Драконодрабблы

ж!Кусланд/Анора, лавхейт, ангст, но все кончилось хорошо       Анора всегда добивалась своего. У нее был лучший учитель — её отец, человек, освободивший это проклятое королевство и отдавший его в руки обаятельного идиота. Лишь много позже она поймет почему.       Анора всегда добивалась своего. И боль от принятого решения не могла сломить её. Она была прекрасной правительницей при муже и будет ею после его смерти. Это не гордыня, нет. Это факт. Народ любил её, дворянство уважало. Ей суждено было встать в один ряд с величайшими женщинами истории Тедаса. И она встанет. И боль от потери отца не сломит её, нет.       — Вам лучше сдержать ваше обещание, леди Анора, — усмехнулась Кусланд. Анора проглотила это намеренное игнорирование её титула. Она взглянула на Стража по-новому — разрозненные донесения не могли дать всей картины. До мора, возможно, Кусланд была весьма привлекательна, сейчас же на щеке красовался огромный рваный шрам от чьих-то когтей, шея и часть подбородка были заляпаны ожогами, каштановые густые волосы коротко острижены на мужской манер, руки покрыты коркой заскорузлых мозолей, под коротко обрезанными ногтями грязь и кровь. Однако серые, практически прозрачные глаза смотрели цепко. Анора почти испугалась, а потом вспомнила, что единственное, в чем сходились все донесения — Кусланд выросла на тренировочном поле и в дворянских манипуляциях знает столько же, сколько пахарь в ратном деле.       — Думаю, мы договорились.       Анора всегда получала желаемое. Пока не столкнулась с Элиссой Кусланд. Ещё никогда Анора настолько не недооценивала врага! Проигрывать было больно. И ей предстояло смириться с этой болью.       Кусланд, обряженная в дворянские одежды сидела в спальне королевы так, словно она была на троне, а не Анора. Элисса выглядела совершенно иначе без доспехов: слои дорогого синего атласа жемчужно мерцали в свете камина, языки пламени бликовали в тонких браслетах, рассылали золото в волосах, шрамы словно истаяли, почти исчезли, на губах играла хитрая полуулыбка, одни серые глаза так и оставались холодными.       — Ваши попытки диктовать свои условия и ставить палки мне в колеса на Дворянском Собрании были, мягко говоря, неуместны. И раздражительны, — Эллиса внимательно смотрела на собеседницу.       — Вы думаете, что вам всё сойдёт с рук? — голос Аноры звенел сталью и обещанием мести.       — Вы думаете, что угрожать мне уместно? Мне угрожал ваш отец, мне угрожал Эрл Хоу, мне угрожали храмовники и маги в Круге, мне угрожали оборотни, гномья Хартия и претенденты не трон. Я изрядно устала от угроз. Если бы кто-нибудь меня спросил, то я бы ответила, что найду парочку куда более интересных занятий, нежели резать глотки.       — Вы угрожаете королеве Ферелдена? — воскликнула Анора, теряя самообладание.       — Я прямо говорю, что твои попытки расстраивать мои планы раздражают. И жизнь твоя зависит от моей благосклонности, дорогая, — хищно улыбнулась Эллиса. — Я не брезгую убийствами, но твоя смерть меня весьма расстроит. Твой брак с Алистером такая выгодная возможность, не могу себе позволить её упустить.       — Ты вшивая казарменная потаскуха! Если думаешь, что сможешь спокойно спать, не боясь сдохнуть, как бешеная псина, то ты глубоко ошибаешься! — Анора вскочила со своего кресла и выхватила тонкий стилет из рукава.       Эллиса играючи отбила атаку и выбила оружие из рук нападавшей. Она заломила руку Аноры за спину, рассмеялась низким грудными смехом и сжала её подбородок.       — Это даже мило. Ещё никто не пытался меня убить настолько неумело.       — Я убью тебя, тварь! — выплюнула ей в лицо Анора.       — Ты очень мила, когда злишься, — продолжала смеяться Эллиса. И смех этот, на удивление, был совершенно лишён злобы. Казалось, что она наслаждается ситуацией. Анора ещё раз попробовала вырваться из захвата или хотя бы что-то сделать свободной рукой — бесполезно. Боль разлилась горячей волной по руке. Физическая боль оказалась довольно унизительной. Ей оставалось только смотреть в глаза женщине, что смогла её переиграть, солдафонке, в чьих руках вдруг оказалась судьба всего Ферелдена. Анору смутно кольнула неуверенность — смогла бы она сама тащить такое бремя на себе?       — Осторожнее, или ты сломаешь себе руку и на собственную свадьбу придется заявиться с перевязью. Мне бы этого не хотелось.       Элисса наклонилась и жадно поцеловала Анору. И этот поцелуй совершенно отличался от тех, что дарил ей покойный муж. Эллиса целовала жадно, так, словно после этого поцелуя не будет ничего: ни утра, ни ночи, ни следующего дня, ни следующего мгновения.       — Продолжим нашу беседу чуть позже, — улыбнулась Кусланд и направилась прочь из комнаты.       Анора растерянно смотрела вслед уходящей Элиссе и прижимала руку к полыхающим губам.       В следующий раз Кусланд заявилась к ней сразу после свадьбы. Вошла в покои Аноры с подносом, на котором были фрукты и вино, словно к себе.       — Поздравляю. Оба брата пали к твои ногам, — рассмеялась она, ничуть не смущаясь того, что Анора была в одной ночной сорочке и пеньюаре.       — Что ты тут делаешь? — прошипела Анора и схватила длинную тонкую шпильку с ночного столика.       — Можно в этот раз без этой ерунды с попыткой убийства? Я думала, мы уже прошли эту стадию. Я принесла вино, — улыбнулась Кусланд.       Анора решительно села напротив Кусланд и выжидательно бросила на неё взгляд: она же не думает, что Анора сама будет разливать вино. Кусланд усмехнулась и разлила напиток сама.       Узнать, что твой злейший враг потрясающий собеседник, восхитительно разбивается в политике и имеет нескончаемый запас смешных историй, было больно. Признаваться себе в том, что ты не хочешь, чтобы человек, которого ты поклялась убить, прекращал свои рассказы и уходил, тоже больно.       Но это совершенно точно не смертельно. С этим Анора как-нибудь справиться.       Осознать, что Кусланд могла бы быть ей лучшей подругой, если бы не обещание мести, было больно. Это всё ещё было не смертельно, но Анора не знала, сможет ли справиться с собой и остаться верной клятве, данной себе и отцу.       Прощаться с Элиссой, зная, что она может не вернуться с битвы, было так больно, как никогда в жизни. Анора сжимала пальцами складки дорогой ткани и не могла унять дрожь. Она сама потянулась за поцелуем, пытаясь скрыть страх и неуверенность.       — Ты дрожишь, — озвучила очевидное Эллиса и улыбнулась.       — Заткнись, — прошептала Анора и принялась судорожно снимать платье, пока вся решительность её не покинула.       Элисса мягко подхватила её под бедра и уложила на кровать. Анора дрожала от страха и возбуждения. Элисса нежно покрывала тонкой вязью поцелуев её плечи, ключицы, грудь, живот. Анора зажмурилась до слёз, когда Элисса опустилась между её ног, ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.       — Просыпайся, — Элисса невесомо поцеловала Анору, — тебе пора собираться.       — Я не собираюсь оставлять свой народ перед лицом мора, — предприняла ещё одну попытку Анора.       — После мора этому народу нужна будет Королева. В Денериме слишком опасно.       — Это не справедливо, — вдруг расплакалась Анора и уткнулась в ключицы любовницы, — я не хочу оставлять тебя одну.       — Я не одна, — рассмеялась Эллиса, — ты видела мое войско?       — Кучка идиотов! — Анора прижалась к Элиссе ещё сильнее.       — Именно поэтому они так хороши, — рассмеялась Эллиса. — Только не говори мне, что ты в них не веришь! — лукавая улыбка.       Никогда прежде Аноре не было так больно, как при расставании. Увидит ли она любимых? Увидит ли она Денерим? Увидит ли она завтра? У нее не было ответов, только сжимающие горло боль и страх. Анора обернулась на крепостную стену: отец, Алистер и Эллиса с надеждой на острие меча.