Освободитель поневоле

Открыв глаза, Джеймс привстал на постели и огляделся. Видимо, утро еще только-только наступало, если судить по предрассветному полумраку. Опустившись обратно, Джеймс пару раз осоловело моргнул и задумался. Что это было? Сон был слишком реальным, чтобы его можно было просто так проигнорировать. Его смысл, впрочем, также остался для гвардейца загадкой. Напоминание о том, кто он есть? Предупреждение о грядущих битвах? Был ли это вообще сон? Если да, то это самый его реалистичный сон. Запах гари и горелой плоти, грохот гусениц танков, ощущения от дыры в груди… Он чувствовал все это так же четко, как и в «реальности». Может, это место — его сон? Полежав некоторое время и поняв, что заснуть ему сегодня вряд ли удастся, Джеймс встал с постели и выглянул в окно. Рассвет и вправду лишь алел на горизонте, предвещая начало нового дня. Он встал слишком рано. Чем бы ни был сон, что он видел, его стоит запомнить. Но раздумывать над его значением с текущим количеством информации — глупо. Это ничего не даст и лишь растревожит его. Но, так или иначе, надо чем-то себя занять. Джеймс оделся и опустился на колени. Утренняя молитва окончательно вернула ему ясность мысли и Джеймс, взяв лазган, вышел из кельи. Тихо покинув здание, он решил немного побродить по городу — ходьба хорошо действует на мыслительный процесс. Незаметно для себя, Джеймс забрел в неизвестную ему часть города. В нос ему сразу же ударил запах нечистот, пота и грязи, которые сменили типичный в центре города запах ладана и других благовоний. Узкая улочка, по которой он шел, аккуратно переступая через лежавший на тротуаре мусор и крыс копавшихся в нем, была окружена кривыми деревянными домиками и дешевыми харчевнями, откуда-то с дальнего конца улицы доносился пьяный смех и брань. «Трущобы. Гнойный нарыв на теле Лескатии, как говорят во дворце.» — подумал Джеймс. — «Черт побери, ну и угораздило же меня сюда забрести.» Джеймс слышал из болтовни королевских гвардейцев, что после объявленной эвакуации, трущобы загудели как потревоженный осиный улей, и лучше туда ни при каких условиях не соваться, если жизнь дорога. Бросив напоследок взгляд на окружавшие улицу дома, Джеймс развернулся и хотел уж было покинуть это неприятное место, как путь ему преградила шайка каких-то юнцов. — Опа-опа, смотрите кто к нам залетел! — сказал худощавый парень с высоким голосом и острой бородкой. — Да ты небось богатенький сынок из центра, да? — Не туда ты зашел, фраер, роже, типа, твоей тут не рады. — произнес крепкий парень с длинными черными волосами и отсеченным носом. — Спасибо за проявленное гостеприимство, я уже собирался уходить. — спокойно и холодно ответил Джеймс. Разговаривать с «отбросами», как называли на Кадии людей такого сорта, ему решительно не хотелось. Более того, даже само нахождение рядом с ними выводило его из себя. Ответом шайки стал дружный смех, больше похожий на лошадиное ржание. — Ты че, думаешь, можно вот так просто зайти на нашу территорию, а потом свалить? — ответил грузный парень со свинячьей физиономией и круглым, как котел, пузом. — Гони сюда свое золото, а еще снимай-ка свои ботинки и кирасу свою вместе со шлемом тоже гони. — Хорошо, вот только… — ответил Джеймс снимая с плеча лазган и переводя его в слабый режим. Незачем сейчас устраивать бойню. — Что? — А вот что. — ответил Джеймс, выпустив толстяку лазболт в ногу. В ту же секунду, парень упал на землю и истошно заорал, схватившись за оплавленную рану в колене. Вся шайка в ужасе уставилась на орущего толстяка, а затем на Джеймса, явно делая какие-то выводы. — Ну? Еще кто-то хочет золота или ботинок? Или, может, еще лазболтов? — спросил Джеймс, позволив проскользнуть паре искорок во взгляде. Пусть думают, что он сейчас в ярости. В ту же секунду остальные члены банды упали в земном поклоне. — Помилуйте, милсдарь волшебник! Он это по глупости сказал, не думайте дурного! Не убивайте нас! Джеймс молча смотрел на них. Что тут сказать? Как бы ни было приятно избавить мир от этих троих, убивать их он не собирался. Не та сейчас ситуация. Хотя и хотелось — в голове еще были живы воспоминания подавления мятежей, устроенных еретиками во власти. — Проваливайте. И заберите своего дружка. — ответил Джеймс и пошел прочь, даже не обернувшись. Они не ударят в спину — у них не хватит храбрости даже на это. Джеймс хорошо знал психологию отбросов, чтобы быть уверенным в своей безопасности. Но, все-таки, опоздать из-за них будет обидно. Вопреки опасениям гвардейца, он успел вовремя… отчасти потому, что граф, видимо, и не уходил вчера из кабинета, там и ночевал. Джеймс застал его медленно бредущим по коридору куда-то в сторону уборных. Махнув Джеймсу рукой, старик громко зевнул и продолжил свой путь, протирая глаза. Поздоровавшись в ответ, Джеймс продолжил путь и уже через пару минут сидел на своем месте, глядя в окно на взошедшее утреннее солнце. Граф вошел в кабинет где-то через пять минут, неся в руках небольшой железный поднос, на котором были аккуратно сложены стопочкой несколько бутербродов. Сев за стол, он положил поднос и наклонился, забираясь под крышку стола. Удовлетворенно хмыкнув и немного там покопавшись, он достал из потайной (видимо) дверцы в столе бутылку чего-то коричневого и налил это что-то в мятый металлический стакан. Закончив нехитрые приготовления к трапезе, граф вопросительно посмотрел на Джеймса. — Ну что, помощничек, завтракать будешь? Казалось бы, еще месяц назад подобный вопрос от власть имущего смутил бы гвардейца, но сейчас Джеймс только кивнул и поставил стул с другой стороны стола, напротив графа. Что ж, людям свойственно меняться. — Спасибо. Я возьму вот этот и вот этот. — отложив в сторону два бутерброда с (кажется) копченым мясом, Джеймс неодобрительно посмотрел на коричневую жидкость в стакане. Срок жизни людей в этом мире, судя по всему, меньше где-то в 2-3 раза, чем в его, а значит графу уже положено иметь проблемы со здоровьем. Хотя, даже если их нет, лучше не испытывать судьбу и не пить всякую дрянь, в которой чуть-чуть оплавляются металлические ложки. — Вы бы не пили это, ваша светлость. — Да ладно тебе. — граф выдохнул и сделал осторожный глоток. «Покатав» немного жидкость туда-сюда по ротовой полости, он сглотнул и, вылив оставшееся содержимое в стоящий рядом цветочный горшок (цветок тут же завял), достал перо и начал что-то писать на приклеенной к бутыли бумаге. Слегка наклонившись, Джеймс смог прочесть: «Георг ди Вольпе. Редкостная дрянь, дегустатору конец. Передаю следующему. Густав ди Вольпе. Биологически агрессивная среда. Следующий, земля тебе пухом.» Свежая запись графа была самой длинной: «Арчибальд ди Вольпе. Пить все еще нельзя, но зубы уже не разъедает. Аве следующий!» — Что это? — Настойка из «красного корня». — граф водрузил бутыль на место и продолжил. — В перспективе — чуть ли не панацея от всех болезней, обладающая приятным вкусом. Одна беда, сколько она должна настаиваться — в наше время никто уже и не помнит. Скорее всего, мы с предками ее порядочно передержали…, а может она и должна такой быть… ну да ладно. — Постойте, ваша светлость. — Джеймс потер лоб. — Получается, ваши предки тоже командовали гвардией? — Да, но недолго. — граф замолчал, что-то вспоминая. — Дед продержался полтора, отец почти дотянул до полугодия. Сколько тут проработаю я — тайна, покрытая мраком. Ладно, ешь свои бутерброды и поговорим о деле. Последовав совету графа, Джеймс управился с едой в несколько укусов, хотя и пришлось есть в сухомятку. Бутерброды нельзя было назвать верхом поварского искусства, но, по сравнению с «Хлебом Императора» (стандартный гвардейский паек), любая еда покажется амброзией. Признаться в этом было нелегко, но сравнивание поглощаемой пищи с пресловутым пайком тут же добавляло ей пару очков в глазах гвардейца. — Итак, раз ты уже закончил, давай начнем. — граф мельком проглядел пару бумаг и отложил их в сторону, после чего сложил руки «в замок» и посмотрел на Джеймса. — Как ты уже знаешь, во дворце повышенная боевая готовность. Проверяют всех: уборщиц, клерков, уже проверенных ранее — в общем, люди заняты. Но, так как безопасности никогда не бывает «слишком много», королева попросила меня подобрать охрану для своих дочерей, чтобы они были защищены от возможного нападения или ментальной атаки. Дочерей у нее четыре, в порядке старшинства: Валерия, Маргарет, Франциска и Мария. Первыми двумя займутся жрецы и маги, у которых они обучаются, охраной Франциски займется Ричард Локсли (герой такой, должен помнить), а Марию на себя возьмешь ты. — Почему я? — удивился Джеймс. — Ваше сиятельство, разве охрана королевской семьи — не обязанность гвардии? — А ты думал, что сейчас служишь просто моим адъютантом? Хе, фигушки. — граф хитро улыбнулся. — Теперь о том, почему именно ты. Отправлять тебя как простого охранника — пустая трата ценного сотрудника, тут ты прав. Для стояния у двери и бесконечной борьбы с мочевым пузырем у нас и простые гвардейцы есть (тут Джеймс немного поморщился). От тебя же требуется быть рядом с Марией почти круглосуточно: в библиотеке, на прогулке, на уроках, во время сна и в свободное ее время — в общем, весь день кроме тех минут, когда она в душе. — Ясно. Но почему такой плотный график? Это не будет слишком для нее? Сколько ей, кстати? — Ей восемь, почти девять. И лучше пусть для нее сейчас твоя охрана будет немного «слишком», чем потом для нас всех будет много «ай, недоглядели». Дети — всегда заноза в заднице охраны… и это я не об их поведении говорю. — А о чем? Граф потер виски, что-то соображая. — Если я правильно понял, то дело в штуке, которую маги называют «точкой пробуждения» или как-то так. В общем, где-то до 10-12 лет среднего ребенка вполне устраивает тот факт, что его родителям подарила Богиня, послав ангела. А вот потом начинается переходный возраст и, как следствие, вопросы. — граф хмыкнул, на секунду погрузившись в воспоминания. — В чем соль. До этого возраста разум ребенка очень и очень пластичен, его легко можно изменить либо направленным психологическим влиянием за некоторое время, либо эмоциональным потрясением… либо заложить нужные изменения где-то глубоко-глубоко в разуме ударной дозой демонической энергии. И эти изменения будут смирно лежать там до определенного момента, то есть, до того самого возраста, вместе с некоторым запасом демонической энергии, практически необнаружимой из-за общей молодости тела. Затем происходит громкий внезапный «хлобысь» и вместо милой невинной маленькой девочки мы получаем милую маленькую суккубу с повадками портовой шлюхи. — граф постучал пальцем по крышке стола. — Именно поэтому приглядывать за принцессой так важно сейчас, понимаешь? Будет очень неприятно и обидно, если она «обернется» уже в эвакуации. — Но почему все-таки я? — Три причины. Первая — тебя рекомендовал Торбо, вторая — тебя рекомендовал я, и третья — твое оружие способно метать смертоносные пучки магии очень быстро и на большое расстояние. Достаточно? — Вполне. — Джеймс обдумал слова графа. — Я не подведу, ваша светлость. — Не сомневаюсь. — Кстати, почему Ричарда назначили телохранителем… Франциски? Мне показалось, что он… — Джеймс немного помолчал, подбирая слова. — Слабоват? Да, есть такое дело. Но и клиент соответствующий. — тут граф быстро оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто, после чего продолжил. — Франциска Мистел Лескатье — «белая ворона» среди своих сестер. Две старшие очень талантливы в магии и чудесах, Мария проявляет огромный потенциал, но Франциска абсолютно бездарна в этом плане. Она плохо владеет магией и чудесами, у нее слабое и болезненное тело, к тому же о ее скромности и робости, вкупе с крайне низкими социальными навыками, во дворце уже гуляют анекдоты. Она, кстати, совсем не глупа, так что это положение угнетает ее еще больше. Ричарда она попросила, видимо, исходя из соображений их… «похожести», да и знают они друг друга хорошо — были знакомы раньше. И не спрашивай «когда», я не в курсе. — Понятно. Что ж, когда мне приступить? — Сейчас же. — граф протянул Джеймсу лист гербовой бумаги. — Твой пропуск и удостоверение. Советую поспешить. Следующие два дня пролетели без происшествий и срочных новостей, но было видно, что все взволнованы. Армия Друэллы должна была быть у границ уже очень скоро, поэтому эвакуация шла полным ходом, хотя и не очень быстро, чтобы не создавать паники. Вестей от гарнизона крепости не было и граф уже чуть ли не лез на стену, но Торбо удавалось его успокаивать. Джеймс же уделял все свое время новому назначению. Вопреки его опасениям, работать «нянькой» было несложно. Несмотря на свой маленький возраст, Мария (невысокая серьезная девочка с длинными черными волосами) оказалась очень умным и спокойным ребенком. Постоянное присутствие Джеймса рядом не приносило ей никакого удовольствия (это легко читалось в ее глазах), но скандалов она не устраивала, лишь иногда взглядом прося Джеймса держаться хотя бы на полметра дальше. За эти два дня они обменялись хорошо если десятком фраз. Расписание было простым: 1) Завтрак. 2) Уроки. 3) Свободное время (1-2 часа). 4) Уроки. 5) Свободное время и сон. Принцесса должна была знать многое, очень многое. Именно поэтому на уроки уходило порядка 8 часов в день, что она с честью и даже каким-то образом сохраняя благородную осанку выдерживала, усердно занимаясь. Впрочем, отдыхать она тоже умела. В первый день охраны она все еще стеснялась Джеймса, но уже на второй относилась к его присутствию с какой-то мрачной решимостью. Как не очень приятный довесок, времяпрепровождение с молчаливой принцессой часто оборачивалось для гвардейца встречами с Сашей, что тоже была учителем девочки. Священница сперва удивилась, увидев постоянно ходящего рядом с Марией Джеймса, но вскоре уже смотрела на них с довольной улыбкой. Интересно, почему? Так или иначе, но, находясь в комнате принцессы, Джеймс невольно начинал сравнивать детство принцессы и свое. Почему это происходило, он не мог понять «в упор», но, стоило ему зайти в «детскую» часть комнаты, как воспоминания о том, что было лет 10-11 назад, захлестывали его с головой, пока он сидел на кресле и смотрел за принцессой одним глазом, чтобы не сильно ее смущать. Сержант Ревс однажды пошутил, что, дескать, в других полках говорят, будто на Кадии у детей есть только одна игрушка — статуэтка комиссара из чистого чугуния, которую добрые родители, во избежание убиения себя этой самой статуэткой, приваривают к полу. Посему бедным детям приходится рыть окопы маленькими лопатками, причем, как он сказал, «не отрываясь от маминой титьки». …Нда. Что ж, это была только шутка. Хотя, надо признать, игрушек у Джеймса и вправду было не очень много… Но его полный комплект фигурок «Кадианского штурмового отряда» был самым лучшим среди друзей. Помнится, они устраивали великолепные по своей эпичности битвы… когда не учили наизусть молитвенники, уставы и пособия по выживанию. Удивительно, но в таком ключе детство принцессы от его детства отличалось слабо. Разве только играла она в куклы. Впрочем, пожалуй, стоит учесть, что у нее (если он справится), после десятилетия впереди будет будущее, в котором ей не придется гнить в окопах под проливным дождем, тренировать свой дух, закалять тело и превозмогать страшную боль от адских тренировок. Она, в отличие от него, сможет быть ребенком еще несколько лет. Хотя, является ли она им сейчас, тот еще вопрос, учитывая ее особенности поведения. Так или иначе, но, стоя рядом с кроватью засыпающей принцессы, Джеймс пообещал, что ни один монстр или еретик не сможет отнять у нее детство… как это произошло когда-то с ним.