Холод

Каблуки уверенно стучали по кафельному полу больницы. Черное платье, слегка прикрывающее колено, подчеркивало еще большую бледность кожи. Скоро ее спутают со снегом. Хотя, наверное, она была бы этому рада. На лице минимум макияжа и огромные заплаканные глаза, которые нельзя не заметить. Не снимая легкого пальто (по случаю потепления), она шагнула в палату. Земфира стояла у окна. Хрупкая сутулая спина в непримечательной пижаме. Рената сунула руки в карманы, не зная с чего начать. - Выспалась? - начала Земфира. - Я не спала, - тихо ответила Литвинова, словно оправдываясь. - Тебе же нельзя вставать. - Тебя не было в больнице целый день. - У меня были неотложные дела. - Хм... - Земфира качнула головой. - Надеюсь, ты их решила. - Земфира, я... - Вот не надо, - Рамазанова повернулась и прислонилась к подоконнику. - Сейчас твоя ложь нарвется на мой кулак. - Ложь? - губы Ренаты дрожали. - Давай закончим все это здесь и сейчас. Вот в эту минуту, чтобы больше ничего не обсуждать. Мне уже осточертело топтаться в чужой грязи, у меня и собственная есть. - Какая грязь? Ты о чем? - Неужели ты думала, что так просто придешь и наврешь мне, глядя в глаза? Хотя я уверена, что это было не один раз за время нашей совместной жизни, - Земфира скрестила руки на груди. - Я все знаю. - Я не хотела врать тебе, - Рената прижала указательный палец к губам и ссутулилась. - Ты не последний для меня человек. - Предпоследний, - Земфира схватилась за кровать и вскоре стояла перед Литвиновой. - А последняя - она. С начала. - Я даже не предполагала, что она будет ждать меня возле квартиры! У меня совсем не было сил, чтобы заставить ее уйти! - Конечно, она дала тебе все то, что ты так давно не находила у меня. Заботу, ласку, понимание. Да? - Ты прекрасно знаешь, что у нас с ней непростые отношения. - Непростые отношения... Видимо, это когда она возвращается в твою жизнь, тотчас трахает тебя и исчезает. Я правильно понимаю? - Ну, зачем ты так? - Ты шлюха, а я терпеть не могу шлюх, - процедила сквозь зубы Земфира. - Сначала ложь по поводу денег, какие-то левые мужики, с которыми ты то ли спала, то ли пила - хуй знает, теперь эта блядь, имеющая над тобой неограниченную власть. И знаешь, кажется, в твоей насыщенной блядством жизни совсем нет места для меня. Рената сделала шаг вперед. Шмыгнула носом. - Я виновата. Я знаю. Но что же мне делать? - Вспомнить о дочери. Ты же помнишь, что у тебя есть дочь? Вспомнить, уйти отсюда и не показываться мне на глаза до скончания дней твоих. - Нет, я слишком люблю тебя, - проныла Рената. - Я не могу так просто взять и уйти, когда ты прикажешь. - А я не люблю тебя. Что теперь? - Ты не могла меня так быстро разлюбить. Я не верю тебе. Земфира опустила взгляд. - Да какая разница? Это не может продолжаться вечно. Я не святая и не буду терпеть. - Я так люблю тебя, Земфира, - Рената обняла ее за талию, но та не обняла в ответ. - Я так ошиблась. И я не прошу у тебя прощения. Просто не отталкивай меня, дай побыть рядом хотя бы то время, пока ты в больнице. - Зря меня накачали успокоительным, - промямлила Рамазанова. - О чем мы? - Как же я люблю тебя... Ты же главная любовь моей жизни. Ты все для меня. Ты уйдешь, и ничего не останется. Совсем ничего. - А вот это вранье, - Земфира собралась с силами и оттолкнула хныкающую Ренату. - Не выводи меня из себя. Голова и так раскалывается. - Прости. Хочешь, я слова больше не скажу? - А я скажу. Она придет, и ты снова с ней переспишь. Вот в чем истина. - Но она же этого хочет... - Зря я потратила на тебя столько лет своей жизни, - Земфира поджала губы и легла на кровать, отвернувшись к окну. - Я буду рядом. Я буду следить за тобой. Я убью себя, если не верну тебя. - Дешевая драма! - Я... - Занавес! Рената вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Да, она виновата. Но она же почти не сопротивлялась. Значит, хотела? Что же ей хотелось больше всего? Почему все так сложно в нашем сердце? Она любила Марту, но совершенно иначе, скорее, ностальгически, в благодарность. А Земфиру просто любила... Без каких-либо определений. Потому что это была истинная любовь, близкая к одержимости. Либо любишь, либо не знаешь этого человека. И такое бывает, бывает только с великими, демоническими личностями. Увидела ее тогда. В первый раз. И долго не могла понять себя: что-то начало жить внутри, что-то большое и восторженное. Скользило по венам, проникало в мысли и путало их. А от голоса сердце сжимало стальным прутом. От музыки, вереницы метафор, мощности энергии, юношеского запала. Трудно понимать, что это твое и только твое, когда у тебя на руках ребенок и муж. Говорила себе: "Обойдется. Ну, я же так люблю влюбляться. Такова натура". Любить и не быть знакомым с этим человеком - чистой воды фанатство. Кивнула: может, и фанатство. А фанатство не может быть вечным, пройдет, тем более семейная жизнь пошла в гору, да и вообще все катилось как по накатанной дорожке. Но как же ей хотелось повелевать этой буйной головой, поселиться в ней, попытаться разгадать, обыскать все углы в поисках общих истин! Она была уверена, стоит им лишь встретиться - и тогда все будет так, как должно быть: или совсем ничего, или ядерный взрыв, от которого уже не скрыться. И такой прекрасный повод - ее новый фильм! Кажется, сама судьба сводила их вместе, как два магнита. Что они только не творили после того, как познакомились. Словно сто лет были знакомы. Земфира покорила ее искренностью. Все вокруг были такими искусственными, пластмассовыми, картонными - декорации, а не люди. А тут - сама жизнь, бурлящая страсть, жажда приключений, кипящее кровью сердце. Творчество везде: в самолете, на коленях, на кухне, даже за уборкой. Свобода действий и мыслей Земфиры вскружили белую голову. Рената перекроила сценарий, выбросила все, что было написано до. Все казалось выдумкой больного мозга. Хотелось больше любви. Ей нужно было окровавленное сердце, бьющееся на ладони - не меньше. Такое же, как сама Земфира, как ее песни, как ее песня для финала. Она потеряла себя, потеряла прежнюю спокойную жизнь, стала пропадать из дома. И все чаще - с ней. Просто побыть вместе, кутить где-нибудь до рассвета, наблюдать за собой в моменты, когда к Земфире подкатывает очередной заинтересованный субъект. И ведь мирилась, наблюдала, как та жонглирует обожателями, пыталась даже советовать что-то. Они казались очень даже подругами: наконец-то две девушки нашли "подружье счастье", общие интересы и противопоставленность всему обывательскому обществу. Когда это переросло во что-то большее? И перерастало ли? Кто следил и анализировал? Просто она поняла, что все эти чмоканья в макушку, поглаживания по плечу и шептания по углам уже не приносят должного удовлетворения. Хотелось, скорее, обладать, чем принадлежать. Быть рядом физически, забрасывать поцелуями и восторгами всю ночь напролет. Она долго смотрела в глаза, накручивала на палец свою белую прядь, выслушивала очередную веселую, полную "остроумностей", историю, а после обняла за шею и поцеловала так, что никто из них не помнил, как они очутились в одной постели с одной сигаретой на двоих. Смеялись до хрипоты, поили друг друга вином и закусывали поцелуями. И казалось, что не кончиться этому никогда. Если сейчас Земфира уже почти свободно передвигается, то скоро из больницы сбежит. Сбежит, запрется дома и никому не откроет, сколько ни звони. И вот тогда точно не простит. Напишет вереницу страдальческих мелодий и текстов - одна лучше другой, будет выбивать из озлобленной на весь мир себя все полезное, что можно выбить. Рената открыла створку окна, и мощный порыв ветра взъерошил ей волосы. Земфира кусала кулак, но не могла плакать. Лежала, свернувшись калачиком. Голова раскалывалась на тысячу огней, искрилась и пульсировала, что даже глазами было больно пошевелить. Все внутри ныло от обиды и боли предательства. Она так любила ее, и ничем эту любовь не вытравить, даже если так хочется. Была бы она чуть послабее, сама бы пришла и простила, обняла бы колени, будто и не было ничего. Как же воевать против бездонных глаз, полных серого - а на свете совершенно голубого - дождя, против спутанных то ли от ветра, то ли от лака - а может, от всего вместе - волос, против тонких запястий, на которых постоянно что-то звенит, привлекая внимание, против пальцев с созвездием разноцветных и обязательно волшебных колец, против тонкой, как веточка дерева, фигуры в резком платье, против губ, которые умеют лгать и будут лгать и дальше?