***
«Случалось мне задумываться - зачем идет? Все ради дружбы?.. Малолетний дурак. Слишком добрый, слишком доверчивый. Я ведь был как ходячее клеймо для него, а ведь оборотней не так уж и сторонятся в Больших Землях. Какая же дружба, когда не проходит и дня без взаимной ругани? Возможно, он думал, будто я старше его, опытнее, но да и что с того?.. О, мой друг, я уповаю на то, что ты никогда не прочтешь этого, а если вдруг прочтешь – постарайся меня простить. Я искренне надеюсь, что у тебя добрая судьба, что ты будешь вознагражден сполна за все то, во что ты был втянут. Однако, ты всегда будешь наивным дураком». Записки Пилигрима.
***
Утренние лучи блестели на вымытых окнах, пробивались в комнату сквозь лёгкие шторы, вместе с нежным ветерком. С улицы через открытое окно доносились редкие возгласы людей, крики петухов, звон ударов молотка о наковальню. Все здесь дышало миром и покоем, хотя и своеобразным. Пилигрим лежал в кровати, в кои-то веке забывшись спокойным сном. Не нужно было подрываться с места, чтобы бежать куда-то или от кого-то. Под тяжёлым, пуховым одеялом было тепло, так что от холода он тоже не страдал. Голод его не беспокоил, ибо вчера Эльнивель их накормила, и боль не трогала - раны давно затянулись. Может быть, первый раз в "этой" жизни он спокойно проснулся в кровати, просто потому, что выспался. Приоткрыв глаза, тёмный сощурился от лучей солнца, лениво потянулся, перевернулся на живот и снова смежил веки. Ему не хотелось больше спать, но момент такой расслабленности был непривычен и очень приятен. Когда ещё доведется так отдохнуть? Прошлым вечером их встретила жена Дайлига, обрадовавшись возвратившейся золовке, но не ее друзьям. Девушка рассказала, что брат Эльнивель уехал к границам Рэдрока - очевидно, снова возникли проблемы с непрошенными гостями. Впрочем, дроу находил такой расклад вполне удачным. Больше жена Дайлига их не беспокоила - молча ушла в комнату к ребёнку и не появлялась. Ближе к ночи Эльнивель предложила им сходить в баню и поужинать, а после все разошлись по своим койкам и попадали без чувств. Хотя, тёмного ещё некоторое время одолевали мрачные думы: он вспоминал пророчество, орков в деревне, рыжего, и думал, что у всех есть свои проблемы, их просто туча, и у каждого они разные. Что было делать? Да нечего. Такие раздумья противоречили его собственной, несколько эгоистичной натуре, и эльфу были не по душе. Он-то что мог сделать? Теперь, утром, все эти мысли его оставили. Тело приятно ныло от долгого отдыха, а голова была ещё тяжела со сна. Пилигрим зевнул до слез и снова закрыл глаза, постепенно проваливаясь обратно в царство Морфея. Когда приоткрылась дверь, он уже задремал, и не слышал лёгких шагов девушки. - Пилигрим... - мягкая, тёплая ладошка коснулась острого плеча. Эльф вздрогнул и проснулся - над ним склонилось светлое личико селянки. - Прости, что бужу, но ты спишь уже целые сутки... - Как это сутки? - сонно пробормотал дроу, переворачиваясь на бок, а затем снова на спину. - Ты очень устал после того похода, и проспал целый день.. Мы решили дать тебе отдохнуть подольше и не стали будить. "Мы" - усмехнулся про себя тёмный, поднимаясь на локтях. - Я оставила тебе одежду, надеюсь, подойдёт. - Девушка улыбнулась указав на стол, - А гребень лежит возле зеркала... Если он тебе нужен. С этими словами она плавно развернулась и тихо вышла за дверь. Пилигрим вздохнул, нехотя поднимаясь с кровати, и направился к столу - и вдруг голова у него закружилась, в глазах потемнело. "Вот почему нельзя много спать" - подумалось темному. Он оперся на угол стола, и приложил ладонь ко лбу. Неприятное чувство вскоре прошло, и эльф, проморгавшись, посмотрел на предложенную одежду: светло-бежевая туника и тёмные охотничьи штаны лежали перед ним аккуратной стопкой. Рядом был оставлен кожаный ремень и темная шелковая лента. Здесь почти все так ходили, и хотя дроу в этой одежде смотрелся бы странно, выбора у него все равно не было. К тому же, все пришлось как раз в пору, точно эти вещи для эльфа и шили. Правда, скорее, для альва. Но вот для чего ему шелковая лента Пилигрим так и не понял. "А гребень на что? Лохматый, что ли..." Тёмный подошёл к зеркалу и нагнулся так, чтобы стало видно лицо - в самом деле, пепельно-серые волосы взлохматились, как на пугале. Отросшие пряди уже касались плеч... "Чистый какой, аж противно" - засмеялся вдруг эльф. Тут он косо взглянул на ленту. - Вот и пригодишься. Лента и гребень пришлись к месту. Хвост на затылке получился коротким и мелким, как будто ребёнок баловался с ножницами и неопрятно искромсал его волосы, но особо длинные прядки, хотя бы, не лезли в лицо. Закончив с прической, дроу посмотрел в окно : утро, а все же, дело к обеду. Он тут же вспомнил, что хотел как можно скорее идти к Белым Пескам, и мысль о потере одного дня заставила его нервничать, точно темные эльфы могли снова куда-то уйти, и все меньше оставалось шансов найти их. "А кошка-то эта где?" Привычные чувства раздражения и недовольства вновь овладели им, тёмный рванул к двери и быстро, насколько мог, спустился на первый этаж. Эльнивель возилась в каком-то сундуке и поняла, что в комнате появился посторонний лишь по гулким шагам. - Ты уже встал? Хочешь есть? -дружелюбно улыбнулась девушка, хотя всполошенный вид эльфа несколько насторожил ее. - Нет, я не голодный, - отстраненно проговорил дроу, и тут же вперил взгляд в селянку, - ты ведь знаешь, где кошак? - Кото? - переспросила девушка, убирая прядь волос за ухо, - Он ушёл в кузни - я попросила его наточить наше оружие... - Нашел чем заниматься, - буркнул Пилигрим, резкими шагами выходя на улицу. Солнечный свет больно ударил по глазам и эльф, раздраженно фыркнув, прикрыл их ладонью. Понять, где располагались кузни было нетрудно - в солнечном мареве клубилось дымное облако гари. . Кото работал с раннего утра, едва поднялось солнце. И хотя сначала он думал, что просто напросто заточит оружие селян, то в итоге пришлось перековывать все, что только можно было - все немногочисленные клинки и топоры оказались сломаны или неправильно выкованы, погнуты и вообще изуродованы, как считал зверь. Хотя он мечтал стать лекарем, в своей деревне отец успел научить его азам кузнечного дела. Потому он сейчас с завидным упорством бил молотом по наковальне, раскалял железо в горне и затем окунал в ледяную воду. Мужчин в городе почти не осталось, так что мало кто удивлялся столь странному гостю, а кто и заходил туда, не решался задать вопроса. От работы мастеров люди привыкли не отвлекать, к тому же, многие уже знали, что Эльнивель привела в деревню чужеземцев. А мастером оборотня можно было назвать по праву - тяжёлый кузнечный молот, точно заговоренный, всегда попадал прямо в цель, меха зверь раздувал так легко, словно это и не требовало его усилий. Бушующее пламя, плескавшее искры во все стороны, не причиняло ему вреда, словно признало в нем хозяина. А клинки, топоры, мечи - все в его лапах преображалось, и даже кривые куски металла он умел превращать в закаленные, сияющие острия. Увидев друга за работой, Пилигрим сначала повременил заходить внутрь - его обдало удушливым жаром, и зверь, обычно казавшийся ворчливым котом, теперь оправдал своё происхождение. Стоило видеть хмурую морду Кото, сосредоточенные, резкие движения, точно он занимался этим всю свою жизнь, каждый ее день. Не зная его, дроу решил бы, что перед ним великий воин и кузнец. Желание разводить ругань улетучилось, как и стремление рваться в путь. Эльф молча смотрел на работу друга, задумавшись о том, был ли он, Пилигрим, когда-нибудь воином. Той ночью, когда они пришли в эту деревню, сражался он неважно, хотя и положил немало орков. В тех редких книгах, что ему удавалось прочитать, о дроу говорилось очень мало - в основном о их мастерстве убийства, но ничего про воинов. Альвы, их дальние родичи, пользовались мечами, которые изготавливали из особого сплава железа, чтобы слишком не утяжелять оружие, или луками, более сподручными в дальних боях. Но самыми прославленными мастерами оружия и доспехов, конечно, были гномы. Подгорные умельцы не знали себе равных в кузнечном мастерстве, и что самое любопытное - они умели изготовить подходящее вооружение для любого, знали лучше альвов, людей и даже оборотней, какое оружие и доспех подходят каждому. С ними стоило заводить дружбу, и никогда не следовало их злить. Пилигрим знал когда-то одного такого гнома. Как это ни странно звучало, этот самый гном возглавлял небольшую шайку, промышлявшую мелким грабежом. Особого вреда они не приносили, обворовывали только состоятельных граждан. Этакие Робин Гуды, только все добро - для себя. Короткое время темному случилось якшаться с этой компанией. Помимо его и того гнома, по имени Харш, стайка включала двух рослых, крепких людей - братья были, кажется - одного заносчивого Альва, который, впрочем, был скорее по части выдумывания планов... Да и все. Так вот этот гном, хотя он и был гномом, вызывал у дроу нечто вроде уважения. Он был сварлив и скор на расправу, но это в нем уживалось вместе с мудростью и даже некой долей благородства. Так, слабых он никогда не трогал, не применял силу без крайней нужды, отвечал за своих "людей", если можно так выразится, то есть, в беде не бросал. К тому же, он очень много знал. Было видно по всему внешнему облику, что он прожил больше сотни лет. И всегда при нем был топор, который никогда его не подводил. Расстались они давно, кто знает, где сейчас эта шайка? Может, по-прежнему шастают где-то, а быть может, перевешали всех... - Ты меня слышишь? - донесся до него знакомый, рычащий голос. Пилигрим проморгался и снова оказался у входа в кузни. Кото, кажется, закончил перековывать очередной меч и теперь отбирал лоб от влаги. - Да, да.. Что ты говорил? - Пробубнил тёмный, делая два шага внутрь и снова ощущая неприятный жар. Чутье подсказывало держаться подальше от этого места, но на сей раз он не обратил на него внимания. - Я говорю - проснулся? - Повторно спросил зверь, впрочем без всякой насмешки, - Ты спал больше суток. Я уж подумал, не случилось ли чего. - Да, давно, - шустро отозвался дроу, и несмотря на неприятное чувство жара, подошёл совсем близко к Кото. Им вдруг овладела внезапная мысль. - Послушай, ты ведь учился у себя в деревне воинскому делу? - Ну да, было... - с неохотой ответствовал оборотень, критически осматривая старую, тяжелую секиру. - Ты мог бы меня научить драться на мечах? Или другом оружии? Кото вдруг замер, косо посмотрев на друга, и затем отложил секиру в сторону. - Во-первых, дерутся в кабаке пьяные, а на мечах сражаются воины. Там много ритуалов - своё оружие надобно уважать, а во-вторых... - Хватит мне нотации читать, - нахмурился тёмный, - можешь, или нет? - А с чего вдруг? - Меня не интересуют все эти пляски на турнирах - на благородного рыцаря я не тяну. А вот от всяких тварей защита нужна... Я не знаю, что меня встретит на пути к... Эльф осекся, посмотрев на товарища. Тот помедлил и кивнул, затем начав оглядывать эльфа. - Что? - наконец спросил дроу. - А ты кроме того раза, ночью... Вообще меч-то в руках держал? - А что не так? - ощетинился Пилигрим, сложив руки на груди. Кото замялся, не решаясь объяснить. Все дело было в том, что, насколько знал оборотень, тёмные эльфы чаще всего использовали только лёгкие отравленные кинжалы - как уж было сказано, бытовало мнение, что дроу в большинстве своём - убийцы, а кинжалы из лёгкого металла удобно ложились в руку и легко вонзались в плоть. Незаметные в темноте, ловкие наемники бесшумно швыряли в своих жертв смазанные ядом лезвия, или перерезали им горло. В Больших Землях об этом знали, и потому кинжал считался орудием недостойным воина - к таким ножикам прибегали только в крайних случаях, как предполагал кодекс чести. Только лучники могли обеспечить бой на дальних дистанциях - в остальных случаях сражались на мечах и секирах, топорах, либо вступали в рукопашную схватку. Заговорить о ядовитых кинжалах сейчас - означало оскорбить друга, а это, понятное дело, Кото считал неприемлемым. - Я не хочу тебя оскорбить, - наконец выдохнул зверь, - просто есть правила... - Слыхал, - равнодушно отозвался темный, - ты подумал, что я использовал только кинжалы? Это верно. Я не убивал ими, и не смазывал ядом. Но когда за тобой погоня, всадить небольшое лезвие в ногу преследователю очень полезно. А о прошлом - не помню. Кото покивал и отвернулся. Он уже считал Пилигрима своим другом... по крайней мере, товарищем, и думать о том, что он мог бы быть одним из убийц совсем не хотелось. С другой стороны, раз уж он решил упражняться на мечах - это цель благородная, чего бы не помочь? Оборотень вздохнул, обернулся к ожидающему эльфу и махнул лапой в сторону оружия. - Будь по твоему. Я сам больше с секирой управляюсь, но могу показать пару атак. Только сначала на палках, - сразу предупредил зверь, заметив, как заблестели глаза тёмного, - я здесь почти все наточил, чего доброго, поубиваем друг друга. Судя по лицу эльфа, его жажда овладеть оружием заметно поутихла, но в словах друга был смысл. - Тебе видней. . Эльнивель, закончив домашнюю работу, уселась у окна и обратила скучающий взгляд к лесу. Древние исполинские ели упирались макушками в небо, их мохнатые, колючие лапы изредка подрагивали на ветру... Как хорошо было бы, решись она туда уйти! Как отец ушёл когда-то... Девушка вздохнула, с тоской вспоминая полузабытые черты родного лица. Они всегда были близки, даже брат не так привязался к отцу. Скорее, пытался отстраниться от него. Отец был из альвов, а в деревне не очень любили пришлых из других краев. Но он был очень умен, ловко обращался с луком и стрелами, и не представлял угрозы, а потому очень скоро сроднился с жителями поселения. Взял в жёны одну из селянок, которая родила ему двоих детей - все как у всех, со временем местные забыли, что он пришёл от светлого народа. Вспомнили об этом лишь тогда, когда Даладельф исчез. Сколько его искали - так и не нашли. Ни следов, ни тела - никто в ближайших поселках им тоже ничего не сказал. Пропал, растворился, точно лесной дух. Вскоре позабыли. Пришел же из чужих краев, кто знает, что на уме было? Эльнивель одна не могла поверить в то, что отец мог просто так оставить свою семью, так же как и в то, что он погиб. Но ей никто не хотел верить, убеждая в обратном. Полукровки всегда были отличны от остальных, даже если походили внешностью на кого-то из своих соплеменников. Но если брат смог приспособиться к такой жизни, то селянка всегда желала странствовать, как это делал отец. И вот, ее желание исполнилось - двое путников, так внезапно появившихся в ее жизни... Она наконец увидела другие земли, и недавний краткосрочный побег считала лучшим событием в своей жизни. С воспоминанием о Лучезарном Уделе в мыслях ее возник образ Тельбрана. Кровь прилила к лицу, и Эльнивель прикрыла глаза - как бы она теперь вернулась туда, после такого прощания? Селянка не слишком хорошо разбиралась в нежных чувствах, но она видела его глаза, когда он смотрел на нее, и хорошо помнила, что отец именно так смотрел на мать. Конечно, как любая девушка, Эльнивель хотела со временем выйти замуж за хорошего человека, родить ему детей... Но в деревне за неё уже давно не сватались. Не то, чтобы селянка была дурна собой, или плохой хозяйкой - нет. Она сама отказывала. Не из гордости или каких-то предрассудков. Она сразу видела и знала, что здешние женихи не принесут ей счастья. Здесь бытовали свои законы и порядки, и если теперь Дайлиг не мог ничего запретить сестре, то муж наверняка пресёк бы все это вольнодумство о волшебных создания и приключениях. Сидела бы она дома, воспитывала бы детей... Да в них и находила единственное утешение. А потом, медленно увядая, однажды совсем бы угасла. Это ее пугало, и раз за разом она отказывала женихам. Дайлиг разводил руками, упрекал сестру, но насильно не мог ее заставить. Со временем пыл молодых людей поугас, они нашли себе более сговорчивых подруг, и жили с ними довольно счастливо, а странную девушку оставили в покое. Хотя, было одно преимущество у неё, за которое время от времени на нее заглядывались юноши - если прочие селянки со временем начинали стареть, то сама Эльнивель оставалась неизменно молодой и свежей, когда ей минул уже двадцать восьмой год. Век людей короток, но кровь альвов текла в ней, продлевая жизнь. Потому многие девушки, обыкновенно завидуя, шептали между собой всякие кривотолки, а напрасно - местные молодые люди были ей неинтересны. Ей нужен был тот, кто смог бы принять ее странную для женщины жажду приключений. Она снова вспомнила о Тельбране. Прекрасный статный альд в самом деле походил на образ героя волшебных сказаний. Да, если бы она знала его побольше, он мог бы понравится ей. То есть, он итак нравился ей, но селянка его почти не знала. Собой он был хорош, но, пожалуй, для неё очень высок. Тельбран с ней обходился хорошо, был добр, умен, много успел рассказать о своём доме... Но почем знать, какой он в обычной жизни? Быть может, он стал бы беспокоиться за неё, никуда бы не пускал, и немногим лучше была бы жизнь в тех местах! Да и как вообще живут альды, когда у них вместо рук крылья?.. Стоило с ним поближе познакомиться, чтоб узнать. Стоило бы, да страшно. Страшно поселить надежду, которая может никогда не оправдаться. Был ещё один муж, к которому она испытывала смешанные чувства. Когда впервые она увидела Кото, ее поразила та ярость, что овладела им при виде орков. Зверь бесстрашно разил врагов одними только мощными лапами, грозно рычал, тёмные глаза его горели.. Настоящий воин! И не скажешь, что обычно он похож на большого доброго кота.. Оборотень тоже был добрым и обходительным и, насколько его узнала девушка, перечить бы ей не стал, предупреждал разве только. Он был слишком мягок душой, чтобы запретить что-то, если только это не угрожало жизни напрямую. А от ворчащего эльфа он защищал всегда. Да, хороший парень... Девушка откинулась на спинку кресла и вздохнула, прикрыв глаза. Пилигрим оставался для неё какой-то загадкой, чем-то неведомым, не понимаемым до конца. И даже не потому, что других тёмных эльфов она никогда не видела и, признаться, считала их лишь страшной легендой. Теперь селянка задумалась - что за судьба такая, не помнить ни рода ни племени, бродить по земле, не имея потом места куда возвратиться?.. Он вроде бы и груб, да не очень, и обижаться на него не получается, безразличен ко всем, но оборотня, все же, считает за товарища... Он привлекал ее своей необычностью, но совершенно не как друг сердца. Чертами лица, схожими у всех эльфов, он отдаленно напоминал ей отца... Возможно, потому она и отдала ему одежду Даладельфа. "Поговорить бы с ним, да разве захочет слушать?" С улицы вдруг донеслись крики раззадорившихся малышей, и почти сразу сверху, точно в ответ, зазвучал детский плач. - Пойти, выйти на улицу, что ли... - вздохнула девушка взглянув в сторону лестницы. Невестка наверняка хочет спуститься вниз, только гостей боится. Хлопнуть дверью погромче, авось, осмелеет... . Перевалило за полдень, во дворе стояла жара, но даже она сейчас казалась лишь благодатным теплом в сравнении с погодой в степи. Эльнивель не торопясь вышла за ворота, направилась в кузни, поглядеть, чем занят Кото, как вдруг услышала знакомое рычание и недовольный говор где-то недалеко. - Бей резче, чего боишься?! - Тебя не хочу калечить! - Силы не достанет! Эльф и оборотень стояли друг против друга в боевых стойках, и девушка непременно бы испугалась, не разругались ли они часом, если б вовремя не заметила в руках деревянные палки вместо настоящего оружия. Рядом с любопытством, но на почтительном расстоянии, выглядывала детвора, но на неё внимания двое не обращали. - Я сам тебя покалечить боюсь - ты же тощий, слово голодом морили три месяца! Единственное, что тебя спасает, так это то, что ты изворотливый, как гадюка - ловко от ударов увертываешься. Хотя так только жёны дерутся.. Да и то, не в моём племени. Даже издалека селянка увидела, как вспыхнули глаза дроу, как ожесточилось скуластое лицо. Он мгновенно подобрался, вытянулся как струна и резко взмахнул палкой в руке, предупреждая о скорой атаке. Кото без показной суровости свободно принял позу, изготовившись отражать выпады. Пилигрим молниеносно бросился на зверя, сдавленно рыкнув, и наблюдателям только и оставалось, что следить за мельканием палок. Девушка незаметно подобралась поближе, и в какой-то момент даже засомневалась, дружеская ли это дуэль, разве только редкие, случайно пойманные ухмылки напоминали, что это игра. Когда сражаются настоящие воины - это всегда танец. Кото пришлось признать, что тёмный, все же, не был неумехой в обращении с оружием. Долгие годы непростой жизни сделали своё дело, хотя и не так, как следовало. Его движения были быстры и ловки - если не победить, то хотя бы ранить и удрать он мог спокойно, правда, до настоящих воинов ему было далеко. Оборотень видел и знал наперед, что с людским мечом дроу не справится - его мышцы были упруги, но слабы. Разве только эльфийский меч мог подойти, да только где его сейчас найдешь?.. Ему могли помочь только неустанные тренировки. Однако, пришлось признать, что в ловкости и скорости зверь ему уступает. Тёмный мог в мгновение ока оказаться в другой стороне, так, что и не уследишь. Упав, он не спешил подняться, зато успевал ушибить сапогом по лапам - это было довольно болезненно, и если б доставало силы, дроу сшиб бы его с ног. По части уворотов, прыжков и кувырков с ним нельзя было соперничать - он думал наперед, успевал просчитать несколько ходов и действовал наилучшим образом. Увертывался, взаправду, как гадюка. Они долго дрались - многие детишки даже успели утомиться и сбежали играть дальше, но мальчики постарше жадно наблюдали за поединком, запоминая, по возможности, всякий выпад - они понимали, что в будущем опыт чужих народов не помешает. Только когда с них обоих сошло семь потов, когда уже сил не было держать в руках палки, оба, не сговариваясь, остановились и тяжело осели на землю. Кото только теперь заметил улыбающуюся девушку и смущенно отвел взгляд. Эльнивель подошла ближе и села рядом с ними, забыв про чистое платье. - Я редко видела поединки, но вы выглядели как настоящие воины, - негромко похвалила она. - Далеко ему до воина, - заворчал оборотень, - змея подколодная. Пилигрим усмехнулся, тяжело дыша, и ничего не ответил, привалившись к забору и запрокинув лицо навстречу прохладному ветру. Теперь селянка заметила, что возле подбородка у него темнело иссиня-черное пятно. На звере видимых увечий не было, а если и были, их все скрывала пушистая шкура. Эльф слишком тяжело дышал, и в какой-то момент Кото испугался, не переусердствовал ли он, и, поднявшись на своих двоих, хотел было помочь товарищу, но тот живо отпихнул его и на удивление легко поднялся. - Отвали, сам справлюсь, - хрипло засмеялся темный, и едва заметно пошатываясь, побрел к дому. . Очевидно, жена Дайлига сделала уже все, что хотела, и вновь скрылась с ребёнком в своей комнате, ибо внизу было тихо и тёмно. Оборотень стащил с себя грязную тунику и проворчал что-то о том, что сейчас же пойдёт в баню. Селянка пообещала растопить ее, и тут же юркнула в комнату, куда вошёл Пилигрим. Он сидел за столом и устало потирал лоб. Его одежда тоже оставляла желать лучшего. - Давай я тебе смену дам, - неловко проговорила девушка, полезая в шкаф. - Да... А откуда у тебя одежда по моему размеру? Мужа у тебя не было и нет, а брат твой слишком низок для меня. Эльнивель поколебалась, но затем наконец вытащила сменную одежду - на сей раз уже темно- зеленую тунику украшали узоры, явно работы альвов, а штаны были лёгкие, из чужой ткани. - У вас в такой не ходят - недоверчиво кивнул на одежду тёмный. - Это моего отца, - ответствовала селянка, стараясь не придавать особенного значения своим словам. - Ясно, - кивнул дроу, тоже не слишком желая погружаться в подробности. Хотя, конечно, сам он все прекрасно понимал. Не зря же тот, из рукокрылых - как биш его? - назвал ее ребёнком альвов. - Дайлиг говорит, - вдруг подала голос девушка, - что от этого хлама давно пора избавиться, а мне жаль расставаться с ними - хорошая, все же, работа. Я своим детям когда ещё передам, а тебе, глядишь, послужит. Это вот, кстати, тоже его. Эльнивель вынула откуда-то трубку из белого дерева, изрезанную дивными узорами, и положила рядом с одеждой. - Возьми, вдруг понадобится. - А разве альвы курят? - иронично провёл бровью эльф. - Отец, бывало, любил, - пожала плечами селянка, выходя из комнаты . Вечером после бани и ужина дроу забрался на чердак, а оттуда - на крышу, и разлегся на теплой черепице, которая еще сохранила тепло дневного солнца. После такой дуэли ему страшно хотелось спать, но с недавних пор мысль о том, чтоб посмотреть на звезды все чаще посещала его. Грех не воспользоваться нынешней возможностью! Хорошо же было лежать так, ничего не делая, только отдыхать! Вечер как вечер – славная погода, розоватое небо, а солнце заходило в облаках – стало быть, жди дождя. И пусть. Не мешает этой земле напитаться влагой перед засушливым летом, которое вот-вот наступит. К жаре стоило начинать привыкать. Пилигрим уже точно знал, что завтра отправится к Белым Пескам. Точно так же он знал, что зверь не отступится от своего, пойдет за ним, даже будить его не будет нужды – сам проснется, пораньше, чтоб только проверить - не ушел ли один, не вздумал ли бросить друга? А если и вздумал, далеко бы не смог убежать – Кото чует запах не хуже Белоснежных псов Райдбора. Эльф вынул из-за пояса резную трубку, повертел ее в руках – очень красивая работа: тонкие, дивные узоры, вырезанные рукой явно не дрожавшей, были покрыты серебристым напылением, сбоку неровным рядом проглядывали слова, начертанные на языке светлых альвов, потому темный мало что мог разобрать – разве что «память» и «альв», да и то не наверняка; довершала искусную работу мордочка лисы, вырезанная с самого переда. Пилигриму раньше приходилось курить трубку, и порой, после многотрудного дня, он любил это делать, конечно, если представлялась возможность. Но пристрастия у него не возникало никогда – случайные товарищи могли раскуривать по десять раз на дню, а его от этого мутило. Да еще смотря какой табак попадется – бывает ведь дрянь редкостная, после которой за малым не извергнешь все съеденное… а еда, все таки, была важнее. - Нравится? Темный приподнялся на локтях и увидел, как из оконного проема выглядывает светлая голова. Эльнивель повернула к нему лицо и улыбнулась, присаживаясь на подоконник. Дроу лениво фыркнул – хотелось выразить недовольство по отношению к нарушению покоя, но выгонять девчонку просто не было сил, да и как выгнать – она в своем доме. - Скажи, а что это написано? Эльф протянул ей трубку, но селянка даже не повернулась. - Там написано «Не забывай родной дом, дорогой друг светлых альвов». - Твой отец был альвом, да? - Да. Пилигрим недолго помолчал, затыкая трубку обратно за пояс. - Где же он сейчас? - Понятия не имею. Она отвечала без лишних объяснений, коротко и отстраненно – не хотела говорить. Темный скривился – везде одни неженки, везде у кого-то есть тайны!.. Разве только у него нет никаких скелетов в шкафу. Он – открытая книга, спросишь, так ответит, безо всякого стеснения. Практически всегда так было. Разве только… разве только он не хотел говорить о своем прошлом, которого не знал, но только потому, что это было трудным предметом для понимания окружающих. И кошка еще. Этот запросто ответит на любой вопрос, и вникнет во все подробности. Эльф помнил о первом дне после побега, проведенном в лесу - тогда он познакомился с родословной оборотня чуть не до седьмого колена… Ладно, не хочет отвечать… но ведь зачем-то же она пришла сюда? - Ты что-то хотела? – подал голос дроу, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал раздраженно. - Да, хотела спросить тебя. - О чем? – насторожился темный. - Куда ты идешь? Пилигрим помедлил, осознавая вопрос – голова от усталости плохо соображала. - В данный момент – никуда. Эльнивель поджала губы и вдруг пересела, свесив ноги с подоконника вниз. Эльф тут же насторожился – чего это она удумала? Еще спрыгнет вниз неудачно, разобьется, скажут – убили. Не хватало только снова попасть к этому рыжему… вот дура бестолковая! - Я не говорю – «сейчас». У тебя есть какая-то цель? Кото говорил, что ты ничего не помнишь о своем прошлом, но ты ведь наверняка хочешь вспомнить? Хочешь найти дом? На удивление самому себе, темный даже не рассердился. Он вновь почувствовал, будто разговаривает с ребенком, усмехнулся, и спокойно откинулся назад, заложив руки за голову. - Нет у меня дома, и искать нечего. Мне все равно. Я иду, куда захочется, ничто меня не гонит. И мне надоело рассказывать об этом каждому любопытному. В самом деле, в следующий раз скажу, что я… хорошо, подумаю. А тебе-то зачем знать? - Да просто так, - пожала плечами девушка, - Ты чем-то напомнил мне отца, вот я и задумалась… - А больше я тебе никого не напомнил? - спросил эльф, иронично качнув головой. - Конечно, ты с ним не больно-то похож внешне, и характерами тоже… но вы ведь одного рода, хотя и разных племен. Знаешь, в таких деревеньках, как наша, чужаков боятся и не любят, даже альвов. Отец учил меня смотреть шире, потому я не испугалась, когда появились вы, потому меня здесь принимают за малоумную. Я решила, раз ты тоже из эльфов, быть может, ты слышал о нем, или видел его?.. Вдруг?.. Пилигрим вздохнул и действительно ощутил сожаление. - Нет, увы. Не обижайся, но альвы для меня на одно лицо. Как и все остальные. Я редко кого запоминаю, кто бы то ни был. А что с ним стало? - Пропал. В одно утро исчез, и не видели больше. Ни слуху, ни духу, ни следа – ничего. Меня все уверяют, что он погиб, а доказать не могут. Я не поверю им, пока сама не узнаю наверняка. Не пропадают просто так, понимаешь? Она взглянула на него глазами, полными надежды, и темный задумался: а вдруг, где-то далеко, за Пустынным Морем, сидит такая же дуреха, ждет его и никому не верит?.. Вдруг тоже дочка, или жена, или подруга? А если отец или мать, или сын, или друзья?.. - Может быть, есть такое место, где эльфы пропадают и лишаются памяти, а потом оказываются в совершенно другой стороне?.. – Вдруг проговорил Пилигрим, и сам не понял до конца, шутка это была, или в самом деле догадка. Еще какое-то время они сидели в тишине. Прохладный ветер неспешно гнал облака в сторону Редрока, как пастух направляет овец обратно в хлев. Солнце давно зашло за горизонт – о нем напоминала лишь розовая полоса на западе. Женщины и дети разбредались по домам, в окошках зажигались огни свечей, трубы на крышах извергали темный дым, исходящий от очага. Петухи смолкли, застрекотали сверчки, в лесу заухал филин. Небосвод ненадолго очистился перед грозой, и Пилигрим наконец смог полюбоваться на синий атлас, усыпанный драгоценными алмазами. Луна вот-вот станет полной, еще пару дней – и лето. Ночное светило и маленькие звезды заливали своим призрачным светом всю землю, а темному он казался просто целительным. Когда еще на душе будет так спокойно? - Завтра мы уходим к белым пескам. Я солгал – на прежний дом, все же, хочется взглянуть. Если мне повезет, я найду там своих родичей. Кошак увязался за мной, если хочешь – иди с нами. Правда, я понятия не имею, что вы там забыли. Но это уже ваша забота. Эльнивель улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Сейчас надо спать. А дорога… дорога будет завтра.