Просто вместе

      - А этот сыр - с трюфелями, - Майлз взял очередной кусочек и сунул его Алу под нос. Тот принюхался и отклонился назад, поморщившись, – пахло так себе… отвратительно. Сегодня у них была дегустация разнообразных видов французских сырных богатств под молодое вино, также нескольких сортов, которые им организовали хозяева фермы.       ...Вообще, обеды в этом милом семейном ресторанчике стали одной из многочисленных радостей пребывания здесь. Но Алексу, по правде говоря, больше нравилось готовить самому. Как правило, под вечер друзья садились на велосипеды, раздобытые напрокат, и ехали в ближайший небольшой магазин за продуктами. В гостевом доме была комфортная кухня, и Тернер, чувствуя особенную интимность процесса – когда он гремел посудой, а Майлз восседал рядом на столе, вставляя ценные комментарии, – сооружал несложное блюдо на четверых. Такой совместный ужин без претензий, под стрекот цикад, доносившийся из постоянно открытого окна, объединял, добавляя в дружескую атмосферу нотки семейности.       Руководил процессом дегустации Деймел, за долгое время пребывания во Франции вконец офранцузившийся. Но всерьез к изыскам отнеслись только Форд и Робертсон. Для Тернера с Кейном сырный церемониал явился еще одним поводом повалять дурака и позубоскалить.       - Трюфелями? Теми самыми? Что свиньи носом роют? – уточнил Алекс, принимая в руки шпажку с кусочком.       - Ну… Наверное, - кивнул Майлз. - Да пробуйте уже, Ваше Высочество!       Утром Тернер долго не хотел вылезать из кровати, картинно капризничал, требуя кофе в постель и свежих круассанов прямо из печи, брыкался, отталкивая от себя хохочущего Майлза, пытающегося его стянуть с кровати. За что был возведен Кейном официально на целый день в Его Высочества. Правда, сиятельный титул не уберег Алекса от падения на пол и легкого подзатыльника, еще больше взъерошившего его волосы.       …Франция влияла на друзей самым удивительным образом: с каждым днем их все дальше отбрасывало назад в детство. Стиралось приобретенное – оставалось только наивное, ребяческое, сентиментальное, позволяющее им любое событие воспринимать как игру. Взаимодействовать на уровне взглядов, жестов, а все высказанные вслух слова являлись неким тайным кодом, благодаря которому они творили свою собственную легенду. Ту, что должна была создать настроение альбома, спрятаться в текстах и музыке. Ту, что урывками запечатлелась на фото и на стремительно бегущих кадрах, снятых на Super 8. Ту, в которой не было ни грамма серьезности, но скрывающей самую важную тайну: пьянящая юность в сочетании с сильной влюбленностью рождает откровения, способные пробудить чувства даже в самых закостенелых циниках.       Дни летели стремительно быстро, но при этом тянулись, запоминаясь каждой минутой. Залитые солнцем, пахнущие сеном, пропитанные музыкой. Которая звучала постоянно: в головах, в студии, поздними вечерами на крыльце гостевого домика. Строчки срывались с губ, перебегали на бумагу, оседали в памяти. Через легкие прикосновения доносилась главная истина: такое бывает лишь однажды, когда сердца бьются в унисон, когда одна улыбка на двоих, когда нет фальши. И, кажется, что две недели будут длиться вечно, заканчиваясь и возвращаясь к старту.       Майлз и Алекс прекрасно понимали, что это иллюзия, но у них был свой шанс поймать все сладкие мгновения и сохранить их в двенадцати песнях. И тогда действительно французское лето никогда не исчезнет.       - Кья… - Тернер выплюнул элитный сыр на тарелку, торопливо запивая его услужливо подсунутым другом вином. – Гадость!       - А этот? – Майлз, ловко воздерживаясь от дегустации, тыкал новым кусочком в рот Алексу, который с барским видом развалился на стуле, изображая избалованного Принца. Кейн исполнял роль заботливого, но строго слуги-воспитателя. Типа, этакие Дживс и Вустер.       …Спектакли разыгрывались каждый день. Иногда поводом становилась случайно брошенная фраза, попавшаяся под руку книга, просмотренный фильм. Друзья порой до трех утра не отрывались от экрана, пересматривая классику английского кинематографа, и под впечатлением от увиденного не только вживались в новые роли, но и писали песни. Толчком для вдохновения могла послужить любая мелочь.       Так, например, они полтора часа хохотали над культовым фильмом «Уитнейл и я» Брюса Робинсона, насыщенным черным юмором и не без доли абсурда, но неожиданно исполненного выматывающей душу правды безысходности. Отсмеялись, а потом долго молчали, потому что на душе остался странный осадок, тревожным звоночком осевший в сердцах.       Два неудачника-актера, близких друга, которые сбежали из удушающей обстановки города в деревню и провели там незабываемые дни – правда, по-британски дождливые, но один из них вытащил в финале свой счастливый билет, а второй – предпочел и дальше идти по пути декадентского саморазрушения. И если в начале фильма Майлз и Алекс логично распределили между собой роли, собираясь весь следующий день изображать из себя двух придурков – Марвуда и Уитнейла (между делом, хихикая, записали ни о чем не подозревающего Форда в дядюшку-гея Монти), то под конец отказались от этой мысли.       Никому из них не хотелось участи Уитнейла. И что странно – позже в интервью, уже в качестве дуэта, в поддержку альбома всплыла тема с этим фильмом. Ал с Майлзом даже вздрогнули в тот момент, переглянувшись по привычке.       Один ушел вперед, оставив позади другого.       Предательство?       Но может ли случиться с ними такое?       Нет. Конечно, нет.       - А чего ты сам не ешь? – возмутился Тернер, с подозрением разглядывая пробитый синими жилками плесени сыр.       - Как можно, Ваше Высочество? Это не для простых смертных угощение, - серьезно ответил Майлз.       - Самый умный, да? – поинтересовался Алекс, и пока он говорил, Кейн успешно впихнул ему в рот сыр.       Форд, Робертсон и Деймел уже внимания не обращали на их дуракаваляние. Так, изредка косились с усмешками и продолжали свои околомузыкальные разговоры.       …Вчера, к примеру, Алекс, вырядившись в красные обтягивающие джинсы, от которых Кейн пришел в трепетный восторг, целый день изображал знаменитую фотомодель. Майлз, восхищенно цокая и, пока никто не видит, прихватывая приятеля за ягодицы, бегал за ним с камерой, то и дело фотографируя невпопад позирующего Ала.       Тернер замирал в сексуальных позах, пятерней откидывая волосы назад, складывал губы трубочкой и, прищурив глаза, смотрел прицельно в камеру. Кейн трясся от смеха, фотографировал или снимал видео и шепотом обещал знойную ночь под звездным небом.       - Да, детка, - приговаривал он феерично вихляющему бедрами Алу. – Постарайся для папочки!       В итоге дело закончилось тем, что вечером они, задыхаясь от хохота, валялись на лужайке перед гостевым домом, просматривали отснятое, распевали на весь двор под аккомпанемент мычания коров с фермы песни и пили вино из горла. Майлз нависал над Алексом с камерой, и тот, откинув все маски, просто улыбался, глядя не в камеру, а на друга. В этом взгляде было столько нежности и любви, что у Кейна кружилась голова. И откровенные, но честные признания сыпались против воли. И даже находящиеся где-то поблизости Форд с Робертсоном не мешали срывать с пахнущих вином губ Тернера терпкие поцелуи.       - Ну как? – Майлз склонил голову набок, наблюдая за реакцией Алекса.       - Этот, вроде, ничего, - кивнул Тернер. – Но в целом могу сделать вывод, что Моему Высочеству больше по душе пришлось… вино.       - Даже не сомневался, - заметил Кейн.       …Не то чтобы друзья выстроили культ Бахуса, злоупотребляя веселящим не только тело, но и разум напитком, но определенно прониклись французской традицией сопровождать бокалом вина любой прием пищи, кроме, пожалуй, завтрака.       Местный алкоголь быстро пьянил, в разы приукрашая и без того радужную действительность, не оставлял похмелья и абсолютно точно стимулировал вдохновение.       Подогревал эйфорию…       …сопровождавшую любое занятие, а их, и без многочасового сидения в студии, было предостаточно: футбол, бадминтон, пинг-понг, рыбалка, прогулки на велосипедах и пешком.       Один раз они, увлеченно следуя зовущей за горизонт дороге, уехали так далеко, что в какой-то момент решили, что заблудились. Стояли и смотрели друг на друга с изумленными лицами, а затем растерянно оглядывались по сторонам. Никаких мобильных, в одних шортах и кедах на босу ногу. Посреди бескрайнего поля.       И куда их занесло?       Но безалаберность взяла вверх, сомнения растворились, как сахар в утреннем кофе, и, прежде чем искать дорогу домой, Майлз и Алекс с восторгом занырнули в высокую траву. Слушали песни кузнечиков, жужжание стрекоз, обрывали мелкие голубые цветочки, осыпая друг друга лепестками, и подолгу смотрели глаза в глаза, наслаждаясь мгновениями полного духовного единения. И даже прикосновения были лишними.       Их в избытке хватало темными ночами, когда любовь сменялась страстью, обозначая превосходство телесного.       - Слушайте, Монти Пайтон на выгуле, - к ребятам всем корпусом повернулся Джеймс, и ребята одновременно вскинули головы, уставившись одинаковыми кареглазыми взглядами на звукорежиссера. – Мне кажется, я знаю, что нужно для окончательной аранжировки ваших песен.       - Ммм? – вопросительное в унисон.       - Оркестровое сопровождение.       - Ммм… - задумчивое в унисон, быстрое переглядывание, и снова две пары внимательных глаз на Джеймса.       - Нет, правда. Если добавить в некоторые вещи звучание симфонического оркестра – альбом сразу станет живее и богаче. Тем более, если вы задумали его как саундтрек к фильмам из 60-х.       - Мы «за»! – кивнули ребята синхронно. Форд хмыкнул: братья-близнецы – не меньше. За время пребывания здесь друзья стали точным зеркальным отражением друг друга – даже одевались одинаково.       - Я вот думаю к Оуэну Паллетту обратиться. Мне кажется, его заинтересует. Мы с ним знакомы, и такие вещи, как ваши, в его вкусе.       - К Паллетту? – с сомнением переспросил Тернер. – Не слишком ли круто?       - В самый раз, - убежденно произнес Форд. – Я ему завтра позвоню. Дам послушать готовые композиции.       - Кстати, «The Meeting place» обязательно отошли, - произнес Алекс задумчиво. Эта песня… В ней отразилось очень много личного, но не хватало финальных штрихов, которые донесут ее меланхоличную лиричность до слушателя в полном объеме.       - Обязательно, - кивнул Джеймс. - Вы, кстати, название-то для своего лирическо-комического дуэта придумали?       Друзья секундно зависли и отрицательно качнули головами.       - «Тернер и Кейн»... - пробормотал Алекс, сморщив нос. – Точно комический дуэт.       Они не раз в разговорах возвращались к мысли, что для проекта нужно какое-то звучное, но при этом изящное название. С намеками, отсылками, пробуждающими игру воображения. Но почему-то фантазия стопорилась, и верное никак не находилось. От безысходности они решили, что если и не найдется, то останутся «Тернером и Кейном». Вроде, как «Саймон и Гарфанкель».       Вот название альбома родилось сразу – «Век недомолвок» - и даже заглавная песня под него почти написалась. Буквально пару дней назад они играли словами, составляя причудливые фразы, и наткнувшись на случайное, но метко отражающее суть словосочетание.       В нем говорилось все и сразу.       Есть намек – остальное додумывайте сами.       - Ал, а если начистоту… - Майлз с Алексом снова лежали в одной кровати, хотя проблема с кусачими дрянями была решена на второй день – парнишка с фермы дал им название отпугивающих зловредных насекомых средств. Но почему-то жаться телами на пространстве узкой кровати было привычнее. – Та героиня, которая рисуется в наших песнях… Роковая девушка, меняющая жизнь. У тебя есть прообраз для нее?       Да, сочинение текстов было совместным, но все равно львиная доля метафор и образов принадлежала Тернеру.       - Прообраз? – задумался Алекс, вспомнив об Алексе. И это было до того неуместно и неподходяще, что он слегка нахмурился. Эта девушка и данное ей обещание найти ее в сентябре на подкорке сознания так или иначе тревожили Тернера, добавляя пресловутую ложку дегтя. Мысли о ней пахли изменой и предательством, уводили в страну невозврата, но тем не менее с упорной настойчивостью возвращались.       Алекс понятия не имел, как в данном случае распределить роли и какая достанется ему лично. Точно знал, что ему придется поговорить с Майлзом, но вот что он ему скажет?       И кто для него мисс Алекса Чанг? Очевидно, что уже не случайность.       Но он старательно отгонял ненужные здесь, в этом волшебном месте, воспоминания об одной единственной ночи, слишком глубоко засевшей в памяти. Потому что сейчас время Майлза.       - Нет. Наверное, нет, - ответил Тернер. – Скорее, это собирательный образ, замешанный на множестве чужих неудачных любовных историй. В чем-то и моих собственных.       - Хорошо, - проговорил Майлз. – Это глупость, конечно, но мне почему-то иногда кажется, что речь идет о конкретной девушке. Впрочем, извини. Видимо, я все-таки вас ревную, Ваше Высочество, - хмыкнул он.       - Не надо, - пробормотал Алекс. – Не стоит, - и дотронулся до губ друга пальцами.       - Ал, но наш уговор в силе? – Кейн не сводил внимательного взгляда с лица Тернера, пытаясь уловить на нем тревожные изменения.       - Да. Я расскажу. А твое обещание в силе?       - Да, - твердо ответил Майлз. – В первую очередь, я твой друг.