Освободитель поневоле

Когда Джеймс и Торбо на рассвете покидали деревню, страсти еще не улеглись. Многие женщины, возвращаясь в опустевшие дома, после плача по покойникам и «невинно убиенным» вспоминали, кто этих самых «невинных» убивал и выходили на улицу. «Проводить». Жгучие от ярости и злости взгляды жгли спину Джеймса еще долго, пока Псеб не исчез за плотно обступившими дорогу деревьями. Тихо выйдя из своего дома и, стараясь казаться как можно менее заметной, Миша провожала взглядом удаляющиеся фигуры. Впрочем, одна из этих фигур интересовала ее больше, чем другая. Даже теперь, когда, казалось бы, все закончилось хорошо, он перевесил свое странное оружие так, чтобы его можно было быстро достать в любой момент. Джеймс Абб… что за странное имя? Этот мрачный, угрюмый и замкнутый человек, с глазами столь необычного цвета, вызывал у нее неподдельный интерес. Кто он? Где родился и вырос? Кем были его родители и что побудило его пойти в армию? Как он получил столь необычное оружие и броню? Жаль, что у нее уже не получится узнать ответы на эти вопросы… теперь, когда он ушел. Если бы она могла, то с радостью бы отправилась в путь вместе с ними, но на ней лежали заботы по восстановлению деревни. А он… у него будет другая судьба. Интересно, что с ним случится дальше? Так же тихо, как и раньше, Миша вернулась домой. Заперев за собой дверь, она пошла на кухню и поставила чайник на огонь. Потянувшись за заветным пакетиком, Миша вспомнила, что отдала его Джеймсу, и на душе девушки стало немного теплее. Сидя за столом, Миша обвела взглядом кухню и облокотилась на спинку стула. Только сейчас, когда тишину дома нарушал лишь треск сучьев в очаге, в ее голову постучалась непрошенная грустная мысль. Впервые в своей жизни, Миша поняла, насколько в ее доме пусто. Несмотря на ночное происшествие, Джеймс не унывал. Теперь у него было все… и даже немного больше. У него был его лазган, некоторое остальное имущество, ясная и точная цель впереди. Также появилось несколько хороших воспоминаний, один друг и, вдобавок ко всему, в сумке приятно шелестел пакетик из ткани, в который Миша, по просьбе Джеймса, положила свой любимый зеленый чай. Торбо предлагал вернуться в Лескатию по тому же пути, которым он шел в Псеб, только теперь в обратном порядке. То есть, из Псеба достичь Илиаспорта — единственного крупного порта на континенте, после чего кораблем попасть в Порт Наталиа, откуда уже достичь столицы Лескатии, которая, кстати, тоже называлась «Лескатия». К сожалению, путь до Илиаспорта занимал два дня, с чем категорически были не согласны имевшиеся у Торбо припасы. Подгоняемый их плачем перед неминуемой кончиной, Торбо хотел проделать этот путь как можно быстрее. Джеймс, из своих припасов имевший только черствый хлеб и пакетик с чаем, был с ним абсолютно солидарен. Но гвардейца гнало вперед не только это. Джеймсу действительно очень хотелось увидеть Лескатию, город, где, по словам Торбо, он сможет найти союзников и исполнить свой «долг перед человечеством». В чем бы тот ни заключался… Они шли просекой через небольшой лес. Уверенно шагавший впереди Торбо любовался окружавшими их пейзажами и не особенно беспокоился о безопасности. Если в этом лесу и водились когда-то монстры, то сейчас они были практически полностью истреблены храмовой стражей, «во избежание». Увы, Джеймс не мог позволить себе такой роскоши, как расслабленность, ибо в его мозг которого намертво въелась фраза, которую их предыдущий (и не очень везучий) комиссар Грам, бешено вращая аугметическим глазом, орал в уши часовым на постах. «ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!». Впрочем, надо заметить, что это не единожды спасало ему жизнь, поэтому Джеймс часто с благодарностью вспоминал ворчливого старика и, с какой-то непонятной жалостью, его труп, искореженный близким взрывом фраг-гранаты, брошенной еретиком. Комиссар тогда стоял к взрыву ближе всех… Помотав головой, отгоняя мысли о прошлом, Джеймс огляделся по сторонам. К сожалению, несмотря на их спешку, солнце уже начинало опускаться за горизонт, а ничего даже близко похожего на деревню или, хотя бы, лесную избушку поблизости не наблюдалось. Лес кончился и они вышли в девственно чистое поле. — Эх, судя по всему, придется ночевать под звездами. Как в старые добрые времена. — Торбо грустно посмотрел на горизонт. — Неужели рядом нету никаких поселений? — немного обеспокоенно спросил Джеймс. Он не имел ни малейшего желания ночевать вне помещения. — Ты видишь рядом что-нибудь кроме леса и степи? — Нет, не вижу. Что ж, придется смириться. Только у меня спального мешка нету. — Джеймс развел руками, как бы показывая, что у него его действительно «нету». Торбо почесал затылок, вызвав шкрябание металла о металл. — В одной палатке будем спать, что теперь поделать. Нужно развести костер и перекусить чего-нибудь горячего. — Костер? Можно… Торбо, может, ты дров тогда нарубишь? У тебя, — Джеймс показал рукой на меч, — есть чем. Я-то уже давно без топора и ножа землю топчу. — А зачем рубить? Вон, лес рядом, наберем веток и разведем костер, ничего сложного нет. А на счет оружия — Торбо открыл свою сумку и начал копаться в ней, через несколько он вытащил небольшой меч в ножнах. – Вот, возьми. Мне он не нужен, у меня «Старина» есть, а тебе может пригодится. Не вечно же тебе свою магию использовать, в самом-то деле. Помедлив пару секунд, Джеймс взял из рук Торбо меч и вытащил его из ножен. С некоторым удивлением он осмотрел оружие со всех сторон и проверил заточку. Немного туповат… Но ничего, зато в ладони сидит удобно и размер как раз подходящий — длиннее штык-ножа и порядком короче пиломеча. То, что надо, в общем. — Спасибо. Думаю, он мне пригодится. — Джеймс слабо улыбнулся и начал прикреплять ножны к поясу. — Ладно, сейчас вернусь — за хворостом сбегаю. — Торбо достал из сумки свернутую палатку, вместе с колышками и стойками, и кинул ее Джеймсу, — Ты поставь ее пока. Умеешь? — Да. — Джеймс, как и все его сослуживцы, наизусть помнил «Учебник для начинающих Имперских Гвардейцев», в котором развертыванию палаток любых конструкций был посвящен целый раздел. Почему-то гвардейцев заставляли учить его особенно рьяно. Не сказав больше ни слова, Торбо ушел в лес, громко хрустя ветвями. Где-то через десять минут он вернулся, неся с собой кучку веток, палок и камней. Выбрав место поровнее, он быстро очистил его от травы и окружил крупными камнями, а затем соорудил небольшую пирамидку из палок и веток. — Осталось только развести огонь… — задумчиво проговорил Торбо, шаря в сумке. Он всегда носил с собой огниво, но в этот раз оно словно сквозь землю провалилось. Потерял он его, что ли? Видя мучения товарища, Джеймс, к тому времени уже соорудивший палатку, подпалил костер метким выстрелом из лазгана. — Уже сделано. — устало сказал Абб. Тем не менее, на его губах опять появилась слабая улыбка. — Восхитительно! Твое оружие, оказывается, не только калечить может! — с удивлением воскликнул Торбо. Лазган явно прибавил веса в его глазах. Странно, а с виду фиговина фиговиной… — У тебя есть чего перекусить? У меня только немного хлеба осталось. — Джеймс устало показал Торбо пресловутый кусок хлеба. Надкусив его, Джеймс поморщился. — Да и тот черствый. Вместо ответа, Торбо протянул Джеймсу небольшую полоску вяленого мяса и кусок хлеба. — Все что есть. Угощайся. — рыцарь неспешно снял шлем и присел на землю. — Как говорится: «Война войной, а обед по расписанию». Приятного аппетита. — Спасибо, хотя и не много приятного в том, чтобы оставить товарища без еды. — Джеймс передал хлеб обратно, с энтузиазмом жуя мясо. — Все равно уже черствый. — Шкура. — беззлобно прокомментировал Торбо. Но хлеб взял. Приступив к трапезе, Торбо уставился на костер. Огонь… Всякий раз смотря на огонь, он вспоминал объятый огнем дворец-крепость Повелительницы монстров в Хеллгондо. Это было 19 лет назад, почти в конце великого похода принца Аракона. За всю войну его армия, стремительно двигаясь вперед, одержала сотни побед и предала огню и мечу десятки государств, больших и малых. Даже некогда великий Гранд Ноах и еретический Грангольд не устояли перед их силой и гневом Илиас. Но завоевание Хеллгондо было величайшей из побед, на долгие два года поставившей монстров на колени. И Торбо хорошо помнил, какой кровью им далась эта победа. Из изначальных двадцати тысяч воинов, к началу покорения Хеллгондо остались в строю только десять. Погрузившись на корабли, они отправились из Золотого Порта к берегам Хеллгондо. Если, конечно, огромные горные массивы можно назвать берегами. Когда до берегов континента оставалось рукой подать, на корабли обрушился ужасный шторм. Одни корабли тонули в океане, другие в щепки разбивались об скалы. Больше трети кораблей, а с ними и часть армии, была потеряна. Но флагман принца, с гордо реющим флагом, устоял перед штормом, ровно как и корабли, находившиеся рядом с ним. Разве могло быть на свете более ясное предзнаменование их победы? Но, как оказалось, гибельный для многих шторм у берегов проклятого Илиас континета был только половиной беды. На высоких горных перевалах, которыми шла их армия, царил ужасный холод. Отряды монстров обрушивали на воинов грады камней, нанося замерзшей армии большой урон, а с неба на людей пикировали безжалостные виверны, повергая сердца слабых в ужас своим громким ревом и шумом крыльев, раздирая в клочья своими когтями тех, кому не повезло стать жертвами их безудержной ярости. Однако Аракон, несмотря на излишнюю жажду славы, умел воодушевлять и вести людей. Без его руководства, потери от холода, камней и атак монстров были бы много больше, если бы армия, конечно, дошла. Спустившись с гор, воинов встретила бесплодная, выжженая земля, где жара и духота были столь сильными, что вода в фляжках так и стремилась превратиться в пар. Положение ухудшалось тем, что родников или оазисов в Хеллгондо было очень мало, и запасы воды начали стремительно истощаться. Многие солдаты думали о смерти, как об избавлении от мук. Другие же считали, что попали в настоящий ад, и шли вперед с какой-то мрачной решимостью — если и умереть, то только под стенами Замка. Лишь самые стойкие добрались до крепости повелительницы монстров и взяли ее в осаду. Из-за потери всего осадного оборудования, его пришлось строить на месте, срубив для этого часть окружавшего крепость леса. Спустя неделю осады, принц отдал приказ начать штурм. Под слаженным залпом требуше, часть монолитной стены, окружавшей замок, рухнула, открыв им проход внутрь. Под звук боевого горна, ведомые лично принцем Араконом, лучшие воины Лескатии пошли в атаку, радостно издавая боевой клич… А потом из пролома в стене вышло оно. Огромное чудовище, какой-то невероятный, невозможный самой своей омерзительностью монстр — дикая смесь кентавра, дракона и чего-то еще. Ее огромные лапы топтали людей, ее гигантский хвост, оканчивающийся мерзкими щупальцами, расшвыривал солдат и тут же переваривал заживо самых невезучих, щупальца, вызываемые ей, разрубали солдат одного за другим, огонь, выдыхаемый ей, сжигал сразу по несколько несчастных, а ее рык разрывал барабанные перепонки и заставлял тех, что стоял близко к ней, терять способность двигаться. Казалось, армия была обречена, но Аракон сумел ее победить. Приказав лучникам и арбалетчикам вести огонь по человеческой части монстра, принц приказал остальным войскам отступать к нему. И когда разъяренный уколами стрел монстр впала в неистовство, повел армию в пролом стены. Двинув вслед за ними, монстр разрушила часть стены и сама себя завалила обломками. А солдаты тем временем ворвались во внутренний двор замка. Там разгорелась настоящая бойня, солдатам приходилось отчаянно бороться за каждый клочок земли, буквально вырывая его из пастей неисчислимых, казалось, монстров. В конце концов отряду принца удалось прорваться в тронный зал. Повелительница монстров Алифесса Фейтберн и Аракон Лескатье сошлись в бою. Принца несколько раз задевало вскользь магией, швыряло из стороны в сторону ударами мощного хвоста проклятой змеи, но, в конце концов, ему удалось вонзить свой меч в грудь Повелительницы монстров. Но, как только это случилось, принц был вынужден снова вступить в бой. На этот раз с врагом, которого ему не суждено было победить. Ибо ему бросила вызов она. Одна из Четырех Небесных Рыцарей, драконесса Гранберия, самый сильный воин Повелительницы монстров, что прибыла лишь к концу штурма. Армия принца была скованна битвой внутри замка и не могла ему помочь. Впрочем, вряд ли найдется на свете человек, что мог бы победить Огненную Мечницу, даже имея за спиной целую армию.Он это понимал. Также он понимал и то, что его армии не уйти из Хеллгондо, если монстры будут их преследовать. Он принял вызов Гранберии…, но с одним условием. Драконесса должна была пообещать, что его войску дадут уйти с континента, не чиня никаких препятствий. Гранберия согласилась. Потеря наследника престола стала тяжелым ударом для Лескатии. Но, несмотря на это, несмотря на огромные потери, вернувшихся воинов встречали как героев. Семь дней шли торжества в честь возвратившихся, семь дней колокола по всей стране звонили без остановки. Ведь те, кто вернулся, покрыли себя неувядаемой славой. Да, их разбили. Да, они ушли только чудом, ибо ни один воин, кроме Торбо, не мог объяснить, как им удалось сесть обратно на корабли. Но они сделали то, что уже давно не удавалось человечеству. Они победили Повелительницу монстров, принеся тем самым всему миру покой и безопасность. Так они тогда думали… ---- Отряд Джеймса Абба, прячась в тенях зарождавшегося утра, продвигался к месту своего назначения, стараясь достигнуть его как можно быстрее. В любое другое время рядовой 178 полка «Белых щитов» Джеймс Абб только посетовал бы на столь ранний подъем и тренировку, но не сегодня. Сегодня был его первый бой. Сегодня решалась его судьба. За долгие четыре года беспощадная муштра и тяжелые тренировки превратили 10 летнего мальчика в твердого и отважного солдата, готового, как морально, так и физически, служить Императору в любом уголке вселенной. По крайней мере, юный Абб на это надеялся. Так или иначе, юным его уже можно было, в отличие от товарищей по казарме, назвать с большой натяжкой, ибо расстрел вашего отца по обвинению в ереси в значительной степени стимулирует процесс взросления и умственные способности. Добравшись до места назначения, отряд начал в быстром темпе превращать один из корпусов завода по производству тяжелых болтеров в более-менее укрепленную огневую точку, перекрывая металлическими листами лишние окна и намертво заклинивая двери, выходящие наружу. Времени, судя по приближающейся со стороны города пальбе, оставалось все меньше. Оттащив в одну из больших комнат первого этажа свои вещмешки, кадеты заняли позиции у окон, до поры до времени стараясь в них не светиться. До первого огневого контакта, по их примерным подсчетам, оставалось порядка десяти минут… — Значит так, спиногрызы, слушайте сюда… Сержант Ибрахам Ревс, командир их отряда, был самым старым гвардейцем, которого Абб вообще видел на своем веку. Он обладал, помимо полностью седых волос и кучи мелких шрамов на лице, любовью к нравоучениям и странным, не понятным никому, чувством юмора. Пожалуй, никто, кроме чиновников Муниторума и его самого, не мог точно сказать, сколько лет из своей совсем не короткой жизни он служил Императору. В кадетской казарме ходили байки, что до того, как его перевели к ним, сержант Ибрахам успел повоевать во всех горячих точках на Кадии за последние десять лет, сражался с демонами, эльдарами, культистами, а однажды он вышел против орка один на один и забил его прикладом. Впрочем, как бы то ни было, командир из него был добродушный, но очень требовательный. И если уж он начинал говорить, лучше было прислушаться. Это кадеты их отряда выучили назубок. — Что бы вам там ни говорили, но для «геройства» нужно правильно подбирать время. И сейчас — не оно! Я слишком много сил и нервов вбухал в ваше, детишки, воспитание, чтобы дать вам тут подохнуть из-за того, что кому-то захотелось побыть героем. И если я, не приведи Император (да хранит он нас), увижу, как кто-то из вас, личинки, с криком «Ура!» бросается вперед, я прострелю ему ногу и скажу, что так и было. Попадете в Гвардию — и геройствуйте сколько влезет, никто вам не запретит. Даже обрадуются. Но здесь — не дам! Переведя дыхание, Ибрахам глотнул из фляжки и продолжил инструктаж: — Второе. Я понимаю, что это звучит дико, но те люди, что побегут на вас сейчас — это уже не люди. Это культисты, слабаки, глупцы, отвернувшиеся от Императора (да хранит он нас), поддавшиеся на уговоры Губительных Сил и продавшие им свои души ни за гроксову какашку. Они — больше не ваши друзья, родные, близкие или как-вы-их-там-называете. Это кровожадные твари, отринувшие все человеческое и собирающиеся вас грохнуть. Я хочу чтобы вы, подстолоходцы, крепко запомнили одну вещь — не жалейте их, ибо они вас не пожалеют! Кадеты молча проверили лазганы. Они и так это знали, но огорчать старого сержанта им совершенно не хотелось. Вещи он всегда говорил нужные и полезные, просто… с некотором опозданием. К тому же, он сам их учил, что «гвардеец вид должен иметь лихой и придурковатый, дабы не смущать комиссара разумением своим». А Ибрахам, тем временем, продолжил: — Наша боевая задача — удержать этот сектор завода любой ценой до подхода подкреплений из ближайшей части Имперской Гвардии. Когда это будет — неизвестно, но, я так думаю, довольно скоро. Если не удержим — командование будет очень недовольно, но нам будет плевать, так как мы будем болтаться в виде смеси из кишков и мяса на ближайших металлических прутах. Противник — культисты, вооружение у них будет, скорее всего, рукопашное, поэтому просто не будем подпускать их близко. Стреляйте часто, кучно и, по возможности метко. Если чуете, что не получается — старайтесь их подавить, товарищи добьют их за вас. А теперь делимся по двое-трое и разбегаемся по комнатам. Ковен, идешь с Рокниром и Лироем в левое крыло. Абб, бери Сирмона и Хупера, на вас правое крыло. Я, с Нуменом и Гоком, остаюсь здесь. Так мы накроем огнем большую площадь. Я, если что, иногда буду забегать на огонек. Ну, Император с нами! Поехали. --- Когда по площади перед корпусом начали перебегать первые темные фигуры, Абб немного занервничал. Ему уже доводилось стрелять из лазгана по мишеням, но те не двигались настолько хаотично. Кадету не хотелось впустую тратить заряд ячейки,. Переведя лазган в полуавтоматический режим, Джеймс прицелился. Он прекрасно понимал, что попасть с такого расстояния для него — практически невозможно, поэтому он решил подождать, пока враги не подойдут поближе. К сожалению, его товарищи из правого крыла подобным хладнокровием похвастаться явно не могли, так как через пять секунд по фигурам на площади ударил град лазболтов, поразив одну-две и заставив остальные залечь. Ладно, они попали, значит, и он попадет… Стоп. Залечь?! Через секунду площадь осветилась многочисленными вспышками выстрелов. По правому крылу ударил настоящий ураган свинца, заставив его товарищей укрыться за стенами, иным образом прекращение огня с их стороны Джеймс объяснить не мог. О другом возможном исходе он старался не думать. Кивнув своим товарищам, он открыл огонь в наименее защищенные с его стороны фигуры, вызвав в рядах противника панику. Одновременно с ним сержант Ибрахам вместе со своей двойкой, открыл огонь по новым прибывающим на площадь культистам. Сирмон бил редко, но очень точно, каждым выстрелом неся смерть какому-то культисту. Хупер, наоборот, стрелял много и от души, заставляя противников сидеть за укрытиями и бояться казать оттуда нос. Стабберные залпы с площади утихли, подавленные слаженным огнем с трех направлений. Джеймс даже позволил себе радостно улыбнуться — это будет легче, чем они думали… Внезапно воздух над площадью прочертила огненная стрела, угодившая в центр заводского корпуса, вызвав мощный взрыв, обрушивший стену и разнесший секцию сержанта Ибрахама к фрагу. — Император, храни нас… Эти уроды притаранили ракетомет! Откуда он у них?! — Хупер, заткнись и продолжай стрелять. Сирмон, определи, откуда была ракета. Попробуй его снять, иначе нам конец! — Так точно, Абб. Пожалуй, единственным отличием Сирмона от остальных кадетов было его истинно кадианское спокойствие и хладнокровие, из-за которого он даже в ситуациях всеобщей кутерьмы и паники сохранял каменное выражение лица. Словно кусок льда в очаге, он одним своим присутствием подавлял все слишком яркие эмоции вокруг себя, прекращая как споры, так и веселье. Если раньше Джеймса это и раздражало, то теперь он готов был благодарить своего товарища за то, что тот был сейчас здесь. Тем временем, культисты, обрадованные успехом, перешли в наступление. Карабкаясь по оставленным от взрыва камням, они подбирались к центральной секции, намереваясь прорваться внутрь. Абб старался стрелять как можно точнее, но руки предательски тряслись и лазболты ложились куда угодно, но не во врага. «Ну же, руки, вы же часть меня, вы же никогда меня не подводили! Давайте же!» — мысленно кричал Абб, стараясь унять дрожь. И тут из центральной секции по еретикам ударил шквал лазболтов, убив идущих впереди и заставив остальных обратиться в бегство. Над полем битвы разнеслись слова, громко выкрикиваемые сержантом Ибрахамом: — Раздавим врага! Сокрушим гадину! Во имя Императора несем мы смерть! Молитвенник Имперской Гвардии, страница 22, «Заклинание битвы»! Император, одари меня Твоим праведным гневом и яростной силой, да стану я бурей, что сметает врагов, оскорбивших твой взор! Страница 13, «Литания войны»! Со стороны культистов на центральную секцию обрушился шквал стабберных зарядов, но сержант продолжал вести огонь, громко крича в сторону врагов: — Ха-ха, ублюдки, хрен вам гроксов, а не моя планета! У меня есть Император! У него есть я! А у вас никого нет, культисты *баные! «Избранные цитаты Лемана Русса», раздел «Философия», страница 174! А-ха-ха-ха-ха! Воспрянув духом, Джеймс проговорил про себя «Декламацию точности» и спустил курок, целясь в культистов, что пробирались между заводской техники в сторону их крыла. И, к его радости, каждый лазболт в очереди нашел свою цель! Еще раз! И снова попадание! И еще! И ЕЩЕ! ЗА ИМПЕРАТОРА!!! --- Когда бой закончился, Джеймс израсходовал все свои энергоячейки, и последних культистов ему пришлось добивать из лазгана Хупера. Бедняга получил в лицо стабберный заряд, отрекошетивший от стены рядом с ним. Погибли Ковен и Рокнир, два сапога пара, неразлучные друзья-балагуры. Их накрыло взрывом второй ракеты, пущеной в правое крыло. Погиб Лирой, в последний момент выбежавший из здания с боевым кличем и получивший очередь в грудь от спрятавшегося среди мусора культиста. Забавно… О многих из них Джеймс не знал ничего, кроме имен и места рождения. Почему? Ему было… не до этого? Теперь же Абб и Сирмон стояли перед сержантом. Старику крепко досталось, он сломал пару пальцев и ему оторвало пол ноги третьим взрывом, что произошел этажом выше. Возьми культист чуть ниже — и от старого сержанта не осталось бы и ошметков, его просто завалило бы насмерть. Привалившись к стенке, сержант благосклонно принимал помощь от кадета Гока, заключавшуюся в перевязке и устраивании сержанта поудобнее. — Сержант, вам не сильно больно? — Хватит надо мной так трястись Гок, меня орда нурглингов не задавила, не разрубил пополам орк и не пристрелил эльдар, ты правда думаешь, что от потери ноги я загнусь? Ничего, я в культю железный штырь вставлю, буду во врагах дырки делать! Они у меня еще попляшут… — Сержант! Кадет Абб и кадет Сирмон прибыли! Какие будут приказы? — Сидеть и ждать гвардию. Заодно поможете мне понять, каким лядом у культистов оказались стабберы и легкая броня. Хотя… знаете что? Идите-ка вы туда, к трупам. Посмотрите на них. Выйдет поучительно… — когда кадеты уже собирались выходить, сержант окликнул их. — И да, кстати. Добро пожаловать в Гвардию, малыши! Сержант оказался прав. Наклоняясь над убитыми, Джеймс нет-нет, да узнавал знакомые лица. Соседка по блоку. Просто знакомый. Мать подруги детства. Старый друг отца. Глядя в их искаженные яростью, но уже потухшие глаза, Джеймс не мог понять одного. Зачем? Зачем они это сделали? Что их на это сподвигло? Зачем они убили его товарищей? Покалечили сержанта? Чуть не прикончили его самого? Зачем? Неужели они и вправду… больше не люди? И, с каждым годом, рядовой Имперской Гвардии Джеймс Абб убеждался в этом все больше. И сердце его все больше ожесточалось… — Эй, Джеймс! От того, что ты так смотришь на воду, в вино она не превратится! Помотав головой, отгоняя видения прошлого, Джеймс огляделся. Костер, палатка, степь, лес… И Торбо, с понимающей улыбкой смотрящий ему в лицо. — Что, тоже? — Да. Помнится тут всякое… — Понимаю. И ладно бы что-то приятное, так нет — всякие битвы прошлого и мертвые соратники. Эх, но что поделать? — Помнить. Они пали для того, чтобы могли жить мы. К тому же… — Джеймс выпил немного воды. — Это позволяет не размякнуть. Поддерживает нужный уровень ненависти и ярости, если ты понимаешь, о чем я… — Да уж. В нашем деле без ненависти никуда. Работа у нас такая — ненавидеть и искоренять.