Часть 3. Джейкоб БЛЭК
7 мая 2012 г. в 19:44
Да-а-а, кто бы знал, что моя девочка еще и летать умеет? Она ничего и никого не боялась, такое ощущение, что ей абсолютно неведомо чувство страха. Вот только пока не могу понять — вообще страх отсутствует, или только по отношению к себе? Если это так, то меня это, если честно, пугает. Это означает только одно — она не держится за жизнь, не дорожит ею и не боится умереть, более того, не боится настолько, что словно нарочно судьбу испытывает. Я сам мало чего боюсь, но, тем не менее, погибнуть в мои планы совсем не входит потому, что у меня нормально развит инстинкт самосохранения. А у нее его, по ходу, вообще нет. В этом плане, конечно, с ней легко и здорово, она не ноет, как другие девчонки — не гони, помедленнее, не так высоко, и в том же духе. Но мне страшно от того, что ее нынешнее обличье все еще не дает ей покоя, она никак не может принять себя такой и мысль о том, чтобы прекратить свое существование, ее еще не покинула. Она дала мне слово, что никогда не будет просить меня убить ее, и не будет просить об этом никого, и сама никогда не станет причинять себе вред. Но почему-то мне кажется, что она все равно вытворяет какие-то штуки и постоянно рискует и бежит по лезвию ножа, чтобы, не нарушая данного мне слова, все случилось само собой — типа несчастный случай. Но ничего, я всегда буду рядом и начеку, я буду следить за ней в оба и всегда сумею вытащить ее, чего бы она ни удумала. Просто она пока еще не полюбила меня настолько сильно, чтобы не бояться потерять меня и не думать о том, что будет со мной, если я потеряю ее. Но я сумею отогреть ее, она полюбит, по-настоящему полюбит! Я сделаю все, чтобы она не смогла устоять перед таким обожанием.
Вот сегодня она наконец сказала, что любит. Мне очень хочется верить, что это так и есть, но пока я чувствую, она сама еще до конца не разобралась в своих чувствах ко мне, пока еще не прикипела настолько сильно ко мне, как я к ней. Это ничего. У нас достаточно времени. Главное, что ей на самом деле хорошо со мной, и она не хочет расставаться. Еще немного, и она сдаст свою крепость, и глаза ее будут немного по-другому смотреть на меня. Сейчас в них очень много всего — нежность, доброта, верность и преданность, даже что-то похожее на счастье и любовь, но любовь к близкому и дорогому человеку. Так бы она могла смотреть и на отца, и на брата. В ее глазах уже почти не осталось боли и страдания. Но в них пока еще нет любви со страстью, любви иной, которая сжигает меня по ней. Но я не буду торопить ее, не буду настаивать и спешить — в таких делах спешить нельзя. И хоть у меня скоро крышу снесет от желания обладать ею, я не трону Рейну и пальцем, пока она не даст понять, что сама готова к этому. Она — моя королева, а я верный пес у ее ног, и любое ее приказание — закон для меня. Я здесь только для того, чтобы исполнять любые ее желания. И если моя королева скажет — не тронь меня, пошел вон, наглая псина! — я подожму хвост и уйду, но не далеко, я залягу под ее дверью и буду караулить ее сон. На самом деле, я никогда не думал, что могу настолько беззаветно обожать женщину. Даже с Беллой я огрызался и злился, хотя был уверен, что безумно люблю ее. Теперь ничто в моей Рейне не может разозлить меня, все что она захочет, я буду принимать как данность. За исключением одного — ее желания прекратить свое существование. Но даже и здесь я не стану злиться на нее, мне будет очень больно, и я просто сделаю все, чтобы не допустить этого.
И все же то, что она сказала мне сегодня на скале, настолько обрадовало меня, что до сих пор я находился в состоянии эйфории. Пока Рейна не напомнила, что сегодня вечеринка в доме Калленов по случаю выпуска Беллиного потока, и мы на нее приглашены.
Идти на вечеринку в дом вампиров — веселье то еще. Хотя там будут Беллины одноклассники, и Каллены все же… цивилизованные вампиры… Но тем не менее, я подговорил Квила и Эмбри пойти с нами. Рейна, конечно, будет там среди своих, а я таким образом избавил себя от скуки.
Мы с ребятами были просто в черных футболках и джинсах, а Рейна ради такого случая даже принарядилась — надела кое-что из тех вещей, что подарила ей Элис. На ней были короткая джинсовая юбка, высокие замшевые тонкие сапожки, короткая черная маечка, открывавшая аккуратный пупочек с пирсингом, и меховая мохнатая шкурка вроде короткой курточки. Мы поехали на моей машине, потому что тащить при себе во рту полный комплект одежды было не с руки, а появляться на вечеринке в одних шортах было неприлично. К тому же, мне не хотелось заставлять Рейн бегать — она была так красиво одета, я не мог быть такой свиньей, чтобы она переломала каблуки или порвала чулки о ветки. Я сел за руль, Рейн села рядом, поджав под себя ноги, Эмбри и Квил устроились сзади. Я гнал, выжимая всю душу из старого «Фольксвагена», но на дорогу я не смотрел — мое внимание не отпускали маленькие, острые, совершенной линии коленки, и я боролся с искушением вцепиться в них своими лапами.
Мы опоздали, вечеринка была уже в разгаре. Когда мы вошли, первое, что я увидел — это была Белла, которая металась по залу и лестницам с выпученными глазами и открытым ртом. Она кого-то искала, то ли что-то напугало ее, то ли от нее опять что-то скрыли, и она носилась, чтобы поймать хоть кого-то и потребовать объяснений. Я сам поймал ее за руку.
— Привет, Беллз!
— О, привет, Джейкоб! Как ты тут оказался? — изумилась она, но глаза ее шарили по залу.
— Нас пригласили, ты забыла? — ответил я. Рейна уже прошла поздороваться с Эсми, Карлайлом, Розали и Эмметом, стоящими у стола с напитками, а Квил и Эмбри остались у дверей. Квил весь подобрался, а Эмбри даже не закрыл дверь, его левая нога так и осталась на пороге, он был готов в любой момент либо бежать, либо превращаться.
— О! — изумилась еще больше Белла — кто посмел пригласить волков на тусовку без ее ведома?
— Ладно, извини, мне нужно на пару минут к Элис… — она опять начала кого-то искать по залу.
— Беллз, что-то случилось? — спросил я, почувствовав, что она напугана. Я поискал глазами своих друзей, махнул им рукой и они, аккуратно пробравшись сквозь толпу, приблизились к нам.
— Нет, ничего, — отмахнулась она, но я снова поймал ее за руку, не давая ей свалить. — Ты что-то знаешь, чего не знаем мы, а в нынешней ситуации это не очень здорово.
— Вас это все равно не касается, — сказала Белла, и тут она увидела Элис, спускающуюся по лестнице, ее белая кожа сияла в фиолетовой подсветке.
— Элис! — облегченно выдавила Белла.
Элис тут же посмотрела на нас, словно услышала, несмотря на громкие басы, которые должны были заглушить Беллин голос. Белла энергично помахала, и когда Элис увидела трех вервольфов, склонившихся над Беллой, ее глаза сузились.
Но, перед этим, выражение ее лица было полно озабоченности и страха.
Я остался на месте,но Квил и Эмбри недовольно отошли от неё. Элис положила свою руку Белле на талию.
— Мне надо поговорить с тобой, — шепнула она ей на ухо.
Однако у меня прекрасный слух.
— Э-э, Джейк, увидимся позже… — проговорила Белла, когда они собрались уходить.
Я загородил им дорогу, вытянул свою руку и оперся о стену.
— Эй, погоди-ка.
Элис уставилась на меня с широко раскрытыми глазами, не веря происходящему.
— Простите?
— Скажи нам, что происходит, — потребовал я.
Джаспер появился, буквально, из ниоткуда. В одну секунду — были только Белла с Элис у стены и я, загораживающий им путь, в следующую секунду — Джаспер с грозным видом стоит рядом со мной.
Я медленно убрал руку. Все же тут танцы, да и не время сейчас устраивать драки. К тому же, Рейн расстроится, скажет, что я невоспитанный мужлан, не способный даже ради нее сдержать себя в руках на вечеринке.
— Мы имеем право знать, — тихо проговорил я, все еще не сводя глаз с Элис.
Джаспер встал между Элис и Беллой, а мои друзья вервольфы встали вместе со мной.
— Эй, эй, — сказала Белла со слегка истерическим смешком. — Это вечеринка, помните?
Никто не обратил на нее внимания. Я смотрел на Элис, а Джаспер смотрел на меня. Лицо Элис вдруг стало задумчивым.
— Все в порядке, Джаспер. Вообще-то он прав.
Джаспер не ослабил своей позиции.
— Что ты видела, Элис? — опять встряла в разговор Белла.
Элис секунду смотрела на меня и затем повернулась к Белле, очевидно, позволяя мне слушать.
— Было принято решение, — проронила она.
— Вы все-таки собираетесь в Сиэтл? — спросил я.
— Нет, — качнула головой Элис. — Они направляются сюда.
— В Форкс, — прошептала Белла.
— Да, — кивнула Элис.
— За? — затряслась Белла.
Элис кивнула, в ответ на ее вопрос:
— Один несет твою красную кофту.
Джаспер был недоволен. Скорее всего, ему не нравилось обсуждение этой темы вместе с нами, вервольфами, но ему нужно было кое-что сказать:
— Мы не можем им позволить зайти так далеко. Нас недостаточно, чтобы защитить город.
— Я знаю, — с несчастным видом произнесла Элис. — Но не важно, где мы их остановим. Нас все равно будет недостаточно, и некоторые из них придут сюда продолжить поиски.
— Нет! — прошептала Белла.
Шум вечеринки заглушил ее отрицание. Все вокруг нас, и наши друзья, и соседи, и жалкие враги, которые ели и смеялись, пританцовывая в такт музыке, не ведали, что они встретятся с ужасом, опасностью и, возможно, смертью. Из-за Беллы.
— Элис, — выдавила она. — Мне надо идти, я должна убраться отсюда.
— Бесполезно. Это не так, как с ищейкой. Они все равно сначала придут искать сюда, — оборвала ее Элис.
— Тогда я должна идти встречать их! — если бы Беллин голос не был таким хриплым и напряженным, он мог походить на крик. — Если они найдут то, что ищут, может они уйдут и не причинят больше никому вреда!
— Белла! — возмутилась Элис.
— Погодите, — приказал я. — Виктория наконец решила выступить из Сиэтла? И их слишком много для вас?
Джаспер ответил негодующе:
— У нас пара преимуществ, пес. Это будет равный бой.
— Нет, — произнес я, и яростная улыбка растянулась на моем лице. — Он не будет равным.
— Отлично! — прошипела Элис. Ее лицо было полно ликования, отчаяние исчезло с ее симпатичной мордашки эльфа.
Мы с ней ухмыльнулись друг другу.
— Ну вот, теперь всё исчезло из-за тебя! — недовольно сказала она мне. — Это неудобно, но принимая во внимание остальные обстоятельства, я с этим смирюсь.
— Мы должны скоординировать наши действия, — сказал я. — Нам будет нелегко вместе работать. Всё же, это больше наша работа, нежели ваша.
— Это не зайдет так далеко, но нам нужна помощь. Мы не будем слишком разборчивы, — уверила меня Элис.
— Стойте, стойте, стойте, стойте, — перебила нас Белла.
Элис встала на носочки, я наклонился над ней, видимо, наши лица выражали возбуждение, и мы оба морщили носы от запаха друг друга. Мы нетерпеливо посмотрели на Беллу.
— Скоординировать действия? — повторила она сквозь зубы.
— Ты же на самом деле не думала, что удержишь нас от вмешательства? — спросил я.
— Вы — не вмешиваетесь! — приказала Белла.
— Твоя ясновидящая так не думает, — фыркнул я с ухмылкой.
— Элис, скажи им — нет! — настаивала Белла. — Их всех убьют!
Я, Квил и Эмбри громко рассмеялись.
— Белла, — сказала Элис успокаивающе. — По отдельности нас всех могут убить. Вместе…
— Всё будет просто, — закончил за нее я. Квил рассмеялся снова.
— Сколько? — нетерпеливо спросил Квил.
— Нет! — крикнула Белла.
Элис даже не взглянула на нее:
— Число меняется — сегодня двадцать один, но количество уменьшается.
— Почему? — удивился я.
— Длинная история, — ответила Элис, вдруг оглядев комнату. — И здесь не место её рассказывать.
— Позже, вечером? — настаивал я.
— Да, — ответил Джаспер. — Мы уже спланировали… стратегическую встречу. Если вы собираетесь сражаться с нами, вам нужны некоторые инструкции.
Услышав последнюю часть предложения, мои волки скорчили недовольные гримасы.
— Нет, — простонала Белла.
— Это будет странно, — задумчиво произнес Джаспер. — Никогда не думал работать вместе. Такое будет впервые.
— Без сомнений, — согласился я. Надо торопиться — мы должны вернуться к Сэму. — Во сколько?
— Сколько для тебя не очень поздно? — спросил Джаспер.
Мы все трое закатили глаза.
— Во сколько? — повторил я.
— В три? — предложил Джаспер.
— Где? — спросил я.
— Примерно в шестнадцати километрах к северу от поста рейнджеров Хо Форест. Подходите с запада, и вы сможете напасть на наш след, — дал указания Джаспер.
— Мы будем там, — кивнул я.
Мои братья повернулись уходить, а мне надо было найти Рейн.
— Постой, Джейк! — крикнула Белла. — Пожалуйста! Не делай этого!
Я остановился, с ухмылкой повернувшись к ней, в то время как Квил и Эмбри нетерпеливо стояли у двери:
— Не смеши, Беллз. Все будет отлично!
— Нет! — снова закричала Белла. Что она дальше кричала, я не слышал — звук электрогитары заглушил.
Я протиснулся сквозь толпу, подошел к Рейн, болтавшей с Карлайлом и Эсми, и шепнул ей на ухо:
— Милая, мне нужно срочно вернуться и увидеть Сэма. Если ты хочешь, можешь остаться и еще потусить, мы встречаемся с Калленами в три ночи, и они могут привезти тебя, а я тебя после встречи заберу. Но мне бы очень не хотелось оставлять тебя тут и расставаться с тобой даже на минуту…
— Что случилось? — спросила Рейна, но тут же, видимо, прочла все мысли — благо, их витало сейчас масса — об этом думали уже и я, и Квил с Эмбри, и Элис с Джаспером, и Белла, и уже наверняка Эдвард.
Глаза моей любимой потемнели, она нахмурилась и сказала:
— Я иду с тобой.
Она попрощалась с Калленами и взяла меня за руку. В тот момент, когда мы выходили из дома, мне показалось, что Белла опять кричит мне вслед. Я не ответил, заторопился за своими друзьями, которые уже ушли.
— Милая, тебе придется отогнать машину, мне нужно перерождаться. Я побегу впереди тебя, чтобы ты нашла дорогу, — сказал я своей любимой, снимая майку и передавая ее Рейн. Черт, первый раз за все время не придется тащить одежду на ноге — Рейн привезет мне ее в машине. Рейн молча взяла майку, я отдал ей ключи от машины, она отвернулась и протянула руку за джинсами. Я кинул ей на руку штаны и в прыжке переродился. Она подобрала мои кеды, бросила все на пассажирское сиденье, уселась за руль, завела мотор. Я обернулся и дернул ушами. Она кивнула и тронулась с места.
Мне пришлось бежать по шоссе, время от времени спрыгивая с дороги, когда попадался встречный автомобиль, чтобы не пугать простых обывателей. Мы гнали на полном ходу к нашей территории. Она не включала фар, только габаритки, чтобы не слепить меня, и я понял, что она превосходно ориентируется в темноте. Время от времени я оглядывался на нее, и она смотрела мне прямо в глаза. Ничего похожего на прежнее веселье в ее глазах не было. Она сжала губы и смотрела перед собой. Рейна уже все поняла. В голове моей галдели голоса моих братьев. Эмбри и Квил неслись где-то далеко впереди, пока я искал в зале Рейн, они уже успели опередить нас на полдороги.
Когда мы оказались у дома Эмили, там уже была в сборе вся стая, даже наши малыши Сет, Коллин и Брейди.
Пока я рассказывал Сэму о том, что только что услышал от вампиров, молодняк нервно и довольно вертелся под ногами в предвкушении драки.
— Прекратите шуметь, — рявкнул я на них, — вы все равно останетесь дома, никто из вас драться не пойдет. Подрастите сначала!
Естественно, раздался недовольный вой, малышня стала возмущаться и требовать свои права.
— Джейкоб сказал правильно, никто из вас не пойдет на битву, — утихомирил их Сэм.
— Это не честно! — закричал Сет. — Дайте нам хотя бы пойти сегодня на тренировку! Мало ли что, вдруг мы все же пригодимся!
Сэм помолчал в раздумье. Я нетерпеливо смотрел на него.
— Ну что ж, мы пойдем сегодня на их тренировку. Мы должны увидеть их сильные и слабые стороны, тем более они сами их хотят показать.
— То есть, ты согласен, что я был прав, когда предложил им работать вместе? — спросил я.
— Да. Если сюда идут двадцать вампиров, готовых уничтожить весь город, мы должны выполнить свою работу. Пусть даже нам придется помогать нашим врагам и сотрудничать с ними, — ответил Сэм. Решение далось ему нелегко, но другого выхода у нас не было. Вопрос был, конечно, не в том, биться или нет — однозначно биться, тут и сомнений не было. Вопрос был в том, что биться придется в альянсе с вампирами. Но, как сказала пигалица Элис, мы не будем слишком разборчивы. В конце концов, им так же нелегко далось решение заключить с нами союз. Но сейчас было не до взаимных претензий. Если это единственный способ одержать победу, было бы глупо им не воспользоваться.
— Ты останешься с Эмили? — спросил я Рейн, стоявшую рядом с Эмили и Ким на веранде, тогда как вся стая толклась на улице у крыльца.
Рейн, подойдя к перилам, покачала головой:
— Джейк, не забывай, что я тоже вампир, и я тоже могу быть полезна.
— Об этом не может быть и речи! — резко оборвал я ее, стукнув кулаком по перилам. — Женщины остаются дома.
— А Лея тоже остается? — спросила Рейна.
— Лея идет с нами, а малыши останутся дома, даже мальчишки! — ответил я, понимая, к чему она клонит.
— Тогда и я иду с вами, — упрямо сказала Рейн, глядя на меня сверху вниз, наклонившись и завесившись волосами. — Я не слабее Леи.
— Рейн, я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Что ты со мной делаешь?! — взмолился я, положив руки на перила веранды и глядя на нее снизу вверх.
— Но вампиры же не оставляют женщин дома! Семья должна быть вместе, тем более каждая женщина из семьи Калленов — это в любом случае боец, даже Эсми, которая может и не умеет ничего сверхъестественного, но, по крайней мере, сильнее и быстрее человека, — уперлась Рейн, тоже вцепившись в перила по другую сторону. — И я тоже не человек, ты видел, я сильная, я быстрая, я много чего могу. Глупо не брать меня только потому, что ты за меня боишься! Они тоже боятся друг за друга, но понимают, что в этом поединке не будет лишним никто. И потом, это и моя война, не забывай, кому я обязана тем, во что я превратилась!
— Господи, ну как с тобой спорить, — я устало потянул ее за руки к себе.
Нас разделяла ограда веранды, Рейна обняла меня за шею, а я уткнулся ей лицом в грудь, обняв ее через ограду за талию, и пробормотал:
— Я не могу тебе запретить?
Она отрицательно покачала головой. Вот упрямая девчонка!
— А если ты погибнешь? Как мне жить дальше? — спросил я ее, заглянув ей в глаза.
— А если ты? Мне как жить дальше? И как мне тупо сидеть дома и умирать от неизвестности, живой ли ты? — вскинулась она. — Как ты не понимаешь, что я должна быть там, рядом с тобой!
— Джейк, она права. Лишний боец нам не повредит, а она сама новорожденный вампир, она сейчас сильнее даже чем Эммет из клана Калленов! Она может здорово помочь! — встрял в разговор Пол.
— Она не вампир! Вот когда у тебя будет своя девчонка, тогда и будешь решать, посылать ее на смерть или оставить дома и постараться справиться самому! — обернулся я к нему и зарычал на него в ярости.
— Когда у меня будет девчонка, она будет обычная девчонка, человек, какой от нее толк в бою будет? А у тебя… — Пол замялся, не зная, как назвать Рейн.
— Ну? Говори! Так кто моя девчонка? — я выпустил Рейну из объятий, сжал зубы и кулаки от злости, развернувшись к Полу всем корпусом, и меня затрясло. — Кровососка, да?
— Джейкоб! — Рейна тут же оказалась рядом со мной внизу и положила свои пальчики на мой кулак. — Сейчас не время выяснять отношения. Тем более это так и есть…
— Я этого не говорил, — примирительно поднял руки Пол. — Я хотел сказать, что она такая же, как мы или Каллены, в смысле, гораздо больше, чем человек.
Я сразу сдулся, весь пар из меня вышел. Я с несчастным видом повернулся к Рейн:
— Хорошо, поговорим об этом позже. Я приму решение после тренировки, когда я посмотрю, чего ждать от вампиров.
— Джейк, не бойся за меня, — проговорила тихо Рейн, заглядывая мне в глаза. — Я не подведу тебя.
— Да причем тут это, глупышка! Я боюсь потерять тебя! — обнял я ее и прижал к себе. Ее рыжие волосы пахли так божественно, будто райский цветок. Я вдохнул этот ставший таким родным запах и прижал ее к себе сильнее.
— Я тоже боюсь потерять тебя. Поэтому я должна быть рядом с тобой, чтобы защитить тебя! Когда же ты, наконец, поймешь, что я не слабенький человеческий детеныш! Я такой же волк свободного племени! — услышал я ее насмешливый голос.
Защищать меня! Господи, на все воля твоя! Эта маленькая кроха с острыми коленками, тонкими пальчиками и огромными фиолетовыми глазищами будет защищать меня! И ведь она действительно защищала меня от всего этого мира, защищала своей верой в то, что может защитить, защищала тем, что вот так смотрела на меня и безоговорочно приняла то, что она моя половинка.
— Ладно, волк свободного племени, пойдем перекусим, у нас еще есть время до трех, — я поцеловал ее мягкие теплые губы, похожие на лепестки цветка лотоса, и потащил ее домой. По пути мы несколько раз останавливались, чтобы целоваться в темноте, она хотела казаться беспечной, а может, и вправду ей был сам черт не страшен, но я заразился ее легкостью и бесшабашностью.
В два часа ночи мы все собрались у моего дома. Рейна уже переоделась для длительной прогулки бегом, и сейчас на ней были ее любимые кожаные штаны, гадские ботинки на рифленой подошве и шнуровке, и мягкая толстовка с капюшоном, а волосы она заплела в косу.
— Пойдем в обличье волков, — приказал Сэм, — я пока не доверяю крово… — Сэм оглянулся на Рейн и поправился, — кхм, Калленам настолько, чтобы общаться с ними в человеческой ипостаси. Рейна с таким же успехом может слышать нас, когда мы волки и когда мы люди, так что с этим проблем не возникнет. Кстати, поэтому же я попрошу тебя, Рейн, переводить нас. Ты будешь озвучивать вампирам то, что мы будем думать, иначе диалога не выйдет. Вы, молодняк, ведете себя тихо, стоите сзади старших. Никаких прыжков и возгласов. Перерождаемся!
Мы переродились и побежали по лесу. Рейна бежала рядом, сжимая в кулаке шкуру на моей холке. Это уже стало таким привычным, что я даже не представлял, как могло быть иначе раньше. Вокруг нас егозили малыши, так что Сэму пришлось их пару раз одернуть, а я пригрозил, что разверну их в сторону дома и прикажу лететь, задрав хвост. Только после этого они утихомирились и просто побежали рядом.
Когда мы были уже близко от места, назначенного Джаспером, мы перешли на шаг, потом остановились. Сквозь деревья мы видели все семейство Калленов на поляне, освещенной лунным светом, пробивавшимся сквозь тучи. С ними была и Белла, я сразу увидел ее рядом с Эдвардом. Похоже, Каллены почуяли нас. Мы медленно приближались к кромке деревьев, ступая бесшумно и осторожно. Рейн, такая же бесшумная, грациозно касалась земли рядом со мной, не выпуская мою шкуру из своих пальцев.
Вдруг, стоявшие неровным кругом Каллены вытянулись в шеренгу, Джаспер и Эммет стояли первыми.
— Черт, — прошептал Эммет. — Ты видел что-нибудь подобное?
Эсми и Розали обменялись изумленными взглядами.
— Что это? — прошептала Белла как можно тише. — Я ничего не вижу.
— Стая увеличилась, — прошептал Эдвард ей на ухо.
Стая слышала каждое их слово, каждый вздох. Мы медленно спустились с пригорка и осторожно ступили на поляну, замерев у кромки деревьев.
— Изумительно, — почти беззвучно прошептал Эдвард.
Карлайл медленно выступил вперед. Движение его было осторожным и хорошо продуманным, он призывал к доверию.
— Добро пожаловать, — поприветствовал он нас.
— Спасибо, — Эдвард ответил странным, низким голосом.
Видимо, он взялся переводить, поскольку мог читать наши мысли. Мы хотели попросить об этом Рейн, но раз он вызвался сам, пусть его.
Эдвард заговорил снова, таким же изменившимся голосом, произнося слова за Сэма:
— Мы будем смотреть и слушать, но не больше. Это все, что нам может позволить наше самообладание.
— Этого больше, чем достаточно, — ответил Карлайл. — Мой сын Джаспер, — он жестом показал туда, где стоял напряженный и готовый к действиям Джаспер, — имеет опыт в этой области. Он научит нас, как сражаются они и как наносить им удары. Я уверен, что вы сможете применить это к вашему стилю охоты.
— Они отличаются от вас? — спросил Эдвард за Сэма.
Карлайл кивнул.
— Они все очень молодые — им только несколько месяцев в этой жизни. Так сказать, дети. У них нет навыков или стратегии, только лишь огромная сила. Сегодня их двадцать. Нас десять, вас десять — трудностей быть не должно. Число врагов может уменьшаться. Этот молодняк сражается даже друг с другом.
Раздался рык стаи, низкий горловой звук, означавший энтузиазм.
— Если возможно, мы хотим взять на себя больше, чем половину, — перевел Эдвард, его тон больше не был таким уж равнодушным.
Карлайл улыбнулся.
— Посмотрим, как все обернется.
— Вы знаете, когда и как они прибудут?
— Они пройдут через горы, через четыре дня, утром. Когда они доберутся сюда, Элис поможет нам перехватить их след.
— Спасибо за информацию. Мы будем следить.
Не оборачиваясь, я знал, что Сэм лег на землю и замер. Вся стая тут же последовала его примеру. Лег и я, Рейн присела рядом со мной на корточки, но теперь она сжимала не шкуру на холке, а мое правое ухо. Никому не позволялось таких вольностей, кроме нее, и мне нравилось, как она держалась за мое ухо. Я повернул к ней морду и улыбнулся. Она почесала мне за ухом и приложила палец к губам. Мы снова обернулись к Калленам и замерли, слушая.
Тишина продлилась два удара сердца, и затем Джаспер вышел на пустое пространство между вампирами и волками. Его кожа светилась в темноте так же ярко, как и глаза волков нашей стаи. Джаспер бросил настороженный взгляд на Эдварда, тот кивнул, и затем Джаспер развернулся к нам спиной. Он вздохнул, чувствуя себя неуютно.
— Карлайл прав, — Джаспер разговаривал только со своими, стараясь игнорировать нас, — они будут драться как дети. Две самые важные вещи, которые вам надо запомнить, это: первое — не позволять им обхватить вас руками, и второе — не пытайтесь их убивать ради убийства. К этому они будут подготовлены. Если вы будете идти на них сбоку и продолжите движение дальше, они будут сильно сбиты с толку, и не смогут эффективно отреагировать. Эммет?
Широко улыбаясь, из строя вышел Эммет.
Джаспер вернулся к северному краю открытого пространства между союзниками-врагами и махнул Эммету.
— Хорошо, Эммет — первый. Он лучший пример атаки новообращенных.
Глаза Эммета сузились.
— Я попытаюсь ничего не сломать, — проворчал он.
Джаспер ухмыльнулся.
— Я имею в виду, что Эммет полагается на свою силу. Нападая, он действует прямо и открыто. Новообращенные тоже не будут пытаться действовать хитро. Эммет, просто попытайся меня убить.
Джаспер отошел еще на несколько шагов, его тело напряглось.
— Хорошо, Эммет, попытайся поймать меня.
Когда Эммет атаковал его как медведь, скалясь и рыча, Джаспер превратился в неясный силуэт. Эммет тоже был невероятно быстр, но не так как Джаспер. Казалось, Джаспер двигался словно привидение — каждый раз, когда уже почти вот-вот большие руки Эммета схватили Джаспера, его пальцы хватали пустоту. Рядом с Беллой Эдвард наклонился вперед, его глаза были прикованы к драке. Затем Эммет застыл.
Джаспер стоял позади него, зубы в миллиметре от его горла.
Эммет выругался.
С нашей волчьей стороны послышался одобрительный рык. Молодняк, черт его дери, никак не могут держать себя в руках, а еще Квил, никак не повзрослеет!
— Еще раз, — настаивал Эммет, улыбка уже сошла с его лица.
— Теперь моя очередь, — запротестовал Эдвард. Беллины пальцы напряженно вцепились в него.
— Через минуту, — оскалился Джаспер, отходя назад. — Сначала я хочу показать кое-что Белле.
Она нервно посмотрела, когда он сделал знак Элис выйти вперед.
— Знаю — ты переживаешь за нее, — объяснял он Белле, в то время как Элис весело подбежала. — Я хочу показать тебе, что в этом нет необходимости.
Хотя, мы все знали, что Джаспер никогда не допустит, чтобы Элис был причинен вред, было все-таки странно наблюдать, как он наступает на нее. Элис стояла неподвижно, задумчиво улыбаясь, и выглядела маленькой, как кукла, по сравнению с Эмметом. Джаспер пошел вперед, затем повернул влево.
Элис закрыла глаза. Джаспер стал подкрадываться к тому месту, где стояла Элис. Джаспер прыгнул, исчезая. Вдруг он оказался на другой стороне от Элис. Ей не пришлось сдвинуться с места.
Крутанувшись колесом Джаспер снова нацелился на нее, лишь затем, чтобы припасть к пустому месту за ней. Элис все время стояла, закрыв глаза и улыбаясь.
Она сделала маленький шаг в сторону, в тот самый момент, когда тело Джаспера пронеслось над местом, где она только что стояла. Она сделала еще шаг, когда цепкие руки Джаспера со свистом пролетели там, где только что была Элис.
Джаспер приблизился, и Элис стала двигаться быстрее. Она танцевала — описывала спирали и кружилась. Джаспер был ее партнером, кружил подле нее, стремился прорваться сквозь ее грациозные движения, но ни разу не коснулся ее, словно каждое движение было отрепетировано заранее. Наконец, Элис рассмеялась.
Возникнув словно из ниоткуда, она вскочила на спину Джаспера и губами прижалась к его шее.
— Попался, — сказала она, и поцеловала его горло.
Джаспер усмехнулся и тряхнул головой.
— Ты действительно ужасный, маленький монстр.
Наши волки зарычали снова. На этот раз настороженно.
— Немного уважения им не повредит, — довольно шепнул Эдвард. Затем он произнес громче:
— Теперь я.
Эдвард приблизился к Джасперу, и по сравнению с остальными, это была схватка равных противников. Джаспер руководствовался вековым опытом, и изо всех сил пытался действовать инстинктивно, но его мысли всегда опережали его на долю секунды. Эдвард был немного быстрее, хотя движения, которые использовал Джаспер, были незнакомы ему. Они сходились снова и снова, никто не мог выиграть преимущество, то и дело у кого-то из них вырывался непроизвольный рык. Наконец Карлайл кашлянул, привлекая внимание.
Джаспер засмеялся и отошел назад. Эдвард выпрямился и усмехнулся ему.
— Вернемся к работе, — заключил Джаспер. — Назовем это — ничьей.
Все по очереди сражались с Джаспером — Карлайл, затем Розали, Эсми, и снова Эммет.
Вдруг моя Рейн отпустила мое ухо, встала, и я даже не успел ничего сделать, только молниеносно дернул башкой и клацнул зубами в надежде ухватить ее за кофту и остановить, но поймал лишь воздух. Она вышла на поляну:
— Могу я тоже попробовать? Я даже не знаю, что я умею. Нужно хотя бы узнать.
— Конечно, — улыбнулся ей Джаспер. Мои глухо тревожно заворчали, а я дернулся за ней.
— Успокойся, ей не причинят вреда, — сказал Эдвард.
— Это просто тренировка! — обернулся впервые к нам Джаспер. Было видно, что ему трудно заставить себя оправдываться перед волками. — Неужели вы думаете, что я смогу причинить ей вред, даже не зная, на что она способна? Я буду очень осторожен. Тем более я понимаю, что она не совсем вампир, и тело ее не такое прочное, как наше. Я не буду наносить прямых ударов.
Я отделился от стаи, покинул свое место в строю, игнорируя провожающие взгляды стаи, и подошел ближе. Хоть меня и воротило от запаха вампиров, и находиться так близко к ним я еще так и не привык спокойно, но я улегся неподалеку от места тренировки. Мои сзади недовольно заворчали.
— Как тебе удобнее — чтобы ты нападала на меня, а я показал, как надо драться, или я нападаю, а ты просто попробуешь сделать то, что первое придет тебе в голову? — спросил Рейну Джаспер.
— Лучше ты нападай, — сказала Рейн. Я понимал, что это просто тренировка, но внутри у меня сжалась пружина, готовая вот-вот развернуться. Мои братья напряглись вместе со мной — пока вампиры пытались покалечить друг друга, мы просто смотрели за их повадками и мотали на ус, а теперь один из вампиров нападает на одного из наших… на мою девочку… у нее-то шкурка не такая крепкая, как у этих мертвяков… Она мягкая и теплая, как человек…
Джаспер кинулся на Рейну, и я даже не заметил, что она сделала, крутанувшись спиралью вверх, одно движение ее ноги, и Джаспер летит спиной по земле, задрав ноги и взметая клубы пыли и мелких камней. Стая одобрительно заворчала, а Рейна подскочила к Джасперу:
— Ты цел? Я ничего не сломала тебе? Я не рассчитала, прости!
Джаспер встал, потрещал суставами, покрутив шеей в разные стороны, и сказал:
— Ничего себе! И ты ничего себе об меня не сломала? Хорошо, давай еще раз!
Он исчез куда-то и вдруг вылетел сбоку в прыжке, выставив ногу и пытаясь сбить мою Рейну. Она даже не обернулась, не видела! Он же ей сейчас все кости переломает, а уж позвоночник точно перебьет! Я вскочил и одним прыжком бросился к ним, наперерез Джасперу, я ничего не соображал в этот момент, я был готов схватиться с ним и прикрыть собой Рейн, что могло развязать драку. Но мгновение спустя Джаспер уже летел на землю, а Рейн стояла передо мной, сдерживая и тормозя меня ладошками, упершись ими мне в грудину. Я рыкнул недовольно и нехотя лег на землю.
— Неплохо! Очень неплохо! Я и забыл, что ты тоже читаешь мысли и предугадываешь мои ходы, — улыбнулся Джаспер. — Давай-ка теперь ты напади на меня.
Рейна разбежалась, и Джаспер побежал ей навстречу. Взлетев в воздух, они сшиблись в прыжке так, что гул пошел, Джаспер отлетел к дереву, а Рейна уже, как торпеда, неслась к нему. Проморгавшись, я увидел, как она сидит верхом на не успевшем подняться на ноги Джаспере.
— Ну вот примерно так себя и ведут новорожденные: силы черт знает сколько, логика непредсказуема, — рассмеялся Джаспер, отряхиваясь, и Рейна встала вместе с остальными вампирами, выстроившимися парами для спарринга. Ей достался Эдвард, Карлайл встал с Розали, Эммет встал с Элис, а Эсми с Джаспером.
Джаспер и Эсми начали спарринг, а остальные стали повторять их тактику. Я не мог спокойно смотреть, как Эдвард, нисколько не щадя мою кроху, наносит удары, я поскуливал и дергал ушами, ежесекундно порываясь встать и кинуться ей на помощь. Только дело все в том, что Рейн тоже читала мысли, и предугадывала все его задумки так же, как он предугадывал ходы Джаспера в начале тренировки, а свои мысли Рейн закрыла и Эдвард ничего прочесть не мог, поэтому ему доставалось значительно больше. И теперь я понял, зачем ей понадобились тупорылые армейские ботинки — она спасала свои ступни от ударов за толстой рифленой подошвой.
Затем Джаспер замедлил движения, и дал еще указания.
— Вы видите, что я тут делаю? — спросил он. — Да, вот так, — подбадривал он. — Сосредоточьтесь на флангах. Не забывайте, где будет их цель. Продолжайте двигаться.
Пока на поляне творилось нечто невообразимое, чего мы никогда в жизни не видели, не в силах смотреть, как мою девчонку пытаются поколотить, но и не в силах это остановить, я пошел к Белле, чтобы отвлечься.
Белла смотрела на меня, стараясь поверить в то, что уже и так знала. На ее лице отражались недоумение и восторг.
Я оскалился, обнажив зубы. Устрашающее зрелище, если б не мой язык, свешивающийся из пасти в волчьей ухмылке.
Белла хихикнула.
Мой оскал стал шире, демонстрируя острые зубы.
Я подогнул передние лапы так, чтобы моя голова не была выше ее.
— Джейкоб? — выдохнула она.
Ответный рык из моей груди прозвучал как довольный смешок. Ради шутки я взял и лизнул ее щеку.
— Фу, Джейкоб, противная собака! — замахала она на меня руками, смеясь, и стала утираться рукавом. Ничего личного, она просто была моим другом. Я улегся рядом. Она положила мне руку на голову, я не стал возражать. Так мы и смотрели за тренировкой — она за Эдвардом, а я за Рейной. В какой-то момент, когда Эдвард слишком близко замахнулся у лица Рейны, я напрягся и привстал на передние лапы.
— Кто она? — спросила вдруг Белла. Я издал звук, похожий на урчание и скулеж одновременно.
— Ничего не понимаю, — вздохнула Белла. И не надо, подумал я.
Наконец, тренировка была закончена. Я встал и вернулся к стае. Рейна уже шла ко мне.
Джаспер обернулся к волкам и подтвердил окончание тренировки, он снова чувствовал себя некомфортно:
— Мы повторим все завтра. Прошу, приходите понаблюдать снова.
— Хорошо, — ответил Эдвард равнодушным голосом Сэма. — Мы будем здесь.
Затем Эдвард повернулся к своей семье:
— Стая считает, что им будет полезно запомнить запах каждого из нас — так они не ошибутся в бою. Если мы не станем двигаться, им будет легче.
— Конечно, — сказал Карлайл Сэму. — Как вам будет угодно.
Из стаи раздалось мрачное, гортанное рычание, когда они поднялись на задние лапы.
Глубокая чернота ночи только-только начала тускнеть — далеко-далеко, по другую сторону гор солнце подсвечивало облака, хотя еще не осветило горизонта. Когда мы все вышли из тени деревьев, вампиры смогли разглядеть нас — и количество, и размеры.
Сэм был, конечно же, впереди. Невероятно огромный, черный как полночь. Сэм подошел к Карлайлу, стоявшему впереди, наша стая следовала за ним. Я остался с Рейной чуть позади — я знал все их запахи. Джаспер был напряжен, а по другую сторону от Карлайла, спокойно ухмылялся Эммет.
Слегка морщась, Сэм обнюхал Карлайла. Затем двинулся к Джасперу.
Светло-серый волк, Лея, была намного меньше остальных, шерсть на ее холке встала дыбом от неприязни. Волк цвета пустынного песка, Сет, казался нескладным по сравнению с другими. Низкий жалобный вой вырвался у него, когда Сэм ушел вперед, оставив его между Карлайлом и Джаспером. Малыши остались под моим присмотром на краю поляны.
Я валялся на земле рядом с Рейной, высунув язык, мне уже было не так трудно находиться в обществе вампиров, но остальные, видимо, расценивали это как суровое испытание.
Все волки теперь отходили назад, и, уходя, не отрывали взгляда от Калленов. Вскоре стая исчезла в темном лесу.</i> Мы с Рейной остались. Только двое волков, Эмбри и Квил, глядя на нас, беспокойно замешкались около деревьев.
Эдвард с Беллой подошли к нам.
— Слушай, очень неплохо, я бы даже сказал, ты задала мне трепку, Рейн, — улыбнулся он. Меня опять резануло, как он смеет так называть мою Рейн? Он, видимо, прочитал это в моей голове, ухмыльнулся и произнес:
— Извини, Джейкоб.
Рейна кивнула.
Эдвард вздохнул и взял Беллу за руку.
— Идем? — спросил он.
— Погоди-ка, есть несколько мыслишек, — мысленно сказал я ему. Эдвард остановился.
Я рванул в лес. Рейна осталась с ними на поляне и пошла к стоящим неподалеку Калленам.
— Подожди, — крикнула Белла, но я растворился в лесу за считанные секунды, следуя за теми двумя волками.
— Почему он ушел? — обиженно спросила Белла.
— Он вернется, — ответил Эдвард. — Он хочет говорить лично.
Я переродился, натянул портки и быстро вернулся. Мои незаметные друзья ждали за деревьями.
— Ты подумал о том, куда на время сражения ты денешь Беллу? Мой отец готов увезти Чарли на рыбалку, но не думаю, что Белле захочется тащиться с ними, — сказал я.
— А что ты можешь предложить? Вся твоя стая будет так же на поляне, как и вся моя семья. Увезти ее куда-нибудь? — предложил Эдвард.
— Бесполезно, куда она уедет, туда же и они потянутся, — пожал плечами я.
— И что ты думаешь? — спросил Эдвард.
— Оставь ее в резервации. Мы в любом случае оставим Коллина и Брейди там. Она будет в безопасности.
Белла сердито посмотрела на нас.
— Вы говорите обо мне?
— Я просто хочу знать, что он планирует сделать с тобой на время сражения, — объяснил я.
— Со мной СДЕЛАТЬ? — взъярилась Белла. Рейна стояла далеко, болтая с Калленами так непринужденно, будто была среди своих, но она обернулась посмотреть, из-за чего Белла опять орет.
— Белла, ты не можешь оставаться в Форксе, — Эдвард старался успокоить ее, — Они знают, где тебя искать. Что, если кто-то ускользнет от нас?
— Чарли? — выдохнула Белла.
— Он будет с Билли, — заверил я ее. — Если моему отцу придется совершить убийство, чтобы доставить твоего отца туда, он сделает это. Возможно, этого и не понадобиться. В эту субботу, так? Будет матч.
— Спрятать тебя — это всего лишь предосторожность, — пытался убедить ее Эдвард. — Я говорил тебе — у нас теперь не будет проблем. Их не хватит даже на то, чтобы развлечь нас.
— Ну, что насчет того, что бы она пересидела в Ла-Пуш? — спросил я.
— Белла ездила по этой дороге слишком часто, — сказал Эдвард, — и везде оставила следы. Элис видит только очень молодых вампиров, идущих на охоту, а сама Виктория очень не хочет, чтобы Элис увидела ее решения. Элис увидит, если только она сама решит показаться, но мы, возможно, будем очень заняты в момент такого решения. Может Виктория рассчитывает именно на это. Я не могу оставить Беллу где-то в месте, где она часто бывала. Нужно чтобы ее было трудно найти, просто на всякий случай. Вряд ли такое случится, но я хочу подстраховаться.
Что ж, разумно, более чем. Он прав, с этим не поспоришь.
Я жестом показал на восток, вглубь леса, на возвышающуюся громаду Олимпийских гор.
— Тогда спрячь ее там. Там миллион возможностей — места где, если потребуется, любой из стаи может оказаться за считанные минуты.
Эдвард потряс головой:
— Ее запах слишком силен и, смешанный с моим, особенно различим. Даже если я понесу ее, все равно останется след. Запах вампиров тут повсюду, но вместе с запахом Беллы может привлечь лишнее внимание. Мы не уверены, каким именно путем они пойдут, потому что они еще и сами не знают. Если они нападут на ее след прежде чем найдут нас… Вот в чем проблема.
Мы одновременно нахмурил брови.
— Должен быть какой-то выход, — пробормотал я и посмотрел в сторону леса.
Белла опять собралась свалиться. Эдвард поддержал ее, обняв за талию и прижимая ближе.
— Надо отвести тебя домой — ты измотана. И Чарли скоро проснется…
— Секундочку, — произнес я, снова оборачиваясь к ним. — Мой запах ведь отвратителен для тебя?
— Хм, неплохо, — Эдвард понял намек. — Это возможно.
Он повернулся к своей семье и позвал:
— Джаспер?
Джаспер с любопытством оглянулся и подошел к нам, Элис, отставая лишь на шаг, следовала за ним. На ее лице снова было недовольство.
— Хорошо, Джейкоб, — кивнул мне Эдвард.
Я повернулся к Белле и протянул руки. Белла насторожилась, оглянулась на Эдварда и попятилась от меня, мотая головой.
— Мы проверим смогу ли я перебить запах настолько, чтобы спрятать твой след, — объяснил я.
Она подозрительно смотрела на мои раскрытые руки.
— Позволь ему понести себя, Белла, — попросил ее Эдвард. Его голос был спокойным, еще бы, он прекрасно понимал теперь, что мне ничего от Беллы не надо, просто по-дружески хотел помочь. Если стоит вопрос ее жизни или смерти, все средства хороши. Мне самому было не по себе — Рейна могла подумать бог весть что и обидеться на меня — картина маслом, я таскаю чужую девицу на руках. Рейна смотрела на нас, но на лице ее не было удивления, скорее скука — видимо, она уже считала все из наших голов и ждала, когда Белле, наконец, надоест изображать недотрогу, когда мы проведем эксперимент, когда все закончится, и мы сможем, наконец, пойти спать. Белла нахмурилась.
Теряя терпение, я закатил глаза и наклонился, чтобы подхватить ее на руки.
— Не глупи, — проворчал я.
Эдвард заговорил с Джаспером:
— Запах Беллы очень притягателен для меня — я подумал, что будет вернее, если отыскать его попробует кто-нибудь другой.
Я развернулся и быстро побежал в лес с Беллой на руках.
Она скрестила руки на груди и надула обиженно губы. Не важно. Когда-нибудь она, наконец, повзрослеет. Может быть, когда-нибудь до нее дойдет, сколько … кхм… чуть было не сказал «людей» носятся с ней, как с писаной торбой, забросив свои дела и привычки, только ради того, чтобы спасти ее.
Мы ушли недалеко, по широкой дуге обогнули поляну и вышли с другой стороны, примерно в паре десятков метров от исходной точки. Эдвард стоял там один, и я направился к нему.
— Можешь уже опустить меня на землю, — фыркнула Белла.
— Я не хочу провалить эксперимент, — я замедлил шаг.
— Ты меня бесишь, — проворчала она.
— Спасибо, –сказал я и подумал — знала бы ты, как ты сейчас бесишь меня. Странное, неведомое раньше чувство по отношению к ней…
Словно из ниоткуда рядом с Эдвардом появились Джаспер и Элис. Я сделал еще шаг и поставил Беллу на землю, в двух метрах от Эдварда. Не оглядываясь на меня, она метнулась к Эдварду и взяла его за руку.
— Ну? — спросила она.
— Белла, пока ты ничего не касаешься, никто не сможет учуять твой запах, — сказал Джаспер и скорчив гримасу добавил:
— Другой запах полностью перебил его.
— Это успех, — согласилась Элис, морща нос.
— И я кое-что придумал, — добавил Эдвард.
— Задумка сработает, — уверенно добавила Элис.
— Умно, — согласился Эдвард. Черт, какие же они все-таки чудные, как какие-то нанороботы, вроде живые, а вроде как из космоса прилетели.
Эдвард посмотрел на Беллу и объяснил:
— Белла, мы — вернее, ты — собираемся оставить ложный след к поляне. Новорожденные ведут охоту, твой запах взбудоражит их, и они придут точно по тому пути, по которому мы хотим, чтобы они пришли без лишней осторожности. Элис уже видит — это сработает. Когда они нападут на наш след, они разделятся и попытаются выйти на нас с двух сторон. Половина придет через лес, где ее видения вдруг исчезают…
— Да! — кивнул я. — Там-то мы их и встретим.
Эдвард по-настоящему по-товарищески улыбнулся мне в ответ.
— Ни в коем случае, — вдруг с отвращением произнес Эдвард, его взгляд был устремлен на Джаспера.
— Знаю, знаю, — быстро сказал Джаспер. — Я даже и не думал про это, правда.
Элис наступила ему на ногу.
— Если Белла действительна была бы на поле, — объяснил ей Джаспер, — это свело бы их с ума. Они не смогли бы сконцентрироваться больше ни на чем, кроме нее. Легче легкого можно было бы их всех перебить…
Взгляд Эдварда заставил Джаспера пойти на попятную:
— Конечно, это слишком опасно. Просто неудачная мысль, — быстро сказал он. Но задумчиво покосился на Беллу.
— Нет, — твердо сказал Эдвард. В его голосе прозвучало окончательное решение.
— Ты прав, — сказал Джаспер. Он взял руку Элис и направился к остальным.
Я с отвращением смотрел ему вслед. Как можно ставить Беллу приманкой?
— Джаспер смотрит на все как военный стратег, — Эдвард тихо оправдывал брата, услышав мои мысли. — Он рассматривает все варианты — это основательность, а не равнодушие.
Я фыркнул.
Эдвард вернулся к делу:
— Я доставлю ее сюда в пятницу в полдень, чтобы оставить ложный след. После этого ты можешь встретиться с нами и доставить ее в укрытие. Это место совершенно в другом направлении от пути следования новообращенных и там удобно обороняться, хотя не думаю, что до этого дойдет. Я доберусь туда другой дорогой.
— И что потом? Оставишь ее с мобильным телефоном? — язвительно спросил я.
— У тебя есть идея лучше? — опешил Эдвард.
— Вообще-то, да, — ответил я. — Мы пытались уговорить Сета остаться с двумя из молодняка. Он сам тоже еще дите, но упрямый и настойчивый. А я придумал ему новое задание — мобильный телефон. Когда Сет Клируотер будет в волчьем обличье, он будет связан со стаей.
— О… снова совсем не плохо, пес, — сказал Эдвард. Я пропустил это мимо ушей, сейчас меня занимало совсем другое — я вдруг нашел способ, как безобидно и безболезненно вывести из игры Рейну.
— Расстояние не проблема? — спросил Эдвард.
— Не-а. Почти пятьсот километров. Это самое дальнее, куда мы заходили в наших экспериментах. Слышно отчетливо, как звонок, — пожал плечами я.
— Впечатляет, — кивнул Эдвард.
— А главное, мне надо вывести из-под удара Рейну, — сказал я ему тихо, — она уперлась и хочет участвовать в бою, и хотя ты сам видел, как она управляется с такими, как вы, я боюсь брать ее с собой. Вот, она сейчас все услышала, конечно, но не важно. Я хочу, чтобы она с Беллой посидела, заодно вместе с Сетом будет ее охранять. Туда вряд ли доберутся, но уж если что, Сет в паре с Рейн не дадут ее в обиду. Ведь ты бы на моем месте тоже бы не разрешил Белле, ведь так?
— Хорошая идея, — Эдвард был согласен со мной. — Конечно Рейне лучше быть там, и вроде бы не просто так прятаться, а тоже нести вахту, я думаю, она поймет и не обидится, что не сможет участвовать в главной схватке. Будет лучше если там останется и Сет, и даже не из-за быстрой связи. Не знаю, смог бы я оставить Беллу там совсем одну. Подумать только до чего дошло! Доверять вервольфам!
— Сражаться вместе с вампирами, вместо того, чтоб сражаться против них! — произнес я, передразнивая Эдварда.
— Ну, все же вам придется сражаться против некоторых из них, — сказал Эдвард.
Я улыбнулся:
— Вот почему мы здесь. Ладно, нам пора. Завтра увидимся здесь же, — попрощался я и обернулся в ту сторону, где стояли Каллены и моя Рейн. Эммет что-то рассказывал, все смеялись, и Рейн тоже легко и весело улыбалась. Я подумал о том, что она действительно была больше похожа на них — такая красивая, тонкая, грациозная, и очень опасная… Среди них она легко сошла бы за свою. Среди нас она смотрелась как прекрасная тропическая бабочка, случайно занесенная ветром в муравейник краснокожих муравьев… Меня немного кольнуло оттого, что она так легко и непринужденно была с ними близка, как будто знала их не одну сотню лет. Хотя она и с моими ребятами была так же мила и легка… Видимо, она просто такая, что ее невозможно не любить, и это чувствуют все. Иначе, ее бы не приняли в стаю, и никакой импринтинг бы не помог, и даже если бы меня продолжали считать своим другом, ее бы попросили не появляться в резервации… Но эта бабочка любила меня, она любила всех, она дарила свою любовь так же легко, как солнце дарит свет, и всем было так же легко и тепло рядом с ней. Я тешил себя надеждой, что меня она любит как своего мужчину, а не как всех вокруг из любви к человечеству.
Она обернулась ко мне, помахала рукой, попрощалась с Калленами и подбежала ко мне.
— Домой? — спросила она. Я кивнул. Она махнула рукой Эдварду и Белле, и мы скрылись в лесу.
— Так ты все-таки придумал, как меня не подпустить к битве, — ехидно констатировала она.
Я вздохнул и только попытался объяснить ей все, но она перебила меня.
— Ладно, не вздыхай. Этой хныксе действительно смертельно опасно оставаться одной, а то или замерзнет, или со скалы навернется, или с голоду помрет, — фыркнула Рейна насмешливо. — Жалко, что ты ей в няньки не нашел кого-нибудь другого. Сет, я думаю, тоже будет не в восторге. С нее хватило бы Коллина и Брейди сопли за ней подтирать. Да еще и меня даже не спросил, за меня все решил заранее! Знай, что ты очень обидел меня.
— Рейн, прости, но… — начал я в ужасе, что обидел ее, но она оборвала меня:
— Если бы ты придумал что-то другое! Но находиться рядом с ней! Ты думаешь, мне приятно ее общество, когда я знаю, как сильно ты любил ее, и как много дерьма она тебе навалила в душу?
— Ты ревнуешь? — тупо улыбнулся я.
— Дурак! — фыркнула Рейна. — Я не ревную. Просто она мне неприятна как человек, как мозгляк какой-то, как бесформенный студень без стержня, без запала и без чеки. Может быть я не права, просто последнее время я сама себя ощущаю как граната с потерянной чекой — вот только когда рванет, не ясно.
Я остановился, взял ее за руки, развернул к себе. Впереди Квил и Эмбри ускорили шаги — не стали мешать нашей ссоре.
Она остановилась, но высвободила руки и не смотрела на меня. Я понял, что дело швах. Она сердилась, нахмурив брови, и обиженно молчала. Я коснулся ее волос. Она не отреагировала. Лучше бы дала мне по рукам, чем это равнодушие…
— Рейн, милая, ну пожалуйста! — взмолился я. Я даже представить не мог, как мне будет тошно, когда я в немилости у моей королевы…
— Но ты ведь не изменишь своего решения? — прищурила она свои глаза, полыхнув таким ярко-фиолетовым из-под ресниц на меня, что меня словно ожгло.
— Но я пообещал Эдварду, и он очень обрадовался, что Белла будет под твоим присмотром, — потеряно сказал я.
— Понятно. Два перестраховщика! Ладно. Я буду сидеть с ней. И сейчас я не буду мотать тебе нервы перед боем. Но только приди со сражения, тебе так достанется, чтобы ты никогда больше не смел так поступать со мной! — серьезно проронила она. Но я уже ликовал:
— После сражения ты можешь меня хоть на клочья порвать!!!
— Вот именно этим я и займусь, как только вы освободите меня от присутствия Беллы, и мы останемся тет-а-тет! — ее губы были сурово сжаты, но в глазах плясали черти. Конечно, я дурак, я виноват, и после драки готов на все, что бы она со мной сделала, но я был теперь спокоен — она не будет биться, и мне не надо будет ежесекундно в бою терзаться страхом, что ей причинят боль или вообще убьют. Она прочитала мои мысли и сказала:
— Джейкоб, ты не сможешь меня постоянно оберегать, ты не сможешь каждую секунду находиться рядом со мной, это противоестественно! К тому же, я в состоянии постоять за себя и за стаю! Я хотела доказать стае, что вы моя семья, я должна была быть там, где вся моя семья, а не с чужой капризной девчонкой, чтобы вытирать ей нос.
— Ты не должна ничего доказывать стае. Ты и так в стае. А я… прости, но я не могу иначе… Я не могу даже представить, особенно после того, что я увидел сегодня на поляне, что кто-то будет нападать на тебя так же, только не в шутку, а горя желанием убивать, — виновато сказал я. Она наконец обняла меня и прошептала:
— Какая же ты балда, Джейкоб Блэк! Я очень ценю твою заботу и любовь. Но ты не даешь мне заботиться о тебе!
— Это ты балда, Рейна Далтон! — я медленно и нежно целовал ее лицо между словами. — Ты даешь мне самое главное в моей жизни — себя и свою любовь! Выше и нужнее этого для меня нет ничего! И потом, драться насмерть — это совсем не та забота, которую я хочу от тебя!
Я подхватил ее на руки и понес к дому. Она была такая легкая, она так чудесно пахла, я сжимал ее, как диковинный цветок — хотелось прижать изо всех сил, но нельзя сломать хрупкие лепестки. Она обнимала меня за шею и смотрела своими фиолетовыми сумасшедшими глазищами, а потом вдруг сказала серьезно:
— И, тем не менее, после драки ты у меня ой как получишь!
— Все, что угодно, моя королева, — поклялся я ей и побежал через лес к дому.
Резко пошел дождь, да такой, что капли долбили мне по макушке и плечам, как град. Вода лила с моих волос на глаза.
— Ого! — со смехом прокричал я. — И душ не понадобится!
— Стой! — засмеялась она.
— Что? — не останавливаясь, на ходу прокричал я, стараясь перекричать шум ветра и дождя.
— Стой! — опять крикнула она, улыбаясь и утирая с лица льющуюся воду. Я остановился. Она дрыгнула ногами, я отпустил ее, она выскользнула на землю и взяла меня за руку. Дождь припустил так, что шум в лесу стоял, как у скоростной автострады. Мы захохотали, пытаясь руками прикрыть головы.
— Побежали, — крикнула Рейн и дернула меня за руку. Ее волосы намокли так, словно она только что вышла из воды, и свились в мокрые колечки, по лицу текли струйки, глаза горели. Я притянул ее к себе и, убрав с глаз налипшие мокрые пряди, коснулся ее губ. Мокрые, теплые и мягкие, они ответили мне нежным легким поцелуем. У меня голова закружилась, и по телу прошла волна дрожи, совсем не такой, когда я собираюсь переродиться. Я закрыл глаза, она рассмеялась и снова дернула меня за руку:
— Побежали, холодно!
— Я донесу тебя, — хотел я подхватить ее на руки, но она не захотела, и мы понеслись через лес. Эта сумасшедшая гонка под дождем была классной, я несся так, что от меня пар шел, капли дождя испарялись на моей коже. Рейна ничуть не уступала мне в скорости, скорее, я бы даже сказал, она бежала неспешно, потому что когда я был волком, она бегала наравне со мной без всяких усилий. Я думаю, она могла бы и быстрее, а сейчас если бы она побежала в полную силу, я бы в человеческом обличье и вовсе не догнал бы ее. Готов биться об заклад, что она по скорости наверняка превосходила меня и вообще всю стаю. В день нашего знакомства, когда мы бежали через лес домой от Калленов, мне пришлось переродиться, чтобы догнать ее, и то, скорее всего, она позволила мне это сделать, не особенно стараясь убежать далеко. Сегодня на тренировке я убедился и в том, что она по скорости превосходит и вампиров. По силе, скорее всего, тоже, потому что когда она столкнулась в воздухе с Джаспером, он полетел на землю, а она, нисколько не сбитая с траектории, понеслась за ним, то есть при столкновении двух сил ее сила оказалась настолько мощнее, что даже опытный вампир с ней не справился. И удары она наносила ему такие, что он отлетал и падал, а ей ничего сделать не мог. Возможно, это объяснялось тем, что она все еще новообращенная, новорожденная, как говорили Каллены, и такой она будет еще в течение первого года жизни. Но чем тогда объяснить, что она могла летать? Не высоко и далеко прыгать, как вампиры, а именно взлетать, пусть пока недалеко и недолго? Почему она не могла существовать без крови, но и почему ее организм не мог принимать ее, чтобы потом не отторгнуть? Я думаю, что все же моя догадка, осенившая меня на скале, была верна. Вампиры и мы, вервольфы — порождение Тьмы. И то, что Каллены сознательно и принципиально не убивают людей — это величайшее исключение из общепризнанного правила: вампиры — демоны, их укус смертелен либо чреват превращением в такого же демона. Мы не убиваем людей, а защищаем их, хотя это тоже исключение из правил — во всех преданиях, не касающихся нашего племени, вервольфы такие же демоны, чей укус так же смертелен и заразен. Рейна же по всем признакам такое же порождение Тьмы, но что-то говорило мне, что это не так. И не только потому, что она умела летать в отличие и от вампиров, и от нас. Горгульи тоже летают. Но то, что она не темная, я чувствовал всей своей душой, всем своим сердцем. Я, как и любой из нашей стаи, могу учуять вампирский дух, как и дух вервольфа, за много миль. Однако ее я не почуял в первую нашу встречу, скорее сначала услышал, потому что она не пахла вампиром, не пахла злом и смертью. Она пахла как Ангел. Я всего один раз в жизни был в настоящей церкви. Когда еще была жива мама, и отец был здоров, в далеком детстве я был с ними в Порт-Анджелесе на свадьбе у их знакомых, они были латиноамериканскими католиками и венчались в католической церкви. Церковный запах мирра и ладана, смешанного с ароматом цветов, украшавших церковь, я запомнил на всю жизнь. Так вот Рейн пахла еще чудеснее, как диковинный цветок — нежный, ни с чем не сравнимый аромат, едва подернутый дымкой церковного запаха. Я чувствовал, что она может быть опасной, но лишь в том случае, когда ей или кому-то что-то угрожает, просто так сама по себе она опасности не излучала, как излучают вампиры или мы. Она может убить, если это будет необходимо, защищая или защищаясь, но никогда не нападет первой. Как и ангелы — добро с мечом, защищают или жестоко карают. И может быть, я был не прав, но я был уверен, что я догадался кто она. Она Ангел-Хранитель, Ангел-Воин, Ангел, призванный в этот мир избавить его от темных сил.
Мой Ангел бежал со мной рядом, промокший насквозь, с перепутанными мокрыми, свитыми мелким бесом волосами, и улыбался от того, что так легко бежать, что никогда не простудишься от холодного дождя, что сейчас нам ничего не угрожает, опасность еще не пришла, и у нас есть время насладиться тем, что этой ночью самыми опасными в этом лесу были только она, вервольфы и вампиры, свои вампиры, практически соседи, которых уже не надо было бояться.
Когда мы прибежали домой, было уже практически светло. Чтобы не пугать отца, я открыл раму снаружи, и мы влезли в окно, сдавленно хихикая. Мы переоделись в сухое и завалились спать. Мы теперь всегда спали вместе. Она всегда ложилась головой мне на грудь, обнимала меня, я сграбастывал ее и прижимал к себе. Мы засыпали так, и так же просыпались, обнимая друг друга, и мне теперь это было так же необходимо, как воздух. Это означало, что все в порядке, все как надо, мы все еще живы, она со мной, а значит, есть хоть какая-то надежда на будущее. Мы просто засыпали, обнимая друг друга, и я не смел большего. Если вы скажете, что я идиот, что она ждала от меня первых шагов, то вы ошибаетесь. Она прекрасно читала все мои мысли, и уж куда как хорошо знала, какие картины и с каким трудом я гнал от себя в тот момент, когда ее щека касалась моей груди и мои руки сжимали ее в объятии. Я знал, она улыбается, без насмешки, без иронии или издевки, просто улыбается, оттого что ей хорошо рядом со мной. Но на большее она пока не была готова, и я решил для себя, что это уже счастье — засыпать, держа ее в объятиях.
Мы продрыхли до обеда, а вечером, когда уже смеркалось, Сэм и ребята из стаи пришли к нам, и Сэм решил, что всей стае быть на тренировке у вампиров не обязательно, слишком много чести. Он бы отправил одного меня, но еще до конца не доверял вампирам и считал, что нужно еще двоих-троих для безопасности, а все остальные и так смогут увидеть все глазами тех, кто будет присутствовать. Поэтому он попросил сегодня присутствовать меня, со мной вызвались Квил и Эмбри — наша неразлучная троица снова была вместе. Рейн конечно же согласилась пойти со мной. Ближе к назначенному времени я, Квил и Эмбри переродились. Рейн, одетая для «прогулок», как она это называла, была готова бежать рядом.
На поляне нас уже ждали. Джаспер и Эммет разминались, пересмеиваясь, блондинка и малявка сидели на траве, папа и мама Каллены держались за руки и о чем-то болтали. Неподалеку расположились Эдвард и Белла. Мы подошли к ним. Эдвард поздоровался, Белла обрадовалась. Эмбри и Квил заняли свои позиции по разным концам поляны, чтобы видеть все с разных ракурсов. Рейн пошла к вампирам «тренироваться», я зевнул и устроился рядом с Беллой. Она, как всегда, мерзла, и я подставил ей свой бок, чтобы она не простудилась и не заболела от сидения на холодной земле. Она запустила руку мне в мех и сказала что-то о том, что у нее никогда не было собаки, но ей ужасно хотелось бы. Я посмеялся и стал наблюдать за Рейн, чтобы никто не покалечил ее, хотя я бы все равно ничего не успел бы сделать.
Эмбри, серый волк потоньше, с темными пятнами на спине, сидел и терпеливо наблюдал, тогда как Квил — темно шоколадного цвета, светлее на морде — постоянно дергался, словно сгорая от желания присоединиться к шутливой борьбе.
Развлекаловка на поляне продолжалась опять почти до рассвета. Когда Эдвард с Рейн подошли к нам, я заставил ее сесть мне на спину, чтобы отвезти ее домой — я-то провалялся всю тренировку, а она прыгала там наравне со всеми. Хотя, понятие «усталость» и вампиры, кажется, несовместимы. Но, однако же, ей требуется сон, значит она устает, и хоть она не боялась простудиться от холода, все же мерзнуть было ей неприятно.
Весь следующий день мы провели на океане. Нам просто хотелось побыть вместе одним. Я не знал, чем кончится эта битва. Конечно, я был уверен в том, что мы все дружно покромсаем пришлых кровососов и спляшем на их костях, но, тем не менее, все-таки мысли о том, что кто-то может пострадать, а то и вовсе не вернуться, нет-нет, да забредали в мою башку. Конечно, Рейн их слышала, и веселья это ей не добавляло, но она держалась молодцом, ни слова не говорила о предстоящем сражении, о том, что она боится за меня и всячески старалась поддержать и развеселить меня, чтобы я не думал ни о чем плохом перед боем. Конечно, как и все нормальные люди, я думал, что уж со мной-то точно ничего плохого не случится, будет просто классная потасовка и все. Но время от времени передо мной всплывали лица моих братьев по стае, и сердце словно спотыкалось — а вдруг он? Вдруг послезавтра я его больше никогда не увижу? Жаль, эта пигалица Элис ничего не видит про оборотней. Спросить бы у нее, каков исход…
Мы сидели на нашей скале, на самом верху, свесив ноги с обрыва, и Рейн вдруг запела. Я не понимал ни слова — она пела что-то очень красивое, мелодичное, тягучее, завораживающее, но на каком-то совершенно незнакомом языке. У нее был очень красивый, мягкий, грудной, чуть хрипловатый голос, и эхо разносило зачаровывающую мелодию над океаном. Мне показалось, даже волны стали биться тише, чтобы тоже послушать песню. Даже чайки перестали орать, и ветер стих. Мурашки бегали у меня по коже, и когда она закончила петь, я долго не мог ничего сказать.
— Что это за песня? — спросил я ее, когда пришел в себя. Она помолчала, потом ответила, глядя куда-то вдаль, к горизонту:
— Эту песню очень давно пели кельтские женщины, провожавшие своих мужчин в бой.
— О чем она? — спросил я. Мне почему-то жизненно необходимо было узнать это.
— Когда ты уйдешь, я буду смотреть тебе вслед, даже когда пыль от копыт твоей лошади уляжется на дороге. Когда ты будешь стоять в строю и ждать врага, я буду стоять за твоим плечом и вселять в тебя уверенность, согревая тебя своим теплом. Когда ты пойдешь в бой, я буду лететь впереди тебя, на острие твоего меча, закрывая тебя собой. Когда ты победишь, я буду плясать вместе с тобой вокруг костра. Когда ты с товарищами гордо пойдешь домой, я буду стоять на дороге и смотреть, пока не увижу тебя. А если тебе суждено погибнуть, я пойду за тобой, — перевела Рейна.
— Откуда ты ее знаешь? И что это за такой красивый язык? — удивился я, потрясенный словами песни.
— Это одно из кельтских наречий, а песню эту мне пела мама, она преподавала в Университете кельтское искусство и культуру, — ответила Рейн грустно.
— Твоя мама не живет с вами? — спросил я ее. Она медленно покачала головой и сказала:
— Мы с тобой оба папины дети. Моя мама тоже погибла в автокатастрофе, ее машину переехал грузовик на перекрестке. Это было очень давно, мне было десять…
Я обнял ее, она прижалась ко мне и грелась моим теплом, гладя мои пальцы своими маленькими тонкими пальчиками.
— Знаешь еще? — спросил я в надежде, что она споет еще что-нибудь, и чтобы отвлечь ее от грустных мыслей о маме.
Она кивнула.
— Спой еще, — попросил я.
Почти час она пела мне диковинные песни, завораживающие своей красотой, своей мелодией, этими непонятными, но ласкающими слух словами, и ее голос парил над океаном, проникал в каждую клеточку моего тела, и оставался там, рисуя картины суровых скалистых берегов, мужественных воинов и прекрасных женщин.
Потом она встала, протянула мне руку, я поднялся к ней, и мы стояли, обнявшись на самом краю обрыва, и ветер полоскал наши волосы.
Ночью старейшины собрали нас у костра. Старики провожали нас на битву. Нам всем, включая и Рейну, надели на шеи амулеты, потом были ритуальные танцы у костра, в которых мы все приняли участие, и даже Рейне было позволено. Я держал ее за руку, с другой стороны ее держал за руку Эмбри. Мы кружили вокруг костра под ритуальную песнь, которую пели старейшины, то подпрыгивая, то поднимая руки, и я чувствовал, как сила всех моих предков наполняет меня. Внутри у меня все пело, и сердце мое ликовало оттого, что мою девочку приняли, больше не было никаких препятствий к тому, чтобы мы были вместе, ее считали своей, она принадлежала моей семье, моему племени, и ее считали таким же равноценным воином, как и всех моих братьев, и Лею, и малышей Коллина и Брэйди. Рейна отнеслась к ритуалу серьезно, четко выполняя все, что от нее требовали, и даже когда пришлось порезать руки и соединить кровь всех воинов в ритуальной чаше, она подставила руку и, не морщась, стерпела порез, нанесенный ей моим отцом. Но больше всего меня поразило то, что вопреки ритуалу старейшины, прежде чем вылить нашу кровь в ритуальный огонь, поднесли чашу Рейне, чтобы она выпила оттуда. Никогда и никому не давалась кровь для питья, она предназначалась в жертву богам. Что это могло означать?
Потом, когда ритуал был закончен, и все просто сидели у костра, попивая рут-бир и заедая сандвичами, я подошел к отцу, сидевшему между Сью Клируотер и старым Квилом Атэрой. Я присел рядом на корточки и тихо спросил его:
— Пап, что означало, когда вы дали Рейне выпить ритуальной крови? Я надеюсь, это не что-то такое, чтобы навредить ей, обессилить ее или вообще изгнать?
Сью Клируотер, вдова старого Гарри, занявшая его место среди старейшин, шлепнула меня по затылку:
— Дурья твоя башка, Джейкоб Блэк! Как смеешь ты думать так о своем отце?!
— Рейна принята в семью, и она такой же воин, как и все вы, — спокойно ответил мне отец. — С одной лишь разницей — у нее есть свои отличительные особенности. На вас, сыновей Великого вождя Духов Таха Аки, ритуал действует так, как он проводился многие годы, питая вас силой и мужеством предков-волков перед сражением. Поможет ли ритуал Рейне — мы не знаем. Мы говорили с духами и совещались между собой. И решили, что если ей для силы нужно пить кровь, то ритуальная кровь, напитанная силой наших духов, как раз самое то, что напитает силой и мужеством ее. Она такой же воин в стае, Джейкоб, и мы так же должны проводить ее в бой, как и вас. Просто с ней немного сложнее — она не волк. Скорее, орлица.
— Почему ты так думаешь? — вздрогнул я — никому я не говорил, что Рейн умеет летать.
— Так нам сказали духи, — уклончиво ответил отец и повернулся к Сью, показывая, что больше объяснений не будет.
Я отошел и направился к Сэму.
— Ты знаешь, что сегодня ритуал был изменен? — тихо спросил я его, отвлекая от разговора с Эмили. Сэм встал и отошел со мной в сторону, после чего сказал:
— Я в курсе. Я был на совете, когда вызывали духов. Когда я рассказал о ней старейшинам, они сначала были очень возмущены, потом долго думали, а потом советовались с духами, и духи сказали им, что твоя Рейна — самый настоящий светлый воин-защитник, и что для племени большая удача, что она избрала нас своей семьей. Она наполовину вампир, наполовину оборотень, с душой и разумом человека. Поэтому ее обратная сущность — не вампир и не волк, а что-то вроде птицы, но не совсем птица. Кто-то, кто у белых называется Ангелом. Духи сказали, что она одна стоит всей стаи, и одна может расправиться с нами всеми, если захотела бы, но она не способна этого хотеть в принципе. И она сама пока до конца не осознает, кто она. И еще духи сказали, что ее нужно очень беречь, потому что такая удача — чтобы Светлый Дух-Воин пришел в племя — очень редка, но уж если это случилось, то победа будет всегда на стороне племени, и ничто никогда больше не будет этому племени угрожать. Только нужно, чтобы она осознала свою сущность, выпустила ее на свободу и научилась ей управлять. К несчастью, у нас не было опыта, чтобы наше племя за столько веков хоть раз посетил Светлый Дух-Воин, поэтому как ей помочь раскрыться и переродиться, никто пока не знает. Но старики постоянно общаются с духами и ищут ответ, как ей помочь. Поэтому сегодня для нее был проведен особенный ритуал, чтобы защитить и ее вместе с нами.
— Ты давно это все знал? — спросил я у Сэма, потрясенный до глубины души. Черт, оказывается, моя догадка о том, кто моя подруга, была очень близка к истине, но мне даже моей буйной фантазии не хватило осознать до конца, кем она является. Я был близок к разгадке с самого начала, но если бы я только мог знать всю правду!
— Как только по твоей просьбе рассказал старейшинам о Рейне, — ответил Сэм.
— Почему ты мне ничего не сказал?! — дернул я его за плечо.
— Я не мог даже думать об этом, не то, что сказать. Тебе и братьям тем более — она же читает нас, как открытую книгу. Сегодня можно, поскольку ритуал свершился, но раньше мне было запрещено говорить о ней кому бы то ни было даже в семье, потому что пока она сама не осознает своей сущности, не умеет ей управлять и в полной мере защитить хотя бы себя саму, нельзя, чтобы кто-то узнал о ней правду, — ответил Сэм.
— Почему? — напирал я.
— Потому что она — Великий Воин, и если кровососы узнают, кто она на самом деле, не важно, Каллены, а еще хуже — чужаки, ее или заберут силой, или убьют. Пока она не раскрылась, ее нужно оберегать как зеницу ока! А потом она сама сможет защитить себя и всех, кто будет рядом с ней, — твердо сказал Сэм.
— Почему тогда сейчас ты мне об этом говоришь? — спросил я в полном шоке.
— Потому что послезавтра бой, и как бы то ни было, где бы она ни была, с нами в бою, или в горах с Беллой, мы должны не дать ей погибнуть. И потом, ей пора узнать, кто она.
— Я должен ей сказать об этом? — спросил я, пытаясь переварить снизошедшее на меня откровение.
— Она уже все знает, стоило тебе самому узнать это, — улыбнулся Сэм. Я обернулся на мою Рейн. Она сидела на бревне рядом с Эмбри, Квилом, Джаредом и Ким, но пристально смотрела на меня, и на ее лице было странное выражение — смешение удивления и радости. Она наконец-то узнала, кто она!
— Ничего себе, — пробормотал я. — Такие повороты не для моей лошади!
Сэм со смешком хлопнул меня по плечу и быстро шепнул на нашем наречии, видимо, чтобы Рейна не поняла, хотя вряд ли это помогло:
— Вот так, брат, держись! Даже представить себе не могу, что это такое, когда тебя запечатлело на Ангела!
— Да это самое лучшее, что может быть на свете! — ответил я, и губы мои сами собой растянулись в счастливую идиотскую улыбку.
Сэм отошел к Эмили, посмеиваясь в кулак, а Рейн подорвалась с бревна и понеслась ко мне. Я бросился к ней, схватил ее на руки, она обвила мою шею руками и прошептала:
— Теперь я знаю, кто я! Я не мерзкая тварь-убийца и кровососка! Я — Светлый Воин-Защитник! Так что я еще вам пригожусь!
— Мой маленький Ангел, милая моя воительница! — целовал я ее макушку, висок, щеку, а она смеялась от счастья.
— Теперь мне надо поскорее раскрыться и переродиться! — сказала она, когда я поставил ее на землю.
— Не торопись, солнышко, — успокоил ее я. — Это такая штука, как ее не торопи, она стебанет тебя только тогда, когда решит, что пора. Так и со мной было. Не бойся ничего, мы будем всегда рядом, я буду всегда рядом. Все будет хорошо.
— А если… — глаза ее вдруг помрачнели, бровки нахмурились. — А если вдруг я раскроюсь и превращусь во что-то такое, что разлучит нас? Вдруг я стану какой-нибудь птицей, и мы не сможем быть вместе? Вдруг мы сможем только просто быть рядом, ну… ты понимаешь…
— Не-а, — довольно ухмыльнулся я. — Не забывай про импринтинг, он работает исключительно для того, чтобы волки могли найти себе пару, свою половинку, если бы тебе суждено было стать бесплотным духом или птицей, импринтинг бы на тебя не случился бы.
Рейн тут же просияла и успокоилась.
Уже под утро мы вернулись домой и решили поспать хоть несколько часов — в полдень мы должны были встретиться с Беллой и Эдвардом на поляне.
Я проснулся около одиннадцати и поцелуем разбудил мою девочку. Она распахнула глаза и спросила:
— Пора идти?
Я кивнул. Пока я быстро кусанул пару бутербродов на кухне, Рейн уже была готова, мы вышли из дома и направились к условленному месту.
Ну вот, осталось совсем немного. Завтра. Это даже здорово! Наконец-то настоящая драка!
Сейчас мне нужно было отнести Беллу туда, куда скажет Эдвард. Они еще не пришли, и мы с Рейной ждали их на поляне. Она была такая юная, такая милая в этом капюшоне с мехом. Мы собирались в горы, а там было еще полно снега, и я не хотел, чтобы она замерзла. Ее огромные фиолетовые глаза были серьезными и напряженно вглядывались в ту сторону, откуда должны были показаться Эдвард и Белла.
Наконец, они появились на другой стороне поляны. Эдвард махнул нам рукой. Мы с Рейн ответили. Почему-то больше я не чувствовал к нему никакого раздражения. Во-первых, у нас больше не было причин ссориться. Во-вторых, я уже знал, что он сам так же не хотел Беллиного превращения, просто эта сумасбродка всегда добивается, чего она хочет, любыми путями, любыми способами, особенно у тех, кто ее любит и не в силах ей отказать. В какое-то мгновение мне даже стало жаль Эдварда, но он как-то сказал мне, что сам выбрал этот путь и ничего не хочет менять. Я его понимал. Когда я думал, что люблю Беллу, я тоже не хотел жалости, я тоже думал, что выбрал свой путь и не хотел ничего менять. Мне было легко понять его. Может быть, с этого момента между нами и возникло какое-то чувство, отдаленно похожее на дружбу.
Мы стояли и смотрели, как Белла нарезает круги по поляне, хватаясь за все, что попадалось на пути, развешивая выдранные волоски, обтираясь курткой о стволы деревьев. Все правильно, она выполняет план одного из братьев, военного, Джаспера — оставляет свой запах для новорожденных вампиров из Сиэтла.
Наконец, когда мы уже думали, что все закончено, Белла, как всегда в своем репертуаре, свалилась и поранила руку о ветку дерева, едва не расшибив себе лоб о ствол. Эдвард подхватил ее, стал утешать, помогать.
— Он напоминает мне заботливого, но уже изрядно офигевшего папашу, которого выпустили гулять с двухлетним ребенком, который везде лезет и отовсюду падает, — тихо пробормотала Рейн, я прыснул, а Эдвард посмотрел на нас. Наверняка он прочел мои мысли. Рейна усмехнулась, а я пожал плечами и развел руками — что есть, то есть. Эдвард вздохнул, но улыбнулся.
Потом Белле пришла в голову гениальная идея обмазать кровью из пораненной руки все, что подвернулось ей под эту руку, пока кровь не перестала сочиться. Мы все так же стояли и ждали — подходить к ним туда нельзя, ни я, ни Рейн не должны перебивать запах Беллы. Рейн уже притопывала ножками, видимо, замерзала. Я обнял ее, схватил, как кулек, и повесил себе на плечо. Она хихикнула, но не сопротивлялась. Она мне никогда не сопротивлялась. Я пересадил ее к себе на плечо, чтобы она не висела вниз головой, и обхватил ладонями ее ступни в тонких сапожках, чтобы согреть. Она благодарно чмокнула меня в макушку. Белла смотрела на это с каким-то явным неодобрением, хотя мне было совершенно непонятно, почему.
— Надо торопиться, — крикнул я, — скоро начнется буря, я чую, и лучше бы Беллу доставить до палатки раньше, чем накроет.
Наконец Эдвард перетянул ранку на руке Беллы платком, взял ее на руки и понес к нам. Ее запах должен был окончиться там. Рейн постучала пальцем мне по темечку, и я снял ее с плеча.
Эдвард подошел к нам и передал мне Беллу с рук на руки. Потом достал из рюкзака карту:
— Мы сейчас здесь, — он ткнул пальцем в точку на карте, — а отнести ее нужно сюда, — и показал мне, куда надо отнести Беллу. — Когда будешь примерно в двух километрах, тебе нужно будет пересечь мою тропу. Она тебя и доведет. Карта нужна?
— Спасибо, нет. Я эту территорию знаю довольно хорошо. Примерно представляю, куда иду,— ответил я, — а ты позаботься о Рейне, пусть она пойдет с тобой, я же не могу ее бросить здесь в лесу. А за нами ей тоже нельзя.
— Конечно, Джейк! — ответил Эдвард. — Это можно даже не обсуждать. Ну что ж, Белла, встретимся через пару часов!
Белла потянулась к нему поцеловаться, я ухмыльнулся и протянул ее на руках к Эдварду, давая ей возможность до него дотянуться. Эдвард посмотрел на меня и дружелюбно подмигнул мне, оценив мой поступок. Я тоже подмигнул ему в ответ. Потом состроил страдальческую мину Рейн, она рассмеялась тихим переливчатым смехом, и через Беллу дотянулась до моих губ.
Мы расстались. Я побежал с Беллой в указанную Эдвардом точку, а Эдвард, взяв Рейн за руку, пошел в обход. Меня резануло, когда он прикоснулся к ней, к моей Рейн. Вот так, наверное, и он сейчас себя чувствует, и всегда чувствовал, когда привозил Беллу ко мне, и мы обнимались при встрече у него на глазах. Да, Белла это Белла. Она сумела заставить не только страдать и враждовать двух монстров — вампира и оборотня, но теперь умудрилась впрячь в это дело и всю семью вампиров, и всю стаю квилетов. Понятное дело, что никто не смог ей отказать. Да, собственно, дело и не в этом. Теперь, когда у меня есть Рейн, я уже не ведусь на Беллины штучки, но она по-прежнему была моим другом, как она сама любила говорить, а друзей не предают. К тому же, узнав поближе Эдварда и его семью, особенно Карлайла, которому я был безмерно благодарен за Рейн, я не мог отказать им в помощи, да и не хотел.
— Как дела, Джейк? — спросила Белла меня, уютно устроившись у меня на руках и греясь.
— Все отлично, Беллз, — ответил я.
Я держал устойчивый шаг, быстрая трусца, я вполне спокойно мог держать такой темп даже обремененный ношей в сорок пять килограмм.
— Не нужно бежать. Ты устанешь, — заботливо сказала Белла, касаясь ладошкой моей груди. Хм… ничего… ни взрыва, ни дрожи… ничего… сердце по-прежнему ровно билось. Если бы Рейн… при одной мысли о ней у меня забарабанило сердце, и Белла видимо приняла это на свой счет.
— От бега я не устаю, — сказал я, дыхание мое было ровным, как у марафонца. — К тому же, скоро похолодает. Надеюсь, Эдвард разобьет лагерь раньше, чем мы доберемся туда.
— Я вижу, у тебя появилась новая подружка, а ты мне ничего не рассказываешь? — спросила Белла.
— Да, это так. Но мы с тобой уже не видимся так же часто, как раньше, иначе ты бы узнала первой, — ответил я, — к тому же, я не думал, что это вызовет у тебя интерес.
— Ты изменился, Джейк, — сказала Белла, глядя мне в глаза снизу вверх.
— Все меняется, Беллз, — пожал я на ходу плечами, — ты тоже уже не та Белла, которую я вытягивал из депрессняка, и с которой был готов на любые безрассудства. А скоро вообще станешь НЕ Беллой. Дороги, которые мы выбираем, не всегда нравятся другим. Я смирился с твоим выбором. Делай так, как ты считаешь нужным. Я тоже свой выбор уже сделал. Но я все равно всегда буду твоим другом. Другом именно в том правильном понимании, в котором ты и видела меня всегда.
— Значит, это все серьезно? — спросила она опять.
— А ты думала, что я так, на пару дней, чтобы отвлечься от тебя? Беллз, может, я скажу неприятную вещь для тебя, но тебе пора уже повзрослеть и понять, что в мире есть еще и другие люди, у них тоже есть чувства, и с ними надо как-то считаться.
— Раньше ты так почему-то не разговаривал со мной…
— Раньше я думал, что люблю тебя. Я верил в это, и верил в то, что однажды я все же сломлю твое сопротивление, выиграю борьбу с Эдвардом, и ты полюбишь меня. А потом я вдруг встретил Рейн и понял, что такое любить на самом деле. Сгорать от одной мысли о ней, жить только для нее, и при этом не надо ни бороться, ни сражаться, ни ломать… Все легко и понятно, как будто бабочки в сердце порхают.
— Понятно… — протянула Белла, — но ведь ты же когда-то дал мне слово, что никогда не бросишь меня, никогда не сможешь полюбить кого-то другого, никогда не предашь меня и никогда не причинишь мне боль?
Так, в таком русле этот разговор уже начинал напрягать меня. Наверное, вот так же себя чувствовала Белла, когда я приставал к ней со своей глупой дурацкой любовью. Раздражение, когда тебе эта любовь совсем не нужна, и страдания отвергаемого заставляют себя чувствовать виноватым в том, в чем ты не можешь быть виноват — сердцу не прикажешь. Однако я никогда не давил на ее чувство вины.
— Белла, сейчас ты опять пытаешься манипулировать мною, пытаешься играть на моем чувстве вины перед тобой. Добавь еще к этому, что теперь у тебя опять начнутся кошмары, ты будешь страдать, тебе будет больно, и ты снова похожа на прежнюю Беллу. Почему ты никогда не боишься причинять боль и страдания другим? У тебя есть Эдвард, на самом деле он прикольный парень, и то, что ты с ним делаешь, он не заслуживает. Любишь его — вот и люби, и не причиняй ему страдания. Он готов тебе все с рук спустить и простить, но ты этим просто бессовестно пользуешься.
— Так же, как и тобой, хочешь сказать? Значит, тебе все же больно, что я выбрала Эдварда? — о, как я любил когда-то вот это выражение ее лица — бровки домиком, рот приоткрыт, глаза как у больной собаки, полные боли и страдания… Как мне хотелось всегда прижать ее к себе, укрыть собой, защитить, расцеловать, когда она так на меня смотрела… Правда, она никогда не позволяла, сразу отстранялась, отпихивала меня и даже била… Но сейчас я совсем не чувствовал этого желания, сейчас у меня внутри глухо росло напряжение и раздражение. Раздражение на себя, что у меня не хватило по старой привычке сил сопротивляться ей и одним разом оборвать разговор, пока он не зашел так далеко. Надо это сделать прямо сейчас, иначе можно зайти еще дальше и опять рассориться. Ссориться я с ней не хотел. Отчасти потому, что она была моим другом, отчасти из-за Эдварда.
— Белла, послушай. Ты выбрала Эдварда. Теперь я больше не желаю вас разлучить. Я наделал много ошибок, пытаясь встать между вами и сделать так, чтобы ты отвергла его и выбрала меня. Теперь я многое осознал. Потому что сам теперь понимаю, как это — любить и хотеть быть только с тем, кого ты любишь. Теперь я понимаю тебя, когда ты хотела быть только с ним и мои приставания тебя раздражали. Я сейчас счастлив. У меня больше нет обиды и вражды с Эдвардом, у меня нет боли и обиды на тебя, я рад за вас и желаю вам счастья. И, даже знаешь, я теперь не с таким уж и ужасом отношусь к твоему решению обратиться. Я встретил Рейну, я подружился с Калленами, и теперь вижу, что, может быть, стать вампиром не так уж и страшно. И уж если вы с Эдвардом настолько сильно любите друг друга, может это действительно единственный выход для вас. По крайней мере, ради твоей безопасности. И я даю тебе слово друга и брата — я постараюсь убедить стаю и совет старейшин, что это не нарушение договора, что это твое решение, что иначе нельзя, и что нельзя из-за этого прекращать перемирие и затевать опять войну. Я думаю, даже потому, что Рейна почти вампир, а я оборотень, и все знают, что между нами происходит, наш совет старейшин и мои братья тоже немного изменили свое отношение к Калленам. Так что войны наверняка не будет. А после того, как завтра случится сражение, я думаю, мы вообще останемся в вечном нейтралитете и, может быть, даже в дружбе. Я имею в виду только семью Калленов, чужих вампиров мы по-прежнему будем уничтожать, чтобы обезопасить и свое племя, и семью Калленов, и тебя.
— Значит, ее зовут Рейна… Ну вот, за столько времени хотя бы узнала, как зовут подружку моего лучшего друга, — пробормотала Белла. — Мой лучший друг нашел себе девушку, а я даже имя ее узнаю последней!
— Ты сама не интересовалась. Захотела бы — узнала, — пожал снова плечами я.
— Но ведь она же вампир! — воскликнула Белла. — С каким ужасом ты относился к тому, что я стану вампиром! Как ты ненавидел Калленов только потому, что они вампиры! А теперь даже твое племя и стая не против вампиров?!
— Я что-то не пойму тебя, Беллз! То ты мечтаешь о том, чтобы я согласился с твоим решением и подружился с вампирами, теперь ты пытаешься напомнить мне о том, что между нами должна быть вечная война. Она не вампир в полном смысле, но, тем не менее, да, она больше вампир, чем человек. Но это не имеет значения. В первую очередь она для меня самая любимая, самая лучшая девушка на свете, кем бы она ни была. И племя ее приняло не потому, что они стали лояльнее к вампирам, а потому, что ее обаяние купило всех. Она просто всем нравится. Но даже если бы ее ненавидели, по закону ее тронуть не имеют право.
— Почему? — изумилась Белла.
— Импринтинг! — улыбнулся я.
— Импринтинг?! — вскричала Белла так громко, что птицы вспорхнули с соседнего дерева. — Ты все же запечатлелся!!! Да еще и с вампиркой! Это все-таки случилось! А я думала… ты… впрочем, не важно.
— Ты думала, что, судя по моему недавнему поведению, я запечатлелся на тебе? — спросил я с улыбкой. — Да, наверное, я так вел себя, что было на это похоже. Просто я любил тебя, Белла, обычными человеческими чувствами. А теперь все по-другому, все намного сильнее и ярче. И по нашему закону объекту импринтинга никто из братства не может причинить вред, это очень плохая вещь. У нас так было, давно, не при нас, и притом случайно. Последствия ужасны. Никто не сможет лишить брата его любимой. У нас, волков, любовь к своей возлюбленной играет очень важную роль, мы однолюбы, с одной и до конца. Помнишь рассказ про Лобо, у которого убили подругу волчицу? Так и у нас. Волк умрет от тоски по ней. Так что, как оказалось, импринтинг — штука коварная, ему пофигу, кто тебе попадется на пути. Со мной он тоже сыграл вот такую шутку — меня запечатлело на девушке из такого роду-племени, которое всю жизнь было кровными врагами моего племени. Вот так вот. И ничего не попишешь. Мы пришли, Белла.
Я опустил ее на землю. Слава богу, что мы пришли, потому что, судя по Беллиным глазам, она собиралась мне либо устроить допрос по полной, либо разнос, а я больше не хотел говорить на эту тему. Не с ней. С братьями — да, я готов был говорить с ними о Рейн часами. Они даже смеялись — раньше я доводил их до белого каления своими страданиями по Белле, теперь восторженными визгами о Рейн.
Тут же из-за кустов вышли Эдвард и Рейн. Эдвард бросился к Белле целоваться, а я, как щенок, метнулся к Рейн. Она улыбалась мне такой нежной улыбкой! Я сграбастал ее в объятия и прошептал:
— Я так соскучился по тебе, любимая!
— Я тоже скучала, мое солнышко! — расцвела Рейн. За ее улыбку я был готов отдать что угодно!
Я закружил ее на руках, оторвав от земли, и мельком увидел, что Белле совсем не нравится, как я себя веду с Рейн. Мне, конечно, все равно, но я бы не хотел, чтобы она враждовала с Рейн.
— Она просто ревнует, — прошептала Рейн, прочитав и ее мысли, хотя никто не мог читать Беллины мысли, даже Эдвард. Но Рейн взламывала мозги всем так же легко, будто раскусывала шоколадку. — Однажды она с этим свыкнется, выйдет замуж за Эдварда, станет женой и домохозяйкой, насколько это можно в вампирском понимании, и это пройдет. Просто она пока еще не привыкла, что ты можешь любить кого-то кроме нее, это ей не нравится и вводит ее в замешательство. Дай ей время, и она успокоится.
— Пусть поскорее привыкает, — шепнул я. — Она все же не чужой человек мне, я не хочу, чтобы она страдала, и не хочу, чтобы она лезла в нашу жизнь и расстраивала тебя.
— Поверь мне, мой ангел, уж кому-кому, а ей расстроить меня даже не хватит сил, -невесело улыбнулась Рейн. — После того, что я увидела в этой жизни, сколько чужих мыслей, в которых боль просто колотится и кипит, я услышала, что Беллу с ее надуманными страданиями среди них я даже и не замечу. На самом деле, я нашла дорогу к Калленам только потому, что я слышала боль Эдварда, который страдал от того, что Белла заставляла его позволять ей уезжать к тебе, заставляла его обратить ее, не хотела за него замуж, не позволяла ему и семье делать ей подарки… еще куча всего. А более всего то, что он не мог читать ее мысли и боялся, что она действительно рано или поздно выберет тебя. А потом я услышала твою боль по ней. Но об этом я говорить не буду, ты сам все знаешь, не хочу напоминать.
— И не надо, я не хочу об этом помнить, — поставил я ее на землю. Недалеко раздался топот лап. Эдвард повернулся ко мне с вопросительным взглядом.
— Это Сет, — успокоил я его, — он будет держать тебя на связи со стаей, а если Белла замерзнет, он может согреть ее, если ты пустишь его в палатку. Утром я зайду за тобой и приведу Рейн посидеть с Беллой, чтобы ей не было страшно. Сета мы оставим с ними.
— Эдвард не будет драться завтра, — смущенно сказала Белла. — Я заставила его остаться со мной. Я — большая трусиха.
Я нахмурился.
— Ты думаешь, что все пройдет не так? Что они найдут тебя здесь? Вы знаете что-то, чего я не знаю?
— Нет, нет. Я не этого боюсь. Я просто… Я не могу позволить ему идти. Если он не вернется… — Белла задрожала, закрывая глаза, чтобы сбежать от этой мысли. — Если кто-то пострадает, это навсегда останется моей виной. И даже если никто не пострадает… Я поступила ужасно. Я убедила его остаться со мной. Он не смог сопротивляться мне, но я всегда буду знать, что я способна на…
Эдвард обнял ее, успокаивая, и с какой-то виноватой улыбкой посмотрел на меня.
Рейн свела брови к переносице. Я едва смог выговорить от удивления, глядя на Эдварда:
— Поверить не могу, ты позволил ей уговорить себя не участвовать! Я бы такое ни за что не пропустил.
— Она будет очень переживать, пока будет драка, и я не могу… — Эдвард стушевался.
— Ты слишком идешь на поводу у ее капризов, — покачал головой я, не веря своим глазам и ушам — это из-за его девушки на бровях стоит и вся его семья, и вся наша стая, а он, видите ли, боится, что ей придется пятнадцать минут поволноваться в совершенно безопасном месте вдали от боя! Это уже полный дурдом!
— Ну, побоится с четверть часа, не растает! Впрочем, это ваше дело, — я покачал головой.
— Ты вывела из строя боевую единицу, когда на счету каждая! Причем, далеко не самую слабую единицу! — тихо, но сурово выговорила Рейна. — И только из-за того, что ты не можешь справиться со своими страхами?! Как ты могла?!
— А ты разве не боишься, что Джейк пойдет на битву? Ты не боишься его потерять?! — захныкала Белла.
— Я безумно этого боюсь! — чуть не зарычала Рейна. — Но я никогда не посмею запретить ему идти на бой, когда идет его стая! Когда этот бой — его предназначение, ради чего он и создан таким! Когда я знаю, что он и сам не сможет отказаться биться! Когда, в конце концов, от каждой боевой единицы может зависеть исход сражения, и каждый боец на вес золота при таком численном преимуществе со стороны армии Виктории! Да, я буду очень сильно бояться за него, и вместо того, чтобы быть рядом с ним в бою, я вынуждена буду сидеть с тобой, вечной хныксой, и успокаивать тебя, чтобы ты, не дай бог, не растаяла от своих страхов, как сливочное мороженое! Какой из тебя получится, к чертовой матери, вампир, если ты своей собственной тени боишься!
— Успокойся, Рейн, — мягко остановил ее Эдвард, хотя я видел, в глазах его было некоторое согласие с Рейн. — Я не мог ей отказать. Я очень виноват перед ней, что бросил ее тогда. Теперь каждый мой уход она воспринимает с таким страхом.
— Но она же знает, что ты не просто так уходишь! Что ты идешь биться! Из-за нее же! — возмутилась Рейна. — Сколько можно играть на чувстве вины? Хотя, какое мне дело? Если теперь Белла под защитой, то мне, к моей огромной радости, не придется торчать тут с ней, раз ее покараулит Эдвард. Теперь я могу идти с тобой! — она повернулась ко мне, и тут я опешил.
— Куда?! Туда?! Завтра?! Со мной? Не-е-ет, Рейн, ты шутишь! Я не пущу тебя туда, — застонал я. Я так обрадовался, что нашелся повод вывести Рейн из игры, оставить ее караулить Беллу вдали от поляны, на которой завтра развернется сражение… И вот тебе и на…
— Ты не остановишь меня, Джейк, — твердо сказала она. — Не забывай, кто я, и я сама новорожденный, и такая же сильная, как и они. Эдвард не сможет — я за него.
— Но ты-то наполовину человек! — заорал я, не в силах сдерживаться.
— Нет, я наполовину вампир, наполовину оборотень. А еще ты теперь сам знаешь, кто я. Не бойся, Джейк, я не буду мешаться, — уже мягче сказала она, но я понимал, что она не спрашивает разрешения, а констатирует факт.
— Поговорим потом, ладно? — обреченно вздохнул я, понимая, что не смогу противиться ее просьбе так же, как Эдвард не смог противиться просьбе Беллы. Разница в том, что просьба Беллы была во вред нашей армии, а решение Рейны — на пользу. Хотя, не приведи бог, с ней что случится, из меня тоже боец никакой — я же к ней кинусь, забыв про все на свете…
— Я не буду мешать тебе, мы просто будем на одной волне, я буду слышать тебя, а ты меня, и если что, поможем друг другу, но драться будет каждый сам по себе, как и все в бою, — обняла меня Рейна. Черт, я совсем не мог на нее сердиться.
— Эдвард, можно на пару слов. Расскажи мне, кто как в бою общается из твоей семьи, мне надо знать, чтобы слышать всех, — попросила Рейн. Эдвард отошел с ней в сторону. Стоило Рейне отойти, а мне, как магниту, потянуться за ней, Белла остановила меня.
— Джейк, погоди… — ее рука скользнула по моему предплечью. Этого еще не хватало — она что, собралась отомстить Рейн за то, что та натрепала ее?
Я отдернул свою руку, и ее пальцы так и не успели ни за что ухватиться.
— Пожалуйста, Джейк? Может, ты останешься? — заскулила Белла. Здрассьте! С какой это стати я должен тут оставаться?
Мой ответ был холоден и тверд:
— Нет.
Увидев боль на ее лице, я по привычке слегка смягчил свои слова, вздохнув и едва улыбнувшись:
— Не переживай за меня, Беллз. Со мной все будет хорошо, как и обычно. И потом, за меня есть кому волноваться.
— Будь осторожен…
— Да брось ты, Белла, — отмахнулся я, но она вцепилась мне в руку.
— Белла, я спешу, Рейн замерзнет.
Белла глубоко вздохнула.
— Прости меня, за то, что я такая испорченная, — прошептала она. — Прости, за то, что я такая эгоистка. Я хотела бы никогда не встречать тебя, чтобы не причинять тебе боль. Я никогда больше этого не сделаю. Я обещаю. Я буду держаться от тебя подальше. Я уеду из штата. И тебе больше никогда не придется смотреть на меня.
— Ты о чем? Напрасно ты так все придумываешь и усложняешь, — пожал я плечами, — меня нисколько не напрягает твое присутствие. Выходи за Эдварда, живите спокойно, я буду только рад за вас. С Эдвардом я даже, наверное, буду дружен и дальше. Будем, так сказать, дружить семьями.
— Это не поможет, Джейк. Будет неправильно оставаться вместе, когда мы оба хотим совсем разного. Лучше не станет. Все только будет еще больнее для тебя. Я не хочу ранить тебя. Я ненавижу это, — ее голос сорвался.
— Успокойся, Беллз, — вздохнул я, — мне не больно, и не будет больнее, не преувеличивай. Я не понимаю, к чему ты все это мне говоришь. Я, кажется, довольно ясно дал тебе понять, что у меня все хорошо, что я счастлив, что я люблю, а главное, любят меня, принимают мою любовь и дарят свое тепло… Если бы ты еще месяц назад затеяла этот разговор, мне было бы очень больно. Сейчас не беспокойся ни о чем, живи спокойно. Мне не больно. Мне наоборот, очень хорошо.
— Нет! — ее голос стал громче. — Нет, Джейкоб! Я не позволю!
— Не позволишь мне быть счастливым? — изумился я. — То есть, ты хочешь сказать, что я нужен тебе только как страдающий и умирающий по тебе придурок? А теперь, когда я счастлив, когда у меня есть любимый человек, ты мне не позволишь этого?
— Я не позволю тебе это делать с вампиркой! — чуть не взвыла она. В этот момент изумление мое сменилось осознанием того, что она реально просто ревнует. Она сейчас так смешно выглядела в этой своей дурацкой шапочке, натянутой на нос, злые глаза, порывистые движения, не знает, что еще сказать — Джейк уходит из ее жизни, перестает жалобно и преданно заглядывать в глаза, надо что-то срочно предпринять!
— А сама ты с кем? И кем ты хочешь вскоре стать? — спросил я ее.
— Я — совсем другое дело! Но ты, мой славный Джейк, который ненавидел вампиров, который был всегда веселый и ласковый, легкий и светлый, ты никогда не должен быть в темноте! Только не вампирка! — тараторила Белла.
— И как ты меня остановишь? — насмешливо спросил я — это начинало меня напрягать.
— Джейкоб, я тебя умоляю. Останься со мной, — прошептала она, только что не вставая на колени.
— Я не понимаю тебя, Белла. И не понимаю, о чем ты. Я должен остаться с тобой, ты бросишь Эдварда, а я брошу Рейну, и мы будем вместе? Да ты шутишь! Ты хотела замуж за Эдварда. Выходи, наконец, замуж, у тебя уже крышу рвет.
— Я передумала. Мы что-нибудь придумаем, Джейкоб. Можно уехать. Всегда можно найти компромисс. Не уходи!
— Зачем? Кому это надо? Эдварду? Мне? Рейне? Или опять только тебе? — я уже начинал беситься от тупости происходящего. Если бы это случилось месяц назад, я бы наверняка с ликованием принял бы это за правду. Но теперь я не знал, как отвязаться от нее. Я отвернулся и сделал шаг в сторону от нее.
— Посмотри мне в глаза. Я останусь с тобой, если останешься и ты со мной, – завела опять свое Белла.
— Для чего? — устало повернулся я к ней.
— Пожалуйста, — прошептала Белла.
— Я почему-то так и думал, — сказал я, — ты даже сама не знаешь, зачем. Просто каприз. Чтобы все мои игрушки были у меня под рукой, да, Беллз?
— Я люблю тебя, Джейкоб, — грустно прошептала она.
— Я всегда говорил тебе об этом, я знал это лучше, чем ты, но ты старательно сопротивлялась этому. Еще месяц назад меня это, наверное, вознесло бы до небес. Теперь это уже не важно. Я больше не люблю тебя, Белла. И не любил никогда. Я принимал это за любовь, пока не знал, что это такое по-настоящему. Теперь мне есть с чем сравнить.
Я повернулся, чтобы уйти.
— Все что угодно, — закричала она мне вслед. — Все что хочешь, Джейкоб. Только не делай этого!
Я остановился, медленно повернулся к ней. Это уже переходило все границы дозволенного. Наверняка Эдвард и Рейн слышат весь этот спектакль. Что там подумает Эдвард, это его личное дело, больше меня волновало, что Рейн будет переживать. Пора все это прекращать.
— Не думаю, что ты говоришь именно это, — жестко сказал я.
— Останься, — умоляла она.
Я повернулся к ней спиной и бросил уже за спину:
— Довольно, Белла. Возьми себя в руки. Что подумает Эдвард?
И тут она выпалила такое, что заставило меня окончательно сомневаться в ее нормальности:
— Джейкоб, ты поцелуешь меня? Я сама прошу тебя об этом!
Я остановился, медленно развернулся к ней, и тут меня прорвало. Я едва сдерживался от ярости:
— Ты понимаешь, что ты сейчас сама говоришь? Когда это было нужно мне как воздух, как вода, когда я руки готов был наложить на себя из-за тебя, ты изгалялась, как хотела, ты всю кровь мне свернула и весь мозг разрушила своими приколами! Ты помнишь, как ты ударила меня и сломала себе руку, когда я попытался поцеловать тебя? А ты ведь прекрасно знала, как я к тебе отношусь, какого труда мне стоило сдерживаться при тебе! Ты играла на моих нервах, заставляя меня улыбаться и делать вид, что МЫ ПРОСТО ДРУЗЬЯ — это твоя любимая фраза. Ты мне всегда травила душу тем, что постоянно говорила — я выбираю его, я всегда выбирала его. Ты знала, каково мне это было слышать, но ты постоянно капала мне соль на кровоточащие раны. Я всегда знал, что у меня нет шансов, хоть и бодрился, и старался бороться за тебя. А теперь, когда я перестал бороться, когда ты мне стала безразлична, как женщина, когда у меня есть все то, чего я так хотел и ждал от тебя, и даже несоизмеримо больше, когда я никого не хочу даже видеть рядом с собой, кроме нее, теперь, когда мы с тобой стали действительно ПРОСТО ДРУЗЬЯ — ты тут как тут и даже готова поступиться своими принципами, ты даже попросила меня поцеловать тебя! То, что никогда бы не сделала, будь я по-прежнему твоей влюбленной тенью. Ты выбрала Эдварда, что же ты делаешь? Он же слышит все, что ты сейчас тут вытворяешь! И самое главное, что если бы я сейчас на радостях бросился к тебе с поцелуями и клятвами в вечной любви, то ты тут же потеряла бы ко мне интерес и опять метнулась к нему. Ты чудовище, Белла! Я вдруг увидел тебя не ослепленными любовью глазами. Уйди из моей жизни, я не люблю тебя больше. Я люблю другую девушку, и она достойна самой прекрасной любви. Если тебе все еще нужно, чтобы мы остались друзьями, мы останемся ими. Но дай мне время и не попадайся в ближайшее время на глаза. Мне страшно рядом с тобой. Но разрушать мою жизнь и портить нервы Рейне я тебе больше не позволю!
Я развернулся, Рейн уже шла ко мне, тревожно глядя на мои руки, которые уже начинали трястись. Она поняла, что я от злости могу вот-вот переродиться, и спешила, чтобы успокоить меня. Но черт, я был в такой ярости от отвращения, в которое меня повергла Белла, та, которая была для меня еще так недавно святыней, что я обернулся в волка, на ходу стянув шорты, не стесняясь ни Рейны, ни Беллы. Я подпрыгнул к Рейн, дернул ее зубами за куртку, грубо закинув ее себе на спину, и полетел вниз, не чуя под собой лап.
Наверху, в горах, уже шел снег. Палатка стояла на самой скале, на ветру. Сет уже занял пост у палатки.
Завтра. Завтра решающий день.
Постепенно, пока мы спускались и бежали по лесу, меня отпускало. Какая теперь разница — просто стало больно от разочарования в человеке. Но разве это такая уж сильная боль? Интересно, о чем сейчас думает Рейн? Наверняка ей была так же противна вся эта комедия. И более того, ей было наверняка неприятно и то, как Белла заявляла на меня свои права, считая, что стоит мне только получить позволения поцеловать ее, как я тут же опять кинусь к ней и буду в ее полной власти? Только Рейн может заявлять на меня свои права, только ей отдано мое сердце, только для нее оно бьется, только она может хоть разорвать меня в клочья, я буду до последней капли крови целовать ее руки, разорвавшие меня. Рейна дернула меня за уши. Мы уже были у реки, скоро мы будем дома. Но она опять дернула меня. Я остановился. Она соскочила с меня, забежала ко мне спереди, встала на колени и обняла за шею. Моя морда оказалась у нее на плече.
— Как ты можешь думать, что я смогу разорвать тебя? Как ты вообще можешь думать, что я способна причинить тебе боль? — с мукой в голосе произнесла Рейн. — Как ты можешь вообще допустить мысль об этом?!
Ну конечно, опять моя девочка услышала мои мысли. Ну да, она говорила, да и Эдвард как-то тоже, что я очень громко думаю. Я повернулся к ней и лизнул ее щеку. В глазах ее стояли алмазными льдинками слезы, которые не способны растаять и скатиться по щекам никогда. Такая беззащитная! Такая нежная… Я заскулил, забил хвостом, заглядывая ей в глаза.
— Джейк, что бы ты ни говорил, я завтра иду с тобой, — прошептала она.
— Я могу запретить тебе? — спросил мысленно я. Она покачала головой.
— Ты понимаешь, что я там с ума сойду из-за тебя? Что вместо того, чтобы драться, я буду крутиться вокруг тебя, и от меня не будет никакой пользы?! — сердито подумал я.
— А ты не крутись вокруг меня! Когда ты поймешь, Джейк, что я тоже боевая единица! Что я не человек, хрупкий и слабый! Может быть, я действительно не так опытна в бою, и чувствую боль в отличие от вампиров, и меня можно ранить или убить. Но тебя тоже могут ранить или убить! А я все же кое-что могу, и я должна быть там, со всеми. Рядом с братьями, рядом с тобой! — она говорила так горячо, что я понял — как бы я ни сопротивлялся, как бы ни боялся, как бы ни уговаривал — она все равно пойдет туда. Из-за меня.
— Хорошо, — мрачно подумал я, — но не лезь на рожон, прошу тебя, будь предельно осторожна! Я умоляю тебя, выживи! Уцелей! Ради меня!
— Хорошо, Джейк, я обещаю! — она прижалась щекой к моей мохнатой щеке и гладила мои уши. Я так же нежно и медленно касался носом ее губ, скул, подбородка, но мысли мои были в завтрашнем бою.
— Ты боишься? — спросила она. Нет, я не боялся, наоборот испытывал какой-то подъем.
— А ты боишься? — спросил я ее.
— Да, Джейк, я боюсь. Я боюсь за тебя. Как у вас происходит, если вы теряете свою половинку, я слышала. Но как это будет у меня, если я потеряю тебя? Я не знаю. Наверное, я тоже постараюсь умереть, — посмотрела она мне в глаза.
Это моя девочка. Моя Рейна Далтон, самая отчаянная девчонка в мире, самая смелая, самая нежная, самая любимая! Мой Ангел-Хранитель, Светлый Дух-Воин!
Мгновения было достаточно, чтобы меня снова охватило непреодолимое желание целовать ее, целовать бесконечно. «Обратись!» — услышал я в своей голове. Я тут же исполнил ее мысленный приказ, переродившись, и потянулся за шортами, но она остановила меня, взяв за руку, которой я пытался выдернуть шорты из-под ремня на ноге. Мгновенное смущение, которое я испытал от того, что я опять перед ней предстал совершенно голым, вдруг ушло — мы две половины одного целого, нам не нужно стесняться друг друга. Я склонился над ней, она обвила мою шею руками, запустила пальцы в волосы…
Я смотрел в ее глаза, смотрел, и не мог насмотреться. Я понимал, что эту чашу я могу пить до изнеможения, и не напиться никогда. Я очень медленно приблизился к ее губам и прошептал почти неслышно:
— Я так сильно люблю тебя!
— Я люблю тебя, мой волк! — прошептала она в ответ, и меня сорвало с катушек. Я целовал ее, захлебываясь своим счастьем, как ребенок. Впервые в жизни случилось так, что меня любят. Она отвечала мне, совсем не так, как раньше, когда мы нежно и мягко целовались, оставаясь наедине. Она с такой же жадностью принимала мои ласки и отвечала на них! На самом деле, все было гораздо более прекрасно, чем я мог передать словами, мои мысли кричали, орали, вопили о том, как меня переполняла любовь к ней, и Рейн это слышала, и давала слышать мне, что думает она. И слыша ее мысли, ее слова любви ко мне, моя душа наполнялась таким блаженством, что я думал, что просто сдохну от разрыва сердца, не успев ничего сделать.
Я осторожно расстегнул на ней куртку и поднял майку, и когда ее грудь оказалась прямо пред моими глазами, я закусил губу почти до крови. Я боялся совершить святотатство, я касался ее кончиками пальцев, как нечто священное, и ощущая нежную шелковую кожу, я чувствовал, как ее тело отзывается на мои прикосновения. Мы никуда не торопились, мы растягивали удовольствие от каждого прикосновения, от каждого касания губ и пальцев, от каждого вздоха, ловя в глазах друг друга мгновения блаженства, которое доставляли друг другу. Я мог, наверное, это делать часами, даже не переходя к остальному, и мне было достаточно того, что это совершенное создание позволило мне касаться себя. Я слышал каждый ее вздох, каждую вспышку в ее голове, так же, как она, конечно, слышала все мои стоны, вздохи и мысли, которые сводились сейчас только в одну — о, черт! О-о-о, черт! Я сейчас просто сдохну…
Оторваться от ее груди было просто невозможно, но я все-таки сделал это. Как мне это удалось, объяснить я не могу, но я все же совершил этот самоотверженный подвиг. Только лишь для того, чтобы осыпать поцелуями ее живот и стащить с нее кожаные штаны. Достаточно долго провозившись с ремнем, пряжкой, застежкой, шнуровкой, от чего она немало потешалась и тихо смеялась, помогая мне, а я нисколько не обижался на ее смех, сам похохатывая над своей неуклюжестью, мы все-таки сделали это. Штаны полетели вверх, куда я прежде подкинул ее сапожки, и глазам моим открылась маленькая татуировка на бедренной косточке — кошечка, сидящая ко мне спиной, повернув ко мне голову и обвившись хвостиком, смотрящая на меня огромными, одновременно хитрыми и печальными глазами. Я провел по ней пальцем, потом поднял глаза на Рейн. Она не смеялась. Она смотрела на меня огромными фиолетовыми глазами. Я поднялся к ней, к ее губам, и пробормотал:
— Рейн, я очень люблю тебя. Я просто сейчас сдохну, как я хочу тебя… ты сама видишь, что я с ума схожу от того, насколько сильно я тебя хочу… но… если ты не хочешь… тебе стоит только сказать об этом…
— Я тоже хочу этого, — ответила она. Ее глаза светились в темноте. Я решился и честно признался, ужасно смущаясь и потому кляня себя на чем свет стоит:
— Ужасно наверно, но я должен тебе сказать: я боюсь сделать что-то не так — у меня еще никого не было до тебя.
— У меня тоже, — прошептала она абсолютно спокойно, как само собой разумеющееся, нисколько не удивившись и не считая, что это должно смутить меня или ее. — У меня так и не получилось в прежней жизни настолько близко подпустить к себе кого-то… Ты не думай, как нужно делать. Ты делай, как хочешь, как ты это чувствуешь. Мне очень хорошо с тобой, волк!
Я послушно и с облегчением вернулся к ее губам, хотя мозг мой был готов лопнуть от напряжения и желания. Я нашел, куда приложить эту силу, и Рейн с готовностью приняла меня, прижимаясь и поднимаясь ко мне, словно хотела, чтобы мы настолько крепко соединились друг с другом, чтобы невозможно было разорвать.
Напряжение и желание наше было настолько испепеляющим, что все закончилось довольно быстро, но одновременно, громко и с глубокими царапинами на моей спине. Плевать, мне даже понравилось, что она так царапала меня, как дикая кошка, а царапины что, через час не останется и следа…
То, что я пережил, было подобно реальному взлету шаттла в моем мозгу, как сказала Рейн. Я лег рядом, сграбастал ее и прижал к себе, положив ее голову себе на грудь. Сердце мое колотилось так, что мне казалось, ее голова подпрыгивает на моей груди, как на сабвуфере.
— Черт, я чуть не помер… Вот было бы прикольно, наверное, умереть от оргазма? — пробормотал я в полной прострации. Рейн хихикнула и шлепнула меня по голове:
— Балда!
Я с нежностью прижал ее к себе и заглянул в ее глаза — ого, сейчас они были совсем темно-фиолетовыми.
— Тебе было хорошо? — спросил я и закатил глаза от собственной дурости. Тьфу, как малолетний придурок! Она, наверно, и думает, что я малолетний придурок, неуклюжий, неопытный, ни на что толком не способный, а теперь еще и спрашиваю, хорошо ли ей было. По моей-то довольной роже и так все понятно, а она, конечно, скажет, что хорошо, чтобы не обидеть меня. И вообще, где-то я слышал или читал, что девчонки терпеть не могут этот самый идиотский вопрос, который только можно придумать после оргазма — ТЕБЕ БЫЛО ХОРОШО? — и что это самая тупая ошибка, спрашивать об этом после секса. Но ее мысли четко зазвенели в моей голове: «Мне очень хорошо с тобой, ты самый лучший на свете!».
Я опустил глаза, чтобы встретить ее взгляд — в ее глазах было то же самое, что и в ее голове — нежность, счастье, любовь. Я стиснул ее, прижимая сильнее от невозможности справиться со всеми нахлынувшими на меня чувствами, а она только улыбалась и смотрела в мои полубезумные глаза.
После, не смотря на ее просьбы поставить ее на ноги, я отнес ее домой на руках. Сейчас, от того, что переполняло меня изнутри, это было просто необходимо — прижимать ее к себе, чтобы сдержать свое сердце, готовое выпрыгнуть из груди, и свой разум, готовый взорваться от счастья. Я принес ее домой, тихо, бесшумно мы пробрались в комнату — отцу завтра рано вставать, нужно увезти Беллиного отца на рыбалку подальше от места сражения.
Мы вместе пошли в душ, и пока я пытался раскочегарить старую газовую колонку и пустить горячую воду, она обнимала меня, прижавшись щекой к моему плечу.
Наконец, когда колонка сдалась и загорелась, я снял с Рейн майку, она сняла футболку с меня, я приподнял ее и поставил в ванну, а она потянула меня за руку к себе. Мы целовались под горячими струями, и это было совсем не так, как раньше — нежные легкие поцелуи, теперь они были наполнены страстью и желанием, дерзкие, глубокие, пронзительные…
— Я опять хочу тебя, — прошептал я смущенно — скрыть свое желание у меня уже не было никакой возможности, а она могла подумать, что я какой-то помешанный на этом деле придурок. Скажет, дорвался, как дурак до пряников… Рейн вдруг тихо рассмеялась и сказала:
— Слушай, мне надо научиться от тебя отключаться хотя бы на то время, пока мы занимаемся любовью, а то твой самокритичный юмор не позволяет мне сосредоточиться!
Я подхватил ее на руки, она была такая легкая, нежная, теплая, родная! Она обвила мою шею руками, а талию ногами, и мы снова любили друг друга. Горячие струи воды текли по нашим лицам, волосам, телам, и она плавилась в моих руках. Я видел это, я понимал, что все делаю правильно, так, как нужно, так, как нужно ей, как ей хочется, как ей нравится. Мне было до того кайфово слышать, как она вздыхает, стонет, как шепчет мне ласковые слова, говорит, какой я сильный, что я мечтал только о том, чтобы это длилось вечно, насколько у нас хватит сил. В моей голове вперемешку с мыслями: «Какая ты красивая! Какая ты маленькая! Подожди меня!», носились и другие мысли — что это самое лучшее, что со мной было в жизни, что она — мой лучик солнца в этом вечно дождливом городе, что я жизнь отдам за нее и убью любого, кто только посмотрит на нее, не то, что коснется ее пальцем.
А потом я уже ни о чем не мог думать, мысли мои были далеко, а она рядом, в моих руках, и она любила меня, до крика, до стона, и последней моей мыслью было только бы самому не расплакаться от счастья.
Этой ночью мы засыпали, нежно прижимаясь друг к другу, и я был беспредельно счастлив — наши отношения перешли на совершенно иной уровень, теперь я знал, что она любит меня, любит и доверяет настолько, что отдала мне себя. Что теперь раз и навсегда мы были вместе, и ничто и никогда не сможет разлучить нас. Что теперь никогда вервольф по имени Джейкоб Блэк не будет одинок, отныне он будет самым счастливым существом на земле — девушка, которую я любил, любила меня и стала моей.
Рейн улыбалась, слушая весь этот восторженно-горячечный бред в моей голове, улыбалась нежно, касаясь губами моей груди, а я сжимал ее и боялся переломать ей косточки от переполнявшего меня счастья. Меня до сих пор потряхивало, и она, понимая мое состояние, стала нежно поглаживать мои волосы, плечо, грудь, успокаивать и убаюкивать меня, и я постепенно стал засыпать.
Завтра предстоит битва, надо выспаться и набраться сил. Время еще было достаточно. Я прижался щекой к ее макушке и провалился в сон.
На рассвете мы уже были на ногах. Я смотрел, как она спокойными, точными, размеренными движениями заплетает волосы в косу, завязывает ее кожаным ремешком, натягивает на себя кожаные штаны из толстой грубой буйволиной шкуры, застегивает ремень, наглухо шнурует по бокам штанины, чтобы ни одной части ее ног не было открыто, затягивает шнурки и ремни на тяжелых армейских ботинках, застегивает кожаную толстую мотоциклетную куртку со скошенной молнией, чтобы хоть как-то защитить тело, словно солдат, облачающийся в доспехи. Мне было страшно смотреть на это. Страшно, как будто я сам отправлял ее на смерть.
Рейна, прежде чем я переродился, прижалась ко мне, мы обнялись.
— Будь осторожен, Джейк! — попросила она. — Я люблю тебя!
— Я тоже очень люблю тебя, милая! Не беспокойся обо мне, все будет хорошо! Ты еще меня не знаешь! Главное, ты будь осторожна! — поцеловал я ее, и она ответила мне с такой страстью, с таким отчаянием, вцепившись мне в волосы, что я забеспокоился.
— Не бойся, милая, все будет хорошо! — прошептал я ей.
— Обещаешь? — улыбнулась она, но улыбка ее была вымученной.
— Обещаю, моя девочка! Я не дам тебя в обиду никому! — пообещал я.
— Я не за себя боюсь, а за тебя! Пожалуйста, береги себя! — она поцеловала меня, мы снова обнялись и с минуту стояли, прижавшись друг к другу.
— Джейкоб! Рейна! — раздался многоголосый зов с улицы.
— Пора, — прошептала она. Я кивнул, взял ее за руку и мы вышли.
Вся наша стая была в сборе. Мы переродились и побежали к поляне. Это не заняло много времени. Каллены уже были на месте. Мы заняли позицию на возвышении. Каллены поняли, что мы пришли. Мы все замерли в ожидании. Уже совсем скоро…
Вся стая была в приподнятом настроении, и я предвкушал отменную драку. Только Рейн, сжимавшая мое правое ухо так сильно, что мне пришлось один раз тихо скульнуть, чтобы дать ей понять, что мне больно, была напряжена и неподвижна, и я чувствовал, что она не ощущает такого же приподнятого куража, как все волки.
Чужаки уже шли в ловушку по наведенному для них следу.
Мы слышали их, мы чуяли их. Они вышли из воды и сейчас неслись по лесу, ведомые запахом Беллы на поляну. Они неслись в открытую, треща ветками и не боясь ничего. Они были уверены, что их встретят семь вампиров, и даже не подозревали, что их ждет.
Каллены напряженно стояли в ряд, готовые ринуться в бой. Мы замерли наверху, но Каллены знали, что мы рядом и не оставили их один на один.
И вот, когда стало даже различимо дыхание новорожденных уродов, Каллены ринулись им навстречу. Впереди всех был Джаспер. Мы ждали момента, перебирая лапами от нетерпения. Рейна, только что сжимавшая мое ухо, медленно разжала пальцы и напряглась, как готовая развернуться пружина. Она ждала, когда Карлайл даст команду выходить и нам.
И когда Каллены в прыжке сошлись с вампирами из Сиэтла, и раздался треск первых отрываемых конечностей и голов пришлых вампиров, Рейна мысленно крикнула: «Пошли!», Сэм дал команду стае, и мы ринулись в бой.
Мы ссыпались со скалы на головы вампиров и тут же ворвались в драку. Теперь мне уже некогда было следить, кто где, я только старался время от времени на долю секунды бросить взгляд на Рейну, чтобы знать, что с ней все порядке.
Отовсюду слышался грохот сшибавшихся тел, треск разбиваемых голов, отрываемых рук и ног, крики, рычание, клацанье волчьих зубов и хруст перемалываемых ими костей. Вот что такое настоящая драка, думать некогда, тело само принимает молниеносные решения, и такой адреналин в крови, просто фонтаном лупит, и страха нет, только какой-то дикий восторг от того, что мы бьемся.
Я метался направо и налево, хватая всех, что попадались мне на пути, когда вдруг услышал мысленный крик Рейн: «Джейк, слева!» Я в прыжке обернулся — сверху прямо на спину Эммета, медвежьей хваткой заломавшего вампира, летит другой кровосос. Я на лету переломал ему зубами хребет и швырнул на землю, где его встретила Рейн и свернула ему голову, после чего вонзила свои зубы в его шею. Он бился недолго, она научилась делать это практически молниеносно — вены его опустошились, и он ссыпался прахом между ее рук. Эммет почувствовал движение за своей спиной и, оглянувшись, благодарно кивнул мне, чтобы через сотую долю секунды быть уже на другом конце поля. На секунду я заметил, как Карлайл сбил на лету кровососа, швырнул его на землю, Эсми, тут же сделав кульбит с ног на голову, схватила его, подбросила и отправила его прямо в пасть Пола. Куски размолотого тела со стуком полетели в разные стороны.
Дальше мне некогда было смотреть. В поле моего зрения попала Рейн, она только что, взлетев вверх и обрушившись, как пикирующий ястреб, оседлала вампира, и тут же ее зубы сомкнулись на его шее. На секунду я задержал взгляд на ней — и ветер вихрем поднял прах вампира, развеяв его по поляне. Интересно, черт возьми! Мы и вампиры разбиваем новорожденных на куски, а после расправы Рейн от них вообще ничего не остается. А ведь после боя непременно нужно будет все осколки сжечь, потому что вампиры имеют свойство собираться и срастаться обратно. Однако, после того, как над ними поработала моя маленькая девочка, и жечь нечего было… Они были мертвы бесповоротно, без единого шанса на восстановление…
Рядом с Рейн Эмбри растрепал на части какого-то чернокожего. Пока я на долю секунды засмотрелся на них, Рейн вдруг ринулась ко мне в прыжке, вытянув руки вперед, словно прыгая в воду, и крикнула:
— Пригнись!
Я только успел пригнуться и вынырнул в прыжке из-под нее вперед — за Рейн несся вампир, и я, уже опускаясь на землю, оторвал ему зубами голову, когда мне на загривок посыпалась куча праха. Разносимый ветром, прах попал мне в нос, обжегши слизистую, мучительно засвербил там, и я оглушительно чихнул. Рейн хохотнула. Оказывается, на меня сзади тоже хотели напасть, и Рейн в броске через меня убила его прямо надо мной. Мы практически одновременно спасли друг другу жизнь. Мы быстро улыбнулись друг другу, и Рейн уже неслась на помощь Карлайлу, которого пытался оседлать вампир, а я ухватил бежавшую мимо меня девчонку в шапочке.
В этот момент прямо передо мной пронеслась малявка Элис, ей навстречу летел вампир, за ним гнался Квил. Элис перекувырнулась в воздухе и, спиной проехавшись по холке Квила, перелетела их обоих, чтобы не мешать, а зубы Квила сомкнулись на шее вампира. Вот так с обломками вампирского тела в зубах он и налетел на меня, не успев затормозить, и чуть не снес меня с ног. Морда его светилась настоящим восторгом. Он помчался дальше, плюнув мне под ноги останки вампира, и в тот же миг какая-то сволочь свалилась на меня сверху и вцепилась в бок. Как я не пытался извернуться, я не мог достать его зубами, и мне ничего другого не пришло в голову, как позвать на помощь Рейн. Она дралась с какой-то лохматой девицей, пытаясь добраться до ее шеи, и я тут же услышал ее ответ: «Бегу, Джейк!», но какие-то секунды ей все же пришлось потерять, пока она покончила с вампиршей. Она уже мчалась ко мне, когда я почувствовал облегчение — сверху на моего противника налетел Джаспер и оторвал ему башку. Тело вампира тут же свалилось с меня. Я с благодарностью переглянулся с Джаспером и снова кинулся в бой. Мы оказались рядом с Рейн бок о бок, и мне стало чуть спокойнее, что она рядом, и я смогу успеть, если что.
Справа я услышал визг Джареда — на нем сидел вампир, и он, суча лапами и пытаясь встать, так же как я тогда, не мог, заваленный на бок, достать его зубами. Я было метнулся к нему, но Эммет уже сшиб с него одним ударом разлетевшегося на куски парня в полосатой куртке. И снова скрестились два дружелюбных и благодарных взгляда. Черт, а совсем неплохо получается, если помогать друг другу!
На Рейн летел молодой парень. Черт, да сколько же их еще! Я хрумкнул его пополам, Рейн даже не успела ничего заметить, она в этот момент пересекла дорогу вампиру, нацелившемуся на Эмбри, который вместе с Сэмом увлеченно драл на части какого-то не в меру неугомонного вампира и не замечал надвигавшейся опасности. Рейн в прыжке догнала ублюдка в спину своим коронным ударом ноги с разворотом, и вампир с переломанной спиной полетел в руки Эсми, но он еще пытался бороться, когда Эсми зажала его подмышкой и взглядом попросила помощи мужа. Мгновенно подоспевший Карлайл снес ему выставленную башку.
Мы бились недолго, все заняло не более пятнадцати минут, рассказывать дольше, чем это происходило на самом деле. Я то и дело видел, как ловко расправляются вампиры с подобными себе, а мои братья, наконец, почувствовав вкус настоящего сражения, были просто в восторге от драки. Каждую секунду в разные стороны летели каменные куски тел чужаков, оторванные или мощными зубами, или ловкими руками, каждую секунду вампиры спасали жизнь волкам, а волки вампирам.
Время от времени мне попадалась на глаза девочка, она была из пришлых, но она не дралась, она была напугана и пряталась за деревом. Все сражение она просидела там, и последний раз, когда я увидел ее — к ней подходили Карлайл и Эсми.
Битва была уже на исходе, кое-где еще раздавались крики добиваемых вампиров.
Я поискал глазами Рейн — она уже шла ко мне, растрепанная, вытирая рот тыльной стороной руки. Мертвая кровь вампиров уже покинула ее желудок. Рейна улыбалась — все закончилось хорошо, никто из наших не пострадал, из Калленов тоже.
Вдруг малявка Элис замерла и громко и тревожно сказала:
— Вольтури… Они идут сюда… Они скоро будут здесь!
Тихая паника в рядах вампиров, непонимание в стае.
— Черт! — выругался Эммет.
— Джейк, прикажи Сету позвать сюда Эдварда и Беллу, — обернулась Элис ко мне. Я мысленно дал Сету приказ. Сет передал ответ Эдварда, что у них все в порядке, они будут в течение нескольких минут. Я видел, как Сет мчится бок о бок с Эдвардом, несшим на закорках Беллу. Уже вся стая знала, что им тоже пришлось биться, и битва эта была не менее трудной — им пришлось сражаться с опытной Викторией и уже более-менее соображающим Райли. Но Эдвард справился, да и малыш Сет, которого старались спрятать от драки, проявил себя отменно. В который раз я внутренне содрогнулся — никогда не знаешь, что тебя ждет — думал оставить Рейн с Беллой и Сетом в горах, где безопаснее, и сначала очень переживал, что из-за отказа Эдварда сражаться Рейне придется рисковать собой в бою. Но как оказалось, здесь, на глазах у всех, когда все старались помочь друг другу и прикрывали друг другу тылы, было намного безопаснее, чем если бы Рейн и Сет один на один столкнулись с рыжей кровосоской и ее прихвостнем там, в горах. Вот тогда все могло бы кончиться гораздо хуже.
Я заскулил от одной мысли о том, что могло бы произойти. Рейн присела передо мной на колени и, обняв за шею, прижалась ко мне всем телом.
В этот момент появились Сет, Эдвард и Белла.
А что произошло дальше, я даже не успел толком осознать. Из-за деревьев, откуда-то сверху, вылетел новорожденный. Сволочь тихо прятался, пока шла драка, но какого хрена он вывалился теперь! Он свалился прямо на Лею, и она тут же ринулась в драку. Я зарычал и мысленно крикнул ей: «Черт! Дура, стой!», тут же бросившись к ним. Прыгая вперед, я нечаянно оттолкнул Рейн, и она отлетела на землю и упала на спину. Лея встретилась с вампиром, словно парочка в танце — вампир заставил Лею встать на задние лапы и открыть грудину. После чего вампир завалил ее, они полетели кувырком, и вампир оказался на ней. В ту же секунду я уже был рядом и сорвал его с Леи. Он был сильный, зараза, и прокатившись с ним по земле, я вдруг почувствовал, как его каменные пальцы рвут шкуру на моем боку. Дальше — ярко-алая вспышка боли, и я полетел на землю. Встать я уже не мог. К счастью, мои братья уже сорвали его с меня и драли на части. Падая, я увидел прямо перед собой ярко-фиолетовые, полные боли глаза моей Рейн.