***
Горло зажило дня за два-три. Говорить стало легче, что не могло не радовать, но тело, тело болело страшно, шевелиться было чертовски больно, но Шани превозмогла эту боль, хоть и с трудом, чтобы хоть как-то обнять брата, который буквально влетел в каюту к сестре, чтобы узнать о её самочувствии. — Чёрт возьми, Шани, я думал, мы проведём это время вместе, а не так, что ты большую часть времени лежишь чуть ли не при смерти, — посетовал Джим, помогая сестре отпить воды. — Как будто мне это удовольствие приносит, — парировала Шанталь, переводя дух и падая обратно на подушки. — Хотя не могу не заметить, что Делберту отвели отличную каюту. Юноша не сдержал смешок, но потом снова стал серьёзным. — Двое наших из команды мертвы. Я думал, их будет больше. Ты бы видела, как они дрались, как будто стая диких дьяволов против обычных существ билась… — Я видела это, Джим, — оборвала юнца Шани. — Я это видела. И вижу до сих пор. Вопрос лишь в том, как ты мог увидеть? — Я искал другой выход, и нашёл его, а вёл он на верхнюю палубу. К тому моменту, когда я вышел, всё было кончено, наши добивали оставшихся. Никогда не забуду этого. Парни помогли мне отдраить палубу, там стоять было невозможно, обувь буквально прилипала к полу из-за… — Джим, — слабо окликнула Шанталь брата, чувствуя, как ей становится всё дурней. — Хватит, пожалуйста. Лучше скажи мне, как долго я провела в бессознанке. Хокинс-младший помрачнел и сжал кулаки. — Ты провалялась вот так дня три, не приходила в себя и постоянно плакала. Смоллетт нас не пускала, сама занималась тобой. Кстати, помнишь тех парней, которые вроде как два в одном? Ты ещё вроде с ними заобщалась. Так вот у них, оказывается, есть медицинское образование, представляешь? Они так хорошо помогли тем, кому серьёзно досталось, а потом помогали кэпу с тобой. Правда, это всё было как бы словесно, она даже меня к тебе не пускала. — Похоже, ты смог найти общий язык с командой, — со слабой улыбкой заметила Шанталь. — А, это, — юнец улыбнулся. — Да, я, вроде как, теперь свой среди них. Ну, более-менее. — Это хорошо, родной, — улыбнулась Шани. — Это просто замечательно. Я очень горжусь тобой. Джеймс засиял от гордости, но времени для них не осталось, прозвучал корабельный колокол, и юноша засобирался. — Извини, мне пора. Но я ещё приду обязательно, жди меня, — и Хокинс скрылся за дверью, умчавшись по делам. Шанталь осталась одна, наедине со своими мыслями. И поначалу они были довольно радужные, пока одна паршивая ассоциация не привела к тому, что перед глазами вновь и вновь взрывались головы, отрывались конечности и текла багряная кровь… Слёзы полились в три ручья, где-то в районе скулы справа очень сильно защипало, значит, слёзы задели ранку, вот только теперь это сложно было унять, тело содрогалось в рыданиях, и юная Хокинс была не в состоянии даже утереть лицо, настолько ей было больно двигать конечностями. Внезапно громыхнула дверь, и знакомое прихрамывание донеслось до ушей девицы. — Сегодня де… день откры… тых двере… й, что ли? — всхлипывая почти на каждом слове, произнесла Шани и увидела над собой креланца. — Ч… что ты зде… здесь забыл? — Я тоже рад тебя видеть живой, — невозмутимо ответил Сильвер, присаживаясь рядом. — Чего раскисла? Мягкий платок, наверняка, из коллекции Допплера, коснулся заплаканного лица, вбирая в себя всю влагу. — Ты как? Я имею в виду, морально. — Думаю, ты сам знаешь, — ответила Шанталь. — Знаю, просто хотел услышать от тебя. — Боги, так много всего, так много боли… Я… Я вся была в крови, их крови! У меня, кажется, разошлись швы, спина так болит, просто ужас! И крики… Их крики, они… Новый поток слёз хлынул из глаз, девушка плакала навзрыд, понимая, что с ней случилась настоящая истерика, но не в силах была совладать с собой. Внезапно правой руки коснулось что-то металлическое, и стало приятно прохладно, боль в ладони на какой-то миг отступила. Киборг здоровой рукой осторожно коснулся раненой скулы, затем положил ладонь на макушку Хокинс. — Я знаю, — тихо произнёс креланец. — Знаю, каково это. Если сложно, лучше поплачь, выплесни этот стресс, будет легче. — Со… сомневаюсь. — Все то, что сейчас происходит с тобой, я переживал тоже. Поверь мне, старому киборгу, я знаю, каково тебе. И мне очень обидно и паршиво от того, что ты это увидела, что ты была в гуще событий. Я бы предпочёл, чтобы ты знала об эфириумных битвах лишь со страниц приключенческих романов, чтобы не видела всего того ужаса, через который ты пронеслась. Эти слова сумели достучаться до Шани. Она, превозмогая боль, повернула голову на подушке, чтобы посмотреть в глаза коку. Девушка сейчас как никогда верила ему, ловила каждое слово. И ей хотелось, чтобы хотя бы на миг крики в голове прекратились. — Я помню, как буквально рядом со мной мистер Эрроу обеими руками раздавил голову кому-то. Я это видела. И теперь каждый раз, как я закрываю глаза, даже если моргаю, я вижу это. Я хочу, чтобы это закончилось, я не хочу этого видеть. — Ты будешь это видеть, Шани, возможно, это будет преследовать тебя в кошмарах. Я очень надеюсь, что со временем ты сумеешь отыскать и создать столько хороших воспоминаний, что они перекроют всё это дерьмо, и ты снова не будешь бояться закрывать глаза. По лицу снова покатились слёзы, только в этот раз это были слёзы благодарности. — Сколько раз я должна сказать тебе «спасибо», чтобы выразить всю свою благодарность? — Говорить не надо, просто делай то, что делает тебя счастливой. Это будет лучше любых благодарностей. — Я бы обняла тебя, но, боюсь, у меня швы разойдутся, — Шани, наконец, сумела выдавить широкую улыбку. — Думаю, я дождусь, когда ты встанешь на ноги, — хитро усмехнулся креланец, чем вызвал смех у Шанталь, однако девушка тут же пожалела об этом, бока налились тянущей болью, но не смогла остановиться. — Чтобы я ещё раз… — Ой, не начинай, у меня уже дежавю сработало. Шани умолкла, но улыбаться не прекратила. — Спасибо, что навестил. — Рад, что ты улыбаешься. Поправляйся. Креланец поправил на голове треуголку, встряхнул воротник на плаще и вышел из каюты, напоследок стрельнув на Шани цепким взглядом. Команда оказалась настолько потрёпанной после стычки с пиратами, что никто не удивился, когда Израэль мрачно сообщил о том, что медикаменты кончились. С другой стороны, это была плата за то, что экипаж «Наследия» потерял всего двух своих членов, пиратов вырезали всех. Не остался ни один, а их корабль с дозволения Смоллетт был осмотрен на предмет наличия контрабанды или награбленного, а когда ничего не было обнаружено, был отдан новый приказ отыскать всё, что может пригодиться уже самому «Наследию Стивенсона» в будущем. Там нашли немного ресурсов для починки корабля, без дерева, скудные припасы и, что вызвало неподдельный интерес у капитана, огромное множество нарисованных от руки карт здешней местности и дальше и заметок капитана разного характера, в основном, навигационные. Далеко не все члены экипажа сумели быстро встать на ноги, многие ещё отлёживались, медикаментов на всех не хватило, и потому кораблём стало управлять куда тяжелее. За некоторые работы на верхней палубе взялись сами Эрроу и Смоллетт, не боясь засучить рукава. Это помогло добраться до той самой планеты, о которой капитан рассказала Шани, Грисель, хотя и с большим отставанием. За это время Хокинс снова начала ходить, боль понемногу, но отступила, разве что спина оставляла желать лучшего. Швы, к вящему удивлению, не разошлись, хотя начали кровоточить, что тоже не сулило ничего хорошего, и, если не напрягаться, то вполне можно было самостоятельно передвигаться и взаимодействовать, но в меру. Когда корабль таки причалил, Шанталь со скучающим видом стояла у самого борта, рассматривая сероватый пейзаж. Ей бы хотелось сойти на земную твердь, но после случая с Себруарусом опасалась, как бы снова не попасть в немилость капитана. — А ты чего тут? — поинтересовался Джим, направляясь к трапу, чтобы сойти. — Ты разве не пойдёшь? — Сомневаюсь, что мне будет позволено. — Кэп дала отмашку, все, кто захочет сойти, смогут это сделать. Она сказала, что за раненными приглядят люди с планеты, пока она, док и Ханс… — Хэндс, — поправила брата Шанталь. — Израэль и Хэндс. — Точно. Так вот, пока они договариваются о медицинской помощи и починке корабля. Я решил сойти, хочу размяться, не чувствовать качку, а ты? Пойдёшь со мной? Идея была заманчивой, и Шанталь согласно кивнула после недолгих раздумий, но перед этим она долго копалось в вещмешке, который лежал на своём месте в трюме. Через томительных полчаса Хокинс была обряжена в тёмную юбку до щиколоток с высоким поясом, похожим больше на корсаж, и просторную рубашку, заправленную в юбку, становясь похожей больше на морскую волчицу, чем на девицу среднего сословия. Челюсть Джима укатилась куда-то далеко. — И где ты прятала это? — поинтересовался юноша. — Извини меня, но приличия в обществе иногда надо соблюдать. Не всё же в штанах ходить, — пожала плечами Шани, однако она не скрывала, что реакция брата ей была приятна. — Знал бы ты, каких усилий мне стоило надеть это, не крича от боли. — Ладно-ладно, леди, — насмешливым тоном произнёс Джимми последнее слово и подставил локоть сестре. — Айда гулять и вести светские беседы. Ребята тут же расхохотались, давно уже они не могли расслабиться, как следует, и сейчас Шанталь почувствовала, как с её души словно падает огромный камень. Они снова были теми раздолбаями с Монтрессора, которые ради забавы пошли совать свои носы в чужие дела. Они сошли на пристань и продолжили путь уже по мостовой вдоль небольших строений, в окнах многих не горел свет, но где-то ещё звучали голоса и музыка. На полпути юноша услышал приглушенную музыку в одном из кабаков, где играли особенно весело и заразительно, и потянул туда сестру. — Ты слышишь? — Что именно? — спросила непонимающе Шанталь, но как только звуки донеслись и до её ушей, на лице стало проступать удивление вперемешку с восторгом. Джим широко улыбнулся и уверенно толкнул дверь внутрь. Музыка и вправду оказалась чарующей. Музыканты пели песню не на общем наречии, а на языке легостиан. Девушка узнала эту песню, её часто напевал их постоялец-легостианин, который каждые полгода приезжал в «Бенбоу» и рассказывал Хокинсам о том, что успел повидать на этот раз. Его истории завораживали юную Шанталь, казалось, она могла слушать их вечность. Вот и сейчас музыканты, окончив мелодию, поклонились и спустились с подмостков, чтобы промочить горло перед следующим выступлением. — Эй, детишки, брысь отсюда, — грубо прикрикнул на вошедших ребят бармен. Джим поначалу опешил, хорошее настроение как рукой сняло, но Шани лишь мило улыбнулась вредному бармену. — Мы тут не задержимся, господин, не беспокойтесь. Мы лишь прогуливаемся, рассматриваем достопримечательности. — Туристы, что ль? — многие в кабаке расхохотались. — Идите домой, маленькие ещё. — Они со мной. Девушка вздрогнула от неожиданности и резко подалась в сторону. Это оказался Сильвер, зашедший буквально следом. Он хитро зыркнул на Хокинсов и повернулся к бармену. — А ты их папаша, что ль? — Боже упаси! Всего лишь наниматель. Пусть развлекутся ненадолго, обещаю, дебоширить не станут. — Ну, раз так, милости просим. Киборг кивнул в знак благодарности и, заняв место в углу, заказал пару пинт эля. Хокинсы проследовали за ним и сели напротив, нерешительно замолчав. Когда принесли заказ, кок с довольством откинулся на спинку стула. — Не многовато для одного? — усмехнулся Джим. — Один не мне, — ответил Сильвер, протягивая второй стакан в сторону ребят. — Джим не пьёт, — заметила с усмешкой Шанталь. — Правильно, мал ещё. — Нет, я просто не люблю, — поморщился парень. — Зачем тогда взял? — Не знаю, одного мало? Юноша тихонько пихнул сестру в бок и с непониманием посмотрел на неё, на что Шани в ответ закатила глаза и слабо улыбнулась. В неловкой тишине они просидели несколько минут, пока киборг не решил нарушить молчание, но едва он открыл рот, как до ушей Шанталь донеслись первые ноты. Она резко развернулась в сторону импровизированной сцены, где музыканты снова вышли разбавить скуку этническими мотивами. Ритм был задан, а шалюмо вступило с мягким звуком, затем вкрадчивый мужской голос ненавязчиво запел. Девушка восторженно посмотрела на брата, и тот ответил мягкой улыбкой. Губы Шани сами собой задвигались вслед словам, не в силах отвести взгляда от музыкантов. Когда началась вторая часть куплета, она решительно взяла вторую пинту эля, сделала приличный глоток и вышла в пространство между столиками для посетителей и сценой. Тёмно-русые локоны взметнулись, освобождаясь из ленты, и девушка, неспешно, плавно двигаясь, стала тихонько подпевать. Спина ещё болела, поэтому девица старалась выбирать такие движения, от которых она не согнётся пополам от боли, и пока что ей это удавалось, хотя пару-тройку раз лицо на короткую секунду кривилось от боли, и Хокинс надеялась, что этого не будет заметно. Едва настало время припева, девушка остановила движения и, уже стоя спокойно, запела вместе с солистом в полный голос. Легостианин удивлённо посмотрел на посетительницу, однако не подумал останавливать выступление, их голоса звучали красиво, образовывая двоезвучие низких и высоких нот, и это не могло не завораживать. Когда припев окончился, и вступили инструменты, Шани, негромко смеясь, легко подбежала к брату и стала тянуть его за собой, но Джим отнекивался, потихоньку начиная краснеть. Шанталь делано надула губки и вернулась к помосту с музыкантами. Солист добродушно улыбнулся девице и протянул ей руку, приглашая встать рядом. Шани поколебалась недолго, приняв руку и оказавшись на помосте. Она вовремя успела вступить со вторым куплетом, сначала смущённо обводя присутствующих взглядом, но потом решила, что сковывать себя стоит только в энергичности движений, а плыть на волнах музыки ещё как стоило, как и поступила Хокинс. Под ритмичные хлопки посетителей девушка уже стала взаимодействовать с солистом. Юбка то заворачивалась вокруг ног, словно тугой бутон цветка, то разворачивалась, эффектно струясь. Хокинс не сразу поняла, что песня закончилась, а посетители уже громко аплодировали ей. Девушка растерянно улыбалась, не зная, куда себя деть, но тут увидела, как Джим пробирается к выходу, и решила последовать его примеру. Вскоре они вышли на улицу, и разгорячённая Шани кинулась на шею брату. Они возбуждённо болтали по дороге на корабль, неспешно вышагивая по выложенной булыжником пристани.***
Хокинсы стащили с камбуза немного вкусностей, оставшихся с ужина и спустились к Шанталь в трюм, чтобы там втихаря сесть за праздной болтовнёй, но Джим внезапно подскочил, как ужаленный и с криком «Я за соком!» умчался обратно. Пока брат отсутствовал, девушка отложила еду, чтобы дождаться Джимми, однако в этот момент дверь в трюм открылась и, ожидавшая увидеть юношу, Шани выглянула из-за ящиков и мешков, и чуть не потеряла челюсть. — Чёрт возьми, Сильвер, ты меня напугал! Что ты здесь делаешь? Кок, проигнорировав вопрос девушки, прошёл вглубь трюма и присел на один из ящиков. — А я не думал, что ты умеешь не только огрызаться. И, признаться честно, поёшь ты очень даже ничего. На щеках девушки вспыхнул румянец, она отвела взгляд от киборга на лежавшие мешки с продовольствием, особенно тщательно ища там что-нибудь. — Что, смутил? — креланец тихо рассмеялся и снял свою треуголку. — Не надо этого, ты сегодня сделала вечер тем пьянчугам. — Не думаю, что это прямо-таки достижение. — Верно, ты же не этого добивалась. Хокинс нахмурилась и непонимающе посмотрела на Сильвера. — В каком это смысле? — В таком, что, останься вы там, и дело явно бы не кончилось песенками. Шанталь вздрогнула и испуганно посмотрела на креланца. — Извини, я… — Будто бы ты не поэтому пришёл именно в тот кабак, хотя на набережной их было не меньше пяти, и все работали, — прервала его Хокинс. — Когда я бываю в этих краях, то непременно захожу именно в этот. — Что же, странно тогда, что бармен не узнал тебя. Киборг на миг остолбенел, поняв свой прокол, и Шани рассмеялась в голос. — Ты врёшь ещё хуже Джима. — Ладно, подловила. С улыбкой кок театрально поклонился перед Шанталь и невесомо поцеловал той руку. — Однако я нисколько не жалею. И киборг удалился из трюма. Через пять минут Джим застал Шани слегка смущённую, но не придал этому значения и протянул ей феолитиновый сок. Они просидели вместе до поздней ночи, но и до, и после ухода брата ко сну, Шани не могла избавиться от одной сверлящей голову мысли. Мысли, что сегодня вечером у неё в животе вспорхнула бабочка.