***
Я бы продал душу дьявол, если бы это вернуло Эмили. Если бы я мог умереть вместо сестры - я бы сделал это, клянусь. Если бы только я не напился тогда, как последняя свинья и поехал домой на своей машине - ничего бы не произошло. И отец с матерью бы не поссорились прямо за рулём автомобиля, и отец бы не получил инсульт, а сестра была бы жива. Господи, малышка Эмми, мне так жаль... Если бы я только мог всё исправить. В моих снах я снова сижу на заднем сиденье и смотрю сквозь радужную дымку на происходящее. Только в голове нет той приятной лёгкости, что была, когда я смотрел на ссору родителей в первый раз. Каждый раз я смотрю на испуганную мать, проверяющую пульс у отца, уткнувшегося лбом о руль, испуганную Эмми, плачущую и жмущуюся ко мне - и слышу визг колёс. А после удара вижу малышку Эмили, умирающую у меня на руках. Затем оглушающая тишина - и шёпот матери: "Это ты виноват... Твоя вина..." Да. Моя вина. Только я виноват. После той аварии все кругом твердили, что в произошедшем нет моей вины - ровно до тех пор, пока я не отходил подальше. Я только не понимаю - зачем врать, что я не виноват, если ты сам так не думаешь? А затем друг моей матери безобразно напился, отловил меня в коридоре и высказал всё мне в лицо. Каждое слово жгло сильнее расплавленного свинца, заливаемого в глотку - потому что это было правдой. Дядя прогнал его, но парфянская стрела уже была выпущена. В колледже меня игнорировали - и я был счастлив чувствовать себя ещё более несчастным, будучи невидимкой для всех. Да, именно так и надо обращаться с убийцами. Убийц нужно травить. Таких, как я, нужно убивать в зародыше, чтобы никто не страдал от моих поступков. Но мне было недостаточно - и я провоцировал остальных, напрашиваясь на крики, упиваясь вниманием. До чего же жутко быть одному, даже если тебе никто не нужен. За машину я сесть так и не смог, но это было и не нужно - кладбище было совсем рядом, в получасе ходьбы от дома моего дяди. Среди могил я чувствовал себя спокойнее, жизнь казалась не такой дерьмовой. Каждый день проводя среди мертвецов, я чувствовал себя таким же мертвецом, как и родители с сестрой. Так я чувствовал свою связь с ними. И всё сильнее скатывался в пучины депрессии. Было что-то чарующее в моей неспособности контролировать себя - словно кто-то посторонний в моём теле зло шутил над людьми, сторонился общества, спал на кладбищах и избегал дяди. Если б не моё отношение к алкоголю, я бы спился к чертям.***
- Джек, мы должны серьёзно поговорить. - Нет. - Ты даже не выслушал меня! Джек, пойми, тебе нужна помощь! - Прошёл год. Я ходил к семи психологам и двум психотерапевтам. Думаю, помощь я уже получил, но спасибо за предложение. - Джек, я же вижу, что тебе плохо. Пожалуйста, в последний раз. Если и этот специалист тебе не поможет, то я оставлю тебя в покое, обещаю. - Нет. - Джек, пожалуйста! Всё, что у меня осталось, это ты! Я не могу потерять ещё и тебя - что я скажу твоим родителям на небесах? Пожалуйста, Джек, в последний раз - это всё, о чём я прошу. - Ненавижу, когда ты давишь на жалость, дядя Кевин. Ладно. Но ты обещаешь, что оставишь меня в покое! - Хорошо. Итак, твоего психиатра зовут Марселин Эвелс и через два дня ты идёшь к ней на приём. Удачи.