Темный, темный лес

Клаустрофобией я вроде бы никогда не страдала, но застрять в лифте, и пробираться впотьмах по старому душному тоннелю, опорные балки которого постоянно потрескивали под напором опирающейся на них горы далеко не одно и тоже, и меня то и дело продирало холодком где-то в районе позвоночника. Ногу жгло, но это можно было терпеть, в отличие от наплывающих волн тошноты, обдающих меня из-за каждого спотыкания о камни и неровности под ногами. Света от дисплея телефона было недостаточно, чтобы видеть дальше, чем на пару метров от себя впереди, и мне было очень страшно находиться в этой темноте, где могло таиться все, что угодно. После событий последних пары дней я мигом поверила и в вампиров, и зомби, и злобных карликов, живущих под землей, мерещившихся мне за каждым поворотом. Путь был долгим и трудным, передвигалась я крайне медленно и приходилось через каждые двадцать-тридцать шагов делать остановку и отдыхать, прижимаясь к холодным деревянным балкам мокрым от пота лицом. Если бы кто-то гнался за мной, то найти меня по громкому пыхтению не составило бы труда. Но я брела по шахте уже больше получасу, а нападать на меня никто не спешил. Кишка старого тоннеля была наполнена звуками - трещало дерево, где-то осыпались песок и камни, то и дело попискивали мыши. Иногда в стенах что-то бликовало, поймав на себе луч моего телефона, и я могла разглядеть в стенах вкрапления какого-то металла. Не знаю, что добывали здесь когда-то, но, похоже, разработку этой шахты остановили не один год назад. Через какое-то время я выбралась к ржавым поломанным рельсам и одинокой вагонетке, поставленной набок. Рядом лежало несколько кирок. Я подняла было одну, но деревянная рукоять рассохлась и металлическая часть просто выпала наземь. Со второй мне повезло больше, она была ржавая, но еще крепкая. По крайней мере, можно было неплохо вдарить ей по чьей-нибудь лихой голове. Крепко зажав ее в руках, морщась от боли, я заползла внутрь вагонетки и забилась в самый ее угол, стараясь стать как можно более незаметнее. Телефон пришлось выключить - зарядки на нем оставалось чуть больше тридцати процентов, а свет мне еще мог бы пригодиться. Уповая на то, что, возможно, с приходом рассвета в шахте станет светлее, я устало облокотилась на холодный чугун и погрузилась в дремоту. Я настолько была вымотана, что мне совершенно ничего не снилось. Проснулась я резко, словно рывком вынырнув из воды. Немного поморгала, пытаясь прийти в себя и понять, что не так. Звук, разбудивший меня, повторился. Детский смех, он был настолько неестественнен и неуместен, что я сильнее вжалась спиной в днище вагонетки, стараясь подтянуть поближе больные ноги. Смех приближался. Я зажала рот руками, стараясь не шуметь. Ребенок смеялся непрерывно, рывками, и мне показалось, что после небольшого щелчка смех повторялся, словно записанный на пленку, которую постоянно воспроизводили. Что-то прошелестело в паре шагов от вагонетки и в нос мне ударила вонь горелого мяса. Шаги быстро удалялись от меня в ту сторону, откуда я пришла, вместе с ними затихал и смех. Немного подождав, я включила телефон, жмурясь от страха увидеть в темноте что-то жуткое, обвела им вокруг. Никого. Мне больше не хотелось спать. Что-то животное внутри меня подсказывало, что через какое-то время то, что смеялось, обнаружит место моего падения, увидит кровь и поймет, возможно, что я здесь. Нужно выбираться отсюда и поскорее. Телефон показывал семь утра, и секунды на нем летели вперед с немыслимой скоростью. По-прежнему было очень темно. Возможно, это просто неисправность, вызванная металлом в шахте, но меня напугало до дрожи. Желание выбраться на свободу усилилось. Нога распухла и совсем онемела, ссадины и затылок болели, окутывая дурманом сознание. Я тяжело поднялась на ноги, опираясь на бок вагонетки и потрясла головой, разгоняя дурман. Нужно идти. Я волокла за собой больную ногу, стараясь наступать на нее как можно меньше. С киркой в руках чувствовала себя чуточку увереннее, хотя держать и ее и телефон одновременно было несколько неудобно. Добралась до развилки и подумала, что лучше все-таки идти по путям, скорее всего, они должны вывести к выходу, если конечно, он не завален, или пути не оборвутся. Но об этом размышлять вообще не хотелось. Я была напряжена до крайности, вздрагивая от каждого скрипа и перехватывая покрепче свое простенькое оружие. Здесь не было летучих мышей, да и крыс тоже я не слышала, то, что раньше я приняла за их писк оказалось опять-таки усталостью деревянных опор. Время от времени я облизывала палец, пытаясь определить, не дует ли с какой стороны, но воздух был совершенно неподвижен. Эх, в какие дебри тебя занесло, Мария, сидела бы и сидела в своем офисе... И понесло же меня черт знает куда. Ведь так вот подохнешь в этой темени, и никто никогда не найдет твое тело. И будет оно сиротливо гнить до скончания времен... Или не будет. Пути вывели меня к громоздкой железной двери. Она была приоткрыта. Осмотрев ее толщину в несколько сантиметров и рукоять-вентиль, я присвистнула пересохшими губами. Бункер? Это было уже интересно. Правда, я надеялась все-таки выйти наружу, но выбирать не приходилось. При попытке немного сильнее отворить дверь, она громко заскрипела, и я мысленно матюгнулась на себя. Уверена, слышно это было издалека. Бросив это дело, я протиснулась внутрь, чудом не застряв, и поспешила закрыть тяжелую дверь за собой. Из-за ржавчины встала она неплотно, но, вроде бы, и так неплохо. Конечно, мне пришло в голову, что в бункере меня может ожидать что-то, от чего придется спасаться бегством через этот же проход, и наверное лучше было бы оставить его свободным, но я слишком сильно боялась того, что осталось за моей спиной. Ибо, там определенно меня не ждало ничего хорошего, а вот что будет тут - еще неизвестно. Телефон завибрировал, требуя подзарядки, и подло выключился, бросив меня во мраке. Я с трудом подавила рвущийся горлом вопль. Закрыв глаза, прислушалась к биению сердца и досчитала до ста. В отличие от шахты, здесь было очень тихо. А темно - абсолютно так же. Конечно, у меня были с собой сигнальные ракеты, но пытаться осветить ими себе путь - что-то из разряда Рембо. Сглотнув мерзкий комок в горле, я тихонько положила кирку на пол и принялась вслепую шарить ладонями по стене, надеясь найти выключатель. И я его действительно нашла! Рванув на себя рубильник я и не верила особенно, что здесь все еще сохранилось электричество. Но похоже тот, кто строил этот бункер, строил его на века. Над головой загудело, брызнули искры и загорелась лампочка. Рядом вспыхнула вторая и целый ряд ей подобных, осветив длинный прямой коридор. Я судорожно вздохнула и закрыла глаза руками - после длительного пребывания в полумраке свет больно резанул по ним. Утирая слезы и щурясь я постепенно прозревала. Коридор был завален какими-то ящиками, некоторые из них были разломаны, вместе с содержимым. Старая, запылившаяся аппаратура, сфера использования которой для меня так и осталась загадкой, несколько ребристых рваных шлангов. Ничего полезного для себя я тут не нашла. Из коридора вело три двери - две по бокам и одна на другом его конце, впереди. Последняя была закрыта. Подобрав кирку, я осторожно сунулась в самую ближнюю, ту, что слева. В помещении было темно. Я нащупала на стене выключатель и щелкнула им. Тусклая пыльная лампочка осветила большую подсобку, наполненную стеллажами с консервами и коробками. Некоторые из стеллажей были опрокинуты, вокруг них россыпью валялись банки. Огромный стратегический запас пищи лет на десять, не иначе. Мне бы, по крайней мере, именно на столько и хватило. Я подняла одни консервы и стерла с боков пыль. Фасоль, срок годности закончился еще пятнадцать лет назад. Весело. В животе забурчало, голод проснулся, когда ушел страх. Но мне нужно было еще осмотреться. Я доковыляла до второй открытой комнаты. Похоже, котельная, или что-то в этом роде. Там тоже было пусто, что меня порадовало. И огорчило одновременно - мне хотелось бы найти телефон или радио, что-нибудь, что помогло бы мне связаться со службой спасения. Возможно, что-то из этого находилось там, за третьей дверью. Но я не стала туда идти, а занялась входом в бункер. Это место относительно безопасно, и мне бы хотелось, чтобы оно оставалось таким. Свет из бункера мог привлечь что-то из шахты. Поэтому я приложила все усилия, чтобы снова отодвинуть массивную дверь и снова ее закрыть. На этот раз получилось. Я с чувством огромного облегчения завернула несколько раз ручку, запирая выход. Может мне и показалось, но около меня, по ту сторону мелькнуло что-то белое, и выходит, заперлась я все же не зря. Прислонившись к двери, я прислушалась. Там определенно кто-то ходил. Я вернулась в подсобку и сбросила с плеч рюкзак. Нашла немного медикаментов - все просрочено. Но бинты по-прежнему оставались стерильными и вполне годными к употреблению. Равно как и бутылка русской водки, которую я тут же использовала по назначению - два глотка внутрь, остальное - на дезинфекцию ссадин и ран. Полив обильно бинт, я промакнула засохшую корку крови на затылке и поморщилась. Вроде, удачно. Я слышала, что при сотрясении часты головокружения и тошнота, а этим я, вроде бы, не страдала сейчас. На этом мои познания в медицине заканчивались. Я попыталась сделать компресс ноге и сокрушенно покачала головой - отек и не думал спадать. Оно и неудивительно, ни минуты покоя бедной ноженьке. Среди консервов нашлось несколько пригодных, по крайней мере, немного помучившись и вскрыв их киркой, я не ощутила жуткой вони. Какое-то мясное месиво, на баночке было что-то написано на незнакомом мне языке. Кажется, русский. Или болгарский? А, хотя, я совершенно не разбиралась в их различиях. Единственное, что я вообще знала из русского языка это "здоровеньки булы". После еды захотелось пить. Где-то здесь должны быть запасы воды, но явно не тут - несколько больших многолитровых бочек были пусты. Что ж, это вполне повод открыть ту дверь. Я кое-как доплелась до нее и приложила ухо к косяку. Тишина. Рукоять заскрипела, из-под нее посыпалась ржавчина, но дверь все-таки открылась. Правда, ее пришлось отодвигать, навалившись боком. Включив свет, я увидела еще один коридор и несколько дверей. Кому понадобилось отделять один коридор от другого? За одной из дверей вниз в темноту уходила лестница. Что? Еще глубже? Ну уж нет. Мне совсем это не понравилось. Можете называть это нехорошими предчувствиями, но мне казалось, что из этой темноты на меня кто-то смотрит. Я не поленилась потратить последние силы на то, чтобы забаррикадировать эту дверь ящиками из первого коридора, после чего почти час отдыхала. Остальными помещениями были жилые комнаты: кухня с неработающей плитой и морозильной камерой - отдельной комнатой, стеклянное окошечко которой было настолько замызгано, то разобрать что-либо не было возможности, к тому же, морозильная камера была заперта, явно на ключ; что-то вроде казармы с несколькими рядами двухярусных кроватей, на некоторых из них лежали матрасы, большей частью порванные и грязные; и еще одна комната, похожая на офис. В ней стояло несколько шкафов с заплесневелыми книгами и многочисленными папками, посередине стоял тяжелый деревянный стол. Телефонный аппарат на нем меня обрадовал и огорчил одновременно - он не работал. Я решила, что неплохо бы порыться в бумагах, мне хотелось найти план бункера, на котором наверняка был бы отмечен выход наверх. Тот, что вел в шахту мне казался все-таки запасным. По крайней мере, я очень на это надеялась. В принципе, планы шахты мне бы тоже пригодились, вдруг долгожданная свобода совсем рядом? Так хотелось променять этот затхлый пыльный воздух на свежий лесной ветерок! Хотя, мысль о том, что гуляет по этому лесу вместе с ветерком сразу смыла мое мечтательное настроение. Главное, не найти в этих бумагах свидетельства чьих-то жутких опытов, как в каком-нибудь дурацком фильме ужасов, хмыкнула я про себя. Но в первой же папке увидела то, что заставило меня сжаться всем естеством. Множество фотографий, на которых в разных ракурсах было изображено длинное худое существо с искаженными пропорциями и белесым пятном вместо лица. Кажется, я нашла информацию о том, что напало на меня. Теперь я могла рассмотреть его поближе. Большая часть снимков была смазана, похоже, существо дергалось и извивалось. Сделаны они были в одном и том же месте - комнате со стенами и полом из крупной белой плитки. Что за черт? У этого существа не было щупалец, да и размерами оно явно уступало тому, что преследовало меня. Но сомнений в том, что принадлежали оба к одному виду у меня не было. На фотографиях стояли пометки, но что они означали, понять было невозможно. К сожалению, записи, приложенные к снимкам, тоже были на чужом языке. Я тяжело вздохнула. Ну, как так? Усевшись в кресло и обложившись папками, я стала судорожно рыться в них, пытаясь одновременно и дать отдых организму и докопаться хотя бы до крупиц правды. Мне нужны были ответы на мои вопросы. Очередная серия снимков привлекла мое внимание. Все то же помещение, или же похожее на него, но теперь существо было мертво. Оно лежало на прозекторском столе и подверглось вскрытию. Теперь я смогла лучше разглядеть его. Это было тело человека, но вытянутое настолько неестественным образом, что его бедро было тоньше моей кисти. Кожа трупа, насколько это можно было передать черно-белыми снимками, отливала темным, к концам конечностей становясь угольно-черной. Голова была совсем другого оттенка, молочно-белая, на ней не имелось глаз и носа, волосяной покров отсутствовал. Не было и рта. Казалось, словно голый череп обтянули белой кожей. Я откинулась на спинку кресла. Шутка про фильм ужасов и жуткие опыты не удалась. Не знаю, где снимались эти фотографии, но явно не здесь, этот бункер не предназначен для каких-то медицинских целей. По крайней мере, так казалось мне. Да и были ли медиками те, кто снимали его? Тогда зачем здесь вся эта картотека? На один вопрос я все же нашла ответ. Дверь, изображенная на одном фото, за которой на столе, который мне сперва показался прозекторским, лежал труп... Эту дверь я точно сегодня уже видела. Теперь мне стало ясно, что это за комната в белую плитку. Морозильная камера. Запертая морозильная камера. В этом бункере.