Время пить чай
Стоя под горячими струями воды, альфа вдыхал полной грудью обжигающий пар и задумчиво изучал взглядом разводы на кафеле. Он собирался с мыслями перед разговором с братом. Что ему говорить? А стоит ли? Закрыв кран, Кай стряхнул воду с рук и потянулся за полотенцем. А что, если Чунмён разозлится? Он ведь не просто так молчал об этом. Тем более, придётся объяснять, откуда он о них узнал. А там и о Кёнсу придётся рассказать. Сколько же ещё от него скрывают? Стоя перед зеркалом, Чонин застёгивал пуговицы на той самой рубашке, в которой несколько дней назад он был у Кёнсу. Поправляя манжеты, парень вспоминал их последний разговор. Он настоял на том, чтобы повременить с повторением: телу омеги необходимо было отдохнуть. Альфа не был идиотом и прекрасно понимал — стоит им снова заняться сексом в столь короткий срок после первого раза, Кёнсу потом просто ходить не сможет. Спускаясь к ужину, Кай выглядел безупречно. Впрочем, как и всегда. Густые волосы были зачесаны назад, открывая красивый лоб. Белоснежная рубашка выгодно подчёркивала изгибы крепкого тела, ярко контрастировала со смуглой кожей. Серые брюки на длинных стройных ногах добавляли роста, а дорогие часы на жилистом запястье — элегантности. Госпожа Ким замерла с тарелкой в руках, любуясь своим сыном. — Помочь? — прочистил горло парень, вырвав мать из оцепенения. — Нет, всё уже почти готово, — улыбнулась женщина. — Сынок, ты у меня такой красивый. — Спасибо, мам, — смутился альфа; его щёки невольно залились румянцем. — Ты тоже, как всегда, потрясающе выглядишь. — Ах ты, подлиза! — хихикнула госпожа Ким. Она развернула сына за плечи и вытолкала из столовой под его задорный смех. Семейный ужин проходил как всегда весело и со вкусом. За большим, праздничным столом, собрались члены четырёх семей. Развлекал всю честную компанию Пак-старший, обладающий неиссякаемым запасом интересных историй и прекрасным чувством юмора. На середине вечера эстафету подхватил Пак-младший, и отец с сыном вместе заставили всех хохотать до упада. Достоянием ужина стал потрясающе вкусный цыплёнок по-пекински, приготовленный невероятными руками Чунмёна. Как старшие не упрашивали, но младший омега отказывался выдавать рецепт. Сухо мало принимал участие во всеобщем веселье. Он, с присущим лишь ему изяществом, приговаривал свой ужин, потягивая красное вино из хрустального бокала. Иногда парень всё же вставлял в беседу несколько слов, чем часто заставлял младших альф краснеть. А всё потому, что в отличие от ставшего прошлым детства, выдавал их проделки. Но только самые безобидные: ну что, не может и он немного повеселиться? — А у нашего Кая появился новый друг, — как бы, между прочим, сказал Чунмён. — Да? — встрепенулась госпожа Ким. — Как интересно… Чонин напрягся и послал брату вопросительный взгляд. «Какой ещё, к чёрту, новый друг?». Но тот, к сожалению альфы, мыслей читать не умел. — Это его одногруппник, До Кёнсу. Кай едва не выронил палочки, с трудом удержав их в руке. Что знал его брат о них с Кёнсу? Чанёль тем временем хрюкнул, стараясь сдержать смех, за что получил пинок по ноге под столом. — Он омега? — подключился к беседе господин Ким. — Да, – сказал Сухён. — Очень хороший мальчик, отличник. — Вы встречаетесь? — набросилась на Чонина мама, заставив смутиться и с трудом не покраснеть. — Нет! — громко выпалил парень. — И мы даже не друзья! — Но я видел, что вы сидите за одной партой, — недоумевал Сухо. — Нас попросили сесть вместе на время парного проекта по социологии. Мы даже не общаемся. — Как ты говоришь, Чунмённи, этого мальчика зовут? — не унималась госпожа Ким, проигнорировав слова сына. — До Кёнсу, тётя. — Кто его родители? — спросил отец Кая, обращаясь к брату. — Я не помню, но могу заверить, что он из хорошей семьи. Иначе бы он у нас не учился. — Надо нанести будущим родственникам визит, — прощебетала мама альфы, косясь в его сторону насмешливым взглядом. — Вы издеваетесь?! — взорвался Чонин. Он ударил раскрытыми ладонями по столу. Чанёль и Сехун уже вовсю хохотали, едва не сползая под стол. Громче всего, конечно же, заливался Пак, за что получил снисходительный взгляд от своего папы. Никаких манер! — Сынок, успокойся, — улыбнулась госпожа Ким, устраивая голову на плече мужа. — Родители просто шутят. — Это не смешно, — буркнул парень и послал двоюродному брату гневный взгляд. Как он мог так его подставить? На это Чунмён лишь улыбнулся, после чего на него стало невозможно обижаться. — Наш вот тоже никак себе никого не найдёт, — сказал глава семейства Пак. — Ну, отец! — Чанёль тут же перестал смеяться. — А что отец? — вступился за супруга его омега. – Вон, какой вымахал, а всё омегу себе не завёл! — А ему уже кое-кто нравится, — внёс свою лепту Кай, желая отомстить другу за смех. — И кто же это? — тут же встрепенулись все омеги за столом; даже Сухо вопросительно изогнул бровь. — Наш одногруппник, Бён Бэкхён. — Не правда! — взорвался Чанёль. Альфа покраснел, когда столовая взорвалась от смеха. На это стоило посмотреть: высокий, почти под два метра ростом парень с оттопыренными ушами залился краской, как варёный рак, и шумно дышал от возмущения. — Хотите, фото покажу? — рука Чонина рванула к телефону, но была остановлена чужой большой рукой. Родители засмеялись ещё больше, а альфа показал другу язык. И никто в комнате не заметил, как напрягся Сехун. Потому что сейчас начнётся… — А вот наш балбес, — сказал господин О; рука его сына встретилась с лицом. — Все в своём компьютере и книжках, людей вообще не видит! — И не говори! — подхватила любимую песню мать парня. — Даже не знаем, что с ним и делать. — Вы бы хотя бы подождали, пока мы уйдём, — обречённо сказал Сехун и прижался лбом к прохладной скатерти. Это конец.***
Семейный ужин плавно перетёк в дружеские посиделки. Старшие альфы переместились в гостиную, чтобы продолжить разговор за бокалом виски, а омеги обосновались в столовой, за кофе с коньяком. Папа Чанёля потягивал сок, потому как носил под сердцем его будущего братика. Или сестричку. Сехуна с младшим Паком загнали на кухню, приказав и носа оттуда не показывать, пока вся посуда не будет вымыта до первозданной чистоты. Альфы возмущались, но против строгого взгляда пузатого омеги пойти не смогли. Пришлось им вооружиться губками и приложить все силы, чтобы не перебить дорогущий столовый сервиз. Чунмён плюхнулся на кровать Кая, блаженно утыкаясь носом в прохладную подушку. Альфа опустился в кресло напротив, устроил руки на подлокотниках и закинул ногу на ногу. Их освободили от работы на кухне: омегу за то, что он готовил, а Чонина за красивые глаза. — Кажется, я объелся, — простонал Чунмён. Он сел на постели и прислонился спиной к стене. — Ты больше выпил, чем съел, — с улыбкой заметил альфа. — Это будет наш с тобой секрет, — Сухо приложил палец к губам и игриво подмигнул. — Так ты правда не встречаешься с Кёнсу? — Нет. — А я уж было подумал, что ты просто не хочешь родителям говорить. Из вас получилась бы красивая пара. — Чунмённи, — ласково позвал его Кай. — Ничего не хочешь мне рассказать? — Например? — улыбнулся омега. — Ну, как учёба, работа? Как дела у твоего парня? — альфа сделал акцент на последнем словосочетании. С губ омеги тут же сошла улыбка, на лице отразилось явное недоумение. — Что, прости? Он затороможенно моргнул и снова попытался улыбнуться. — Спрашиваю, у парня твоего как дела? Не болеет? — Какого парня, Кай? Я тебя не понимаю… — Твоего — Криса Ву собственной персоной, — альфа старался держать себя в руках, но в голосе против воли сквозили нотки раздражения. — Не пытайся врать, Чунмён-а. Я видел вас. Омега вздрогнул и уставился на брата большими от страха глазами. Он прижал к себе подушку, будто старался от него закрыться; сердце Кая больно кольнуло. — Чонин, прости! — выпалил Чунмён, но тут же зажал себе рот ладонью. Альфа дёрнулся, как от удара, и с силой сжал пальцы на подлокотниках, стараясь всеми силами вернуть себе самообладания. — Боже, прости, братик, прости… — Перестань! — шумно выдохнул Чонин. — Почему ты мне ничего не сказал? Сухо притих и опустил глаза вниз, принимаясь разглядывать покрывало. — Чунмён-а, почему? — уже спокойным голосом спросил парень. — Я не смог, — вздохнул омега. Он устремил взгляд в окно, лишь бы не смотреть на альфу. — Прости, я не смог. — Ты боялся, что я могу выдать тебя? — Нет! — встрепенулся Чунмён. — Что ты! Я знаю, что ты бы никогда так не поступил. Просто, — он пожевал губу, не зная, как подобрать слова. — Просто ты бы снова начал заводить разговор с отцом о замужестве, и всё снова закончилось бы скандалом. А я так устал от этого. Прости, милый, но иногда твоя любовь ко мне приносит мне боль. Эти слова причиняли боль Чонину, но он понимал, что брат прав. — Прости, — устало выдохнул альфа; он запустил пальцы в волосы, уничтожая причёску. — Тогда может быть, ты расскажешь мне сейчас? Обещаю, что больше не буду в это вмешиваться. Я не хочу, чтобы ты страдал. Сухо вздохнул и посмотрел на него привычным ласковым взглядом. Собравшись с мыслями, омега поёрзал на месте и, наконец, начал свой рассказ: — Я встретил его два года назад…***
Жизнь Чунмёна шла своим чередом — он собственными силами поступил в «Академию Роз» на факультет инновационного бизнеса и менеджмента, успешно закончил первый курс и даже обзавёлся парой приятелей. На каникулах он слетал к папе в Китай, непрестанно отгоняя от себя мысли о предстоящем замужестве. Ему хотелось насладиться последними мгновениями своей свободы перед тем, как его навсегда запрут в клетке обязательств. Новый учебный год принёс с собой несбыточные надежды на счастливое будущее и нового одногруппника. Он стоял на балконе второго этажа, облокотившись о перила, и смотрел куда-то вдаль. Первое, что всплыло тогда в голове Чунмёна: «Никогда не видел никого прекраснее». Альфа был красивым: стройный, высокий, в форме, идеально сидящей на крепком теле; он выглядел словно принц из дорамы. Ветер развевал белоснежные волосы и разносил по округе его восхитительный аромат. И вдохнув его, омега понял, что попал. Он стал его первой любовью — любовью с первого взгляда. С того дня, как Чунмён впервые увидел альфу, начались его мучения. Сухо узнал имя — Крис Ву. Он тогда ещё подумал, что парень, должно быть иностранец; оказалось, тот приехал из Канады. Омега буквально сошёл с ума: где бы Крис не находился, он тут же появлялся рядом. Постоянно попадаться парню на глаза было сложно, но Чунмён прилагал для этого большие усилия. Альфа обзавёлся огромной толпой поклонников, что сделало его ещё более недосягаемым; Сухо оставался серой мышью. Так продолжалось где-то с полгода — Крис, казалось бы, совсем его не замечал. Чунмён решил пойти на крайние меры. Он записался в секцию по фехтованию, к которой присоединился альфа, и попытался стать ему хотя бы другом. Но не получил ничего, кроме пары холодных слов, брошенных исключительно по делу, и болезненных тычков рапирой. После каждой тренировки омега рыдал в подушку, как маленький ребёнок, проклиная своё дурацкое сердце. Словно бы в отместку, с каждым днём оно все больше отдавалось Крису. Его сжигал огонь ревности, стоило альфе с кем-нибудь заговорить; он злился и сжимал руки в кулаки, но ничего не мог с этим сделать. Чунмён почти перестал спать. Из-за внезапного увлечения фехтованием парень не успевал заниматься другими делами. Накапливалось очень большое количество заданий, и приходилось разгребать этот завал до самого утра. Порой, он не спал по несколько суток, просто не имел времени на сон. И вместе с этим продолжал преследовать Криса. Омега просто не мог от него отказаться и продолжал себя убивать. В таком духе и прошёл второй курс; под конец Сухо действительно научился управляться с рапирой и даже пару раз победил Криса в спарринге. За всё это время их отношения не продвинулись ни на шаг. В новый учебный год Чунмён вступил как Президент студенческого совета. Он почувствовал себя действительно другим человеком: больше не был тем тихим заучкой, который из-за угла пялился на понравившегося парня. Омега стал настоящим Ким Чунмёном, которого хоронил в себе все прошедшие годы. Судьба сделалась к нему благосклонна: на первом же собрании совета объявили, что Вице-президентом стал Крис. Сухо открыл в себе маленького тирана. Он начал гонять альфу по разным поручениям и заваливал горой работы, заставлял оставаться с ним в кабинете совета до конца дня. Изнутри его грызла совесть, но он с успехом её затыкал. Это был один из тех дней, когда омега заваливал Криса работой по самое «не хочу». Время было уже десять, охранник настоятельно просил уходить, но Чунмён никак не мог оторваться от бумаг. И тогда Вице-президент нашёл один единственный выход — он его поцеловал. У парня это был первый поцелуй; длился не больше минуты, но омега запомнил его на всю оставшуюся жизнь. Отношения между ним и Крисом изменились. На следующий день он долго извинялся за свою несдержанность и просил забыть, чтобы не возникало неловкости, но Чунмён уже не мог этого сделать. От неловкости тоже не удалось уйти: всякий раз, как их взгляды встречались, они сразу же отводили глаза. Вскоре омега стал замечать, что работы становилось всё меньше, а каждое утро на рабочем столе чудесным образом оказывался стакан с его любимым кофе. Любовь заставляла надеяться, что его оставлял альфа. Со временем парень стал замечать переменившееся с его стороны отношение: они стали больше разговаривать, и не всегда это касалось работы совета. В дверях Крис всегда пропускал его вперёд, а на обеде садился рядом, чтобы составить компанию. Чунмён сходил с ума; он готов был принести ему своё сердце на блюдечке с золотой каемочкой, лишь бы и он дальше продолжал его замечать. Однажды, прогуливаясь по торговому центру, омега совершенно случайно забрёл в ювелирный магазин. Разглядывая полки с товаром, он невольно остановил свой взгляд на обручальных кольцах. Сразу вспомнилось о ненавистной свадьбе; парня накрыло отчаяние. Дикое, невозможное отчаяние. Он наконец понял, что у него осталось от силы два года счастливой, беззаботной жизни, и решил сделать их счастливыми просто по максимуму. В ближайшую течку Чунмён пришёл к альфе в комнату. Крис почуял его ещё в коридоре: стоило омеге занести руку для стука, как дверь распахнулась и его за шкирку затащили внутрь. Надо было слышать, как альфа тогда кричал; то, что он ещё и матерился, стало для Сухо большим сюрпризом. Он ругал его за то, что тот так рисковал, выходя в течку из комнаты. Причитал, что на него могли наброситься зелёные первогодки, и ему бы не поздоровилось. Он ругал и ругал, а парень просто раздевался. На мгновение альфа потерял дар речи. Чунмён предлагал ему себя, всего и без остатка. Наблюдать в красивых глазах невообразимую бурю эмоций было просто восхитительно. Омега знал, что он не сможет сдержать себя в руках. Да и как можно было не сорваться, когда по худым ногам уже стекала смазка, образуя лужицу на полу. Сухо было плевать, даже если бы он вышвырнул его за дверь. Чунмён хотел Криса больше всего на свете. Он взял его на том самом ковре, заглушая стоны влажными поцелуями. Было больно, очень больно, но вместе с тем восхитительно приятно. Оба сходили с ума и задыхались в горячих объятиях, падая в самую сладкую в мире бездну. Это был не секс, они не занимались любовью; они становились одним целым, срастались прямо с кожей. Эта ночь стала одной из самых длинных в жизни парней. Они занимались этим несколько часов подряд, без перерыва, разрушая всё в комнате буквально до основания. На них попадали книги с полок и едва не рухнула люстра. Проснувшись утром, на полу, в полной разрухе и с перьями в волосах, Чунмён понял, что совершил самый важный в своей жизни поступок. Рядом с ним спал его альфа. Они — природная пара. Всё это время Крис любил Чунмёна, а кофе по утрам — это он так ухаживал. Причиной первой ссоры стал тот самый поцелуй, за который он так долго извинялся. А потом было столько поцелуев, за которые уже не нужно было просить прощения. Они стали парой без всяких там «давай встречаться». Просто возникло одно вместо двух. Крис согласился на то, чтобы их отношения остались в тайне ото всех. Чунмён ещё никогда не был так счастлив.***
— Предупреждая твой вопрос, скажу сразу: Ифань ничего не знает о моём замужестве. А теперь говорю один раз и больше повторять не буду: он и не должен ничего узнать. Ты понял меня, Кай? Я прекрасно понимаю, что поступаю эгоистично, заставляя его надеяться на что-то большое. Мы вместе почти целый год, я знаю, что он подумывает о свадьбе. Мне никто ничего не говорит, но я это чувствую. Каждый раз, когда посреди ночи меня будит стук в дверь, а на пороге стоит он со словами — «я уже не могу без тебя спать» — я понимаю, что он хочет сделать меня своим навсегда. Но ему принадлежит лишь моё сердце. И так будет всегда. По щеке Чунмёна скатилась одинокая слеза, которую он торопливо вытер дрожащей рукой. — Знаешь, я безумно хочу от него ребёнка. Чтобы со мной осталась хотя бы частичка любимого человека. Мне безумно больно от мыслей, что через какие-то пару лет кто-то другой будет целовать эти бледные губы, а во мне жизни больше не останется. Ты себе даже представить не можешь, что значит принадлежать кому-то до последнего вздоха. Кай замер в ступоре, совершенно не зная, что должен сейчас сказать. Перед ним, словно кадры из фильма, всплывали отрывки из жизни брата; все они были пропитаны чужой терпкой болью. Теперь он понимал, почему омега ничего ему не рассказывал. Чонин бы не смог удержаться, чтобы не вмешаться. — Прости, — тихо выдохнул альфа. Он и не думал, что его брату настолько больно. — Не надо, — Чунмён слабо улыбнулся и шмыгнул носом. — Это мой выбор, я ни о чём не жалею. Ты только не говори никому, и всё будет нормально. Кстати, как ты о нас узнал? — Увидел случайно в прошлое воскресенье, — ответил парень и тут же смущённо покраснел. — Прости, я не хотел подглядывать! — А что ты видел? — теперь пришла очередь омеги краснеть. — О Боже! — он обхватил ладонями свои пылающие щёки. Как же стыдно! — Я почти ничего не видел! — сбивчиво выпалил Кай. Они пару минут неотрывно смотрели друг на друга перепуганными глазами, а потом разразились хохотом. — Никогда бы не подумал, что попаду в такую ситуацию, — сказал Сухо, пытаясь отдышаться от смеха. — Да уж! Дверь в комнату отворилась, и в щель просунулась кучерявая рыжая голова. — О чем болтаете, девочки? — пробасил Чанёль. Он был пинком загнан в комнату, а следом вошёл Сехун. — Я тебе сейчас уши оборву, понял? — усмехнулся Кай, пытаясь пнуть друга ногой. Пак сумел увернуться от удара и с разбегу запрыгнул на кровать. — Мама, почему они меня обижают? — захныкал парень, укладывая голову на колени Чунмёна. Старший тут же запустил пальцы в мягкие кудряшки. Чанёль утробно заурчал и прикрыл глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями. Сехун опустился в соседнее с Каем кресло. — Ох и не повезло же твоей омеге, — усмехнулся Сухо, почесывая альфу за ушком. — Почему это? — надул губы Чанёль. — Потому что ты придурок, — ответил Сехун. — Думаю, его омега будет такая же придурочная, как и он сам, — добавил Чонин. — Дураки вы, — покачал головой Чунмён. — Мой омега самый лучший! — подал голос Пак. — Ты знаешь, кто это? — спросил Кай. — Нет, но я чувствую, что это он. И даже знаю, как будет выглядеть. — Ну-ка, ну-ка, — усмехнулся Сехун. — Он низкого роста, примерно достаёт мне до подбородка. Стройный, с белоснежной кожей и безумно красивыми глазами. У него тонкие пальцы и нежные пяточки. Маленькие такие, аккуратные. И, в отличие от некоторых, у него просто потрясающий характер. — Да ну, — протянул светловолосый альфа. — Под твоё описание подходит дофига и больше омег. Вон, даже хёна можно к ним отнести. — Это точно не я, — отозвался Чунмён. — Ну, всё равно. Это может быть кто угодно. Кто угодно. Но в голове Кая всплыл только один человек. «Бён Бэкхён».