***
Укрывшись за одним из больших пней, за пределами света от костра, Джеймс снял лазган с плеча и, устроившись поудобнее, погрузился в невеселые мысли, не забывая, впрочем, следить за обстановкой. Ситуация все меньше и меньше ему нравилась. Когда ему пришлось стать грабителем с большой дороги, пусть и с благородной целью, он вытерпел. В конце концов, фуражировка — обыкновенное дело на войне, а чем бандит отличается от обычного фуражира? Когда командир вступил в переговоры со слишком удачливыми жертвами, он вытерпел. Но объединение с ксеносами и мутантом, а тем более следование их планам, пусть и с целью «спасения мира», он терпеть уже не мог. Переговорам с монстрами он предпочитал их уничтожение, но теперь же ему пришлось через силу забыть о своем предпочтении, и просто игнорировать, терпеть, переживших атаку ксеносов. Но с этим были проблемы… Джеймс просто не мог себя заставить спокойно воспринимать происходящее. Его не покидало чувство, словно он предает память своих погибших сослуживцев. Он не мог забыть ни дней в кадианских окопах, пускай чудовища тогда и имели другое обличие, ни отчетливо впечатавшейся ему в память гибели защитников Лескатии, сражавшихся за свой город до последнего, и павших от мечей предателей или лап ксеносов. Не мог забыть пусть и героической, но кровавой смерти Ирвина. Он не знал многого об арбалетчике, однако за дни их совместной службы, он успел пускай и не сдружиться с ним, но проникнутся уважением к нему. И ему то и дело хотелось сделать пару дырок в затылке все время маячившего впереди Микаэля, или раскроить вечно ворчливой и придирчивой лисе голову. И все-таки, ценой тяжелых усилий, ему удавалось сдерживаться. Хорошо хоть кукла заткнулась на все эти дни — только ее комментариев ему и не хватало. — Разумное место для ночного дозора. — знакомый голос вывел его из размышлений. — Многие солдаты располагаются в свете костра, безуспешно глядя в темноту… Пока не становится слишком поздно. У тебя был опыт, солдат? Джеймс промолчал, даже не оглянувшись, хотя это и стоило ему усилий. Голос твари, что сломала ему несколько костей, он запомнил хорошо. Гранберия с легкостью могла становиться бесшумной при желании, и сейчас наглядно это продемонстрировала. — Выдержка достойна восхищения. — Гранберия села на пень рядом с ним. — Ты явно не обычный солдат… Как и ожидалось от человека со столь интересными остаточными магическими следами на броне. — Интересными следами? — Джеймса совсем не тянуло поболтать с чудовищем, но эти слова его заинтересовали. Неужели на нем все еще есть остатки магии Хаоса? Как он уже успел понять, эту тварь просто распирало от гордыни, и поэтому лгать ему она не считала нужным. — Тамамо тебе еще не сказала? — драконица слегка приподняла бровь. — Она обнаружила их присутствие пару часов назад. Значит, известит тебя утром. — Ясно. Это все, надеюсь? — Нет. — Гранберия посмотрела на небо, о чем-то думая. — Мика слишком робок, а Тамамо слишком самоуверенна, чтобы говорить о таком, так что это должна сказать я. Скоро мы войдем на территорию, целиком лояльную мамоно. Вот уж не знаю, почему ты так ненавидишь моих «сородичей», но во избежание лишних проблем, не атакуй первых попавшихся тебе на глаза мамоно, вне зависимости от их намерений. — Многие монстры куда как сильнее и быстрее людей. Каким образом я по твоему должен защищаться? Подождать пока меня изнасилуют или убьют, и только затем бить? Ну уж нет. — В словах твари может и был какой-то здравый смысл, но следовать подобной просьбе было самоубийством. — Что ж… Тогда поставим вопрос иначе. Не ходи в одиночестве, а в бою держись позади других. Впрочем, как я вижу по тебе, эти объяснения излишни. Просто старайся не изводить других мамоно почем зря, и проблем будет куда как меньше. Идет? — Я попробую. — гвардеец огляделся, высматривая врага. Впрочем, тварь говорила достаточно громко, не скрываясь, так что все, кто хотел их услышать, уже наверняка это сделали. Заметив, что Гранберия не уходит, он спросил. — Ну, а теперь что? — Умерь свою ненависть. — произнесла Гранберия. — Что-что, а она тебе сейчас не помощник. Даже скорее наоборот. — Ненависть — величайший дар, данный Им…Илиас человечеству. — спокойно ответил Джеймс, словно говоря о чем-то совершенно обыкновенном. — Она не дает мне стать таким же мягкотелым, как и те, кто ратуют за союз с монстрами. — Вот как? В этом может и есть смысл, но тем не менее, моя просьба все та же. Многие фараоны, и сильные мамоно, как я, владеют эмпатией в той или иной степени, так что, благодаря тебе, нас смогут быстро обнаружить. По каким-то причинам ты ощущаешься сильнее, чем твои товарищи. — Я даже знаю почему. — Джеймс хмыкнул и встретился взглядом с Гранберией. Странно, но он не видел в ее золотых глазах ненависти или презрения, только какое-то сожаление. — Ничего не могу обещать на этот счет, но попробую. Теперь все, надеюсь? Мне ведь еще в дозоре стоять. Гранберия кивнула, и повернувшись спиной к Джеймсу, направилась в свою палатку. Пройдя мимо костра, она махнула рукой и с легкостью потушила пламя. Сразу после этого, весь холм погрузился в кромешную мглу, сокрывшую гвардейца словно вуалью. Так Джеймс и просидел во мраке несколько часов, бесплодно разглядывая в темноте врагов, пока его от этого не оторвали шаги за спиной. Вскинув лазган и резко развернувшись, он увидел медленно шагавшего к нему графа. С облегчением вздохнув, Джеймс опустил оружие. — Ты не против, если я присяду тут рядом, а? — обратился к гвардейцу граф, указав на место рядом с пеньком. В ответ Джеймс кивнул, и занял прежнюю позицию. Усевшись рядом с Джеймсом, граф просто молчал некоторое время, вглядываясь в темноту. Наконец, он прервал свое молчание. — Тебе в карауле еще около часа стоять, но я тебя отпускаю. — граф нашарил какую-то бумажку под одеждой, и немного посмотрев на нее, переложил в карман. — Иди поспи. — Не могу, ваша светлость. Последние ночи меня мучает бессонница. — Это из-за наших новых компаньонов, да? — граф хмыкнул. — Могу понять. Мне тоже не шибко нравится компания двух чудовищ и бастарда-полудемона. Равно как и не нравится вся эта авантюра, затеянная ими. Вот уж не знаю, что они хотят найти в Сабасе, но мы в свое время нашли там только смерть. Ты знаешь где мы, Джеймс? — гвардеец в отрицание покачал головой. — Неужели? Странно, я думал, раз ты путешественник, то уж в Западной Марке точно был. Мы выходим на границу с Сабасой, а там мой старый друг управляет, маркграф Роланд-де Болл, бывший мне оруженосцем и мною же посвященный в рыцари. Надеюсь, он не растерял гостеприимства, и даст нам кров, пищу и ночлег. А еще тебе помыться бы не помешало, а то запах от тебя отвратный. Впрочем, я не лучше. — граф усмехнулся. — Кстати, если уж мы заговорили о рыцарях… Если захочешь, я могу даже попросить его посвятить тебя в рыцари, ты ведь славно послужил Лескатии. Должна же быть награда, верно? Да и к тому же, формально ты был моим оруженосцем, хоть и назывался адъютантом. И фамилия у тебя есть, а значит, хоть капля благородной крови имеется. Я бы и сам мог, но у меня теперь даже земель нет, что уж говорить об отсутствии подобающих свидетелей. — Благодарю, но мне это без надобности. — вежливо ответил Джеймс. — Будет лучше, если мы отделаемся от наших попутчиков на границе и отправимся к фельдмаршалу. — Ну… не скрою, перспектива заманчивая. Только вот мы дали слово. И если его нарушим, то будем ничем не лучше предателей. В ответ Джеймс только хмыкнул, и молча просидел до окончания своего караула, когда его на посту сменил граф. Отправляясь на заслуженный отдых, он раздумывал о том, чем все это кончится.***
Крепость маркграфа, Викхолл, имела четырехугольные каменные башни и стены, которые от старости покрылись мхом. С запада крепость закрывал огромный восьмиметровый вал, строительство которого началось еще при первых королях Лескатии, а может и даже раньше. Толстая и высокая стена тянулась почти на всей границе с Сабасой, и во множестве мест имела еще более высокие башни с магическими кристаллами, которые не давали демонической энергии распространятся. Со стороны Лескатии замок был окружен еще и глубоким рвом с кольями внизу, на случай внезапной атаки пеших врагов. В замке находилась деревянная казарма стражи и помещения слуг пристроенные к нескольким складам. В главном дворе постоянно слышался звон мечей и смех вперемешку с ругательствами, из-за расположившейся там тренировочной площадке. Бывало, и сам лорд де-Болл тренировался там, когда был совсем юн, но после становления лордом, он был слишком занят бумажной работой. К тренировочной площадке примыкал арсенал, где воины могли наточить свое оружие или же запросить новое. А неподалеку от арсенала располагался старый обветшалый гостевой дом, который к приезду гостей каждый раз чинился и перестраивался. На бревенчатой конюшне с легкостью помещались полсотни коней, и с некоторыми усилиями могла уместиться еще дюжина. У западных ворот расположилась кузница, неподалеку от которой была псарня. Из кухни постоянно доносился приятный запах местной стряпни, а прямо рядом с кухней стояла небольшая библиотечная башня и старая церковь из красного камня, вокруг которой, по преданию, и возникла крепость. Над крепостью возвышался стоявший на холме донжон, обнесенный еще одной стеной с рвом и имевший отдельные ворота. У подножия холма было кладбище, по размерам занимавшее чуть ли не половину самой крепости. Таким это место запомнил граф в свой последний визит. Но чем ближе они подходили к крепости, тем мрачнее становилось его лицо. По разоренным полям и разрушенным дозорным башням было видно, что тут прошелся отряд Друэллы внушительных размеров, состоявший преимущественно из сильных монстров. И было не трудно догадаться, куда он направлялся и с какими целями. Граф точно помнил, что Роланд успел посражаться даже в битве за столицу, после чего отступил вместе с фельдмаршалом. У парня могло хватить смелости попытаться прорваться обратно в свою крепость, чтобы держать оборону там. Возможно, именно поэтому в самой столице было так мало именно регулярных войск Друэллы… Через несколько часов из-за горизонта показалась одна из подчиненных Роланду деревень. Увидев ее, Арчибальд зло сжал пальцы в кулаки — монстры сжигали все, что могло гореть, и от деревни осталось одно пепелище. Никого из жителей деревни не было видно, и скорее всего, гражданских отправили куда подальше, если вообще не угнали куда-нибудь в столицу или в горы, чтобы осквернить территорию. Были видны следы борьбы… Чем дальше они продвигались, тем яснее становился масштаб катастрофы. Судя по комментариям Тамамо и сира Боррика, имели место часто встречающиеся пятна оскверненной земли. Такое вполне могло быть, если командующая отрядом монстров просто била чистой демонической энергией по всем встреченым — грубая, но эффективная тактика. К счастью, дыма со стороны крепости видно не было, что давало надежду на благоприятный исход хотя бы сражения за Западную Марку. Впрочем, реальность, как всегда, оказалась жестока. Когда крепость показалась на глаза, Арчибальд не смог сдержать печального вздоха. Дыма не было лишь потому, что абсолютно все уже сгорело. В стенах были дыры, от ворот осталась только гора щепок, а некогда грозный донжон, стоявший незыблемо, словно гора, почти сравняли с землей. — Да уж… — Тамамо присвистнула. — А они не пожалели магии на весь этот разгром. Интересно, что их так взбесило? — Не знаю. Но, похоже, еду и кров мы тут не получим. — Арчибальд покачал головой, глядя на крепость одного из лучших своих друзей. К удивлению всех, его лицо оставалось бесстрастным. — Надо обойти ее стороной. Не уверен, что там мы найдем что-то полезное. — Но и оставлять ее в руках противника нельзя. К тому же, как мне кажется, вы рано похоронили своего друга. — Гранберия наблюдала за крепостью, приложив руку козырьком к глазам. — Там все еще бой. — Оттуда фонит. Сильно. — паладин смотрел на крепость с недоверием. — Даже если там кто-то и выжил из защитников, и хоть кто-то сражается, то они в любом случае обречены, увы. — Спасти мы их вряд ли сможем. — лисьи уши Тамамо грустно поникли. — Я могу вывести демоническую энергию, но их тела уже будут перестроены под нее. Они, скорее всего, просто умрут. — Я пойду туда. — граф посмотрел на крепость. — Кто хочет — за мной. Как ни странно, но вызвались идти все. С каждой секундой маленький, но мощный отряд все ближе подходил к воротам, готовясь ввязаться в битву, которая уже вовсю разгорелась в крепости. Бегущая впереди всех Гранберия вдруг как следует разбежалась и… просто запрыгнула на крепостную стену, одним ударом прикончив не успевшую отреагировать амазонку. Еще один прыжок — и драконица уже была внутри крепости, откуда тут же раздались крики. Это было просто. В отличие от Гранберии, ее противники не умели использовать ни технику «Спокойного разума», ни «Пламя чистилища», ни прочие сложные техники духов стихий. Не могли они также похвастаться и богатырской силой или ловкостью. Впрочем, едва ли хоть кто-то мог бросить вызов Гранберии. Тем не менее, несмотря на страх, солдаты Друэллы вступили с ней в бой, пытаясь остановить ее стремительное продвижение. Она всегда уважала рвение и храбрость своего противника, без разницы, кем он был и за что сражался. Поэтому она не стала использовать вышеназванные приемы. Сила против силы. Скорость против скорости. Мастерство против мастерства. Несколько десятков против ее одной… Но даже с учетом этого ее продвижение было стремительным. Ее меч косил врагов направо и налево, разрубая вместе с оружием и доспехами, ее тело легко уклонялось от всех ударов до единого, а магия просто бессильно разбивалась о ее чешую. Меньше чем за минуту все было кончено. Стоя посреди внутреннего двора, залитого кровью и заваленного еще горячими трупами, драконица оглядела себя с ног до головы и вздохнула, вонзив свой меч острием в пропитавшуюся кровью землю. Похоже, ей стоило обойтись «Обезглавливанием» вместо «Кровавого громового удара». — Слишком просто… — В задницу мне копье! — раздался голос одного из солдат, что бились вместе с ней. Было непросто уберечь их от повреждений в этой мясорубке, но Гранберия справилась с этим. — Что ты за тварь такая?! — Огненная Мечница Гранберия. — похоже, ее ответ их испугал. Да, драконица была в курсе своей репутации. Не то, чтобы она была заслуженной, но… Был ли смысл пытаться ее улучшить? — Маркграф цел? — Ты до него не доберешься, чудовище! — выкрикнул молодой парень лет двадцати, направив на нее копье. Его колени дрожали, а по лицу катился пот, но он отчаянно сражался со страхом, судорожно вцепившись в древко. — Я и не собиралась, солдат. — Гранберия повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. — Граф Арчибальд ди Вольпе хотел пообщаться со своим старым другом и приказал мне расчистить все к его приходу. — Врешь! Граф Арчибальд никогда бы не спутался с монстрами! Он скорее бы умер! — Верить или нет — дело твое. Правда, странно слышать это от инкуба… — Чт… — парень осекся и отступил назад. Его лицо исказилось от стыда и страха. — Не может быть… — Вы были в эпицентре «Тумана демонов» и надеялись остаться людьми? Зря. Пока это незаметно, но уже завтра или послезавтра изменения станут необратимыми. Хорошо, что мы прибыли вовремя, моя подруга умеет очищать организм от этой мерзости. Маркграф тоже заражен? — Да. — какой-то старик горестно покачал головой. — При третьем штурме, четыре дня назад. Он приказал запереть себя там, в темнице. — Мы посмотрим и его тоже. А теперь постройтесь для встречи гостей. — Гранберия уже имела опыт работы с людьми, так что командование небольшим отрядом было для нее не в новинку. — И позовите остальных, я пока зачищу остальную крепость. Быстрее!***
Перепрыгнув через импровизированную баррикаду, граф принялся спускаться вниз по лестнице, ведущей в подземелье Викхолла. Как понял граф из сбивчивого рассказа латника на службе маркграфа, это был уже не первый штурм крепости, и уже почти второй месяц осады, за время которой почти все строения в крепости были разрушены. Враги раз за разом пытались уничтожить оставшихся защитников, но всякий раз выучка и дисциплина обороняющихся брали вверх над грубой силой монстров. Тем не менее, практически вся крепость лежала в руинах, равно как и вся западная марка была разграблена, сожжена, и обезлюжена. Нигде не осталось деревень, мельниц, малых замков, или хоть какой-либо провизии — все что не успели забрать фуражиры маркграфа, уничтожили монстры. Под контролем защитников оставался только узкий участок западной стены, и подземелье, вместе с руинами Донжона. Там они могли бы еще долго обороняться, если бы не постоянное осквернение земли демонической энергией. И не помощь отряда героев-предателей… Кажется, трагедия падения Лескатии повторялась, пускай и в меньшем масштабе. Но и тут и там везде были руины. Прошагав последние ступени, он наконец оказался в подземелье. На встречу ему вышел коренастый солдат, с простым лицом и незаметной внешностью, совершенно без брони. В правой руке он держал факел, а в левой короткий меч. — Его светлость уже ждет вас, милорд, следуйте за мной. — произнес Солдат. Граф в ответ кивнул, и снедаемый сомнениями, направился вслед за ним. Всех своих бойцов он оставил наверху, помогать выжившим защитникам врачевать раны и хоронить мертвых. В размышлениях, он не заметил как они прошли большую часть подземелья, в которых располагались в основном складские помещения и камеры, переоборудованные для нужд солдат, и остановились перед дверью в темницу. — Пришли, милорд. — постучав в дверь, солдат отпер своим ключом несколько тяжелых «неломаемых» замков, после чего просунул ключ под дверь. Через пару секунд с той стороны раздался скрежет, после чего ключ передали обратно. — Командир не хотел, чтобы к нему заходил вообще кто-то, но нам удалось его убедить. Изменения сильно его подкосили. Удачи… Скорбно, словно открывая дверь склепа, солдат потянул тяжелую железную дверь на себя, открывая ее. Войдя внутрь, Волк постарался как можно быстрее преодолеть неосвещенное пространство, встав в круг света, создаваемый несколькими свечами, стоявшими на столе. — Вот и встретились снова, старый друг. — с некоторой грустью произнес лорд-де Болл. С того момента, когда они в последний раз виделись, Роланд не сильно изменился, оставаясь все таким же рыжеволосым и голубоглазым, хотя за время осады его аккуратная борода в некоторых местах поседела. А судя по упорности обороны, маркграф оставался все таким же буйным и непокорным. За эти качества, и во многом за буйную рыжую голову, кто-то из оруженосцев графа и дал прозвище лорду Роланду — Горячая шпора. Как заметил граф, в камере лорда не было ничего, кроме табуретки и стола, на котором стояли чернила и лежали несколько листков бумаги. В руках тот держал Священную Книгу Илиас, периодически читая оттуда что-то, морщась при этом. — Рад тебя видеть, жаль, что обстановка такая плачевная. Чая? Вина? А, черт, у нас ничего этого теперь нет. У нас вообще почти ничерта не осталось, кроме камней и пепла, из-за этой треклятой Друэллы. — Бывало и хуже. Помнишь, ты пытался на спор проглотить вилку, когда мы явились на торжественный прием у принца? — в ответ на слова Волка маркграф громко рассмеялся. — Хорошо, что у тебя не вышло, а не то все было бы совсем плохо. — Да уж, весело нам тогда было. Угх, дьявол… — маркграф поморщился и отложил книгу в сторону. — Хуже, чем зубная боль… От каждой строчки все тело болит и ноет. Даже волосы, хотя, казалось бы, чему там болеть. — Почему тогда читаешь? — Помогает оставаться в своем уме. — Роланд вздохнул. — Вот только мне все равно недолго осталось. Проклятая Друэлла и эти предатели, если бы не они, мы бы тут еще долго могли держаться. Но они все укрепления сравняли с землей. — Не теряй надежду. — Волк похлопал его по плечу. — «Слабоумие и отвага», помнишь? Тогда, в бою при Аркусе, пустынники конкретно надрали нам задницы, и уж казалось, что все, конец, ан нет, до сих пор ведь живы. — Странно ты себя ведешь, Волк. Раньше ты бы меня уже на куски изрубил, ради моего же спасения. — Да, в старые времена я бы многие вещи по другому сделал. Скучаю я по тем временам, знаешь. Когда я еще сбегал из отцовской крепости и бродил по лескатийским землям как самый обыкновенный путешественник. Или когда были живы многие славные ребята, ныне покойные. А теперь, кажется, покойников станет еще больше. — граф на несколько секунд умолк, а затем продолжил. — Сейчас я присоединился к очень странной команде. Приходится вести себя прилично. — Тяжело тебе приходится, наверное. — Безумно. Между делом… Мы собираемся пойти и навалять Повелительнице монстров. Роланд молча смотрел в глаза графу около минуты, после чего тяжело вздохнул. — Полагаю, вопросы о составе команды неуместны? — Да. — Что ж… Мне остается только пожелать удачи вам, и может молиться. Книжка-то под рукой… Будьте тупыми, но отважными. — Обязательно будем. — граф чувствовал, что, возможно, видит своего друга в последний раз, потому и не смог отреагировать иначе на такое, казалось, абсурдное пожелание. — И еще кое-что… Вы ведь собираетесь ломиться в Сабасу, да? Ну так вот, когда пойдете обратно, обойдите севернее. Там пролом в стене, крепость вместе с защитниками уничтожена, а застроить пролом не успеют, да и некому. Не пойми меня неправильно, я просто не уверен, что к тому моменту еще буду оставаться самим собой. — Спасибо за предупреждение, Шпора. Не буду говорить «До свидания», похоже, это неуместно. Поэтому… Прощай. — Прощай, Волк. Уже выходя из камеры, граф услышал сказанные ему в спину слова: — Разорвите эту суку на части за то, что она сделала с этим миром. И про себя пообещал, что так и поступит.***
В пустыне, куда углубился отряд после того, как покинул крепость, было прохладно. Сюда, на границу с Лескатией, еще залетали холодные ветра, предвещавшие скорую зиму, смешиваясь с горячим воздухом из глубины пустыни. Несмотря ни на что, настроение было приподнятое. Вернувшийся из подземелий граф с утроенной энергией взялся за помощь в разработке дальнейших планов отряда, совещаясь с Гранберией, Микаэлем и Тамамо. Остальные члены отряда смотрели на это удивленно, но возмущаться не стали. Они получили еще один повод для того, чтобы идти вслед за этим странным принцем… Даже Джеймс, раньше казавшийся совершенно незаинтересованным, тоже невольно поддался общему порыву. Разбив лагерь и выставив в дозор Гранберию, которой требовалось от силы десять часов сна в месяц, члены отряда заснули. Тяжело вздохнув, Миния оторвалась от наблюдения за спящим братиком и кивнула самой себе. Хоть ей и хотелось еще немного побыть тут, снаружи, но дела заставляли ее уходить на глубину ее нынешнего бытия. Начертив на земле взглядом воображаемую полосу, кукла сосредоточилась и перешагнула через нее, закрыв глаза. Тут же налетевший холодный ветер пробрал ее до костей, но уже через пару секунд холод перестал быть чем-то значительным — ее разум привычно переключился на «глубинный» режим работы. Оглядевшись, Миния облегченно вздохнула. Переход удался без проблем, а значит, теперь бояться больше нечего. Изобретенный ей новый способ проникновения в разум братика немного ее тревожил, но многократные путешествия туда-обратно доказали его безвредность. Теперь ей больше не придется проходить напрямую сквозь слои защиты его разума, построенные и укрепленные ей же. Это страшно утомляло. Да, кукла помнила предупреждения Анны Марии, но… Если не она, то кто? Слегка ежась и стараясь не увязнуть в снегу, Миния брела по одной ей известной тропинке к, пожалуй, самой важной цели в ее жизни. Тусклое солнце клонилось к закату, из-за чего и без того безрадостные сугробы и снежные барханы казались еще более унылыми. Очередной порыв ветра чуть не унес легкую куклу куда-то далеко, но ей удалось устоять на ногах. Морщась от попавшего в туфли снега, Миния продолжила свой путь. Разум братика, по крайней мере, внешний его рубеж, представлял собой абсолютно безжизненную ледяную пустыню. В ней почти никогда ничего не менялось, лишь мела кое-где редкая поземка и сверкали на льду отблески света. Иногда, когда ей было совсем нечего делать, Миния отправлялась бродить, ища что-нибудь интересное. Путешествуя между гор изо льда и снежных барханов, она осматривалась и оглядывалась, стараясь подмечать малейшие изменения. И ей удавалось. Это могло быть что угодно: оставленный во льду покореженный и оплавленный танк; возникающее из-под снега кладбище, на котором с каждым днем становилось все больше вырытых в снегу могил; изменение положения звезд на небе… Казалось странным, но кроме солнца и луны на небосводе было еще одно светило. Оно всегда оставалось недвижным, вечно пребывая в зените, в противовес идущему по самому краю горизонта солнцу. Планета под названием Терра. С Кадии, насколько могла судить по воспоминаниям братика Миния, эту планету было не видно, но внутри чьего-то разума возможно и не такое. Поморщившись, кукла продолжила путь. Бредя по ледяной пустыне, любой другой уже, наверное, сошел бы с ума от одиночества, но только не она. Во-первых, она знала, на что шла, когда решалась взять на себя эту добровольную обязанность, а во-вторых… она была не одна. Там, в конце пути, ее ждали. В ней нуждались, и она не могла предать. Через некоторое время цель ее путешествия показалась из-за горизонта, позволив кукле облегченно вздохнуть. Перейдя с шага на бег, она поспешила к небольшому по ее меркам темному зданию, чьи окна мерно светились в наступающем полумраке. Братик переходил в фазу глубокого сна, так что ей стоило поторопиться. Как бы странно это ни звучало, но братик жил в бункере. Если верить воспоминаниям братика, такие бункеры использовали все части Имперской Гвардии, когда им приходилось долгое время держать оборону в каком-то определенном месте. Простое строение, состоящее из одной комнаты, в меблировку которой входили: лампочка под потолком и, если удастся собрать из подручных материалов, пары кресел. Ах да, еще одна большая бойница, которая в этом случае была почему-то застеклена. Скорее наблюдательный пост, чем пригодное для обороны здание. В данном случае, несмотря на армейский порядок, количество предметов внутри строения было гораздо больше. И сегодня ему предстояло увеличиться. Открыв тяжелую стальную дверь, Миния протиснулась в образовавшуюся щель. В небольшой комнате, одна стена которой была занята шкафом, полным книг, а другая — стойкой с оружием, царила тишина, нарушаемая лишь мерным гудением сотворенной Минией примитивной металлической печки. Подойдя к оной, кукла открыла дверцу и закинула внутрь еще пару комков чего-то мутного и неприятного на ощупь. Это не имело определенной формы и просто лежало в углу комнаты, но давать этой… субстанции (а конкретнее — концентрированным негативным эмоциям) расползаться Миния не собиралась. У братика и так не очень хорошее настроение последние дни, нечего его усугублять. Сам братик спал, откинувшись на спинку небольшого жесткого кресла, стоявшего в центре комнаты. Много раз Миния радовалась, что он не может осознанно бывать в своем внутреннем мире, иначе он бы не обрадовался тому, что она тут устроила. Многие книги, стоявшие на полках, были перепутаны, а обложки — переиначены. Простая, но эффективная методика защиты памяти, правда, вносящая определенную хаотичность. По стенам висела парочка картин, которыми Миния обозначила самые дорогие для себя воспоминания — встреча с братиком. Они понемногу влияли на Джеймса, помогая ему переносить ее присутствие чуть спокойнее. И еще кое-что… Пройдя в дальний угол комнаты, Миния сняла со стены одну из картин, закрывавшую пролом в стене. Созданная ей защита была вмурована в камень, являясь естественной преградой между этой комнатой и огненной пустошью. Еще раз проверив ее состояние, кукла облегченно вздохнула. Все в порядке. Слегка прибравшись и сметя пыль с книг, чуть улучшив этим скорость мышления братика, Миния отряхнула руки. Вроде все готово. Теперь можно приступить к самому важному. Подойдя к креслу, на котором спал Джеймс, кукла вскарабкалась тому на колени и привалилась спиной к его груди. Хихикнув, она положила руки братика себе на живот, в который раз удивившись последовавшим вслед за этим ощущениям. Ей еще нигде и никогда не было так хорошо, спокойно и безопасно, как в его объятиях… пусть и в таких. Млея на коленях у братика, Миния, тем не менее, не забывала о главном деле. Почувствовав, что сон братика это не потревожило, кукла сконцентрировалась на куске льда вокруг его сердца. Она делала так каждый день. Проанализировав свои ошибки в течение всего этого периода, она пришла к неутешительному выводу — все ее действия были неправильны. Сколько раз ей еще придется так ошибаться? Братик — не тот человек, которого можно взять нахрапом. В первый раз «лед», что, по сути, является его естественной системой защиты, восстановился из-за того, что она атаковала его. В последующие дни он и вовсе не исчезал, несмотря на ее старания. Однако, как показала практика последней недели, если понемногу согревать «лед» по ночам, когда братик спит и защита ослаблена, то эффект начинает сказываться. Кусок льда понемногу оплавлялся, кое-где пошли микротрещины. Где-то через месяц он если и не исчезнет насовсем, то, по крайней мере, уменьшится достаточно, чтобы его можно было гарантированно убрать. Конечно, это немного нечестно по отношению к братику, но у нее нет иного выбора. Если он и дальше будет реагировать на всех и вся так импульсивно, то этот месяц он может и не пережить… Закончив сеанс на сегодня, Миния решила еще немного понежиться в объятиях братика. Шум ветра за окном (как она называла застекленную бойницу) стих, так что ее ничто не отвлекало от приятных мыслей. Слегка мурлыча, она потерлась щекой об теплую грудь спящего братика. Такой беспомощный… Хрусть. Резкий неприятный звук насторожил Минию. Он был тихим, но она сразу обратила на него внимание. Тщательно прислушавшись, кукла обнаружила, что звук повторяется с некоей периодичностью… Кто-то идет по снегу. Бросив быстрый взгляд в окно, Миния вздрогнула. Вместо уже привычного слабого света солнца за окном царила непроглядная мгла. Шаги неизвестного остановились напротив окна, но кукла не могла разглядеть ни зги… Спрыгнув с кресла, Миния встала в центр комнаты и, глядя на дверь, приготовилась драться до последнего. Кто это? Эта странная лиса? Ящерица? Анна Мария? Кто и зачем залез в голову к братику? На эти вопросы она не знала ответа, но это и не было важно. Единственное, что имело значение — ее намерение защитить братика любой ценой. Вторгшееся существо тем временем продолжило свой путь. Через долгие двадцать секунд, показавшиеся кукле вечностью, шаги замерли напротив двери. На секунду все звуки утихли. Весь мир обратился в ожидание. И в этой тишине прозвучало то, что заставило Минию покрыться холодным потом. Голос. Ее собственный голос. Плачущий. Зовущий. Умоляющий. Полный боли и страдания. — Впусти меня, сестренка…