***
Я сидел в нашем туравтобусе и листал журнал. Не сказать, что он захватил меня полностью, просто было нереально скучно, и журнал по купле-продаже недвижимости казался мне не таким уж плохим развлечением. Кэмерон и Сэм пошли проветриться, Джеймс от переизбытка веселья дремал напротив меня, а Бен ушел полтора часа назад, сказав, что скоро вернется. Устало выдохнув, я прикрыл журнал, оставив свой палец в качестве закладки между страницами, и откинул голову назад. Бежевый цвет внутренней стороны крыши автобуса порядком раздражал, так как я не первый раз откидываю голову. Да раздражал уже сам этот идиотский жест, не то что бежевая крыша. — Джеймс, — позвал я парня, сев нормально. Ноль внимания. — Дже-е-еймс, — лениво тяну. Вот уверен, что эта сука слышит меня, но почему-то выебывается. — Касселлс, мать твою, — громче. — Да что тебе надо? — чуть нахмурив брови, спросил Джеймси, не открывая глаз. — Заебал спать. Просыпайся. У тебя уже все слюни вытекли. — Пошел ты, — буркнул парень. — Да блин, мне скучно. Давай в покер, что ли, сыграем? В противном случае, ваш вокалист сдохнет от скуки. Джеймс выдохнул и приподнялся, разлепляя сонные глаза. — Вдвоем? Тебе в голову напекло? Отсядь от окна. — Касселлс отвернулся. — Ну Джеймси! — я съехал со своего места и дал другу пендаля. — Отвали, я сплю. — Какая же ты стерва. — Оставшись при своих интересах, я снова сел на диван и открыл дурацкий журнал, чтоб он горел синим пламенем. Дверь автобуса хлопнула; наверняка это был кто-то из парней, и не было смысла поворачивать голову. Бен плюхнулся на диван рядом со мной и положил руку на спинку дивана. Это было похоже на дешевый трюк с обниманием парнем-девственником девушки-девственницы, если бы его рука через секунду-другую опустилась на мои плечи. И я, не выдержав, с долей надменности, презрения и подозрительности во взгляде посмотрел на его руку, пальцы которой все-таки немного касались моей футболки. А потом так же медленно вернул голову в прежнее положение. Брюс наблюдал за этим с какой-то, не побоюсь этого слова, хитрой улыбкой, чуть-чуть сдвинув брови к переносице — боковое зрение не совсем бесполезная штука. Я на сто процентов был уверен, что, если бы повернулся к нему лицом, прочитал бы в этом взгляде и сдвинутых бровях: «Блять, Дэнни, ты такой кретин». И опять возвращаемся к купле-продаже. Парень заглянул в журнал, затем закрыл его, чтобы посмотреть на обложку, посмотрел и снова открыл, чтобы я смог вернуться в занимательный мир недвижимости. — Что ты делаешь? — его лицо не изменилось. — Дрочу. Неужели есть еще какие-то варианты? — Я был рад, что наконец-то могу закрыть это дерьмо и отложить подальше. Однако по мне видно не было. — А. Это хорошо, — кивнул Бен и закинул ногу на ногу. — Так я попозже зайду? — Не выебывайся, — сморщился я. — Где был? — У девушки. — Та-а-ак, — довольно протянул я и повернулся к нему лицом. — У какой? — У такой. Мне нужны все, я хочу попросить вас кое о чем. Джеймс, — Брюс взял маленькую подушку с дивана и кинул в спящего драммера. — Бен, ну какого хрена? Я вас, блять, бужу? — Чувак, уже шесть. — Он повернулся и постучал в окно, за которым я увидел Сэма и Кэмерона, махнул им рукой, зовя в автобус. — Хрен вы теперь поспите. Вы, вы двое — ты и Уорсноп, — пообещал Джеймс. — Да я понял. О, — пришли Лидделл и Беттли, — идите сюда. — Когда парни сели на Касселлса, которому было довольно-таки похуй на это, Бен начал: — Короче, помните, я вам про девушку рассказывал? — Ну-у… — скривившись, протянул Сэм. — Понятно. — Бен повернулся ко мне: — Ну тебя бессмысленно спрашивать, — махнул он на меня рукой, а я ответил ему наигранным вздохом, выражающим досаду. — Джеймс всегда ужратый, когда речь о бабах заходит… Кэм? — Да, я помню. — Ну пиздит ведь. Зато как талантливо. Не подкопаешься. — В общем, сегодня я пригласил ее и подружку к нам. Ну, познакомиться, туда-сюда. — Ой, не нравятся мне эти серьезные намерения. — Я, вроде как, нес полную ахинею, и мало кто обращал внимание на придурошные реплики, а мне просто хотелось поговорить. Чтобы кто-то подержал беседу такой же глупой фразой, не несущей смысла. Никто и не помнит, наверное, когда мы вместе садились и разговаривали. Все парочками, тройками. — А подружка как? Ничего? — Дэнни, у тебя при слове «девушка» либидо просыпается? — с насмешкой, но безобидно спросил Брюс. — Так оно и не засыпает, — пожал я плечами, улыбаясь. Все знают, что я кретин, тогда к чему останавливаться? Хоть над собой посмеюсь. Самоирония — это же вроде хорошо. — Ладно, надо в магазин сходить. Я возьму с собой Джеймса, а вы уберитесь тут хоть чуть-чуть, — Бенни высокомерно помахал рукой, показывая на весь наш срач. — Это же свалка, мать вашу. Ага, Джеймса он, значит, возьмет. Здорово. — А какого, прости, хрена, я должен убираться? — снова возмутился парень с неугомонным либидо. — Я, может, хуй клал на уборку и в магазин хочу. Почему ты решаешь? — Я старше, малыш, — он поцеловал кончик своего указательного пальца и прислонил к моим губам, — мне все можно, — улыбнулся, пожал плечами. — Джеймс, пошли. Касселлс поднял свою жопу в Келвине Кляйне и потащил ее за Беном, показав мне сначала язык, а потом фак. — Да он вообще чмошник какой-то, — сделал я вывод, повернувшись к оставшимся парням. — А я говорил, — кивнул Сэм. — Наушники мне порвал сегодня. Я цокнул и закатил глаза: — А в песочнице вы сегодня не подрались? — немного психов. Как же без них. Сэм поднял брови, как бы удивившись, но большие глаза остались спокойными и равнодушными к моему подъебу. — Нет, — ответил он. — Босс сказал убираться, — вставая, бурчал я. — Начали, девочки, — пнул подушку, лежащую на полу, уходя из комнаты. Но вот четыре глаза, прожигающих мою спину и две головы, думающие про себя: «Куда этот пидорас пошел? А не ахуел ли он? Почему это мы вдвоем должны горбатиться?» все-таки заставил меня развернуться. — Что? Я в туалет иду, если вас это интересует. Сейчас приду. А то без меня же вы не справитесь, — по привычке закатил глаза и тихо добавил: — … блять.***
— Дэнни, сделай, мать твою, тише! — орал Брюс на меня, придя в комнату с батоном в одной руке и салатом в другой. — Здесь что, глухие сидят? Я Джеймса в пяти сантиметрах не слышу нихрена. — Если ты разуешь глаза, — так же орал в ответ я, — то увидишь, что твой друг именно это и пытается, блять, сделать! — я пару раз кашлянул. — Кэм включил эту какафонию и свалил к чертовой матери. А в туалете он, знаешь ли, закрывается. Бен подошел к розетке и просто вынул из нее вилку. Господи, тишина! Даже в ушах звенит. — Вылезай, длинный ублюдок, сейчас пороть тебя будем! — крикнул я в сторону туалета, срываясь на смех. — Слушай, Дэнни… — он вдохнул, задержал дыхание, выдохнул. Как-то медленно все. — Не ори, окей? — и был таков. — Что? — негромко спросил я, уже, наверное, себя.***
В районе входа в автобус я увидел светлую башку, а рядом с ней Бена. Скорее всего, это и есть интересующая меня подружка, так как сама, так сказать, таинственная леди, имя которой до сих пор не было названо, была темненькая, по словам Бена. Ладно, будем ждать. — Ты чего тут стоишь? — Кэм не прошел мимо и все-таки заострил внимание на подпирающем стены мне. — Ну, танец мы не разучивали, поэтому я просто жду, пока они войдут. — Вытягиваю шею и вижу все те же две башки у входа: одну светлую, другую — Брюса. — Господи, да какого же хрена они там торчат уже десять минут? Протолкнуть ее в проход не могут, что ли? — я уже отошел от стены и готов был спуститься к ним для личного знакомства, но понял, что Бен поднимается. — Что вы там делаете? — Тише, не ори. Сейчас они докурят и увидишь ты бабу свою. В поле моего зрения мелькнула шевелюра чуть темнее подружкиной. Но цвет волос был то ли с зеленым оттенком, то ли с каким-то непонятно-перламутровым. И фигура была какая-то… ну… как мне показалось, знакомая. — А кто это? — я показал пальцем в эту голову. Бен улыбнулся: — Это Сэм. — Да ладно? — откровенно удивился я. Когда успел-то? — Беттли, ты охренел, что ли?! — посмеиваясь, я ринулся к парню, ибо какого хуя он творит со своей головой? Как мы играть на людях будем с его милированием? Но меня схватили за руку, не давая объяснить басисту, что он немного придурок. — Это не Беттли! — повысил тон друг. — Это моя Сэм! Саманта, девушка. И да, это действительно была его Саманта. Не факт, конечно, что она девушка, но что Саманта — это точно, Бен же не будет врать. На самом деле, то, что я увидел нельзя было назвать Самантой, лучше бы это был действительно наш Сэм, он хотя бы симпатичный. Но о вкусах, как известно, не спорят. Отталкиваясь от этого, про подругу нужно молчать. — Бен… ты серьезно? — выгнул бровь я, показывая, что пока еще не поздно закрыть автобус изнутри и не впускать представительниц прекрасного пола в это помещение ни за что на свете. — Ты подумай, еще есть время. Если хочешь, я могу их нахуй послать, я не стеснительный. — Я, конечно, шутил, когда начинал и заканчивал второе предложение. Но, наверное, Бен знает, что в каждой шутке есть доля правды. В этой шутке ее было процентов девяносто. Поняв это, Брюс решил обидеться, как я понял по выражению его лица. — Пошел ты… — так спокойно, серьезно, но с такой откровеннейшей неприязнью. Как в лицо плюнули. — Брюс, ну я же шучу… — оправдаться никогда не поздно. Но Бен, даже не повернувшись, показал мне фак и ушел к своей девушке.***
Ужин прошел не в такой уж непринужденной обстановке. Бен готов был вцепиться мне в глотку и душить, пока глаза мои не вылезут. Только я не понимал за что. Вроде было весело, никто не молчал, не стеснялся, над шутками, в частности моими, смеялись, никто не обиделся. Но с Брюсом творилось что-то необъяснимое. Весь вечер он сидел надутый, как сыч. Нет, конечно, он и смеялся, и шутить тоже пытался, часто удачно, но моментами он смотрел в одну точку на столе отнюдь не самым жизнерадостным взглядом. Да что же его коробит? Что сейчас не так? Ну да, его Сэм не настолько хороша, как наш, но человек она вполне нормальный. Трахнуть ее я не трахнул бы, а пообщаться, если нужно, — почему нет? Хотелось бы отговорить Бена от этой затеи, и я отговорил бы, если бы не знал, что он упертый, как баранище. А я знал. Но все равно… что не так? Это же была почти шутка, как можно на такое обидеться? Вот как раз в холодную ночь, сидя на каком-то камне около автобуса, и стоит подумать. Зато не скучно. Я услышал быстрые шаги, но даже повернуться не успел, чтобы посмотреть, кто это, как услышал: — Ну, Дэнни. Ты доволен? — голос Бена, тон не очень. Блять. Лучше бы спать пошел. — Чем? — я вроде как понимаю, о чем он, но стоит убедиться. — Чем? Скажи, нахуя ты это сделал? — злится, Брюс стремительно превращается в человека-раздувшиеся ноздри. — Да что сделал, Бен? В чем дело вообще? Почему у тебя весь вечер лицо, как будто тебе в тарелку насрали? — Сэм! — крикнул он. — Дальше объяснять? — Да-а… — протянул я, поднимая глаза вверх. — Хотелось бы чуть-чуть подробнее… — Зачем ты испортил вечер? Зачем ты шутил весь вечер, как конченый идиот, зачем Сэм обидел, перепутал ее с пацаном? Я же знаю, что ты специально. Только, блять, обдолбанный в жопу наркоман мог перепутать ее с Беттли, — ой, как он не жалел голоса. Ну конечно, для друга ничего не жалко. — Зачем, Уорсноп? Просто, блять, скажи зачем? Чтобы ахуенным как всегда выглядеть? Чтобы в центре внимания быть? Чтобы телки в рот тебе заглядывали? Да, поэтому? — Ты обкурился, что ли? — я был в реальном смятении. — Бен, ты с ума сошел? Вечер был охрененным, все портила только твоя кислая рожа. — Ты обидел Сэм. Девушку, которая даже еще не познакомилась с тобой. — Да она ржала с моих шуток, как конь. Я весь ебаный кариес у нее во рту успел рассмотреть! — теперь ору и я. Мне тоже ничего для тебя не жалко, Бен. — Про кривые зубы ее подруги я вообще молчу! — То есть ты реально считаешь то, что сделал, нормальным? — тише. — Да, Бен! Я, правда, перепутал. Где здесь моя вина? — Ну как обычно. Что еще я мог от тебя услышать. — Ты издеваешься надо мной? — раскинул руки я. — Пойди у парней спроси, нормально это или нет, если ты считаешь меня идиотом. Бен… — Иногда я не понимаю, почему ты мой лучший друг, — немного хрипя, произнес Бен, перебив меня. — Спокойной ночи, — он развернулся и пошел в автобус. — Бен, — зову я, но он не оборачивается. Господи, каким же идиотом чувствуешь себя, когда не можешь доказать другому что-либо. Но хуже всего, когда ты пытаешься объяснить, как было на самом деле, сказать правду, а тебе говорят, что хуй клали на твои объяснения, оставь их при себе. Тут-то и осознаешь всю свою ущербность. Но именно настоящую ущербность, которая действительно гложет, заставляет злиться и никак не позволяет на себя забить, я чувствую, когда от меня отворачивается Брюс. И тонко намекает, что посылать надо таких друзей. Далеко и надолго.***
— Как дела, Бен? — я подсел к другу, что-то царапающему на бумаге. — Отлично. — Он собрал свои бумажки со стола и пошел на свою койку. Конечно, я мог бы пойти за ним и доставать его дальше, но блять… Я этим уже третий день занимаюсь, а толку вообще никакого. — Ладно… — выдыхая, произнес и пошел к дверям автобуса.***
Третий день, пятый день, седьмой… Мне катастрофически не хватает общения с Беном. Поскольку игнорят меня, игнорю и я. Но почему-то не легче. И самооценка как-то не поднимается. И все из-за какой-то ебаной бабы. Жутко бесит, что меня променяли на вагину. Делаю еще глоток рома. Пустая бутылка стоит на гостиничной тумбочке еще со вчерашнего вечера. Не понимаю, почему я просто не могу пойти поговорить с Кэмероном, Сэмом, Джеймсом — шесть свободных ушей, которые точно не откажут мне в общении. А не хочется, блять, вот почему не могу. Серьезно создается ощущение, что у меня женщину увели. Причем такую, с которой я прожил лет 30 и любил до потери пульса. — Господи-и-и… Что ж с тобой такое, Дэнни? — поднимаясь повыше на кровати, сам себя спросил я. В дверь постучали, и она тут же открылась. — Бухаем? — улыбнувшись, спросил Джеймс. Вспомнишь… — По-моему, я не сказал «Войдите». — А я, по-моему, не спрашивал, можно ли. — Он прыгнул на кровать, из бутылки плеснула пара капель на мою футболку. — Блять, аккуратнее, жир, — вытирая жидкость, попросил я. — Какой повод? — Знал, что ты придешь, радуюсь вот, — поднял бутылку вверх. — Тогда делись, — он взял бутылку из моих рук и отпил. Как вежливо, мать твою. — Как Бен? — Иди нахуй. — Да я серьезно, — посмеиваясь, сказал он. — Блять, откуда я могу знать, как Бен? Ты способности к телепатии во мне нашел, придурок? Я с ним неделю не общаюсь уже, какого хера ты бесишь меня? — Дэ-энни, ну чего ты злишься? Мы же помирить вас хотим, — снова улыбка. — Как? Задавая тупые вопросы? — я забрал бутылку. — Слушай, Джеймс, вам спасибо за хотение, но реально, свали сейчас, а? Заниматься идиотизмом нужно было тогда, когда им занимался я, и хотел, чтобы меня в этом поддержали. А сейчас пойди займись чем-нибудь другим, Сэму наушники порви, например, он вчера новые купил. А меня не доебывай, пожалуйста, ближайшие часа… двадцать три. — Я принципиально поставил бутылку на тумбочку и отвернулся от Касселлса. — Приятель, мне кажется, у тебя большие проблемы, — сейчас он точно не улыбается. — Нет у меня проблем. Иди уже. — Дэнни… — Нет проблем, Джеймс, нет! — начал орать я неожиданно даже для самого себя. — Иди к Сэму! Как только закрылась дверь, я опять взял бутылку. Что не так, Уорсноп? Ну что? Почему я не могу подойти как раньше и попросить выслушать? Ничего проще же и придумать нельзя. Не захочет слушать — заставить. Не первый же раз мы ссоримся. Да, не первый. А заставить себя пойти не могу. И заставить его слушать себя тоже не могу. Могу только бухать и жаловаться, что мне сейчас не очень. Откуда появилась эта робость? Хотя… Все равно рано или поздно придется к нему идти. Я отставил бутылку, вдохнул, собрался с мыслями и пошел в номер Бена. Постучавшись, я сразу открыл дверь и увидел там, в принципе, то, что и ожидал увидеть, но все равно как-то надеялся, что не увижу: новоиспеченная девушка облизывала его, как могла. И вот на меня уже обратили внимание, а я по-прежнему стою и смотрю на все это. Слева — мой выебистый лучший друг, перед которым мне сейчас придется унижаться, справа — девка, которая чуть не засосала его до смерти. А посередине я — хорошо выпивший, ревнующий Бена к его же девушке. Если бы я умел рисовать, я бы нарисовал это; уверен, выглядело бы забавно. — Оставь нас, — попросил я Сэм. — Пожалуйста… — выдавил. Странно, но Сэм встала и ушла, и Бен даже не пытался ее удержать, чтобы объяснить мне, что я охренел в край. — Господи, Уорсноп, ты опять бухаешь, — скривился он, либо учуяв запах, либо увидев меня. — Бен, объясни мне, почему ты променял меня на эту… мадам? — я перешел сразу к делу. — Я все тебе уже сказал. — Ответь на вопрос, и я уйду. — Потому что она моя девушка, — он поднял брови, и мне казалось, что он улыбается. — Идиотский ответ. В школе тебе 2 поставили бы за него, — облокачиваюсь о стену. — А мы не в школе, Дэнни, поэтому я как-то не боюсь. — Ну, может, хватит? — значительно громче спросил я. — Что хватит? — с насмешкой и жалостью спросил он. — Дэнни, вот ты бы хоть раз сел и подумал своей головой, что ты делаешь. Хотя бы сейчас. Зачем ты бегаешь за мной? Вот подумай сейчас и ответь. — Я не думать сюда пришел, а поговорить. —Ладно, тогда я отвечу, — опять вздохнул. — Потому что ты знаешь, что парни не будут постоянно бегать за тобой, вытирать сопли, когда это нужно, хамство твое терпеть не будут. — Я пытался дышать как можно тише, но получалось наоборот. — А я буду. Да? — Мне хотелось ответить. Больше всего на свете хотелось ответить, потому что сейчас он встанет и уйдет, я знаю. Но что-то держит меня. Я не могу открыть рот и сказать «нет». Снова. И причина, по которой я не могу сделать это, сейчас только одна: мое «нет» было бы неправдой.***
Я не получил прощения, а только еще тысячу мыслей на ночь. Тысяча мыслей на пьяную голову. Тысяча мыслей, в сравнении с которыми сущность мироздания будет казаться ничтожной. Удивительно, как быстро агрессию и нервозность сменяет какое-то бессилие и усталость. Удивительно, что одиночество может быть намного сильнее, чем ты его когда-то себе представлял. И способен ты, оказывается, на большее: на мысли, сожаление, обдумывание и даже чувства, что раньше казалось просто смешным. Унизительно и обидно осознавать, что готов говорить ему «спасибо» каждый раз просто за то, что он посмотрел на меня. Вот она ущербность во всей своей красе. — Дэнни, — я даже не услышал, как стучали в дверь, и она открылась, — можно? — на этот раз Джеймс спросил. А я не ответил. Смотрел пьяными, блестящими то ли от стоящих в них слез, то ли от выпитого, смешанного с освещением комнаты, глазами. Он вошел, подсел ко мне на кровать и сразу же повернул к себе бутылку, которую я держал руками. — Я не понимаю, куда в тебя столько лезет? — Джеймс пытался посмотреть мне в глаза, но ему это не удавалось из-за моего положения. — Дэнни, — еще раз позвал он. — Посмотри на меня. Я молча повернулся, медленно моргнув пару раз. Нет, это были не слезы, иначе давно уже выкатились бы. Лицо драммера слегка изменилось. Как будто мое настроение распространяется. Он смотрел на меня все с тем же вниманием, даже спустя время, когда я уже давно отвернулся, а я сидел по-турецки и пил, думая обо всем и ни о чем. — Джеймс, — ну минут 5 точно прошло в тишине, — почему мне так хреново? — Это тоска, Дэнни. — Он точно знал ответ, потому что он последовал сразу же, как будто Касселлс именно для этого и шел сюда. — Что-то очень женское… — ухмыльнулся я, не отрываясь от любимой точки. — Ты никогда такого не чувствовал? Я пожал плечами. — Я еще много чего не чувствовал. И почему-то не хочется. — Это пройдет, — едва улыбнувшись, приободрил друг. — Когда, Джеймс? Я не могу уже просто, — улыбаюсь я. — Я пить уже устал. — Дэнни… — Так, по-моему, любовь должна проявляться. Вот любовь подошла бы по всем признакам. А у меня не любовь, не любовь, блять. Так какого черта твоя тоска это то же самое? — громко. А лицо выражает угнетение. — Джеймс, помоги мне, а? — тихо. А лицо не меняется. — Я все, что хочешь, сделаю. — Для начала перестань пить, — голос Бена. Я вижу, как улыбка промелькнула на лице Касселлса, он быстро слез с кровати и вышел из номера. Я посмотрел на Брюса, и мне показалось, что тоски, о которой говорил Джеймс, даже изначально не было. — Поговорим?***
Я отчетливо помню тот период, когда мне было похуй на все. Когда я брал по максимуму от своих 16-18-ти лет. Я брал от жизни все, что мне позволяло материальное положение и мое нечеловеческое обаяние. Когда трахал девок, а через полчаса после завершения процесса выбрасывал номер телефона. Когда убивался всякой дрянью до пузырей и понимал, что вот так я бы хотел провести всю свою жизнь. А самыми проблемными вопросами были: где травы достать подешевле или как бы сразу не проебать все заработанные деньги. А теперь я ложусь, закрываю глаза и понимаю, что проблемных вопросов стало порядков на десять больше. И главный из них «Что с гребаным Уорснопом?».