Освободитель поневоле

„Богиня, пожалуйста, помоги людям жить в здоровье и радости с улыбками на устах, сегодня и вовеки. То, что эти дети могут так весело и беззаботно улыбаться, делает меня гораздо счастливей, чем что-то еще.“ Сколько она себя помнила, она всегда была „святой девой“ в глазах людей. С самого рождения слышавшая голос богини, она была одним из символов Церкви, проводя сложные церковные обряды с самого раннего возраста. Она венчала, отпевала, присутствовала при рождении детей и, разумеется, молила богиню о благополучии людей. День за днем, год за годом… Где-то в 15 лет она поняла, что способна на большее, чем просто служба в храме, и отправилась в Лескатию, чтобы стать священницей Ордена. Ее невероятные способности в чудесах и ее вера помогли ей в этом, так что уже довольно скоро в сопровождении небольшого отряда охраны она отправилась на свое первое задание — проповедь в одной из деревень приграничной территории. Тогда она впервые узнала, как коварны могут быть монстры и люди, что служат им. Отряд встретили тепло, хоть и не слишком, помогли разместится и обещали предоставить ей помост к завтрашнему утру. Стоит ли говорить, что ночью их атаковали? Отряду удалось отбиться без потерь, но о первоначальном плане можно было забыть. Деревню пришлось сжечь, хоть ей это и не нравилось. С огромным трудом молодой девушке удалось упросить командира охраны о сохранении жизни для выживших жителей деревни. Потом была война, что принесла ей много боли и горя, но также великую славу „святой девы“. Где была она — там был успех, там солдаты проявляли чудеса храбрости и силы, лишь бы оправдать возложенное на них доверие. Ее доброта, кроткий нрав и милосердие хоть и не были востребованы на поле боя, но приносили солдатам великую пользу в тылу, где она в составе прочих священниц лечила их раны на теле и душах. Многие сомневались тогда, поддаваясь соблазнам, но ее чистота смывала грязь с их помыслов и они шли в бой с легким сердцем. Не счесть также было числа тех, кого она спасла от смертельных ран. В особо трудных ситуациях она шла впереди войска, защищая его от стрел и магии врага, спасая множество жизней и поднимая их дух. К сожалению, она не смогла дойти до замка Повелительницы Монстров, ибо богине понадобилось ее присутствие в другом месте, где шли ожесточенные бои. Когда война закончилась, она несколько лет служила человечеству в качестве настоятельницы небольшой церкви в глуши, при которой имелся сиротский приют. Несколько лет в нем жили большей частью „дети войны“, чьи родители не вернулись с полей сражений. Многие из них были истощены и физически, и духовно до такой степени, что не могли даже нормально реагировать на мир вокруг, проводя в гибельной апатии сутки напролет. И для каждого из сирот у нее нашлось утешение, каждого она обогрела лаской, каждого вернула к жизни любовью. Многие из них сейчас являются видными людьми в Лескатии, но большинство все же решило выбрать армию. Она не лезла в их личную жизнь, но если кому-то из ее бывших воспитанников нужна была поддержка — он мог получить ее, просто вернувшись в свой бывший приют. Разумеется, статус „героини Ордена“ и „святой девы“ налагал много обязанностей, но она несла их с теплой улыбкой. Часто ей приходилось покидать приют, чтобы разобраться с каким-то мятежом на окраинах или внезапным вторжением монстров, но это не обременяло. Наоборот, ей было много легче, ведь она знала, что нужна своим сиротам, которых считала чуть ли не своими детьми и ради которых была способна на многое. Многие великие герои вышли из-под ее крыла. Волшебница Мимиру, трудный ребенок, что пришла сама когда-то, уйдя от родителей, которым было все равно, что будет с дочерью, и которые видели в гениальном ребенке лишь средство обогащения. О, как они удивились, когда она пришла к ним и попросила отправить дочь на обучение к магам, так как видела в ней огромный потенциал. Ее подчиненной была Виллмарина Носкрим, одержимая идеей стать „героиней, что спасет мир“, после того, как ее в детстве разлучили с возлюбленным, посчитав того недостойным. Кстати о нем… Его звали Ричард Локсли, один из самых сложных в воспитании сирот, родителей которого выгнали из семьи Носкрим, где они были слугами. Начавший с простого подручного Мерс Даскарос в возрасте 14 лет, он, проявив невероятную „пробивную способность“ и страшное упрямство, за 4 года смог добиться поста командира небольшого отряда. Смешно, но его отряд был одним из самых сильных в Ордене, хотя этого и старались не признавать. Она почему-то считала этого мальчика скорее младшим братом, нежели приемным сыном. К сожалению, она не знала, что с ее воспитанниками сейчас, из-за некоторых… сложностей. Но и у нее были слабости, что возникли не так уж давно — около года-двух назад. Всю свою жизнь считавшая, что сражается с монстрами ради того, чтобы спасти человечество и защитить улыбки на лицах людей, она осознала одну страшную для нее вещь. Выполняя „геройские“ задания, она осознала, что в своих битвах она не только не приносит новых улыбок, но наоборот — отнимает улыбки у монстров и их мужей, что лишь, в большинстве своем, лишь жили мирно и старались не попадаться на глаза Ордену. К собственному ужасу, она начала сомневаться в учениях Церкви, гласившие: „Монстры - зло, угрожающее человеческой расе, и потому должны быть уничтожены.“ И она начала сомневаться в них, постоянно споря с собой и пытаясь найти ответ в церковных книгах, но это не помогло. Тогда она обратилась к богине, что всегда помогала ей и вела ее на жизненном пути, но… богиня не отвечала ей. А потом она и вовсе перестала слышать ее голос… Это был конец ее спокойной жизни. Сомневающаяся, испуганная, она старалась искупить свой грех упорной работой, смотря за приютом. К сожалению, она больше не могла выполнять задания Ордена — ее суждения уже начали меняться и выглядели бы подозрительно. Испытывая великий стыд и горечь, она отказывалась от них, стараясь сосредоточиться на мирной жизни, что, возможно, могла бы успокоить ее страдающий от неразрешенных сомнений дух тяжелой работой. Однажды она все-таки превысила свои возможности и на несколько дней слегла с тяжелой простудой. Той ночью ей стало чуточку лучше и она, страдая от бессонницы, стала размышлять, но ее разум неожиданно сильно помутился, а ее телу стало жарко. С трудом осознав, что это не простуда, она, едва пребывая в сознании, собиралась позвать на помощь, как вдруг… Она услышала голос богини. Он был похож на уже знакомый голос богини, которую она знала, но все-таки немного отличался. Это был голос богини, что противостояла светлой Илиас и что появилась совсем недавно. По преданиям она была одной из древних богинь, что пала во грехе, поглощенная похотью, и стала монстром. С ней говорила Падшая Богиня. Ее голос эхом разносился по ее разуму и ему невозможно было противостоять. Ее голос подавлял, искушал, умолял и заставлял одновременно, обещая все наслаждения и радости мира. Своими словами она разожгла в ее разуме огонь похоти и низменных желаний, изменив сознание и взгляды на мир. Поразительно, как много могут всего лишь два предложения… „Нет времени объяснять, моя милая, теперь ты работаешь на меня! Будь уверена, я научу тебя, как заставить всех людей мира улыбаться.“ Неспособная сопротивляться неожиданно нахлынувшей похоти, Саша опустила свою ладонь к низу живота и начала мастурбировать, впервые в своей жизни. Когда она очнулась утром, она знала, что ей нужно делать. Ей всего лишь нужно жить по своему усмотрению, как гласят учения Падшей Богини, до поры до времени не выдавая себя. Когда придет время, она и сама поймет, что делать. Так ей и сказала богиня, добавив, что для полной трансформации в темную жрицу время еще не пришло. И однажды она поняла. Если она будет обращать в монстров всех людей, что встретит, то они будут улыбаться, испытывая внеземное наслаждение, это — самый лучший путь. Но все еще не время, повторяла она, идя по коридорам дворца на встречу с королевой, еще не время. Ее приют перевезли, так что она сможет обратить их в любой момент, разумеется, уже после победы Друэллы. Хоть ее богиня и не одобряет по каким-то причинам до конца действия лилим, она считала, что та делает благое дело. Потому и согласилась немного по шпионить на ее стороне… Что было дальше — вы уже знаете. Она провалилась, но почему — она не знала. Что могло послужить причиной? Мучаясь от страшной боли во всем теле, она лежала в своей камере и плакала. Сколь многие теперь пострадают из-за нее? „Ого. А что ты тут делаешь?“ — вдруг раздался в ее голове голос. Услышав его, она потеряла дар речи и пару секунд наслаждалась ощущениями, что вызывали у нее слова, звучащие в голове. К счастью, богиня уже все поняла и теперь приняла какое-то решение. — «Так, милая, мне кажется, что наши с тобой отношения зашли в тупик. Я сейчас перенесу тебя к себе „на ковер“, нам надо поговорить.» Прежде, чем она успела моргнуть глазом, камера уже исчезла и она обнаружила себя сидящей на чем-то мягком посреди бесконечной черноты. Почувствовав удовольствие от ощущения на голой коже материала пола, она легла на него, чувствуя, как ее физические и душевные раны исчезают. Расслабившись в блаженной неге, она едва услышала чье-то покашливание. — Рада, что тебе тут нравится. — раздался голос Падшей Богини, отдаваясь в ее теле сладкими теплыми волнами. — Мы должны серьезно поговорить об одном вопросе, так что сядь и приготовься слушать. — Да, богиня. — она тут же покорно исполнила приказ. — Я слушаю вас. — Отлично, потому что в прошлые разы ты меня то ли не дослушала, то ли не поняла. — голос был несколько раздраженным, но с неизменными нотками веселья. — Скажи, что я говорила тебе тогда, когда ты лежала на кровати и пускала сопли? — Что вы поможете мне узнать, как сделать людей счастливыми и улыбающимися. — она тут же ответила, ведь прогоняла этот разговор в своей памяти каждый день. — Так, хорошо. — почему-то ей показалось, что богиня потерла виски. — Мы с тобой проговорили до самого утра, после чего сошлись во мнениях, что лишь абсолютно свободные от законов и запретов люди могут счастливо улыбаться, так? — Да, верно. — То есть, чисто технически наша миссия заключается в помощи людям эту самую свободу обрести. Так? — Именно. — А теперь скажи мне, милая… С каких пор „помочь обрести свободу“ стало равно „превращать в монстров всех встреченных“?! — судя по всему, Падшая Богиня была сильно раздражена. - Нет, в чем-то это верно, но пойми — это не выход. — Вы не любите монстров, моя богиня? — удивленно спросила она. — Ох… — судя по всему, богине не доставляло удовольствия говорить на эту тему. — Милая, я создала почти все, из существующих ныне рас! Как я могу их не любить? — богиня вздохнула. — Но при всем этом я должна признать, что большинство монстров запуталось на своем жизненном пути и бодро марширует куда-то не туда. — Разве? — Да, именно. — судя по тону и небольшой задержке, богиня кивнула. — Понимаешь, в чем дело… Тот путь, что выбрала новая Повелительница Монстров — в корне неверный. Ее мечта — это утопия, в которой люди и монстры будут жить в мире… Это является, если подумать, сильно искаженной системой управления миром, что реально работала несколько столетий, и которую твои друзья из Ордена радостно разрушили по приказу моей сестры. — Что? — она не могла поверить. — Не может быть… Богиня Илиас — ваша сестра? — Ага, родная. Только вот ты не о том думаешь. Тебя сейчас не мои семейные проблемы интересовать должны. Позволь пояснить — та система была основана на равноправии людей и монстров, что создавалось путем реформ государственного и социального управления (и т.д.), а также чуткого мониторинга состояния этой системы. То есть, если в каком-то регионе монстров становилось слишком много — часть отселяли, а на оставшихся накладывали небольшое ограничение рождаемости, к примеру. Повелительницы Монстров и человеческие правители работали вместе, бережно храня с таким трудом завоеванный мир… — богиня замолчала, вспоминая что-то. - Да, золотое было время. Впрочем, сейчас речь немного не о том. План нынешней Повелительницы Монстров, если разобраться, представляет собой какую-то совершенно двинутую на похоти тиранию монстров, что приведет к вымиранию сперва человечества, а потом и их самих. Новым людям просто не от кого будет рождаться! Несколько секунд она, отказываясь верить, молча стояла и глядела перед собой. Но, когда слова богини достигли ее разума, ее охватило отчаяние. — Нет… что я натворила… — от внезапного осознания ее ноги подкосились и она упала на пол. — Ну, бывает. Я тут тоже виновата — совсем забыла, что новеньких надо периодически пороть для профилактики. — богиня, кажется, не сердилась, но и не собиралась преуменьшать ее действия. — Самое обидное, что конкретно ты сейчас ничего не можешь с этим сделать. — Совсем? — она чуть не плакала. — То есть, этот мир обречен? — Ну, не совсем так. У людей и монстров еще есть надежда, в лице нескольких весьма неординарных личностей… Ха, я реально хочу увидеть лицо сестренки, когда она поймет, каких! — богиня явно веселилась, что-то представляя. — Но это сейчас не важно. У меня для тебя задание. — Да, моя богиня? — если это искупит ее прегрешения… — Да какие прегрешения, брось. Со всеми случается, перестань себя грызть — ты еще не раз ошибешься. Жизнь-то у тебя долгая будет. — „успокоила“ ее богиня. — У меня для тебя задание несколько другого плана. А конкретнее… — богиня хитро замолчала. — Ты должна будешь сделать кое-что для себя, а не для других. Проявить свой природный эгоизм. — Что? — ее удивлению не было предела. Богиня приказывала ей сделать что-то эгоистичное?! — То. Мне вообще непонятна идея некоторых жриц нести добро и щастье в массы, распространяя мою религию. Да, паства растет, но рано или поздно, если бы не вмешались монстры, это бы привело к масштабной религиозной войне, а у меня слишком мало служителей. — богиня немного помолчала, давая ей время обдумать. — Но и запретить я не могу. В конце концов, я всегда говорила, что у моей религии лишь один постулат: „Будь честен с самим собой и делай, что хочешь.“ Многие поначалу восприняли это превратно, пока я не уточнила, что это „что хочешь“ не должно причинять вред другим, только как самооборона. Может, по мне и не скажешь, но я не люблю насилие, и нужно очень сильно меня разозлить, чтобы заставить применить его. Понятно? — Да, моя богиня. — ей оставалось лишь поклониться. — Но что мне сделать? — Это уже сама решай. Процесс инициации я запустила, так что тебе теперь доступны чудеса. Я бы, конечно, порекомендовала создать семью, но… — вдруг голос богини начал удаляться. — Ты подумай пока, пара суток у тебя есть. Я пока посмотрю на битву внизу — назревает что-то интересное! „Семья, да?“ Сделав несколько небольших кругов, стараясь не отходить далеко от „центра“, она села и начала думать. Действительно, кроме этого ей, если подумать, ничего и не хотелось в жизни. Муж, дети, небольшой дом… С ее статусом „святой девы“ об этом можно было забыть, лучшее, что ждало бы ее — брак по расчету, выгодный для Илиас и Церкви. Возможно, именно поэтому она и была так одержима своим сиротским приютом — в окружении детей, что смотрели на нее так счастливо и радостно, она могла некоторое время чувствовать себя матерью… Но сейчас над ней уже ничто не тяготит, так что она может устроить свою жизнь так, как пожелает. Да, это будет тяжело, но она справится. В конце концов, у нее уже есть возлюбленный… Джеймс Абб, ребенок с непростой и страшной судьбой. Пожалуй, из всех ее воспитанников наибольшие материнские чувства она испытывала именно к нему. Видимо, ее любовь была прямо пропорциональна ее жалости и состраданию… Любить человека за его страдания, боль и перенесенные испытания — как мерзко. Но поделать с собой она ничего не могла. Ей пришлось долго собирать осколки его воспоминаний, иногда мелькавшие в мыслях, так как она боялась углубляться. Ребенок, проведший всю жизнь на войне, судя по малому количеству сведений, что ей удалось собрать. Сирота. Отец стал еретиком и попытался убить их с матерью, но стража подоспела первой. Судя по всему, это происходило очень далеко, в месте, где еще сохранились примитивные верования, ведь Падшая Богиня отвергала насилие. Потом его взяли в качестве обучающегося в… армию? Пусть даже и так, но муштра там была просто бесчеловечной — это было видно по его поведению, жесткому распорядку дня и способности выполнить почти любой приказ без возражений, кроме тех, что противоречили его религии. А религия у него была такой же — жестокой и безумной. Неудивительно, что из подающего надежды мальчика получился мужчина, способный только убивать и не представляющий жизни без войны. Видимо, политика его командиров и была на это рассчитана — либо вы умираете во время обучения, либо превращаетесь в закаленный элемент боевой машины. Изломанный, истерзанный, он, тем не менее, смог остаться человеком. Это было видно по его обращению с детьми и, в особенности, с принцессой. По ее мнению, Джеймс заслуживал большего, чем мог ему предложить Орден. В конце концов, они могли лишь усугубить его ненависть ко всему, что не укладывалось в его картину мира. Ей казалось, что у нее получается потихоньку выводить Джеймса из этого гибельного, холодного забытья, но… Когда на кельи устанавливали защиту, она немного подправила ее специально для кельи гвардейца. Лишь пара небольших добавлений — „Хороший сон“ и „Ловец снов“, которые не являлись чем-то запрещенным, так как лишь даровали по-настоящему счастливый сон, а также давали возможность просмотреть его еще раз. То, что она увидела, повергло ее в шок. Поле вечной битвы даже после смерти — это то, о чем мечтает Джеймс? Вечно сражаться ради своего безумного, отвратительного бога, что обрекает людей на такие страдания? И сны о таком Джеймс считает „хорошими“? Так не должно было быть. Она считала, что у нее получится, но, видимо, просто хорошего обращения и попыток передать ему тепло недостаточно — это лишь раздражает гвардейца. Нужно что-то более действенное. Что-то, более „теплое“, чем бывшие тогда отношения. Да, сейчас Джеймс ненавидит ее, но это не страшно, от ненависти до любви — один шаг. Правда… Тут она нахмурилась. Вряд ли она станет для него хорошей женой. А вот хорошей матерью… Точно. Она найдет его внизу, когда обращение завершится, ведь не может же ее маленький стойкий солдатик проиграть каким-то монстрам? Она найдет его, успокоит, утешит. Она приведет его в его келью, накормит и уложит спать, даже если потребуется взять его под легкий контроль. Потом она обратит детей и уже тогда, все вместе, они станут для него любящей семьей, в которой все счастливы и все делятся своим теплом и своей любовью друг с другом. Да, так и будет. Уже через пару часов эта идея намертво вплавилась в ее разум под жаром экстаза, что она испытывала при превращении, а через сутки она не могла уже думать ни о чем, кроме счастливого будущего, что ждало ее. — Надо признать… — голос богини был удивленным, так как Алиса I не ожидала, что ее новая жрица управится за сутки с небольшим. — Это самое странное желание из всех, что я слышала. Но, думаю, оно более чем достойно. Но тебе нужно еще немного подождать, пока там внизу не утихнет. — Да, моя богиня. Можно ли мне попросить вас об услуге? — Валяй. — Пожалуйста, присмотрите за моим сыном, хорошо? — она надеялась изо всех сил, что ей не откажут. — Если ты сумеешь меня убедить, то да. Ладно, Темная Жрица Саша Фолмун, заставь свою богиню изменить своим принципам… — Твои аргументы убедительны. — богиня явно наслаждалась видом коленопреклоненной Саши. — Что ж, думаю, я прослежу за ним. На большее не рассчитывай — не в моих правилах вмешиваться в жизнь тех, кто не относится к моей маленькой секте. Так или иначе, но я бы советовала тебе опасаться конкурентки. — Конкурентки? — лицо Саши расплылось в теплой улыбке. — Мне все равно. Я буду даже рада, если у моего сына будет кто-то, кроме меня. Так он излечится быстрее. — Как знаешь, но я бы не была столь уверена в ее желании сотрудничать. — богиня была настроена не слишком оптимистично. — Ладно. Где-то через пару часов наступит ночь и я „высажу“ тебя неподалеку от ворот. Дальше — сама. Я и так уделила тебе больше времени, чем всем остальным моим жрицам и служанкам вместе взятым. — Спасибо, моя богиня. — Хм. Ладно, теперь главное. — богиня прокашлялась, а потом заговорила, напрягая голос. — Благословляю тя, дщерь моя! Иди и победи! — закончив, она продолжила уже по-нормальному. - Ну, как-то так. Иди и лишись уже девственности, наконец. И его заодно лиши, сделай комбо. „Богиня, пожалуйста, помоги людям жить, испытывая от жизни лишь блаженство… Пусть их жизни станут полны чувственных наслаждений и невероятного счастья, ведь они заслужили их… Ах, сегодня я подарю моему любимому сыну счастье наполнить меня своим полным вожделения и страсти семенем… А мои маленькие ангелочки помогут мне в этом…“