Просто вместе

      Звонки в пустоту…       Длинные гудки. И сразу короткие. А потом – «Абонент временно недоступен».       Каждодневный ритуал.       Смски с одной просьбой: «Возьми трубку». Оставленные без ответа.       Зачем-то такое коротенькое документари на репите и Майлз в лучах солнца на футбольном поле.       Раздирающая сердце тоска и множество ярких, пронизанных потерянным счастьем воспоминаний, каждое из которых теперь – на вес золота. Алекс перебирал в памяти все эти светлые мгновения и понимал, что поговорка: «Не оценишь, пока не потеряешь» в его случае очень точно бьет в цель.       Привык, он действительно привык, что Майлз тесно с ним связан и не может, просто не может взять и исчезнуть. Но он исчез. И, как оказалось, прекрасно может сохранять дистанцию, не допуская Тернера в свою жизнь…       Растерянный вид и немой вопрос в глазах при виде не в меру часто мельтешащей перед ним Агнесс и ее - как будто ничего не произошло – беспечное: «О, у Ма все хорошо. Он такой… общительный, да? У него столько друзей!» Множество фото в интернете, которые Ал не хотел видеть: Майлз вместе с Агнесс в клубе, на прогулке, на фэшн-показе, на отдыхе. Он улыбается на камеру и выглядит вполне довольным жизнью.       Новости окольными путями: кажется, второй альбом группы Кейна так и не увидит свет – запись застопорилась, вроде как по финансовым причинам, но Алекс знал, что дело совсем не в этом. При этом «Мошенники» дали согласие принять участие в саундтреке к фильму «Awaydays», сделав кавер на «All That Jazz». И, вроде, Майлз все больше времени проводит со своими кузенами – The Corals, полон оптимизма и наполеоновских планов. Похоже, у него не все так плохо.       Он улыбается на камеру… Легко и беззаботно.       Неожиданно циничная реакция Алексы: «Ал, это нормально. Это шоу-бизнес. Здесь нет понятия дружбы. Ревность и зависть к более успешному приятелю… Рано или поздно подобное должно было произойти. И ты точно ни в чем не виноват. Ну не получается у него выехать за счет тебя – его проблемы!» - и короткий смешок. Разбитый в бешенстве о стену стакан с виски с ответным: «Ты ни черта не понимаешь!» Спокойное из уст чуть усмехнувшейся Алексы: «Можешь переколотить хоть всю посуду в доме… Но спроси себя сам: почему так вышло? Ты откинул ненужный балласт – вот и все. Двинулся дальше. Это правильно».       И нечто вязкое, противное, желчной слизью проникнувшее в сердце: «Неужели она права?»       Он смотрел в ночи на спящую девушку и думал о том, что она умная, сильная, страстная… испорченная этим равнодушным мирком, где нет места простым, не завязанным на выгоде, чувствам. И терзался сомнениями: а любит ли она его? Так, как говорит? Почему она выбрала его? Если в ее понятии все - лишь очередная удачная или неудачная возможность пробиться на звездный Олимп. И зачем он с ней?       И с безысходностью сам себе отвечал: «Потому что одному сейчас остаться… невозможно». В группе никто не знал о ссоре. Кроме Алексы вообще никто не знал.       Все вокруг казалось ложью…       I heard the truth was built to bend.       A mechanism to suspend the guilt,       Is what you are requiring, still       You've got to dance little liar…       «Танцуй, маленький лжец, танцуй!» - повторял про себя Алекс, окунаясь в водоворот очередной пафосной нью-йоркской тусовки, где перед глазами калейдоскопом мелькали незнакомые лица.       Он выбрал этот новый мир в надежде стать его частью, но не получалось. Он везде чувствовал себя чужим… Все больше замыкаясь в себе.       My propeller won't spin and I can't get it started on my own       When are you arriving? – строки, обращенные к тому, кто мог бы одним ободряющим взглядом расставить все на свои места.       - Ал, не слишком ли мрачно? – Мэтт перегнулся через плечо Тернера, который в этот момент дорисовал в блокноте… огромный женский глаз и теперь яростно заштриховывал все оставшееся пространство черным. С его точки зрения так должно выглядеть фоновое оформление концертов во время тура в поддержку нового альбома – психоделика в духе Хантера С. Томпсона и Тимоти Лири.       - Нет, - буркнул Алекс. Они только что закончили запись финальной аранжировки «My propeller», и Тернер, и так пребывающий последние несколько месяцев в крайне задумчивом настроении, сейчас выглядел еще более оторванным от реальности.       После злосчастной премии NME Awards Алекс вернулся в Нью-Йорк мрачным и молчаливым. Во время записи альбома уходил с головой в работу, в обычном бестолковом трепе не принимал участия, а в свободные дни пускался в какой-то странный многодневный загул вместе с Алексой, из которого возвращался плохо соображающим, раздраженным и нервно реагирующим на любую реплику, обращенную к нему. Ругался со Стивом по телефону и отменял все интервью без объяснения причин.       Между делом будничным голосом объявил, что Майлз больше не будет принимать участия в качестве соло-гитариста на «505».       - Почему, не просветишь? – спросил Джейми.       - Потому что сам сыграешь, - отрезал Алекс и больше к этой теме не возвращался.       Он безбожно обрастал, кажется, окончательно забив на свою внешность, часто сидел в компании с отсутствующим взглядом и дергался каждый раз при упоминании Кейна. И друзьям было ясно, в чем кроется причина отвратительного настроения их фронтмена – в оборванной связи с Майлзом. Один раз уже видели подобное, но сейчас… Все выглядело куда серьезнее.       Тернер отодвинул в сторону блокнот и запустил руки в волосы. Как же ж паршиво!       - Ал… Может, поговорим все-таки? – Мэтт опустился рядом с ним на стул. Сейчас они остались вдвоем в нью-йоркской студии – Куки с Ником отправились прогуляться, Форд был занят в соседней комнате сведением треков.       - О чем? – спросил Алекс, разглядывая поверхность стола.       - О том, что происходит в твоей непростой личной жизни, – хмыкнул Хэлдерс.       - Все отлично. Ты же видишь? Я счастлив с Алексой, - Тернер поднял голову и наигранно широко улыбнулся.       - Ага, просто лучишься от счастья. Ты, кстати, не до хрена ли денег на нее спускаешь? – поинтересовался он.       - Не твое дело, - отозвался Алекс.       - Не мое, - кивнул Мэтт,- но, Ал, вы даже не помолвлены… Мне нравится Алекса, но она… как-то чересчур пользуется твоей добротой. Это… некрасиво, что ли.       - По фигу, - вздохнул молодой человек. – Мне не жалко.       - Как знаешь… Только все равно… Все эти статейки в женских журналах, где тебя называют бойфрендом знаменитой иконы стиля Алексы Чанг и фотки, где она тащит тебя за собой за руку, как придурка недоразвитого... – Мэтт недовольно качнул головой. - Ты меня извини, но я понять не могу: с какой стати она вообще в звездах числится?       - Какая тебе разница? – бросил Алекс без эмоций. – Она красивая. Этого достаточно.       - Ну да, достижение! - фыркнул драммер.       - Слушай, я в курсе, что вы ее не одобряете. Но мне насрать на ваше мнение, ясно? – вдруг вспыхнул Тернер.       - Блин, да че ты сразу… - поморщился Мэтт. – Кто не одобряет? Любишь ее - слава Богу. Просто я тебе говорю: будь мужиком… типа того. А то, что это за новости: она, значит, в клубешнике тусит, а тебя туда фейс-контроль не пропускает… Ты возвращаешься домой, а она остается, потому что там, якобы, были нужные ей для карьеры люди. Ну что за бред, Ал?       - Ты мне сейчас совет даешь? – уточнил Тернер. – Так вот – мне он не нужен. Сам разберусь.       - Оно и видно. С Ма, видимо, ты тоже разобрался… - Хэлдерс внимательно посмотрел на друга.       Алекс промолчал. Потом потер лицо руками и пробормотал:       - Я все испортил, Мэтт. Все испортил. Он не отвечает ни на один мой звонок…       - Это из-за Алексы? – осторожно спросил драммер. – Но вы же, вроде, как-то разрулили все.       - Нет, не из-за нее. Я… черт, я за его спиной сократил тур. И не сказал ему честно, что это мое решение, - рискнул открыть правду о причинах разрыва Тернер.       - Ты что сделал? – удивился Мэтт.       - То и сделал. Потому что на меня уже все давили: вы, Стив… Да… ладно. Дело даже не в этом, я вас точно ни в чем не виню. Не подумай. Просто… эта пустыня, новая музыка в голове… Я уже сам хотел быстрее развязаться с Марионетками. Да и Майлзу пора было всерьез заняться своей группой. Хотя нет. Это опять не то. Мэтт, я… У меня нет оправданий. Правда. Я поступил так, как поступил. Ма все узнал. Я хотел с ним объясниться, но вместо этого… все вышло не так. Там еще куча всего намешалась… - Алекс взмахнул с досадой рукой, - и в итоге… он послал меня. Думаю, это окончательный разрыв.       - Помиритесь, - уверенно произнес Хэлдерс, обнимая приятеля за плечи. – Ал, я тебя с детства знаю: ты не способен на осознанную подлость. Отмолчаться, когда нужно сказать, – это да, это в твоем репертуаре. Но… елки, это ж Кейн! Он тебе все простит. Отойдет немного… И сам поймет, что ты… не со зла.       - Блин, Мэтт! – воскликнул Алекс. – Ты не понимаешь! Он был прав. Во всем прав. Когда сказал, что я не ценю его. Я действительно не ценил его так, как нужно было… - завершил Тернер. – Я привык… привык к тому, что он на все закроет глаза… ну вот его терпение и закончилось.       - Ты просто слишком впечатлительный и увлекающийся. И порой чересчур много думаешь. И хочешь, чтобы у всех все было хорошо. Но так не бывает, понимаешь? – увещевал Мэтт в разрез мнению Алексы. И от его слов на душе становилось немного легче. - Всегда нужно делать выбор. И нет ничего плохого в том, что ты сейчас решил переехать в Нью-Йорк, решил найти и попробовать нечто новое. И я думаю, Майлз это тоже понимает. Прекрасно понимает и как раз на это он не мог обидеться. «Марионетки» - это сайд-проект и для него, и для тебя. Иначе он бы давно присоединился к нам. Твоя ошибка только в том, что ты молчишь, когда нужно сказать. Вот и все. И если ваша ссора поможет тебе наконец понять это - выиграем мы все. Потому что, знаешь, Ал, мне тебя иногда тоже прибить охота… - закончил Хэлдерс, больно дернув приятеля за прядь отросших уже до плеч волос. – Ты, кстати, на бабу похож, в курсе?       - Отвяжись, - буркнул Тернер, передернув плечами. – Все равно не буду стричься. Пока не помирюсь с Майлзом…       - Ну-ну, - с коротким смешком бросил Мэтт. – Рапунцель…       - Она была блондинкой… - заметил Алекс, впервые за долгое время по-настоящему улыбнувшись.       - Рапунцель, версия 2.0, - продолжал издеваться Хэлдерс. – Слышь… - вдруг оживился друг. - А вообще… Не звони ему больше: все равно с твоим умением объясняться ничего не выйдет. На бумаге у тебя лучше получается излагать мысли. Напиши ему письмо. Или стихи какие-нибудь… В своем неповторимом стиле! Ма точно поймет, че ты там ему хотел сказать… - и ехидно напоследок хмыкнул.       Тернер задумался. Пожалуй, Мэтт его знает лучше, чем кто-либо. Чем он сам.       Но время летело, а возможности выбраться к Майлзу, чтобы лично вручить ему несколько раз заново переписанное письмо не выпадало.       Альбом практически был готов – оставались мелочи. Они уже во всю исполняли на редких пока еще концертах новые песни, интригуя и накручивая обстановку перед выходом третьего LP, который должен был увидеть свет в августе. Долго думали над названием… И решили присвоить ему имя любимых мятных конфеток «Humbug». Вполне в духе «Мартышек». Почему? Потому что.       Хотя все же тайный смысл был: альбом – и теперь это уже можно было сказать наверняка – получился радикально отличным от первых двух, начиная от звучания и заканчивая более глубокими, перенасыщенными метафорами текстами. И, скорее всего, для многих поклонников группы он станет полной неожиданностью. Возможно, разочарованием. Может быть, самым настоящим обманом. А для кого-то - открытием! Что, оказывается, они могут еще и так…       И ребята долго перебирали слова и словосочетания, которые смогли бы отразить суть записи. Озарение пришло внезапно - «Humbug»: эти конфетки тоже нужно распробовать, чтобы сполна оценить их вкус. Более того, в первый и пока последний раз «Мартышки» решили явить себя миру в полном составе на обложке альбома, так на тот момент они впервые ощущали полное удовлетворение той работой, что проделали. Этот LP уже не был игрой… Они не изображали мальчиков из рабочего класса и не бросались злыми фразами.       «Humbug» - это невероятный трип, проделанный по дороге, пролегающей среди пустынных мистических пейзажей, в поисках подлинного «я».       Наконец Алексу удалось выкроить время в напряженном графике и, наплевав на все, рвануть домой к Майлзу в Уиррел - в прошлый раз помогло, но… не застал его дома. Приятель был в мини-туре с The Corals… Он попросил миссис Кейн передать другу, что заезжал. Та пообещала и не выпустила из дома, пока не накормила его до состояния осоловевших глаз.       Алекс оставил Майлзу письмо – неровный почерк со скачущими буквами – не с извинениями и оправданиями, не просьбу ответить на звонок. Он просто рассказал дорогому человеку о том, что понял за эти долгие пять месяцев…       Навестил родителей в Шеффилде, втайне ожидая звонка от друга.       Не дождался. Вернулся в Штаты.       И тогда про себя решил, что если Майлз не ответит… Значит, действительно все кончено.       «Если и есть правда, то она в том самом моменте – нашем моменте «Джона и Пола». Когда твоя щека касается моей, а губы так близко, что еще немного, и мы бы порадовали своим поцелуем, думается, не малое количество поклонников. Она в твоем горячем дыхании, в твоем теплом взгляде, в наших песнях…       Если и есть правда, то она сохранилась навсегда в ту ночь, когда мы лежали на примятой траве и смотрели на звездное небо в наш последний день французских каникул, когда счастье было осязаемым, реальным и носило твое имя – Майлз… (И ты мне, кстати, так и не купил клубничное мороженое!)       Если и есть правда, то она точно осталась в запахе, который хранит твоя футболка, подаренная мне. И та битловка… и куртка… И… как много в моем шкафу твоих вещей… Каждый раз, когда я их надеваю, то не сомневаюсь: истина где-то рядом… (Кстати, мой бордовый джемпер у тебя?)       Если и есть правда, то она кроется на дне бутылки красного вина, которое отлично пьется только в компании с тобой… «Веселые пузырьки», да? А без тебя – это всего лишь жуткая кислятина, от которой наутро болит голова.       Если и есть правда, то она точно до сих пор живет в нашей первой встрече, когда мы, не задумываясь, сбежали от друзей, приятелей и болтали о пустом почти до рассвета. Ты мне можешь не верить, но я до сих пор… готов сбежать с тобой в ночь до утра. С тобой, Ма, а не от тебя.       Если и есть правда, то она может быть высказана всего тремя словами: «Я тебя люблю». Как человека, благодаря которому я до сих пор был верен себе.       Ты можешь посчитать все это пустыми словами…       Но… если и есть правда… то она в том, что очень много думал о нас и по-другому взглянул на прошлое… Я больше никогда… поверь мне, никогда не предам тебя. Тебе достаточно позвать меня, и я брошу все дела и приеду к тебе. Одно твое слово, Ма… и я приму все твои условия.       Если есть и правда… то она в этих строках:       If you've a lesson to teach me,       I'm listening, ready to learn.       There's no one here to police me,       I'm sinking in until you return.       If you've a lesson to teach me,       Don't deviate, don't be afraid.       Without the last corner piece I can't calibrate,       Let's get it ingrained».