Гарри Поттер принадлежит мне (рабочее)

После ужина Гарри незаметно улизнул из башни Гриффиндора, куда возвращался, чтобы положить сумку с учебниками и захватить мантию-невидимку. Комната желаний вновь стала родной мансардой, и Гарри с удобством устроился в глубоком кресле. Дневник Тома он положил на широкий подлокотник, и задумчиво на него смотрел, не решаясь открыть. С тех пор, как он познакомился с обитателем дневника, жизнь, как казалось Гарри, повернула в противоположную сторону. Причем весьма кардинально и буквально с первых же минут знакомства: чего только стоили его неловкие недоговорки Дамблдору, которые он мямлил, старательно разглядывая плиты пола. Дальше — хуже, он так и не смог окончательно простить Рона за все его прегрешения, перестал считать семью Уизли дружной, а Дамблдора — безгрешным. Гермиона перестала казаться ему самой умной, хотя все еще оставалась лучшим другом. В конце концов, он пил нелегальные зелья и занимался запрещенной магией! И как апофеоз деяний — помирился с Малфоем, да еще собирался просить у него помощи. — Если судить по твоему эмоциональному фону, то последнее угнетает тебя больше всего, — голос Тома был холоден, но не лишен ноток заинтересованности. — Не расскажешь, что вызвало в тебе такое неприятие? — совершенно незаметно Том проявился в кресле напротив, хотя дневник так и остался лежать на подлокотнике. Гарри вздрогнул, стушевался и покраснел. — Мы же уже говорили о том, что мне надо помириться с Малфоем. — По-моему, ты это успешно сделал еще летом. — Я хотел попросить Малфоя помочь мне с традициями магического мира. О многих из них в книгах не пишут. — И это вызвало в тебе неприятие? — Мы с ним были врагами два года! Он мне постоянно делал гадости! А теперь я должен просить у него помощи! — О да, — не сдерживая язвительности, усмехнулся Том. — Два года — это такой огромный промежуток времени, особенно если сравнивать с продолжительностью жизни магов. А Малфой такой плохой мальчик! Он не упал пред тобою ниц! Да как он только посмел стать твоим врагом! Как он посмел говорить правду про твоих «друзей»! — Том! — не выдержал красный, как рак, Гарри. — Мне моя известность поперек горла стоит! Все от меня чего-то ожидают… — А ты стремишься выполнить все их желания! — фыркнул Том, перебив его. — Ты так старательно отмахиваешься от титула «Героя», что каждый год совершаешь геройства! И еще недоволен тем, что тебя в это лицом тычут. — Это не я! — Что не ты? — Том склонил голову набок. — Не ты полез спасать философский камень? Не ты полез спасать мелкую Уизли? Для спасательных операций существуют взрослые. — Я пытался сказать Макгонагалл, что философский камень в опасности! Но она не стала меня слушать! — И поэтому ты решил не сообщать взрослым о том, где находится Тайная комната. — Они бы опять не стали меня слушать! А Джинни могла погибнуть! — Гарри порывисто вскочил с кресла. Том остался флегматичен: — И это было бы ошибкой руководства школы. Провели бы расследование, где школьников допросили бы, и всплыло бы, что кто-то что-то знал и сообщил, а это было проигнорировано. Глядишь, в следующий раз стали бы тебя слушать, а не говорить, что ты еще маленький и ничего не понимаешь. — Но… — Что «но»? Или ты со мной не согласен? Как мир от Волдеморта спасать, так ты взрослый, как издевательства родственников терпеть — тоже. А как проблему решить — так «мистер Поттер, это не ваше-наше дело?» Так? Гарри скуксился и сел обратно, уставившись в пол. — То ты говоришь, что надо все рассказывать взрослым, то — что им доверять нельзя. И чему мне верить? — глухо поинтересовался он. — Себе. У тебя своя голова на плечах есть. Почему ты ей упорно не пользуешься? — устало вздохнул Том. — Иди сюда. Гарри нерешительно встал и подошел к креслу Тома. Тот опять тяжело вздохнул и дернул Гарри на себя, усаживая к себе на колени и обнимая. — Ты еще ребенок и не можешь справиться со всеми свалившимися на тебя неприятностями. В решении некоторых проблем помощь взрослого человека необходима. Но ты — сирота. Знаменитый сирота. За тобой стоит все и ничего. И ты должен это понимать. Помогая тебе, все будут искать выгоду, большую или малую — не суть важно. А твоя задача состоит в том, чтобы получить помощь и не стать всем обязанным за нее. — Как с Дамблдором? — Это как? — заинтересовался Том. — Ну, это как бы он открыл мне магический мир. То есть не он, а Хагрид, но это же директор его послал. Но я же старался соответствовать его ожиданиям? — А сейчас не хочешь? — Не хочу! — твердо сказал Гарри. — Это же он отправил меня к Дурслям и даже не интересовался, как мне там живется! «Я думал, что родственники тебя любят», «я надеялся, что Петунья забудет о своей ненависти к Лили и примет тебя, как родного», — передразнил он. — Отправил за мной лесника! Ночью! К Гермионе пришла Макгонагалл! Нет, Хагрид вполне успешно напугал моих дядюшку и тетушку, но с этим прекрасно бы справилась и вынутая волшебная палочка! Он отобрал заслуженную победу у Слизерина, и кубок достался Гриффиндору «за небывалую смелость и возможность противостоять друзьям»! — Распалившийся Гарри внезапно будто сдулся и порывисто обнял Тома: — Я не хочу быть таким символом. Несколько минут прошли в тишине. — И что теперь будешь делать? — осторожно поинтересовался Том, когда эмоциональный фон Гарри улегся. — Буду просить у Малфоя помощи в освоении традиций и… оставлю команду по квиддичу. — Последнее того стоит? — Квиддич мне не очень нравится, — признался Гарри. — А полетать я и так могу. Но играть в компании дементоров, только чтобы не подводить команду, я не собираюсь. Никто, кроме меня, от них в обмороки не падал! И что бы ни говорил Дамблдор, дементоры лично ему не подчиняются. Том усмехнулся и крепче обнял своего Гарри. Ему очень понравилось то, что Гарри не поднял вопрос о доверии к нему. У него даже намека на мысль такую не возникло, что отчетливо ощущал Том по их связи. Именно поэтому он решил не расспрашивать Гарри о поведении директора и сделанных выводах — и так все было понятно еще с обеда, когда Гарри очень громко думал, делая записи на листе пергамента. Главного Том уже добился: директор лишился не только доверия Золотого мальчика, но и возможности на него влиять. Гарри был очень упертым, и если он для себя что-то решил, то уже не отступится. В комнате повисла уютная тишина. Гарри вообще уткнулся в шею Тома и тихо посапывал, видимо, окончательно успокоившись и собираясь вздремнуть. Том же был полностью поглощен своими чувствами. Мелкого Поттера оказалось очень приятно обнимать и ощущать его тяжесть на коленях. Но куда больше Тома волновала заметно усилившаяся ментальная связь в комнате. Объяснить это можно было двумя способами: либо это зависело от самой комнаты, либо существовал еще один его осколок. И чем больше времени проходило, тем больше Том уверялся в реальности именно второго варианта. Он даже попробовал ментально потянуться к этому осколку, но у него ничего не вышло. Он лишь неосознанно дернулся, разбудив уже прикорнувшего Гарри. — Что-то случилось? — сонно пробормотал тот. — Почти. Хочешь, я тебе кое-что покажу? Естественно, Гарри хотел, даже если для этого пришлось слезть с коленей Тома и выйти обратно в коридор. «Мне очень-очень нужно спрятать одну вещь», — усиленно думал Гарри, прохаживаясь мимо двери. Получилось не с первого раза. Ведь прятать Гарри ничего не собирался, и Комната не желала открываться. И только после того, как Гарри очень захотел забрать из Комнаты вещь Тома, дверь проявилась. Позже Гарри так и не смог определиться, восхитил ли его новый облик комнаты или расстроил. Огромное пространство, забитое всевозможными вещами, несомненно восхищало, но вот то, что это было хранилищем всякого хлама — удручало. — Как ты собираешься здесь что-то искать, если даже представления не имеешь, как оно выглядит? — поинтересовался Гарри у Тома, который появился, стоило ему зайти за порог комнаты. — Ты ничего не чувствуешь? — Тут пыльно? — предположил он. Том демонстративно закатил глаза, сложив руки на груди, но после улыбнулся и потрепал Гарри по макушке: — И это тоже. Ходить по узким тропинкам между горами всяких вещей приходилось осторожно. Гарри все время казалось, что на него что-то рухнет: или та парта, которая каким-то неведомым образом оказалась на самой макушке горы и опасно накренилась вниз, или черная люстра с оплавившимися остатками свечей… впрочем, вазу, расписанную странными розовыми и белыми цветками, он себе на ногу все же уронил. Том от узкого пространства неудобств не испытывал: он мимоходом становился полупрозрачным и исчезал в очередной горе, заставляя сердце Гарри испуганно екать. Возможно, из-за этого Гарри все меньше нравилось это место. Просто ужасно хотелось развернуться и уйти, а когда Том позвал его, то и вовсе — развернуться и сбежать. Задавив это малодушное желание, Гарри все же поспешил на зов. Том обнаружился возле старого поломанного шкафа с треснувшей и наполовину отвалившейся дверцей. На самом верху шкафа, кроме каких-то коробок и желтых свитков, стоял лысый бюст, на макушке которого сверкала гранями диадема. На какое-то мгновение показалось, что камни налились чернотой, но Гарри решил, что это игра света. — Ты все еще ничего не чувствуешь? — поинтересовался Том. — Я не знаю, — поежился Гарри. — Мне здесь не нравится. — Мы здесь из-за диадемы. — Она — особенно, — буркнул Гарри. — Она неправильная. — Несомненно, — улыбнулся Том, и Гарри невольно передернулся — уж слишком улыбка друга казалась безумной. Том же взмахом руки призвал к себе украшение. — Это диадема Ровены Равенкло. Говорят, она приносит знания и ум. — Она мне все равно не нравится. Том же на некоторое время будто выпал из реальности: он поглаживал камни диадемы, что-то шептал себе под нос, полуприкрыв глаза. В какой-то момент диадема будто растворилась между его пальцев. Гарри еле удержался от желания протереть глаза: настолько неожиданным это оказалось. Том же еще некоторое время постоял, глядя в никуда, а после его фигура стала стремительно терять очертания. — Гарри, возможно, некоторое время я не буду тебе отвечать, так что не бойся. — С тобой точно все будет в порядке? — Со мной все более, чем в порядке, — улыбнулся Том. — Мне просто надо кое над чем подумать. Гарри кивнул и крепче сжал дневник в своих руках. Как он выходил из комнаты желаний, Гарри не помнил.