Гарри Поттер принадлежит мне (рабочее)

Лишь в понедельник Гарри заметил, что Хагрида нет за учительским столом. Невилл только пожал плечами, уточнив, что бывший лесничий последний раз появлялся за столом в общем зале ещё в первый день учёбы, который был три недели назад. И единственное относительно нормальное занятие было тогда же. Хагрида бросало из крайности в крайность — то он притаскивал из леса очередное «милое, пушистое и абсолютно безопасное» существо, то заставлял всех кормить флоббер-червей. Гарри нахмурился; каким бы хорошим Хагрид ни был, становилось понятно: учительство — это совершенно не его. Впрочем, проблемы друга в это утро его беспокоили мало. По нумерологии, которая стояла первым уроком, должна была быть первая проверочная работа, по обещанию профессора — далеко не последняя. И Гарри очень хотел сдать её на отлично: Том обмолвился, что сам он по нумерологии был среди лучших в своём потоке. Впрочем, по словам того же Тома, он был вообще во всём лучшим. Не зря же он стал сначала старостой курса, а потом и школы. Впрочем, к таким вершинам Гарри вовсе не стремился. Не было у него желания становиться ни тем, ни другим. Он вообще не имел жажды власти, что часто с некоторым непониманием констатировал Том. По его словам, будь у него такая репутация при поступлении в школу, он бы уже давно стал если не официальным, то негласным лидером хотя бы своего факультета точно. Гарри лишь пожимал плечами. В лидерстве он видел лишь громадную ответственность, в то время как Том — личную выгоду. И в итоге Гарри тяжело вздыхал, но идти на контакт даже со своими однокурсниками не желал категорически, чем доводил Тома до тихого бешенства. Впрочем, это противостояние длилось не долго. Том заметил, что вокруг Гарри сама собой собирается компания из различного круга лиц, и он этого сам пока не замечал. На травологии в компании с Гарри постоянно становился Невилл. На заклинаниях к нему подсаживался Джастин — маглорожденный с Хаффлпаффа. На истории магии сначала недалеко, а потом ближе сели Энтони и Майкл — студенты Равенкло. Связано это было с тем, что Гарри, по совету Тома, начал негромко, почти себе под нос комментировать лекции Биннса, что, если судить по сдержанным улыбкам, а позже и по еле сдерживаемым смешкам, у него получалось неплохо. Гермиона, конечно, была этим недовольна, но ей пришлось замолчать, когда все внезапно начали запоминать непроизносимые имена гоблинских вождей после Гарриного «ну конечно, "благородные маги отпустили гоблинов". Просто наверняка побрезговали лезть в своих мантиях за завалившимися в кусты коротышками». Учиться, по крайней мере, лично Гарри, стало веселее. Гермиона часто, с недовольным фырканьем, рассказывала об уроках магловедения, где говорили откровенную чушь. — Когда я сказала профессору, что угольными утюгами уже давно не пользуются, она была в откровенном шоке. А понятие «электричество» связано только со словом «свет». А само электричество появляется от сжигания угля! И еще: маглы зимой мёрзнут, так как давно отказались от отопления при помощи каминов! Это даже не смешно! — тихо возмущалась Гермиона во время очередного «заседания» в библиотеке. Она так и не обратила внимания на то, что мадам Пинс упорно не замечает разговоров за столом Гарри, который находился в самом дальнем углу зала, но активно этим пользовалась. — Зачем тебе вообще магловедение? — Гарри оторвался от звёздной карты, где была указана петляющая орбита Марса — профессор вознамерилась обучить их геоцентрической астрономии. Судя по всему, для собственного удовольствия, потому как некоторые и с гелиоцентрической не разбирались. — Как? Я же должна знать, как маги видят маглов! — Гермиона, поверь мне, так, как это представлено в школе, маглов видят только не очень образованные и небогатые маги. Которые никогда за пределы Косого не выйдут — как Уизли, к примеру. — Гарри! — Гермиона зло взглянула на него, скрестив руки на груди. — Как ты можешь такое говорить! Артур Уизли работает в отделе по связям с простыми людьми! Он же знает, с чем имеет дело! — Герм, Артур Уизли собирает батарейки, при этом абсолютно не представляя, что с ними делать, а взрывающиеся унитазы считает безобидной шуткой! Древние чистокровные семейства знают маглов намного лучше, чем это может показаться! — Я этого не заметила! Ни один слизеринец не ответил правильно ни на один вопрос профессора! — А им это и не нужно. На экзамене они получат своё Превосходно. — Значит, их родители подкупают экзаменаторов? — Значит, они действительно знают всё о маглах! — не выдержал Гарри. — Многие чистокровные семейства очень тесно взаимодействуют с магловским миром! Только не говорят об этом на каждом углу! — Откуда ты знаешь? — Гермиона села на своего любимого конька, скрестив руки на груди и вздернув нос. За месяц учебы, благодаря постоянным напоминаниям Гарри, свою «воспитательскую» натуру она немного научилась сдерживать, но всё еще не могла терпеть, когда кто-то прямо сомневался в её словах. — Потому что у меня самого треть дохода идет от маглов! И мой дед лично заключал некоторые договора в партнёрстве с Малфоями! Гермиона ошарашено захлопала глазами: — Тогда почему они говорят так, будто маглы — необразованные, живущие в не отапливаемых домах животные? — Это забавно, — промямлил Гарри. — Что? — растерялась Гермиона, растеряв весь свой боевой пыл. — Очень забавно смотреть, когда очередной маглорождённый начинает доказывать, что маглы не такие. При этом не может связать и двух слов, потому что сам в том, чем пользуется, не разбирается. Я недавно наблюдал, как один первокурсник пытался объяснить строение часов. Простых механических. Ничего, более путного, чем «там колёсики крутятся», он не сказал. — Но первокурсник и не может знать строение часов! Это сложный механизм! — Это было в начале сентября. Когда у него вновь поинтересовались часами, он смутился и убежал. Он даже не попытался узнать это у своих родителей. Чистокровные просто так развлекаются, когда шутки про Мерлина и его подштанники набивают оскомину. Глядя на абсолютно серьёзное лицо Гарри, Гермиона улыбнулась и встряхнула волосами: — Этого не может быть! Ты меня разыгрываешь да? Гарри закатил глаза и встал из-за уже собственного стола. — Пошли. — Куда? — растерялась Гермиона. Гарри ничего не ответил и за руку оттащил подругу к хаффлпаффцам, сидевшим за одним из соседних столов. — Гермиона, это Эрнест Макмиллан и Захария Смит. Оба чистокровные. — Я знаю. — И наверняка знаешь, что на магловедении Эрнест знаниями не блистает? — Конечно. Там ни один чистокровный маг не блистает! Эрнест криво усмехнулся: — Гарри, я, конечно, знаю о твоих попытках просветить свою подругу о реалиях нашего мира, но тебе не кажется, что она слишком… магла? Пока Гермиона пыталась осмыслить фразу «скромного и тихого» хаффлпаффца, Гарри поспешил замять неудобную фразу знакомого: — Просто ей никто ничего не объясняет. — Ладно, — отмахнулся Макмиллан. — Что ты хотел? — Не расскажешь Гермионе о… — задумался Гарри. — Что такое швейцарский нож? — влезла та. — Его еще называют армейским. Складной нож, оснащенный клинком, несколькими лезвиями и дополнительными приспособлениями: отвертки, открывалки для бутылок и консервов, штопора, шило, пинцеты, ножницы, маленькие плоскогубцы. Данные приспособления могут быть не в одном варианте, и их список буквально не ограничен. Еще вопросы? — весь вид Эрнеста был откровенно издевающимся. — Если ты всё знаешь, то почему не показываешь? Так учителя не могут правильно оценить твои знания и построить учебную программу! Из-за таких, как ты, тормозится учебный процесс! — Гермиона просто пылала гневом. — А какое мне дело до учебного процесса? — деланно удивился Эрнест. — Моя задача — познакомиться с нужными магами, понять, как и с кем нужно общаться. Узнать, кто кем и где собирается работать. Учеба тут дело десятое. На результаты С.О.В и Ж.А.Б.А вообще мало кто смотрит, если, конечно, они не откровенно незачетные. — Но… Это же важно. Показывается уровень знаний и как… — В магловском мире — возможно, — перебил Эрнест. — Тут — каждый сам за себя. Всё решают связи. Так что твой статус самой умной ведьмы при устройстве на работу тебе не поможет. Гермиона смотрела на спокойное лицо хаффлпаффца и чувствовала, что сейчас расплачется. Все его ответы и то, как он их преподносил, — всё это очень походило на манеру поведения слизеринцев. — Это несправедливо! — в итоге не выдержала она и убежала, вызвав удивленные взгляды других учеников и недовольный — мадам Пинс. — Жестоко, — оценил Захария. — Поттер, в тебе никак слизеринец просыпается: жар чужими руками загребаешь. Гарри пожал плечами. — С тебя должок, Гарри, — протянул Эрнест. — Как ты её вообще терпишь? Весьма узко мыслящая особа. Гарри гневно сверкнул глазами, что Эрнест поднял руки в знак примирения: — Ладно, ладно. Удачи тебе с просвещением, — беззлобно усмехнулся он. — Ведьма она сильная, вдруг и выйдет что. *** Вернувшись вечером в гостиную Гриффиндора, Гарри внезапно оказался прижат к стене Оливером Вудом, который был в весьма недобром настроении. — Поттер! — рявкнул он, привлекая внимание всех, находившихся в этот момент в гостиной. — Если ты думаешь, что для тебя правила не писаны, то ты глубоко ошибаешься! — гневно разорялся он. — Прежде чем орать на меня, — Гарри с трудом вывернулся из тисков, в которые вдруг превратились руки Вуда, — объясни причины своего недовольства! — Чем я недоволен?! — буквально рыкнул Вуд. — Ты не явился на тренировку! — Какую еще тренировку? — всерьез озадачился Гарри. — Сегодня же только выборы на свободные места! И… — что там еще хотел сказать Гарри, в гостиной не услышали: Оливер разозлился ещё сильнее: — Это не повод не являться на поле! — НЕ ОРИ НА МЕНЯ! — рявкнул в ответ Гарри, чем существенно удивил аудиторию. Всё-таки общение с вечно чем-то недовольным Томом и язвящим Малфоем выбило из него последние остатки застенчивости и стеснительности. — А теперь еще раз. В чем причина недовольства, если еще пятого сентября я написал Макгонагалл, что выхожу из состава команды? — поинтересовался он уже более спокойно. — Ты… что? — в абсолютной тишине хрипло прозвучал голос капитана. — Поттер, скажи мне, что это шутка! — Это не шутка. Я уже объяснял Макгонагалл причины, по которым я не смогу играть в этом году. — Что, слизням подставляешься? — раздался из-за спин остальных голос Рона. Гарри скривился. — Заткнись, Ронникинс! — рявкнули на него братья. — Гарри, — мягким, негромким голосом начал Вуд, и этим испугал Гарри больше, чем когда набросился на него. — Это наша… моя последняя возможность взять Кубок школы, который уже семь лет достаётся слизеринцам! Гарри всё же смутился: — Оливер, мне жаль, но я не думаю, что от того, буду ли я играть, или нет, что-либо изменится. Я уже говорил Макгонагалл, что излишне резко реагирую на дементоров, а они слишком близко находятся к полю. И я искренне сомневаюсь, что моё бессознательное тело будет в состоянии поймать снитч. — Маленький Гарри испугался дементора, — с задних рядов вновь вклинился рыжик. Установившуюся мертвую тишину в гостиной Гарри разорвал сам: — Я искренне рад, Рон, что у тебя нет настолько плохих воспоминаний, от которых можно упасть в обморок. И не заставляй меня жалеть о том, что с тобой такого не случилось. Может, тогда ты бы не завидовал так моей славе, — довольно грубо парировал он, и, поднявшись в спальную комнату, скрылся за пологом кровати, наложив на него всевозможные чары для того, чтобы его не беспокоили. Еще в прошлом году Гарри и помыслить не мог о том, чтобы открыто, при множестве людей признать свою слабость. Он считал, что маги его просто не поймут, если слабости у него вообще появятся, ведь многие сильные волшебники представлялись в истории либо как безгрешные, либо как бесчувственные существа. Том довольно резко спустил его с небес на землю. — Такое поведение может помочь только тогда, когда ты уже твёрдо стоишь на ногах. Так поступали и Дамблдор, и Гриндельвальд, и многие, многие другие. У них достаточно опыта и связей, чтобы скрыть свои ошибки — как настоящие, так и прошлые. Никто ничего толком не знает ни о юности Дамблдора, ни Гриндельвальда. Тебе же надо быть ближе к простым магам. Если они будут знать, что ты не такой уж и сильный, как им представлялось, то и ожидать многого от тебя не будут. — Но это… — Не по-гриффиндорски? — ехидно уточнил Том. — Могу поспорить, что на всём Гриффиндоре ты единственный, кто поддерживает идеалы «добра и справедливости». — Это не так! — Гарри пылал гневом и стремлением доказать свою правоту. — Да? И что же гриффиндорцы сделали во имя всеобщего блага? — Рон помог мне спасти Философский камень! — Желал прославиться и выйти из твоей тени. Тем более, ты уже сам признал, что именно он тебя на это и подбил. Только, увы, выбыл из игры раньше срока, и, увы, никто его жертвенность не оценил, — спокойно парировал Том. — Гермиона помогает с домашними заданиями! — Только тебе и Рону. И то не всегда. Остальные никогда не получали от нее помощи. Откуда Том об этом узнал, Гарри не имел понятия, но и желание дальше спорить пропало. Том все равно останется при своём мнении. А его язвительные и холодные замечания весьма не нравились ему самому. Вообще-то Гарри и сам не понимал, что его держит возле Тома. Тот был язвителен, холоден, иногда до зубовного скрежета напоминал Драко Малфоя, отношения с коим хоть и наладились, но были отнюдь не дружескими. Да, учеба с Томом оказалась продуктивной — многие заклинания и заклятия удавались Гарри с первой попытки. Том говорил, что это показатель владения самой магией. С четвертой на пятую попытку начали получаться и невербальные заклинания, хотя без палочки выходили пока только простейшие. И это не говоря уже о количественном увеличении используемых заклинаний. Но Том будто бы не замечал успехов Гарри, принимал их как должное, что изрядно расстраивало последнего и вызывало желание делать всё еще лучше. И он уже не замечал, что на нумерологии профессор из всех выделяет его и Гермиону. А на рунах он успевал гораздо быстрее, чем «лучшая ученица школы». И только занятость Гермионы с необходимостью успевать на все выбранные ей предметы освободила Гарри от допроса по поводу его успехов. Свою долю в успеваемость Гарри вносило и то, что Том таки выполнил свою угрозу — и начал обучать Гарри окклюменции. Методики обучения способствовали улучшению памяти, и многое запоминалось сразу же. Занятия также помогали Гарри терпеть Малфоя, взявшегося учить магловоспитанного мага тем самым неписаным традициям, которые и сами чистокровные маги не всегда за собой замечали. Драко сразу дал понять, что всему он научить всё равно не сможет: некоторые действия были забиты на уровне подсознания еще с того времени, когда маленький маг просто повторял за своими родителями. Гарри что-то такое и подозревал, а потому изначально на многое и не рассчитывал. Драко же взялся за обучение с небывалым рвением, видимо, мстя Гарри за все обиды прошлых лет, настоящих и будущих. Начиная со столового этикета и оканчивая неприметными движениями рук и пальцев — своеобразная азбука глухонемых среди аристократов. Гарри пришлось выучить то, на что добровольно и не посмотрел бы. Из дома Драко прислали книгу по флориографии — довольно толстый иллюстрированный томик языка цветов, который был второй настольной книгой для любого чистокровного мага, после родовых хроник или кодекса, что было для Гарри шоковым открытием. После этого он даже не удивился, что и украшения маги так же носят для символики. Гарри был вынужден констатировать, что маги буквально помешаны на символизме. По цвету выбранной одежды можно судить о настроении мага, его характере. По кольцам — о его состоянии и статусе. Длина волос часто зависела от рода деятельности. От обилия новой, часто никак не структурированной информации, у Гарри шла кругом голова. Были проблемы и с гриффиндорцами: многие так и не смогли принять самоустранение Гарри от квиддичных игр. Гермиона только одобрила его выбор, нисколько не интересуясь причинами, так как целиком была погружена в учебу. Из-за этого Гарри еще реже стал появляться в гостиной, общаясь с Томом в Комнате желаний. Невольно Гарри стал замечать, что общение с Томом нравится ему гораздо больше, чем с друзьями, количество которых почему-то увеличилось. Гарри чудилось, что вся язвительность и колючесть Тома — не более чем маска, которую в его присутствии тот надевает всё реже. А на школьных уроках общения с Томом начинало банально не хватать. Тот говорил, что Гарри обязан знать школьную программу, и не собирался его от этой самой программы отвлекать, но Гарри всё равно думал, что это несправедливо. Так незаметно и пролетело время до первого похода в Хогсмид.