Просто вместе

      - Две недели – ничтожно мало, да? – Алекс сидел, прислонившись к стогу сена, и жевал во рту травинку.       - Но мы неплохо поработали, как считаешь? – Майлз рассматривал стадо пасущихся коров.       - Восемь песен – хороший результат.       - Восемь наших песен, - уточнил Кейн. – И еще четыре в проекте. Кстати, здорово, что для симфонического оркестра аранжировку будет делать Паллетт. Я о нем слышал, но не очень уловил, в чем его уникальность. Джеймс меня ввел в курс дела. Оказывается, он совсем еще молодой и работал с Arcade Fire. Я послушал, что он делал для них… Круто!       - Оуэн – классный, - кивнул Тернер. – Хорошо, что он согласился.       - Еще столько дел… И все это время мы будем вместе, - улыбнулся Майлз.       - Просто вместе, - пробормотал Алекс. – Ты так говоришь, как будто нам нужны предлоги, чтобы проводить время вдвоем.       - Согласись, иногда их приходится выискивать, - пожал плечами приятель.       - Возможно, - кивнул Алекс.       - Что сказал отец по поводу твоего пения? Ты ставил ему записи? – спросил Кейн. Мелодическая гармония песен требовала хорошо поставленного вокала, и Алекс под влиянием Майлза воодушевился, то и дело консультируясь с отцом как учителем музыки.       - Сказал, что немного лучше, но до идеала далеко. Можно считать, что это похвала. В общем, я и сам понимаю, что это работа не одного дня. Научиться с ходу петь, а не выкрикивать слова. Он мне надиктовал несколько гармонических упражнений, объяснил, как работать над голосом. Это тот же инструмент, по сути. А впрочем, ты и так это знаешь, - закончил Тернер. Майлз с самого начала серьезно относился к пению, с детства занимаясь вокалом.       - Здорово, что в таких важных моментах можно посоветоваться с родным человеком, довериться ему, да? – улыбнулся Кейн.       - Да, здорово. Еще папа удивился тому, насколько совпадают наши голоса по тембру, когда я именно пою. Сказал, это редкость. Многим музыкантам долго приходится спеваться, чтобы поймать целостность. А нам с тобой этого даже делать не пришлось, - Алекс усмехнулся. – Передавал тебе, кстати, привет. И просил заезжать в гости. Втроем помузицировать.       - Обязательно, - кивнул Кейн.       Тернер покосился в сторону друга. Ему нравилось, что рядом с Майлзом можно время от времени возвращаться к положению послушного пай-мальчика из хорошей семьи и не скрывать своей привязанности к родителям, к маме, к тому, что их слово – по-прежнему для него имеет вес. Потому что Кейн и сам таким был. Подростковые проблемы с родителями обошли их обоих стороной, если и царапнув, то только на уровне: «Ну, все же бунтуют!»       - Завтра уезжать… - проговорил Алекс задумчиво. – Тур надо закончить. Опять суматоха.       - Да, мне тоже со своими нужно встретиться. Дел по горло, альбом пора готовить к записи, - вздохнул Майлз. – В следующем году планировали выпустить релиз. Правда, не знаю, когда по датам. Сначала точно ЕР сделаем. Пора уже о себе как-то заявить.       - У нас на разогреве выступите, - заметил Алекс. – Все в силе.       Майлз кивнул.       - Успеешь все? – Тернер откинул в сторону травинку, сполз чуть ниже и положил голову на колени приятеля.       – Успею! Это приятные заботы! Единственное, опять в бегах… Но ничего, - оптимистично продолжил Кейн, - я тебя еще потискаю в студии Лондона, - и ущипнул друга за бок.       - Даже не сомневаюсь в этом, - улыбнулся Алекс.       - Эй, ребятня, вот вы где! – из-за стога сена вывернул Джеймс. – Пошли в студию, - он загадочно подмигнул.       - Ты как-то подозрительно выглядишь… - протянул Кейн, приподнимая голову Алекса с колен, вставая и подавая ему руку.       - Прощальная вечеринка! – хмыкнул Форд.       Студию разрывало на части от оглушительно орущего из четырех колонок голоса Фила Лайнотта из Thin Lizzy. Звучал бессмертный задиристый хит рок-группы «The Boys Are Back in Town». Кажется, стены здания вибрировали, рискуя быть разнесенными по кирпичику.       - А песенка в тему! – хохотнул Майлз. – Это для бодрости духа?       - В точку! – заметил Деймел. – Разбираем бокальчики!       - Наше прощальное вино, - протянул Алекс, разглядывая рубиновую жидкость на просвет. – С тобой было весело и щекотно!       Майлз поймал его улыбку и, хмыкнув, отвернулся. Выпили, шумно чокаясь, разливая на пол, смеясь и обмениваясь тостами-пожеланиями, главным из которых был: «За успех!» Хотя в него никто, кроме Форда, не верил. Но это впервые не имело значения.       Деймел, сняв с себя на вечер ответственность звукорежиссера-профи и неожиданно помолодев лет на 10, оказался своим в доску дядькой. Он без конца рассказывал анектодичные случаи из своей практики, не забывая возвращать на повтор боевую вещицу. В итоге уже впятером – Форд, Роберстон, Деймел, Кейн и Тернер - позабыв о времени и месте, скакали по всей студии, хором подпевая:       Пришло время показать вам,       Что значит быть супергероями!       Пришла пора приостановиться...       Без сомнения, мы хотим танцевать       Так, как мы делали это раньше.       Настало наше время,       И я говорю вам:       Оу!       Парни вернулись,       Парни вернулись,       Парни вернулись!       Они снова это сделают,       Они поставят на уши всю округу!       В округе, слава Богу, кроме домашней скотины с соседней фермы ставить на уши было некого, поэтому компания перемещалась из студии на улицу, горланила песни во дворе, заныривала обратно. И снова сумасшедшие танцы – кто во что горазд, хохот, шутки и черт знает какая по счету бутылка вина.       В какой-то момент Форд врубил свежезаписанные песни Тернера и Кейна, но параллельно запустил танцевальный бит подложкой, и лиричные мелодии превратились в диско-хиты. Друзья, вытянув лица от такой инновации, даже подумали о том, что…       - Это шикарно! Может, стоит так и оставить? – вопил Майлз.       - Мы станем королями танцпола! – поддержал Алекс.       И чем дальше – тем все пьянее, смешнее, беззаботнее. Лишь в четыре утра они опомнились, обнаружив себя далеко за пределами студии, на ближайшем высоком холме, валяющимися в траве и наблюдающими за падающими звездами.       То ли сказывалось выпитое, то ли общая атмосфера волшебной ночи предрасполагала, но небо рисовало Тернеру странные сюрреалистичные картинки: оживающих и медленно идущих мифических животных, роковых красоток, проезжающих на авто и врезающихся в скалы, превращающихся в титанов, огромные волны океана, стирающие города. И среди них, наверняка, забирающих на дно Атлантиду.       Алекс иногда встряхивал головой, фокусируя зрение, но видения не пропадали. Их было много, и все они ему казались метафорами его скрытых от всех мыслей.       - А где Питер? – спросил Майлз, озабоченно пересчитывая тела.       - Спит. В студии. На микшерском пульте, - отрывисто пояснил Робертсон.       - Ма, ты взял камеру? – засуетился Алекс, привставая на локтях.       - «Полароид». У меня есть «Палароид», - сообщил Форд, который весь вечер закидывал их фотками мгновенной проявки.       - Смотрите, там… за самой яркой звездой плывет субмарина. По Млечному пути в страну Неверленд, - сообщил Тернер, снова откидываясь на спину и подкладывая руки под голову. – Наверное, к Питеру Пэну.       - Битловская субмарина? – уточнил Джеймс, прицеливаясь и делая кадр мигающего тысячью холодных глаз темного неба.       - Не знаю, - ответил Алекс. Майлз склонился над ним, приподняв уголки губ в нежной улыбке.       - А что еще ты видишь? – спросил он.       - Сейчас? Тебя, - хмыкнул Тернер и дернул Кейна за челку. Майлз лег рядом и тоже вернулся к созерцанию неба.       - Надо бы загадать желание… Опять звезда мелькнула, - пробормотал Алекс.       - Загадай, - отозвался Майлз. – Ты знаешь, чего хочешь?       - Я хотел бы, чтобы эта ночь не заканчивалась. Но если она будет длиться вечно, то потеряет в цене. Поэтому… хочу клубничного мороженого! – закончил Алекс.       - Какое-то приземленное желание, - хмыкнул Форд.       - Все возвышенное у меня уже есть, - пожал плечами Тернер и скользнул взглядом по профилю прикрывшего на мгновения глаза Майлза, уловил его слабую улыбку.       - Ал, я могу исполнить твое желание, определенно, - заметил Кейн, открывая глаза.       - А ты? Что бы ты загадал? – поинтересовался приятель, в свою очередь склоняясь над другом.       - Если я скажу – оно не сбудется, - пробормотал Майлз. – Но мое желание можешь исполнить тоже только ты, - добавил он шепотом, едва слышно.       - Я постараюсь, Ма, обязательно постараюсь, - пообещал Алекс.       - Не хочу уезжать, - вдруг выдал Джеймс. – Еще б на две недельки…       - Но мальчикам пора возвращаться в город, - задумчиво протянул Робертсон, покосившись на уже интимно перешептывающихся Кейна и Тернера.       - Такое больше не повторится, - вздохнул Алекс, лежа рядом с Майлзом. Они заперлись в своей комнате полчаса назад – надо было поспать хоть немного перед возвращением в Лондон, но почему-то не спалось. Из-за стенки доносился богатырский храп Форда, в голове шумело вино, но безудержное веселье сменилось навязчивой меланхолией. На глаза откровенно наворачивались слезы.       И даже не надо было проговаривать вслух то, что тревожило обоих, царапаясь острыми коготками капризной кошки в душе – это был их маленький рай, эдемский уголок, и завтра они его покинут. А как известно, в одну реку войти дважды невозможно. И вроде бы это всего две недели. Но они ощущались как некий рубеж, после которого начнется новая жизнь. И она действительно начнется. И продлится почти год, и эра получит название «Последние Теневые Марионетки». Но это будет потом, чуть позже, завтра.       - Может, это и к лучшему? Будет что-то другое, - успокаивающим тоном произнес Майлз, перебирая пряди волос Алекса, положившего голову ему на грудь.       - Будет. Что-то другое, - медленно повторил Тернер.       - И у нас останется наш фильм, - подмигнул Майлз.       Фильм… Смазанные нечеткие кадры, дурашливые перемигивания, много солнца, футбольное поле, проселочная дорога, солнечные очки, полосатые тельняшки, отрывки разыгрываемых ими спектаклей, студия, винтажное оборудование. И Форд, и Роберстон в очках, словно тоже украденных из 60-х. Обрывки, умещенные в несколько минут на фоне создававшейся здесь музыки.       А еще будет кадр… Пронзительно-щемящий, достоверный. По центру зеленого поля стоит Майлз, отворачивается в сторону и смотрит в никуда. Алекс с камерой отходит все дальше и дальше. И это похоже на прощание. Почему это так похоже на прощание? Да еще в документалке именно этот кадр будет прокручиваться под слишком верный текст:       Он бы точно знал,       Что все, что ему надо было сказать,       Все, что надо было сказать, - это «Прощай».       Потому что расставание будет. И сколько раз потом Алекс будет пересматривать эту пленку в надежде, что Майлз обернется к нему, улыбнется и… две недели вновь и вновь прокрутятся на репите, как песня Thin Lizzy в последний день. Он не вернется в Лондон и не получит первым делом смс:       «Сентябрь. Ты не забыл свое обещание, Алекс?»       Послание от девушки, которая расставит свои приоритеты и на ощутимый период установит свои правила, где Майлзу только и останется, что отворачиваться в сторону. Прочная связь впервые окажется на грани истончения. И на публике - одно, а с глазу на глаз – совсем другое. Чистое, ничем не запятнанное чувство, свободное от косых взглядов и домыслов, искреннее, слезой оставленное между строк – оно навсегда останется во Франции.       Такое больше не повторится.       - Позвони, как доедешь, - будничным голосом, старательно скрывая волнение, произнес Кейн. Они стояли на крыльце отеля, прощаясь. Ненадолго. Но тем не менее… Алекс ехал в Шеффилд, оттуда уже вместе с "Мартышками" - на Ибицу, Майлз – в Ливерпуль.       - Да, конечно, - кивнул Тернер, доставая из пачки третью по счету сигарету. Они все курили и курили, находя в нескончаемом дыме повод задержаться рядом друг с другом еще дополнительных несколько минут. Обменивались многоговорящими взглядами, молчали. Слова не требовались.       Обнялись. Майлз мазнул Алекса по щеке губами, хлопнул по плечу и сел в подъехавшее такси.       Тернер смотрел вслед отъезжающей машине и думал о том, что весь сентябрь их ждет северо-американский тур. В опасной близости от девушки его мечты. Той, которой он дал обещание: «Я найду тебя». Той, которая согласно таблоидам, сейчас свободна. Да, теперь он интересовался звездными сплетнями.       А вдруг их встреча будет разочарованием? Они же провели вместе одну ночь. Может, наваждение опустит? Поверить бы еще в это.       Сентябрь.       Время перемен.       «Прежде всего, я твой друг….»