Странные убийства

Господин Харуно зашел в дом, неся на руках спящего Акихико, который уснул еще в машине. Господин Харуно был огромного роста, с растрепанными седоватыми, торчащими во все стороны, волосами. Он был большим, как медведь. Его так и называли за глаза его знакомые и соседи — Медведь. Глаза были глубоко посажены, темно-зеленого цвета. Телосложением он походил на титана. В общем, он был во всех смыслах большим человеком. Акайо Харуно положил сына на диван в гостиной и только потом услышал… то ли стон, то ли всхлип? Он нахмурился и быстро зашагал по направлению к комнате дочери. Что случилось, почему она плачет? Харуно подумал, уж не обидел ли ее кто? Его дочь очень редко плакала, но уж если и плакала, то только по серьезной причине. Он вбежал по лестнице вверх и прислушался. Лучше бы он этого не делал. Его девочка? С кем же она? Он точно знал, что она давно ни с кем не встречалась. У нее точно никого не было, когда он уезжал полторы недели назад. Он как никто знал свою дочь, и был уверен, что она очень порядочная, очень серьезно относится к близким отношениям. Что же произошло за эти дни, пока он отсутствовал? Неужели она за такое время смогла влюбиться? Только такое объяснение могло быть всем этим стонам. Акайо был горячим человеком, но единственные люди, которым он не мог ни в чем отказать, были его дети. Ради них он мог стерпеть что угодно. Он поговорит с ней… нет, с ними, завтра. Сегодня уже поздно, да и вряд ли они сейчас в состоянии. Харуно невесело усмехнулся. Он так задумался, что почти не слышал голоса из спальни. Акайо хотел было повернуться и уйти, когда увидел, что дверь его спальни открыта. Он как во сне подошел к своей комнате и заглянул. Его дочь лежала под каким-то стариком, вцепившись в его плечи, и откинув голову назад. Господин Харуно схватился за косяк, затем медленно, держась за стену, пошел к лестнице. Спустившись с лестницы, сел на последнюю ступеньку и схватился сначала за голову, потом за сердце. В груди щемило и ныло. — Моя девочка. Господи, девочка моя, — не веря шептал он. Неужели, его дочь с каким-то стариком, там, в его спальне? Акайо застонал от бессильной злобы и смятения. — Не может быть, — он не хотел в это верить. Не хотел верить, что его сокровище связалась со стариком. Что он может ей дать?! Она же совсем молоденькая. Такая нежная, добрая, немного наивная. Господи, да что у них может быть общего? «Этот человек, кажется, даже старше меня, судя по волосам» — подавленно думал Харуно. Он ударил по перилам, и поднявшись прошел в комнату для гостей. Он лег на кровать, не раздеваясь, и долго прислушивался к тишине, воцарившейся в доме. Какаши вышел из ванной и почувствовал, как у него заныли кости. Он поморщился. — Что такое? — увидев его выражение лица, спросила Сакура. — Наверное, простыл немного, спина побаливает. Ничего страшного. Пойду чайник поставлю, — он поцеловал ее и вышел. Какаши думал о следующей ночи, и у него возникли сомнения и опасения. Ночь, судя по солнечному дню, будет ясной. Полнолуние же. Его охватила дрожь, кости опять начало поламывать. Какаши налил в воду чайник и поглядел в окно. За спиной послышались шаги. — Знаешь Сакура, я тут… Он повернулся и замер от неожиданности. На него с неприязнью смотрел огромный растрепанный человек. Судя по глазам, отец его Сакуры. Неприязнь и откровенная враждебность на лице господина Харуно, сменилась удивлением. Какаши вежливо улыбнулся: — Я — Какаши Хата… Он опять не сумел договорить, в кухню вбежал Акихико и заголосил: — О, смотъи-ка, это тот детектив, пъя котоего я тебе гассказывал, пап. Какашы-детектив. Он сысик. Дъюжок Сакуи. — Как интересно вы расследуете дело, детектив, — прорычал Акайо. Харуно, чего греха таить, даже вздохнул с облегчением, когда этот Какаши повернулся — он оказался совсем молодым мужчиной, хоть и седым. Акайо подумал, что он вряд ли так смог бы — остаться почти спокойным, когда тебя застают в трусах на кухни незнакомые люди. — Что у вас с моей дочерью? — Я люблю ее, — спокойно ответил детектив. Уверенность и прямота этого детектива была приятна Акайо. — И предложил ей переехать ко мне, — честно признался Какаши. Хатакэ видел, как лицо господина Харуно сначала исказило удивление, потом грусть. Он как будто ввинчивался взглядом в Какаши. — Сто? С-сакуя уедет? А как зе я? Я не хочу без Сакуи. Я пойду у нее спъяшу, — затараторил Акихико. Но в этот момент в кухню влетела сама девушка. — Акихико, папа! — она бросилась сначала обнимать брата, затем отца. Отец обнял ее как-то странно, и поглядев на середину кухни, она поняла почему. Какаши стоял в одних трусах. Она усмехнулась. Девушка заметила, что все смотрят на нее. Сакура почувствовала себя неуютно. Она поглядела на отца. Он выглядел чрезвычайно серьезным. — Ты собираешься переезжать? — прямо спросил он. — Ты знаешь, я приму любое твое решение, если только ты уверена в нем. — Ему было трудно сказать это, но он понимал, что она уже давно не маленькая девочка. Даже уже не девушка, подумал Харуно. Почему-то от этой мысли, ему стало неловко. — Я еще не решила, отец. Но … я… Отец поглядел в ее сияющие глаза, и все понял. Он погладил ее по плечу и вышел из кухни. Он потом с ними поговорит, надо немного прийти в себя. Харуно конечно знал, что когда-нибудь Сакура покинет его дом, и все равно — это был удар для него. Акайо так любил ее. Их. Дети были смыслом его жизни. Конечно, он любил и саму жизнь, но его дети были его миром. Все так неожиданно произошло. Акайо подумал, может и к лучшему, что дочь уедет отсюда. Новая жизнь, перспективы. Он вышел на крыльцо и почувствовал, как защипало глаза. Самое интересное, что он сам был в этом виноват. Нанял этого детектива. У Харуно было немало связей, и когда он решил нанять сыщика, один его знакомый из окружной полиции, посоветовал ему Какаши Хатакэ. Полицейский, в разговоре с Харуно, сказал, что этот детектив не только отличный и бесстрашный сыщик, но и порядочный человек. И Харуно принял решение — нанял Хатакэ. Сакура посмотрела на брата. Тот стоял с широко открытыми глазами, и непонимающе глядел на Сакуру. Она присела и погладила его по волосам. — Не волнуйся Акихико, мы же будем приезжать к вам. Не так и далеко я буду жить от вас, — пообещала девушка брату. Акихико улыбнулся от уха до уха: — О, ну тогда хаяшо. Ты только не забывай, пъивази мне каких-нибудь гостинцев. Акихико унесся в гостиную, а Сакура стояла и молчала, не глядя на Какаши, который, кажется, вообще ничего не мог сказать. Он обнял Сакуру, так сильно, что ей стало немного трудно дышать. Они постояли так какое-то время. Какаши пробила дрожь. Кости опять заломило. — Тебя знобит? — обеспокоено посмотрела на него Сакура. — Да нет, нормально, думаю, спину настудил немного. — Сегодня ночью на дело? — Да. Попробую проникнуть в музей. Хотя… сегодня же полнолуние. — А это имеет значение? — спросила Сакура. Какаши посмотрел на нее, и ответил: — Много света будет. Синоптики обещают ясную погоду. Но я все равно постараюсь. — Будь внимателен. Главное, чтоб тебя не заметили, у тебя запоминающаяся внешность. Какаши немного помолчал. — Сакура, ты уверена? Она поглядела в его глаза. — Если бы не была так уверена. я просто не представляю себя без тебя. Я не знаю, бывает ли так, и правильно ли согласиться жить с человеком, которого знаешь только неделю. Но я чувствую — это то, что я хочу. — немного скомкано, но с душой сказала Сакура. Позже у них состоялся содержательный разговор с отцом Сакуры. И Сакура, и Какаши были удовлетворены им. Вечером Какаши приготовил все необходимое для проникновения в музей. Он сказал Сакуре, чтобы она его не ждала, а ложилась спать. В начале первого ночи Сакура и Какаши стояли и самозабвенно целовались у крыльца ее дома. — Думаю, этого достаточно, не один злобный призрак ко мне и на милю не подойдет. — Ты в самом деле не боишься, Какаши? — спросила Сакура. Она немного волновалась, но верила Какаши больше, чем своим страхам за него. — Серьезно. У меня хорошее настроение, как никогда. Я даже не волнуюсь почти, — честно ответил он. — если поблизости кто-то будет, я не полезу в музей. Не волнуйся, — он лизнул ее в ушко, и добежав до кустов, скрылся из поле зрения Сакуры. Она еще немного постояла у крыльца, и вошла в дом. На удивление быстро ее сморил сон. … Человек, что стоял у подножия гор в лесу, разделся догола, и перекувыркнувшись через голову… преобразился. Вместо человека, на лапы встал огромный волк, куда больше обычных волков. Он принюхался. Поблизости никого не было. Он вбежал на холм, и устремил взгляд своих превосходно видящих глаз на то место, что его интересовало. Деревня лежала перед ним как на ладони. В лунном свете, она выглядела немного сказочно. То место, что ему было нужно, было хорошо видно с пригорка, где находился человек-волк. Волк недовольно фыркнул. Во-первых, луна светила как начищенное блюдо, и его было хорошо видно в ее свете. А во-вторых, у нужного ему места, веселилась компания людей.  — Ну и ладно, — волк решил размять кости, и помчался как ветер по лесным тропинкам. Человек-волк вспомнил, как стал таким — не совсем человеком. Он был абсолютно нормальным мужчиной… когда-то. Но однажды, его ранили в плечо, и он еле волочил ноги, желая добраться до дома. Он шел задворками, и чувствовал, что жизнь покидает его. Он почти уже не ощущал не рук, не ног. Когда он упал, и думал, что пришел конец его жизненного пути, он увидел перед собой лицо человека. Тот сказал ему: — Вы помогли моему сыну, спасли его, там, у пристани. Я в долгу перед вами. Когда человек-волк проснулся у себя дома (он не помнил, как доковылял до него), его удивлению не было конца. Рана на плече почти зажила, а сам он чувствовал себя почти нормально, если не считать странного привкуса во рту. Он даже подумал — не приснилось ли ему все это? А через полмесяца он впервые почувствовал что значит «оборачиваться»*. Конечно, сначала его это дьявольски пугало, и было невероятно больно, но со временем он понял, что не опасен для общества и для самого себя. Он сохранял ясное сознание и память при трансформации в зверя. Но в облике животного, он становился немного все-таки другим. Более игривым и чуточку безбашенным. Его звериное чутье помогало ему и в его работе. Он мог найти почти любого человека по следам, даже среди множества запахов города. Сейчас он несся по тропе лесной, дабы просто насладиться чувством свободы, силой своего тела, возможностью вдыхать такой ароматный воздух, который никогда не почувствуешь в городе. Еще две ночи, и он снова станет обычным человеком. Иногда ему не хватало этой силы и свободы, которую он чувствовал, обращаясь в огромного волка. Только в полнолуние и последующие два дня он мог «оборачиваться». Он не знал, почему именно так происходит, но только три дня в месяц мог становиться таким, каким был сейчас. Он обежал деревню окраинами и остановился. Все было тихо (не считая того места, которое так было ему нужно). И оказался на большой поляне, недалеко от болот. Захотелось немного поиграться. Жаль, что у него нет для этого друга, который бы знал его тайну. И он не может разделить эту свободу с кем-то еще. Он разбежался и перепрыгнул через невысокий куст, что рос посреди полянки. Затем прижался к земле, как будто за кем-то охотясь, повилял хвостом. Выпрыгнул из-за куста, перевернулся через голову, и сделал пару кругов вокруг поляны. Он резко остановился, почувствовав ЕЕ запах у тропы. Аромат этой женщины ударил ему в голову, и он начал тереться спиной о то место, где ею пахло. Он вспомнил ее, и начал носиться по поляне туда-сюда, как угорелый. Если бы кто его увидел, решил бы что пес рехнулся. Он кувыркался через голову, нападал на воображаемого противника, боролся с ним. Затем нашел палку, и взяв ее в зубы, постарался начертить на земле ЕЕ имя. Ничего не получилось конечно, и он засмеялся. Правда, из пасти вырвался не то рык, не то лай, смешанный со смехом. И это тоже его рассмешило. Он повалился на спину и задрыгал лапами. Ребята сидели на крыше дома, и наблюдали в телескоп звезды и луну. Делать было нечего, и так они коротали время. Было уже порядочно за полночь. Наруто оторвал взгляд от телескопа и посмотрел на Саске, что откинулся на стуле и закрыл глаза. Узумаки хотел дать ему подзатыльник, но краем глаза уловил движение на поляне, что расположилась недалеко от дома. Сдавленно засмеялся, тихо позвал Саске: — Смотри, что он выделывает, пхахах, — со смехом прошептал Наруто. Саске неохотно посмотрел на поляну. — Ничего себе, — с уважением сказал он, — вот это волчара. Огромный. - Волчара? Ты что, у нас тут лет двести не водятся волки, — неуверенно проговорил Наруто. Волк и в самом деле был огромным. Он выделывал на поляне что-то нереальное. Сейчас он сел копилкой, поднял морду вверх, и начал качать ею из стороны в сторону, как будто в такт только ему слышимой музыке. Еще и притоптывал передними лапами. То левой, то правой. Ребята негромко засмеялись. — Он явно ученый, смотри, как себя ведет, не похож на дикого. Может, сбежал откуда. — Давай его сфоткаем, — предложил Наруто. — Не будем выходить в поле, а с забора щёлкнем. У тебя же классная фотокамера — с любого расстояния можно сделать снимок. Саске задумался. Ему не хотелось бы подвергать опасности и себя, и друга. Но Наруто прав — с забора можно. Он еще раз посмотрел на волка. Тот остановился, вихрем пронесся по поляне, и скрылся за домом соседа. — Надо бы завтра предупредить местных на счет волка. Мало ли, — сказал Саске задумчиво. Наруто кивнул и попросил проводить его до дома, который был рядом, через дорогу. Саске провожал Наруто уже минут пять. Они заболтались у ворот, и забыли обо всем. Топот лап они услышали еще прежде, чем их обладатель вылетел из-за поворота. Волк резко остановился недалеко от ребят. Парни затаили дыхание, не шевелились. Вблизи волк выглядел намного страшнее, чем с крыши дома, у ребят даже дыхание сбилось. Волк подобрал палку, и подойдя к Саске ткнул ей парню в руку. Затем прижался к земле, как будто приглашая поиграть. … Человек-волк увидел двух парней. И решил позабавиться. Он взял с земли палку и ткнул ей Саске в руку. Тот несмело, как не живой взял палку, и не глядя, закинул в огород напротив. Саске заворожено смотрел, как волчара перемахнул через ограду в сад соседей. Он только сейчас вспомнил, что на шее висит фотокамера. Он включил ее, и когда волк появился над оградой, заснял его в прыжке. Затем еще раз щелкнул кнопкой, когда белоснежный волк приземлился почти у ног ребят. От вспышки, волк поежился. Ну вот, теперь болтовни завтра и будет, что об огромном волке, подумал он. Он понял, что его сняли, и кинулся в сторону дома своей зазнобы. От мысли о ней, человек-волк снова возбудился, и понесся так, что дома почти слились в одну размытую картинку. Саске и Наруто вышли из-за поворота, как только волк бросился от них прочь. — Т-ты когда-нибудь видел, чтобы животные бегали с такой скоростью? — деревянным голосом спросил Наруто. Саске только помотал головой. Человек-волк подбежал к дому, обнюхал его, пометил. Услышав ее запах, потерся об дорожку перед домом. Луна зашла за тучу. Волк не хотел больше рисковать, и подумал, что дело можно отложить на следующую ночь. Он еще раз обежал деревню, но ничего необычного не почувствовал. Пора возвращаться. …Из леса вышел высокий человек, и пользуясь темнотой, быстро пошел к дому своей любимой. «Своей волчицы» — подумал он с улыбкой. Теперь он называл ее именно так, хотя женщина была обычной. Не такой как он. Для него же она была самой необыкновенной.