Планета сокровищ. Новая версия

      — Да уж, я так и думала, что Вы меня ослушаетесь. Но надеялась, что Вы, мисс Хокинс, будете более благоразумной.       — Что вам здесь надо?       Шанталь на негнущихся ногах развернулась в сторону сиплого голоса, задавшего вопрос. По спине прошёл холодок от интонации Джебедайи, он словно бы небрежно держал в руке здоровую тяпку, но девица отчего-то подумала, что он может неплохо приложить ею, если понадобится. Легостианка смерила сморщенного себруарца взглядом, твёрдым жестом отстранила Шани и шагнула к старцу.       — Я капитан Амелия Смоллетт, официальный представитель королевства Уроборос в этом секторе, — отчеканила она, словно бы желала припечатать каждое слово везде, где это возможно.       — Мне это ни о чём не говорит, — устало выдохнул Джебедайя. — Ответьте на вопрос, или я буду вынужден попросить вас удалиться с наших земель.       — Эти земли принадлежат Королевству, — Смоллетт нахмурилась и, наконец, опустила взгляд на старика, хищно глянув тому в глаза.       — Ваше Королевство вытеснило наш народ, когда явилось сюда без приглашения.       — Мы несём мир и просвещение, — капитан гордо вскинула голову.       — Это поэтому наши дети умирают в шахтах вашего Королевства?       Шанталь вздрогнула, когда увидела, как яростно метала молнии взглядами Смоллетт, а потом обратила внимание на… Допплера, который плохо прятался за широченной спиной Эрроу, но с интересом разглядывал себруарцев, словно бы находился в зоопарке и наблюдал за дикими животными. Но Хокинс не успела удивиться нахождению астрофизика здесь, когда услышала гневную тираду капитана.       — Я сровняю вашу резервацию с землёй!       — Капитан! — Шани в шоке воскликнула, оборачиваясь к Смоллетт, и внезапно легостианка, в порыве эмоций, резко развернулась к девушке и отвесила той хлёсткую пощёчину. Хокинс от неожиданности вскрикнула, хватаясь за щеку, а себруарцы неожиданно вскинули свои садовые принадлежности, у кого что было. Обстановка стремительно накалялась.       — Что это за командир, поднимающий руку на своих подчинённых? — прорычал Джебедайя, в чьём голосе уже не слышалось усталости и возраста.       Старец напрягся, словно пружина, готовый броситься на вскипевшую легостианку, подай та хоть какой-то знак опасности, и капитан не отставала от противника. Не до конца понимая, что она делает, Шани резко выскочила между стариком и капитаном. Левая щека пунцовела от пощёчины когтистой даже в широких перчатках руки, боль была сильная, но не настолько, чтобы оцепенеть и не двигаться.       — С дороги! — взревела легостианка, но её не слушали.       — Прошу, не надо! — воскликнула Шанталь, обращаясь к Джебедайе. — Дайте шанс! Она хорошая, и хочет помочь.       Смоллетт удивлённо сморгнула и уставилась на Хокинс, то же самое сделал и старик.       — Она ударила тебя, а ты её защищаешь. Почему?       Шани помолчала, сама не зная, почему вообще вмешалась, а не умчалась на «Наследие». Боль стала утихать, и девушка постаралась выровнять дыхание.       — Я говорила Вам, помните? Мы здесь, чтобы…       — Я помню, — себруарец расслабился, снова став безобидным стариком. — Ты уже всё узнала.       — Да, но главная здесь она, — Хокинс коротко посмотрела на капитана, которая тоже взяла себя в руки и настороженно посматривала то на себруарца, то на девицу.       — Вы в курсе, зачем мы здесь? — спросила Смоллетт.       — Да, — кивнул Джебедайя. — Я уже всё рассказал девочке. Огонь в лесах разводил я, хотел попросить помощи у духов.       — Зачем?       Старик недоверчиво покосился на капитана, но Шани постаралась выглядеть как можно более воодушевлённой, чтобы помочь старцу довериться.       — Моя внучка уже давно больна, а ваш губернатор не пожелал помочь врачами. Я не нашёл других вариантов.       Тут Делберт, о существовании которого всё уже давно позабыли, кротко вышел из-за спины старпома и тихонечко прошёл вперёд.       — Могу я?.. Есть ли возможность?..       — Чем Вы поможете, Делберт? — нахмурилась Шани, памятуя о том, что сама полчаса назад напрасно обнадёжила себруарцев им же.       — Это тот доктор, о котором ты говорила? — спросил Джебедайя, тяпкой указывая на Допплера, от чего тот отшатнулся.       — Да, но он…       — Он может осмотреть Кату, если пожелает.       Шанталь ощутила укол совести и жалости к этому себруарцу. Насколько он был в отчаянном положении, раз согласен даже на помощь от того, кто к медицине не имеет никакого отношения? Капитан Смоллетт призывно кашлянула в кулак и строго взглянула на старика.       — Могу я тоже взглянуть? Клянусь, что от меня не последует никаких враждебных действий, пока мы здесь.       Джебедайя скривился от просьбы легостианки, но его отчаяние было сильней, и тот с тяжёлой ношей на душе кивнул, отходя с пути чужаков. Шани поняла, что сейчас он не в силах больше вести чужеземцев, тая надежду и наблюдая за мучениями близкого человека, поэтому девушка, помешкав в ожидании действий от старика, сама направилась вглубь резервации, ведя за собой капитана. Всё это время их сопровождали гневными взглядами коренные себруарцы, держа наготове импровизированное оружие, словно оно могло потребоваться в любой момент.       Хокинс было неловко, что она сейчас находилась во главе процессии, и всё же она прошла вглубь домишки, пропустив в комнатушку капитана и астрофизика. Допплер прошмыгнул к лежащей под ворохом покрывал девушке, но какой-то юнец прикрикнул на него и сам начал потихоньку раскрывать больную себруарку. И когда та появилась на свет, Шани увидела краем глаза, как нахмурилась и поморщилась Смоллетт, а Делберт еле слышно ахнул, увидя странный дефект тела. Ему даже прикасаться не понадобилось, чтобы понять, что перед ним, это читалось в его больших щенячьих глазах.       — Доктор Допплер, Вы… знаете, что это? — поинтересовалась Смоллетт, не двигаясь с места. Доктору понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и поднять глаза на капитана. Шанталь на миг остолбенела от мысли, что док однозначно сталкивался с этой проказой лично.       — Д-да. Да, знаю.       — Что это такое? — рядом, словно из неоткуда, возник Джебедайя, садясь на колени у головы внучки.       — Это фибродисплазия, запущенная стадия.       — Что это такое? — повторил свой вопрос потухшим голосом старик.       — Её связки… — Допплеру понадобилось немного времени, чтобы справиться с эмоциями, это было видно невооружённым взглядом. — Они костенеют, движения становятся невозможными, человек утрачивает возможность двигаться от слова «совсем».       — От этого есть лекарство?       — Чтобы избавиться? Нет. Операции ничего не дадут, только ухудшат состояние. Года два назад Королевский научный совет сумел вывести сыворотку, которая могла бы помочь вам, но её следует принимать на ранних стадиях. Сейчас уже поздно что-либо предпринимать. Если желаете, есть лекарство, которое бы облегчало симптоматику, но и только. Толку от такого нет, девушка не сможет больше двигаться. Мне очень жаль, я не могу вам помочь. Никто не может. Сколько ваша внучка пребывает в таком состоянии?       — Скоро будет год.       — Удивлён, что она вообще до сих пор жива. Вам следовало отправить в совет запрос на сыворотку…       — Откуда я мог знать, что на существует?! — себруарец не выдержал, сказалось полнейшее отчаяние. Шанталь могла его понять, а ещё она поняла, что очень хочет почесать кулаки о местного губернатора, возомнившего о себе невесть что. Если бы не его промедление, девушку, возможно, удалось бы спасти. — Ваш губернатор не предоставил нам своего врача ни разу! После того, как у нас отобрали наши земли, и их заполонили люди Королевства, на нас обрушились ваши болезни, они выкосили почти всех, кто остался на планете. Ваш губернатор за всё то время, что находится здесь, не соизволил даже помочь с посевами, когда у нас был неурожайный год, а в его колонию поставили вдоволь зерна с других мест!       Хокинс услышала хруст костяшек и с удивлением посмотрела на капитана, которая слишком сильно сжала кулаки. Девице казалось, что её ничем не прошибёшь, однако сейчас Шани поняла, что это не так.       — Мы уйдём, — произнесла, наконец, Смоллетт, обращаясь к Джебедайе. — Никто больше не посмеет потревожить вас, а если вам потребуется помощь, можете идти в колонию, в будущем вас примут.       — Смелые слова, но Вы не губернатор.       — Нет, но в моей власти исправить досадное недоразумение, которое в данный момент занимает этот пост. Надеюсь, мы пришли к соглашению.       — Если Ваше слово и правда имеет вес, то несомненно.       Себруарец и легостианка пожали друг другу руки, а старец повернулся в сторону Шанталь.       — Полагаю, я должен поблагодарить тебя. Не взови ты к голосу разума, мы бы сейчас были не в лучшем положении.       Хокинс смутилась, но промолчала, пряча взгляд. Её всё равно гложил тот факт, что она не сумела помочь этим людям. Возможно, если Смоллетт и вправду сумет добиться смены власти, и к ним придёт более адекватный человек, это поможет себруарцам в будущем. И всё же больную девушку было нестерпимо жаль. Допплер попросил всех выйти из домика и оставить его и старика наедине на пару минут. Джебедайя жестом отпустил своих людей, которые не были согласны с таким раскладом, однако подчинились и тоже вышли, смеряя подозрительными взглядами Смоллетт. Наконец, астрофизик и себруарец вышли, и Шанталь заметила в глазах старика слёзы, однако тот сердечно попрощался с чужеземцами, более не видя в них угрозу. Члены экипажа «Наследия Стивенсона» вышли за ворота и остановились.       — Сейчас вы направляетесь на корабль. Я со стариком иду к губернатору, и мы решаем этот вопиющий случай. После решаем вопрос с провизией и плывём дальше.       Эрроу утвердительно кивнул, становясь за спину своему капитану, а шеомерианин и Хокинс покорно направились в сторону фрегата. Напоследок девица словно бы интуитивно уловила взгляд капитана, словно она говорила: «А потом я разберусь с тобой».       — Что вы ему сказали, когда остались одни? — нарушив тишину, поинтересовалась девушка.       — Предложил сделать эвтаназию, — ответил Допплер, и дальше они шли молча.       На корабле было мало движения. Никто никуда не собирался плыть, поэтому ничего кроме подготовки судна к отплытию, делать было не нужно. Но так как подготовка уже была проведена под чутким надзором Эрроу ещё до оправки руководства на берег, и вполне успешно, то экипаж занимал себя различными байками на верхней палубе, прохлаждался на вантах и реях и дремал в кубрике. Едва Допплер и Шанталь добрались до парящего над поверхностью планеты фрегата, доктор окликнул вахтенного, чтобы кто-нибудь из членов экипажа сбросил лестницу вниз. Сверху показалась тёмно-русая макушка с непослушными волосами, и вниз полетела верёвочная лестница. Шани даже с такого расстояния смогла узнать братца, и это на какой-то миг согрело ей сердце, но лишь на миг, в голову почему-то пришла мысль, что Джим явно выскажет свои пару ласковых старшей сестре, и это несколько омрачало предстоящую встречу. Почему-то мысль о том, что может устроить Смоллетт по возвращению, вовсе не посещала голову девицы. Нельзя было точно сказать, гнала ли она специально от себя это, или ей действительно не пришло в черепушку, что капитан вправду может претворить свои угрозы в жизнь?       Едва юная Хокинс коснулась ногами палубы, на неё тут же накинулись Делберт и Джим, не удостоив их маленькую компанию хоть сколько-нибудь приватностью, а потому все, кому не лень, могли наблюдать, как девицу распекают за самоволку. И хоть Джеймс сумел подметить отсутствие лица у сестры, всё же не стал давать ей послабление. Однако полуистёртые следы хвата клешнями на шее как-то скрылись от острого взгляда юноши.       — Я вообще удивлён, как ты сумела проскочить незамеченной, и никто не поднял тревогу, — возмутился Допплер, не удосуживаясь даже отвернуться от девушки в сторону команды, когда стало очевидно, что незамеченной ей не смочь пройти через всю палубу, спустить лестницу и, уж тем более, закинуть в одиночку переправу обратно на борт, который находился в явной недосягаемости для девицы.       Шанталь показалось, что с таким логическим мышлением Допплер только чудом получил учёную степень. Шани стояла спиной к борту, в то время как Джим и астрофизик располагались ровно напротив девушки. А потому они не заметили, как за их спинами показался креланец, словно бы невзначай бросавший взгляды в сторону компании. Он поймал взор юной Хокинс, еле заметно кивнул ей и продолжил идти по своим делам. День, тем временем, приближался к своему завершению.       Когда капитан Смоллетт и мистер Эрроу взошли на борт «Наследия», прекрасный закат уже вовсю заливал янтарную траву, заставляя ту буквально пылать, даже ещё прекрасней, чем на рассвете. Драгоценный лес буквально вспыхнул от яркого зарева, переливаясь всеми оттенками от жёлтого до алого цвета. Однако никому не было дела до красот Себруаруса, потому как капитан Смоллетт созвала всех членов экипажа на палубу.       — Могу всех вас заверить, — начала капитан, пристально оглядывая команду, выстроившуюся в несколько рядов по стойке «смирно». Шани стояла за спинами Джима и Делберта, опустив голову. Девица негодующе заметила, что их снова не поставили с командой наравне, словно бы извечно выделяя. Ещё ни разу Эрроу или Смоллетт не поправили юнцов, как им стоит стоять, а потому они могли позволить себе стоять всегда поодаль от основного экипажа. Сейчас же юной Хокинс казалось, что её, брата и Допплера особо выделили, будто они — экспонаты паноптикума. — Я не испытываю наслаждения, когда наказываю подчинённых за провинность. Это лишь вынужденная мера, чтобы все члены экипажа понимали, что мы с вами вышли не на прогулку, мы выполняем важную для науки миссию, а потому я не потреплю своевольства и подрыва моего авторитета.       Капитан холодно взглянула на старпома. До этого Шанталь испытывала лишь стыд, который возникал всегда, едва миссис Хокинс стоило начать ругать своих отпрысков. Но едва над девицей нависла огромная тень от Эрроу, как уже в следующую минуту он с лёгкостью, с какой ребёнок играется с только что сорванным цветком, протащил девушку к бизань-мачте. И только в этот момент до Хокинс начало доходить то, что всё будет не так, как она себе это представляла. Нет, конечно, в книгах порка описывалась красочно, от чего Шани порой спешила перелистнуть страницу, однако сейчас этот приём не сработает. Это не роман, где можно в любой момент закрыть книгу и уйти по своим делам.       — Можете ненавидеть меня, считать жестокой или проклинать, но так будет с каждым, кто посмеет перечить моим прямым приказам.       До Джима дошло быстрей, чем до Допплера, к чему клонит Смоллетт, а потому он кинулся на помощь сестре, но его грубо пихнули в грудь твёрдой серой ручищей. Эрроу бросил гневный взгляд на мальчишку, но тот и не подумал отступать, пока его не пресёк окрик капитана.       — Если желаете разделить участь Вашей сестры, мистер Хокинс, всегда пожалуйста.       Джим встал, как вкопанный, глядя большими глазами на сестру, уже не так ретиво желая спасать Шани, и девушка, на удивление, прекрасно поняла брата. Она не хотела, чтобы тот пострадал, тем более, когда в поле зрения маячила бочка воды, в которую макнули длинный кнут, юная Хокинс отчаянно захотела, чтобы Джим и близко не походил к ней.       — Всё хорошо, — девушка вымученно улыбнулась, стараясь придать улыбке как можно больше теплоты, однако судя по отчаянному выражению лица брата, это ей не удалось. — Не волнуйся…       Договорить она не успела, так как старпом резко развернул Шани к мачте и связал той руки узлом, который никто бы не был в состоянии развязать. В этот момент она увидела едва ли не облизывающуюся морду Скрупа, который был в предвкушении потехи. Остальной экипаж не отставал от собрата, хотя на их лицах выказывалось меньше наслаждения. Единственное лицо, которое выражало лишь угрюмость и слабый отголосок боли, было у Сильвера, стоящего позади всех.       Внезапно послышался треск ткани, а кожу спины обдуло прохладным ветерком, от которого девушке моментально захотелось спрятаться. В этот момент в голове Шани словно что-то больно взорвалось, будто бы нервные клетки от напряжения перешли в режим самоликвидации и решили уйти красиво и с фейерверком. Лоб обдало ледяным потом. Только сейчас до желавшей сбежать от действительности Шанталь дошло, что должно произойти. И это не пойдёт ни в какое сравнение с тем, что девушка представляла себе при прочтении книг. Под разорванной рубашкой оказалась короткая тонкая сорочка светло-бежевого цвета — исподнее, подаренное матерью на Новый Год, её старпом трогать не стал. Происходящего Шанталь видеть не могла, однако имела возможность оценивать ситуацию по лицам экипажа. Вот сзади раздался тихий всплеск, крошечная капелька холодной воды упала на поясницу, ткань сорочки моментально намокла, отчего ветерок в той части спины стал чувствоваться куда сильней, а команда выглядела подобно шакалам, ждущим свою добычу.       Послышался свист, и Шани, зажмурившись, с замиранием сердца ожидала удар, но вот прошла секунда, другая, а боли не было. Интерес пересилил страх, который девушка еле сдерживала в себе, чтобы не начать рвать кожу на запястьях в попытках вырваться, а потому Хокинс, насколько позволила шея, постаралась обернуться и к вящему удивлению увидела… крылья, закрывшие спину девушки. Среди экипажа послышались возгласы удивления, роптание и перешёптывание от увиденного. Шока не избежали и капитан со своим помощником, а также астрофизик, поперхнувшись воздухом при виде отливающих хромом крыльев. Эрроу не хватило доли секунды, чтобы достичь кожи, крылья выросли быстрее. Шанталь предположила, что крылья появились потому, что её страх перерос в животный ужас, и панцирь на позвоночнике перестроился в крылья, «почуяв» опасность. Шани от шока даже не поняла, что произошло дальше: Смоллетт приказала старпому раздвинуть крылья, чтобы спина вновь оказалась открытой, а она сама перехватила кнут и решительно замахнулась, далеко выставив руку с кнутом назад. Всё происходящее словно было размыто, смазано для юной Хокинс, она не до конца осознавала всё происходящее. Ужас и шок сковали её, не давая прийти в себя.       Секундное промедление, а потом по всему телу наступила такая нестерпимая боль, что Шанталь не выдержала и громко, насколько хватало мощи глотки, закричала, срывая горло. Скруп облизнулся, словно пёс, увидевший сладкую косточку, но этой мерзкой сцены Хокинс уже не увидела, в глазах моментально потемнело. Разве что уши ещё улавливали звуки. На этот раз со стороны экипажа послышались одобрительные возгласы, но среди этого шума различалось два голоса, отчаянно кричащие что-то капитану. Крылья держали мёртвой хваткой, хотя по Эрроу не скажешь, что ему это давалось с неимоверным трудом, тонкие и острые металлические перья резали его каменную плоть. Спина горела так, словно девицу положили на раскалённую сковороду, из-за боли она не почувствовала, как тёплая кровь потекла из первой раны, окрашивая одежду в багряный оттенок. Из-за вырвавшихся крыльев и удара кнутом сорочка на спине превратилась в ошмётки, обнажая залитую кровью спину.       Второй удар чувствовался также больно, хотя из-за болевого шока девушка не так сильно ощутила его, ещё не отойдя от первого раза. И всё же и на второй раз её тело дёрнулось вперёд, навстречу мачте. Кожа на запястьях была содрана, потому как девушка от боли, не осознавая этого, металась, пытаясь освободиться от пут, это орал во всю глотку инстинкт самосохранения. Пелена застилала не только глаза, но и сознание Шанталь, она уже мало соображала, в голове набатом стучала кровь, словно гнала прочь, как загнанного зверя. Только в этой гонке невозможно было скрыться.       Третий удар вновь заставил исторгнуть полный боли и отчаяния крик, срывающийся в хрип. Горло саднило нещадно, лёгкие и связки не выдерживали такой нагрузки, однако Шанталь продолжала кричать, словно она тем самым старалась притупить боль. Она уже ничего не видела и не слышала, девица желала лишь спрятаться куда подальше, забиться в самую тёмную нору и более никогда не показывать носа на белый свет. Она триста раз пожалела, что упрямо двинулась в это плавание, что оставила мать…       Последние два удара Шанталь уже не могла выстоять. Ног подкосились ещё при первом ударе, но окончательно на колени её поставили четвёртый и пятый удары треклятым кнутом. Голос был окончательно сорван, из глотки вырывались лишь хрипы и такие же хриплые вдохи. Последнее, что ощутила Шанталь перед тем, как потерять сознание, это как путы, наконец, прекращают сдирать кожу с запястий, и Хокинс упала на палубу, проваливаясь в небытие.