Гарри Поттер принадлежит мне (рабочее)

Утро было скучновато-напряженным. Все ожидаемо обсуждали дементоров и первопричину их появления — сбежавшего Сириуса Блэка. Фред и Джордж похвалялись, что видели бледного до синевы Малфоя, который вроде как испугался стражей Азкабана. Рон смеялся громче самих близнецов и хвастался тем, что он дементоров совсем-совсем не испугался. Гермиона на это недовольно поджимала губы, но молчала. Гарри подозревал, что все было совсем иначе, чем описывал Рон. Рыжий тем временем разошелся: он красочно описывал самого дементора и смрад, источаемый им, при этом активно жестикулируя, что Гарри пришлось отодвинуться от друга подальше, дабы не быть задетым. Однако это не спасло его от участия в подтверждении некоторых моментов «геройства» рыжего, который и вовсе забыл, что Гарри не было в купе именно в этот самый момент. Напоминать об этом в Большом зале Гарри не стал и лишь кивал головой. Гермиона, которую не волновало, как будет выглядеть Рон в глазах других учеников, уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но была прервана подошедшим старостой, который разносил расписание. И, конечно, тут же углубилась в изучение своего экземпляра, совершенно забыв об окружающем мире. Рон без интереса взглянул на собственное расписание и сунул нос в лист Гермионы — на первый взгляд список уроков выглядел длиннее, чем его. — По-моему, они что-то напутали с твоим расписанием. У тебя по десять уроков в день. Столько в учебное время не умещается. — Я справлюсь. Мы все обсудили с профессором Макгонагалл. — Нет, ты только посмотри! — рассмеялся Рон. — Сегодня утром в девять часов у тебя прорицание, а под ним, тоже в девять, изучение маглов. И вот еще, — Рон пониже нагнулся, будто не веря своим глазам, — чуть ниже нумерология, и тоже в девять. Конечно, ты у нас самая умная. Но не до такой же степени, чтобы присутствовать на трех уроках одновременно. — Не говори глупостей, — сказала Гермиона, резким движением складывая расписание пополам и засовывая его в ежедневник, — разумеется, я не буду в одно время сразу на трех уроках. — Ну а как же тогда... — Передай мне, пожалуйста, джем, — прервала его Гермиона. — Но... — Скажи, Рон, почему тебя так это волнует? Я ведь уже сказала, что мы все обсудили с профессором Макгонагалл. Как раз в эту минуту в Большой зал вошел Хагрид. На нем была кротовая шуба, в огромной ручище он держал за хвост дохлого хорька и рассеянно им помахивал. — Привет! — он замедлился у стола гриффиндорцев. — Вы мои первые в жизни ученики. Сразу после обеда. Я сегодня, это, как его... с пяти утра на ногах... Готовлюсь к уроку... Волнуюсь, конечно... Учитель!.. Нет, честно... Буду ждать вас всех на своих уроках! — Конечно, Хагрид! — радостно воскликнул Рон. — Я уверен, ты справишься! Гарри криво улыбнулся и активно закивал, еще не представляя, как будет оправдываться перед своим большим другом. Вместо этого он поспешно распрощался, под предлогом, что ему надо собраться, и, не слушая возражений Рона, быстрым шагом ушел из зала. Рон ворвался в их комнату, когда Гарри уже собирался выходить. — Гарри! Подожди! Ты знаешь, как пройти на северную башню? Прорицания будут там! Мы опаздываем! — Рон метался по комнате, умудрившись за одно утро и вечер раскидать свои вещи по всей ее площади. — Рон, извини, у меня сейчас нумерология. — Как?! — у того от удивления вывалилась сумка из рук. — А… как же? — Извини, я уже опаздываю, — промямлил Гарри и сбежал из комнаты. Несмотря на страхи Гарри — профессор Вектор слыла одним из самых строгих преподавателей в Хогвартсе — вводный урок прошел весьма успешно и вдохновил всех пришедших на занятие студентов. Стоило сказать, что первое занятие вообще заставило Гарри сомневаться в правдивости слухов о строгости преподавательницы. Женщина искренне любила свой предмет — это становилось понятно с первого взгляда, стоило ей только начать лекцию. В ее глазах тут же зажигался непонятный, несколько фанатичный огонек, а голос, несколько резковатый и отрывистый в жизни приобретал глубину и бархатные нотки. И только в конце лекции, за несколько минут до колокола, профессор опустила студентов на землю: — На следующем уроке я проверю ваши конспекты по основным понятиям нумерологии, о которых я говорила вам сегодня. В следующий раз будьте добры записывать то, что я вам говорю, дабы не совершать дополнительной работы в дополнение к домашнему заданию. Вашим заданием к следующему занятию является таблица простых чисел, которую вы найдете на странице 7 вашего учебника. От знания этой таблицы зависит успех ваших работ на последующих уроках, поэтому не надейтесь на удачу — выучить необходимо все! Ученики не посмели даже слова сказать против. Гарри попытался догнать Гермиону, сидевшую на одной из первых парт — на нумерологии все сидели поодиночке — но когда он вышел в коридор, буквально через несколько секунд после нее, ее там уже не было. Пожав плечами, Гарри отправился на трансфигурацию. Рон, который уже был в классе, недовольно посмотрел на него и вернулся к разговору с Симусом. Остальные ученики почему-то не сводили с Поттера подозрительных взглядов. Недовольно поежившись, Гарри занял место за самой последней партой, с тоской взглянув на пушистую копну волос Гермионы за первой. Тем временем профессор Макгонагалл, убедившись в наличии всех студентов, начала пространный рассказ о возможностях трансфигурации живых объектов в неживые и другие живые. Гарри невольно сравнил то, как читали лекцию профессор Вектор и профессор Макгонагалл. Обе женщины были строгими, прекрасно знали преподаваемые дисциплины. Но почему-то профессора Вектор слушали затаив дыхание, а на лекции Макгонагалл ужасно хотелось спать. Раньше Гарри не обращал внимания на это — у него было четкое, незыблемое правило: строгий — значит скучный. Пытаясь разобраться, в чем же дело, Гарри попробовал вслушаться в лекцию и понял, что как минимум треть из того, что говорит профессор, он просто-напросто не понимает. Речь профессора была… профессорской. Непонятные термины, неизвестные фамилии ученых, отсылки к каким-то формулам. Когда Макгонагалл начала рассказ об анимагах, класс немного повеселел, но, видимо, это было связано с самим фактом возможного превращения в животное. В качестве демонстрации профессор сама перекинулась в полосатую кошку со следами очков вокруг глаз. Однако должного впечатления, на которое она явно надеялась, не последовало — большинство косых взглядов все еще принадлежало Гарри. — Что сегодня такое со всеми вами? — спросила профессор Макгонагалл, приняв под звук легкого хлопка свой обычный облик. — Это, разумеется, неважно, но еще никогда не было, чтобы превращение в кота и обратно не вызвало аплодисментов. И хотя все взгляды опять обратились к Гарри, класс как в рот воды набрал. Гермиона подняла руку. — Дело в том, профессор, что у нас первый урок был прорицание, мы гадали по чаинкам. Ну и... Гарри удивленно моргнул: какое прорицание? Он точно видел Гермиону на нумерологии. — Ах, вот оно что! Тогда все ясно, — Макгонагалл нахмурилась. — Можете, мисс Грейнджер, ничего больше не говорить. Так кто же в этом году должен умереть? Опять молчание. — Поттер, — буквально выплюнул Уизли, указав на Гарри пальцем. — Профессор Трелони, предсказала смерть тому, кто рядом со мной. А все знают, что я и Гарри лучшие друзья! Профессор скептически измерила взглядом расстояние между лучшими друзьями, но все же прокомментировала «смерть» героя: — Ну что ж! — она буравила Гарри взглядом. — Так вот знайте, Сивилла Трелони с первого дня появления в школе ежегодно предсказывает скорую смерть одному из студентов. Никто, однако, до сих пор не умер. Знакомство с классом она начинает с предзнаменований смерти. Очень это любит. Я никогда не говорю плохо о моих коллегах… — профессор умолкла, и ноздри у нее побелели. Справившись с собой, она продолжила: — Прорицание — самая неточная ветвь магических знаний. Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони... Макгонагалл опять умолкла и затем обратилась к классу своим обычным деловым тоном: — Мистер Поттер прекрасно выглядит. И я не вижу причин для его скорой смерти. Лекция продолжилась, однако коситься на Гарри однокурсники не перестали. Заметив это, Макгонагалл быстро закончила с вводной частью и начала надиктовывать учебный материал. Гарри тем временем незаметно достал дневник Тома, с которым сегодня еще не успел пообщаться. А одиночество на задней парте имело свои плюсы. «Том, привет» — написал он. «Привет, — ответ быстро проступил на странице. — Если мне не изменяет чувство времени, то у тебя сейчас занятия». «Трансфигурация, — не стал отрицать Гарри. — Но лекция Макгонагалл от учебника мало чем отличается. Я смотрел». «Ты что-то хотел спросить», — констатировал Том. «Да. Ты знаешь, как можно находиться в двух местах одновременно?» «А с чем связан подобный вопрос?» «Гермиона. Она была со мной на нумерологии и с Роном на прорицаниях. А в расписании у нее еще стоит магловедение». Пока Том думал, Гарри переключился на конспектирование лекции. «Мне в голову приходит только один вариант, доступный третьекурснице: маховик времени». «Он позволяет перемещаться во времени? А разве это не опасно? А на какой промежуток?» «Вообще-то опасно. Не изменением временной линии — маховик слишком слаб для этого, а сумасшествием мага, который его использует. Всегда есть вероятность что-то не учесть и встретиться с самим собой. Ничем хорошим это не кончается. При использовании маховика сбиваются биоритмы тела, есть опасность повредить собственной магии. Слабеют естественные ментальные щиты на разуме. Список настолько длинен, что маховики сразу после изобретения оказались запрещены для широкого использования. Все экземпляры находятся под контролем министерства». «Но если это настолько вредно, то как им разрешили пользоваться ученику?» «Этого я знать не могу». «А какие еще есть способы перемещения во времени?» «Все остальные способы относят к темным. Существовал ритуал, когда маг мог напрямую обратиться к магии с просьбой исправить свою ошибку путем перемещения во времени. Если магия считала причину достойной, то могла переместить сознание «взрослого» мага в его «младшую» телесную оболочку. При этом маг помнил только то, что понадобилось ему для изменения определенного временного отрезка. Таким образом, он не мог повлиять на другие судьбы. Существует проклятие, когда человека запирают во временной петле, которая может охватывать от одного дня до недели. От такого человек обычно сходит с ума — и тогда проклятие спадает. Известно, правда, что один маг смог сохранить разум, тридцать лет провел в «петле», и выпал в реальность, когда проклятие ослабло». «И все?» — Гарри был несколько разочарован. Он ожидал чего-то более существенного. «А что ты хотел? — казалось, что даже короткая фраза на странице дневника источает язвительность. — Время — понятие относительное. И с ним нужно быть предельно осторожным. Многие маги опасаются, что вмешательство во временной поток неизбежно приведет к концу света. Тех, кто осмеливался заниматься этим открыто, экспериментировать - сдавали инквизиции свои же». «Как это?» — у Гарри решительно не укладывалось в голове, что маг мог отдать другого мага инквизиции. «Лишить врага палочки, связать и подкинуть в застенки — дело не великого ума. Особенно когда нужно отвести от себя подозрение. Часть магов именно так и оказалась на кострах». «Но это же варварство!» «Гарри, пора уже понять, что маги — не добрые овечки. На первом месте всегда стоит род и семья, и только потом идет все остальное. Жертвы во благо главных ценностей несущественны». «Вот поэтому чистокровных и не любят!» — вспыхнул Поттер «Ты опять смотришь слишком узко, — отметил Том. — Так мыслят не только чистокровные, а ВСЕ». «Нет, — Гарри был категорично не согласен. — Дамблдор…» «Опять?!» — Гарри показалось, что слово, выведенное на бумаге, вспыхнуло в его голове. «Я посоветовал бы тебе проанализировать все действия твоего обожаемого Дамблдора. Вечером поговорим» — через некоторое время вывел Том. И захлопнул дневник. — Мистер Поттер, вам что-то не понятно? — по своему интерпретировала недоумение Гарри Макгонагалл. — Нет, профессор. Все в порядке. Гарри склонился над пергаментом, автоматически конспектируя лекцию, а в его голове все крутились слова Тома. Все же сдвоенная лекция в исполнении Макгонагалл, да еще в первый день учебы, далась многим довольно сложно, даже с учетом перерыва. Не зевать к концу второго урока удавалось только Гермионе. Однако Макгонагалл, отчитав нужный теоретический материал гораздо раньше, чем нужно, из-за почти опущенной вводной части, сжалилась над детьми и отпустила их до звонка. — Мистер Поттер, задержитесь пожалуйста, — остановил Гарри голос профессора возле дверей. Тяжело вздохнув, Гарри вернулся к учительскому столу. — Мистер Поттер, — дождавшись, пока за последним учеником не закрылась дверь, начала декан. — Я заметила, что на моей паре вы были весьма растеряны. — Простите, профессор, я… — поднятая вверх рука остановила попытку оправдания. — Я понимаю, что слова о пророчестве профессора Трелони взволновали вас. Гарри поспешно кивнул, хотя уже совершенно забыл о пророчестве. — Так вот, хочу вас заверить, что еще ни одно пророчество профессора не сбылось. Если не считать нескольких мелких. К примеру, я уверена, что профессор напророчила кому-то разбитую чашку. И она разбилась. Несмотря на… — Макгонагалл слегка замялась, — некоторые свои пристрастия, Профессор Трелони наблюдательна, на основании чего и может делать правдивые прогнозы. Что же касается пророчеств, то даже истинные могут трактоваться неоднозначно, и весьма трудно выяснить, на кого они направлены. Так что вам, мистер Поттер, абсолютно не нужно волноваться. — Спасибо, профессор, — кивнул Гарри. — Я учту это. — Идите, мистер Поттер, — махнула рукой Макгонагалл. Когда Гарри вышел из кабинета, коридор был пуст. До обеда было еще почти полтора часа — предобеденный урок был пустым. А потому Гарри отправился на седьмой этаж. Еще летом Том посоветовал использовать «комнату желаний» для подготовки к занятиям и как возможность побыть одному. И сейчас Гарри очень хотел узнать, что же это за комната такая. Пройдясь три раза мимо стены с гобеленом, на котором были изображены танцующие тролли, Гарри усердно думал о месте, где мог бы побыть один. Когда он открыл глаза, то увидел подозрительно знакомую дверь, за которой оказалась знакомая мансарда его дома на Аллее. Бросив сумку на одно из кресел и даже не вынимая дневник, так как смысла не было, Гарри сел за стол. Дамблдор Тому не нравился, это было ясно. Но Гарри упорно не понимал: почему? Что такого сделал директор Хогвартса, чтобы заслужить подобную ненависть? Прокручивая в голове все свои небольшие знания о директоре, Гарри не мог понять, что в его действиях плохого. На первый взгляд было все в порядке. Решив не мучить и так плохо работающий после Макгонагалл разум, Гарри достал лист пергамента и принялся записывать все, что ему было известно о директоре. В самом верху страницы немного кривым почерком было выведено: «Дамблдор — величайший светлый волшебник». Несколько секунд Гарри смотрел на надпись и пытался понять, откуда она вообще взялась. С чего он решил, что Дамблдор — величайший светлый волшебник? Так говорят все. А что он сделал? Победил Гриндевальда. Гриндевальд — темный волшебник, который захватил всю магическую Европу. В его силе сомневаться не приходилось. Тут вспомнился и Волдеморт. А Волдеморт устроил гражданскую войну в Англии. Сравнение было не в пользу последнего. Почему Дамблдор не смог победить Волдеморта, если справился с Гриндевальдом? Гарри был согласен с «величайшим» — Гриндельвальд вроде звал себя великим. А почему светлый? Борется с темной магией? Добрый? Вопрос так и остался открытым. Следующей строчкой значилось: «Послал Хагрида забрать меня от Дурслей». Дело, несомненно, хорошее. Дурсли тогда совсем озверели. Гарри улыбнулся, вспоминая испуганные и растерянные лица родственников, поднятых с постели грохотом посреди ночи. Рядом обозначилось еще несколько строк: «Отправил лесника забирать ночью ребенка. Сам подкинул меня на порог магоненавистникам». С этой стороны ситуация выглядела совсем не радужно. За Гермионой, например, пришла Макгонагалл. Дальше дело пошло легче. Тот же Хагрид говорил, что директор отказался от поста министра. Но потом он же добавил, что Дамблдор дает действующему министру советы, которым тот следует. Тут же вспомнилось, что директор является председателям Визенгамота, а значит, в политике все же участвует. «Принес в школу философский камень, за которым охотится темный волшебник». «Полосу препятствий прошли первокурсники». «Начислил в конце года баллы — отобрал у Слизерина победу». «Позволил первокурснику играть в квиддич». «Проигнорировал заявление о жестоком обращении в доме Дурслей». «Принял на работу некомпетентного преподавателя — дважды». «Где-то пропадал на втором и первом курсе». «Предположительно разрешил Гермионе пользоваться опасным артефактом». «Утаивал от меня информацию о наследстве». Список выходил вовсе не светлым. Невольно вспомнились слова директора, когда он рискнул вновь попросить не отправлять его к родственникам. Дамблдор куда-то сразу же заторопился и бросил: «Так нужно, Гарри, мальчик мой». Кому нужно? Гарри действительно мучил этот вопрос, а ответа в ближайшее время не предвиделось. Вообще слишком много этих самых вопросов возникло. Решив пока остановиться на этом, все равно без Тома много так и останется непонятным, Гарри вышел из комнаты. Оставшееся время до обеда он бродил по школе. За обеденным столом Гарри сидел рядом с Невиллом. Рон демонстративно дулся, а Гермиона постаралась сесть как можно дальше и, быстро поев, ретировалась из зала. Гермиону Гарри понимал — подруга наверняка пытается избежать неприятного для нее разговора об одновременном нахождении в двух местах. А вот Рон… Гарри покосился в сторону рыжего. Его поведение не удивило, но разочарование было большое, накопившееся еще с прошлого года. Рон хоть и не поверил, что Гарри — наследник Слизерина, однако сторонился его. Сейчас Гарри был уверен, что, не будь Рон с ним во время нападений, он тоже бы переметнулся к большинству. Некстати в памяти опять всплыли слова Тома о том, что друзья должны принимать тебя любым. После обеда Рон, ушел на УЗМС, а Гарри отправился на Руны. Профессор Батшеда Бабблинг была невысокой, чуть полноватой ведьмой с усталым взглядом. В кабинете собрались представители Гриффиндора и Слизерина. А потому Гарри чувствовал себя весьма неловко. Гермиона и Патил уселись на первую парту. Кроме них, никто больше древние руны не взял. А потому видеть весь Слизерин, за исключением Крэбба и Гойла было неприятно. Драко в кабинет вошел в числе последних и невозмутимо уселся рядом с Гарри, в то время как вполне мог занять одну из свободных парт. Сидел бы он там, правда, в одиночестве. Гермиона, видимо, опасаясь, что без преподавателя парочка извечных врагов если не подерется, то поругается окончательно, обернулась и застыла с крайне удивленным лицом: ни Гарри, ни Драко ругаться не собирались. Драко поздоровался в своей обычной язвительной манере, Гарри ответил тем же. На этом они и успокоились. — Знаешь, Поттер, с тобой стоило мириться хотя бы ради того, чтобы увидеть лицо гр… Грейнджер, — немного запнувшись на имени, известил Драко. Гарри был вынужден признать, что удивить Гермиону удавалось довольно редко. Сам урок прошел скучно. Профессор рассказывала об истории рун, их развитии, различных рунных алфавитах и кратко упомянула о рунической магии, которая в курс изучения не входила. Последнее весьма расстроило Гарри. Благодаря Тому он знал, что никакие заклятия не сравнятся по эффективности с рунными защитными контурами. Обрядовая магия без рун так вообще не существует, а для нее необходимо уметь правильно располагать эти самые руны, правильно напитывать их магией. В общем, из длинной речи профессора Гарри вынес, что на протяжении оставшихся лет учебы он будет заучивать рунный алфавит, учиться правильно читать руны. И все. — И все? — невольно вырвалось у него, к счастью тихо. — А тебе этого мало? — ухмыльнулся Малфой. — Но у рун столько возможностей! А нас будут учить только чтению? Для этого особого ума не надо! Только хорошая память! — Мой отец говорил, что при нем еще существовали такие курсы, как рунная магия, искусство плетения чар, дуэлинг. Их убрали лет пятнадцать назад. — Искусство плетения чар? Это как? — Курс для особо одаренных и сильных. Там с потока было человек пять. Учили создавать новые заклинания, если по-простому. Гарри уже догадывался, что это слишком «по-простому», но решил уточнить у Тома, тем более что профессор уже кидала на них недовольные взгляды. Следом за рунами шла астрономия, на которой профессор Аврора Синистра традиционно дала проверочную работу по материалу прошлых лет. И Гарри, который не слишком увлекался астрономией, не был уверен, что написал правильно хотя бы половину. В этот раз сидел он с Невиллом, который при сдаче заданий выглядел так же не слишком радостным. Оставшееся время до ужина Гарри решил провести в библиотеке, выполняя домашние задания по нумерологии и трансфигурации. Вполне ожидаемо там уже сидела Гермиона, обложившись стопками книг. Следовать ее примеру и закапываться в литературу Гарри не собирался, а потому, взяв пару нужных книг, удалился за самый дальний стол. Где-то через час работы, когда конспект по нумерологии был готов, а таблица простых чисел и их значений была выписана на отдельный лист, к его столу подошла смущенная Гермиона. Подруга нервно теребила в руках небольшую книжицу, обдирая один из уголков. — Гарри, можно с тобой поговорить? Гарри с неким облегчением отложил книгу по трансфигурации в сторону. Читать третий раз один и тот же абзац и по-прежнему ничего не понимать ему уже порядком надоело. — Я насчет уроков. — Того, что ты была на двух уроках одновременно? — уточнил Гарри. — Понимаешь, я обещала директору ничего не говорить вам. Но тогда я была уверена, что вы с Роном выберете одинаковые предметы. — Я попросил профессора Макгонагалл изменить мой список предметов еще летом. Так что ты хотела сказать? — Я хотела извиниться за то, что избегала тебя сегодня. Мне просто нужно было время, чтобы подумать. И я… я решила, что тебе нужно знать, что я… Я пользуюсь маховиком времени. Произнеся последнее предложение, Гермиона выдохнула и с непонятной надеждой в глазах посмотрела на Гарри. — Гермиона, я рад, что ты рассказала мне об этом, — улыбнулся Гарри. — А Рону ты собираешься рассказать? Девочка тут же отрицательно замотала головой: — Гарри, я не уверена, что это стоит того. Рон, он такой… не рассказывай ему, пожалуйста! — Гермиона, это твоя тайна! — Гарри поднял руки в знак того, что ничего не собирается говорить. — Я только надеюсь, что ты знаешь, на что идешь. — Я читала о маховиках. Я справлюсь! Гарри был в этом не уверен, но все же решил промолчать. Он-то о маховиках ничего не должен знать. — Хорошо, — согласился он, — расскажешь, что было на УЗМС? Гермиона нахмурилась: — Хагрид был очень расстроен тем, что ты не появился на его занятиях. Он почему-то считал, что у тебя все прекрасно бы получалось. Но урок был интересным! Хагрид показал нам гиппогрифов. Это такие существа… — Не надо, я знаю о них, — остановил Гарри. — И все? — Эм, нет. Нас допустили в загон, и мы по очереди здоровались с Клювокрылом! Было страшно… Хагрид еще предлагал полетать на нем, но никто не согласился. А откуда ты знаешь о гиппогрифах? — Гиппогриф есть на родовом гобелене Поттеров. Вот я и постарался узнать о них как можно больше. — Родовом гобелене? — переспросила Гермиона. — Но твоя мать — маглорожденная! — И что? — устало вздохнул Гарри. — Все говорят, какой замечательной и сильной ведьмой была моя мама, и все, кроме Снейпа, почему-то забывают, что у меня был еще и отец! Чистокровный отец. — Значит, ты являешься наследником титула? И у тебя наверняка есть наследство… Я слышала, что твой учебный сейф полон золота, — уточнила Гермиона и, увидев подтверждающий кивок Гарри, продолжила: — Но это же большая ответственность! У маглов наследники влиятельных семей с детства учатся управлению! Так вот почему ты поменял предметы! — от своей догадки Гермиона засияла. — Я узнал, что у меня есть наследство и титул только этим летом. И сразу же написал письмо Макгонагалл. — Ох, Гарри, у тебя же, наверное, есть и родовое поместье! Как у Малфоев! А библиотека там есть? — Гермиона, притормози! Родовое поместье есть, но там я еще не был. Оно законсервировано. И попасть туда я смогу не раньше, чем на свое пятнадцатилетие. — Правда? Жаль, — приуныла она. — А ты сам будешь все изучать? Я могла бы помочь! — Эм, — Гарри замялся. — По финансам меня будет консультировать гоблин. А с традициями я хочу попросить помощи у Малфоя, — признался он через некоторое время, заставив Гермиону ненадолго застыть в удивлении. — Гоблин? Малфой? Но первые не вмешиваются в людские дела, а второй вообще твой враг! — Ну, гоблины решили сделать для меня исключение… за определенную плату. А с Малфоем я еще летом помирился. Друзьями мы не стали, но и врагами быть вроде перестали, — смущенно признался Гарри. — Гарри, я так рада! — от избытка чувств Гермиона обняла его. — Давно было пора покончить с этой глупой враждой! Ответных объятий Гермиона не получила, а потому быстро села на свое место и косо посмотрела на мадам Пинс, которая почему-то не обращала внимания на их далеко не тихий диалог. — Так что теперь не только у тебя будут тайны от Рона, — криво улыбнулся Гарри. — Ты могла бы об этом никому не говорить? — Я, конечно, никому не скажу, — нахмурилась Гермиона. — но почему ты не хочешь рассказать об этом Рону? Он твой друг, он будет рад за тебя. Гарри, что-то случилось? — она обеспокоенно заглянула ему в лицо. — Дело в том, что я не уверен в том, что Рон не будет мне завидовать. В прошлом году, когда все говорили, что я наследник Слизерина, он отдалился от меня. И сейчас, из-за того, что я выбрал другие предметы, перестал со мной общаться. — Я уверена, что вы еще помиритесь! — авторитетно заявила Гермиона, вздернув подбородок. В том, что они помирятся, Гарри не сомневался: Рон был отходчивым человеком. Но в то, что он сможет, как на первом курсе, доверять без оглядки, Гарри уже не верил. Гермиона тем временем наколдовала Темпус и ойкнула — за разговором время пролетело незаметно, и оказалось, что уже пять минут как идет ужин. Гарри быстро и незаметно «потушил» руны, пока Гермиона пыталась запихнуть книги в сумку, а потом они вдвоем покинули библиотеку.