***
— Командир. — тихо позвала примеру сидевшая в ветвях дерева эльфийка. — Полагаю, вы должны это видеть. — Что там, Эли… — вопрос вервольфа оборвался на полуслове, когда она разглядела выходивших из шатра людей. Их отряд занял позиции неподалеку от границ лагеря, где их не могли заметить люди, для самих же монстров темнота не была такой уж помехой. И именно поэтому сейчас те, у кого был вид на командирский шатер, хмурились и недобро ухмылялись. Этих людей тяжело было не узнать. Те, кто не был тогда в столице, слышали истории и читали описания, благо сами люди были довольно запоминающимися. Старик, что постоянно ходил с каким-то странным выражением лица — командующий этим сбродом. Арчибальд ди Вольпе. Рыцарь-великан, чей двуручный меч унес множество жизней. Торбо Бедивер. Паладин, за которым давно была объявлена охота и чьи преследователи неотступно шли за ним по кровавому следу от его жертв. Александр Боррик. Еще где-то должен быть четвертый, чье имя обычно связывали со смертью Саши Фолмун и Декатора, а также многих и многих других, но Джеймса Абба не было видно. С трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать, Примера достала из колчана стрелу и, наложив ее на тетиву, подала сигнал к атаке, посылая в бой разгоряченных и злых мамоно: — Живьем брать ублюдков!***
К несчастью для солдат Каслува, на улице стояла ночь, так что, когда часовых начали выбивать „сонные“ стрелы, тревога поднялась далеко не сразу. Словно упавшие с небес тонкие стены из красного света отрезали людям все пути отступления… кроме одного — узкого прохода, в котором тут же встали минотавры, перегородившие щитами проход. Вспарывающие воздух стрелы и нелетальные заклинания только усиливали хаос, а несколько загоревшихся по краям лагеря палаток с припасами и подавно превратили ночь в ад. Среди дыма, стрел и вспышек заклинаний то и дело мелькали темные силуэты, пытающиеся спросонья осознать, что вообще происходит. — ТРЕВОООГАААА!!! — раздался в ночи крик Каслува, подхваченный первыми проснувшимися солдатами. — Приготовиться к обороне! От неожиданности Волк слегка дернулся… что и спасло его от пролетевшей в какой-то паре сантиметров стрелы Примеры. Быстро осознав ситуацию, он огляделся и, заметив, как солдаты собираются в некое сонное подобие боевого отряда, сплюнул. — Торбо, Боррик, за мной! Надо присоединиться к бойцам! — А как же лиса и прочие?! — Вот за них бы я точно не волновался. Надо организовать оборону! — Что насчет того прохода? — бросил Боррик, присоединившись к графу. — К черту его, они и хотят, чтобы мы туда шли. Попробуй сделать в барьере дыру, я и Торбо наведем порядок в строю! — Понял! Построившись во что-то наподобие колонны (насколько это позволяло пространство между палатками), солдаты, выставив щиты, начали медленно двигаться в сторону выхода из барьера. Первый шок понемногу уступал место тихой ярости и горячке боя. Они знали, как следует поступать в подобных ситуациях и были готовы драться до последнего. Ускоряясь, все быстрее и быстрее, они ринулись на стену из щитов в конце своего пути, твердо намереваясь прорваться через нее. Не имело никакого значения, что всего лишь минуту назад их подняли по тревоге из-за коварного нападения. Не имело никакого значения, что в небо устремляются столбы темного дыма от горящих припасов, а на них кроме кольчуг ничего, считай, и нет. Даже то, что стоящего рядом и отдающего приказы десятника снесло в сторону каким-то заклятьем из чащи — тоже не имело значения. Все, что важно сейчас — победа. Любой ценой. Или достойная смерть… Тоже любой ценой. Черта с два эти твари возьмут кого-то в плен! — Так, бойцы, слушай меня! — граф отдавал приказы, пробиваясь в голову колонны. — Сейчас смыкаемся поплотнее и поднимаем щиты! Все, все поднимаем, черт побери! — Волк! — раздался из переговорного кристалла в кармане голос Боррика. — Я не могу пробить барьер с наскоку, мне нужно время. — Сколько? — Минут двадцать, если не больше. — Черт! — Арчибальд зло сплюнул. — Хорошо подготовились, гниды, нас тут всех перебьют к тому времени. Давай сюда и начинай благословлять! — А что делать мне? — удивленно подал голос молодой священник из крепости Каслува, увязавшийся за Борриком. — Благословляйте как черт, святой отец! — Понял, приступаю. — „Небесная защита“! — раздался откуда-то сбоку голос Боррика. В этот самый момент голова колонны, осененная вспыхнувшим светом, льющимся с небес, врезалась в стену из щитов… Заставив мамоно лишь отступить на несколько шагов, снова смыкая щиты. С той стороны было отчетливо слышно удивленные вскрики. Несколько стрел, вылетевших из леса, просто срикошетили от кольчуг своих жертв, заставив эльфиек неодобрительно нахмурится. Одно дело, когда благословляет священник, и совсем другое — когда благословляет паладин. — „Клинки света“! Явственно светящиеся в темноте мечи и копья ударяются в щиты, но все равно не пробивают их, лишь царапая зачарованный металл. Люди начинают напирать, но минотавры напирают в ответ и вдруг резко расступаются, заставив несколько солдат по инерции „провалиться“ в разрыв, где их тут же оглушают стоящие в другом ряду орки. Тактика „Волнореза“ работает именно так — пока враги стоят, уперевшись в щиты, их число сокращают из луков или магией, иногда переходя в контратаки. Всегда срабатывает. Несмотря на все усилия солдат, на короткое время устанавливается паритет: лескатийцам не удается прорвать заслон, а минотаврам не удается их отбросить — слишком узок коридор, в котором столпились люди. Но это лишь вопрос времени. Рано или поздно лучники и маги достаточно сократят число людей и тогда дела воинов Ордена станут плохи.***
— Слышите? — повела ушами Тамамо, глядя на оставшихся на поляне членов отряда. — Похоже, у них там неприятности. — У них там бой. — ответила Гранберия, спокойно вслушиваясь в доносящиеся издалека еле слышные человеку звуки. — А уж как он проходит… — Надо им помочь! — Микаэль вскочил со своей лежанки и, поправив ножны на поясе, нетерпеливо посмотрел на Тамамо. — Надо, кто же спорит. Только мы вот как поступим… — лиса пару секунд обдумывала что-то. - Так. Джеймс и Мика — вы идете вместе, позади нас с Гранби. Мика, в бой не вступаешь, стоишь рядом с Джеймсом и стараешься не лезть под стрелы. Я понятно объясняю? — Да… я понял. — Микаэль поежился под тяжелым взглядом кицуне. — Ничего сложного. — Смотри у меня. И да, Джеймс… — лиса посмотрела в глаза молчащему где-то на краю поляны гвардейцу. — Не дай ему вляпаться в неприятности, хорошо? — Ничего не буду обещать. — хмуро ответил тот и недружелюбно посмотрел на Микаэля. — Сойдет. Гранби, выступаем! — Хм… — вдруг протянула та, вглядываясь в чащу. — Что? — Кто-то затянул все вокруг иллюзиями. Причем довольно сильными. Не похоже на работу „новых“. — Мда? Дай-ка посмо… — подойдя к драконице, Тамамо поглядела в ту же сторону и… ее снисходительная улыбка медленно сошла на нет. — Не поняла. — Я тоже. Выглядит как естественная система защиты источника. — Гранберия пожала плечами. — Но это возможно только если… — … если сам лес хочет нас остановить. — медленно, словно до конца не веря в свои слова, Тамамо закончила фразу за нее. Медленно подойдя к границе поляны, кицуне прикоснулась рукой к одному из деревьев, что, казалось, все плотнее и плотнее сжимались вокруг них, подавляя и внушая Микаэлю какой-то странный, иррациональный ужас. — Почему? — кицуне задала только этот вопрос. Ответа не последовало. Где-то на заднем плане Джеймс щелкнул переключателем режима огня. Гранберия достала из ножен свой меч. А потом они… ощутили.Потому что вы несете зло. Уходите. Мы не хотим никому навредить.
— Там наши друзья! — ответил Микаэль, неверяще глядя в чащу. — Мы не хотим ничего плохого!Что бы вы ни сделали, это не приведет ни к чему хорошему. Хватит. Не мешайте. Не надо больше смертей здесь. Мы и так видели слишком много боли.
— Пропустите. — голос Тамамо звучал тихо и угрожающе. — У нас нет времени на споры.Мы не дадим вам пройти. Это наше последнее слово.
— В таком случае… — Гранберия приготовилась к бою. — Вы вынуждаете нас… — Тамамо зажгла несколько „лисьих огней“. — Прожечь свой путь дальше. — закончил Джеймс, усмехнувшись своим мыслям. Этот день начался просто отвратительно. Да что там, вся неделя была хуже некуда. Но, по крайней мере, сегодня все, вроде, идет неплохо. Ему хотелось в это верить.***
Анна Мария была напряжена. Если бы она не пряталась постоянно в чем-то вроде пространственного кармана в тени Торбо, то можно было бы даже сказать, что она слегка вспотела. По понятным причинам ее возлюбленный притягивал к себе внимание противника… выражавшееся в заряженных магией стрелах, заклятиях и гневных выкриках. Первые и вторые она отклоняла от курса, третьи пропускала мимо ушей. Чего, к сожалению, не делал Торбо. Сир Бедивер был довольно вспыльчивым человеком, особенно посередине боя, который идет совсем не в его пользу. Во время войны иногда даже доходило до того, что он терял над собой контроль, поддавшись горящей внутри ярости. Горе тогда было тем, кто стоял у него на пути. Разумеется, она не была намерена доводить до такого, особенно сейчас, так что оставшиеся ресурсы ее разума были направлены на легкое успокаиваюшее воздействие, должное не дать ее возлюбленному перешагнуть через границу между рассудком и яростью берсерка. Это было опасно, но у нее не было иного выбора. Если Торбо пойдет вперед, не щадя ни себя, ни других — то он может получить серьезное ранение или и вовсе… умереть. Особенно сейчас, когда он, взревев, все-таки смог пробиться сквозь стену щитов и, опережая остальных, вклинивающихся в эту брешь под звон клинков и скрежет металла, продвигается вперед, рубя, накалывая и топча. Не думать об этом. С видимым трудом отклонив еще одну стрелу, Анна раздраженно зашипела. Эта полукровка уже начала серьезно ее утомлять.***
Поддерживать барьер в подобной ситуации было совсем непросто, но кицуне по имени Йоса хорошо знала свою работу. Она внедряется в отряд, она подбирается поближе и… Снова оставляет стаю вервольфов Друэллы без „альфы“. Вот так. Просто и со вкусом. Конечно, когда она проходила своеобразный „конкурс“ на звание отрядного мага, а до этого набирала репутацию в армии Друэллы, было трудно. Ей пришлось долго и тяжело работать, чтобы достигнуть своего нынешнего положения. Даже жалко немного все бросать. Но… Приказ „Предка“, отданный всем кицуне в Лескатии месяц назад, не допускал лишних трактовок. Оскверненная команда Ричарда Локсли должна быть уничтожена или выведена из строя на долгое время. Без фанатизма, без самопожертвования и прочего — работа просто должна быть сделана. ЭРА могла себе такое позволить. Во имя Великой Справедливости, конечно же! Ну… еще ради скрытой помощи войскам Ордена. Об этом было неприятно вспоминать. Йоса, или, как ее еще называли, „Хвост 45“, была готова нанести удар. Правда, надо признать, это будет не так-то просто. Поддержание щита съело порядком магической энергии. Еще часть ушла на поддержание постоянного щита от осквернения, еще часть на маскировку этого щита, еще часть на иллюзии… В общем, ей хватит только на один серьезный удар. И на экстренный телепорт к маяку на границе Леса. Итак… Давай, Йоса, целься.***
Беззвучно скрежеща зубами, Примера снова и снова натягивала и спускала тетиву своего лука. Этот великан оказался слишком хорошо защищенным от… от всего. Нет, серьезно, его не брали ни магия, ни стрелы, ни палицы орков! Сколько можно! ОН УБИВАЕТ ЕЕ БОЙЦОВ! Она не могла оставить этого просто так. Но до сей поры все ее попытки были безуспешны. Стрелы отскакивали, а магия отражалась под, казалось бы, невозможными углами, заставляя ее бессильно злиться. Ей срочно надо что-то предпринять. — Сконцентрировать огонь на здоровяке! Залпами! — отдала она приказы, задавая своими выстрелами темп остальным эльфам. Может, если ей удастся перегрузить эту его защиту, то… Хлестнувшая по лицу ветка заставила ее отшатнуться. Убирая голову с пути ярко-белого шара, просто срезавшего ту самую ветку и проделавшего в стволе дерева сквозную дыру с опаленными краями. Ее обдало гарью и она отшатнулась, все еще отказываясь верить в произошедшее. Снаряд был послан сбоку! Быстро обернувшись, она встретилась взглядом с ехидно ухмыляющейся Йосой, готовящей еще какое-то заклятье. На лице Примеры будто застыла маска шока и удивления, когда она поняла, что вместе с деревом заклятье пронзило насквозь еще и стоявшую за ним темную эльфийку. В ее ноздри ударил тошнотворный запах горелого мяса, а уши уловили звук падения трупа на траву. — Упс! — Йоса пожала плечами, зажав между ладоней шар синего цвета. — Промазала! Тогда в следующий раз! И исчезла в синей вспышке, избежав нескольких посланных в ее сторону стрел. Примера в шоке упала на колени, ее руки опустились, а в голове было абсолютно пусто. „Она же была на нашей стороне… Почему это произошло?“ Йоса никогда не давала ни единого повода подозревать себя в чем-то, всегда была вежлива и приветлива с ней, они даже общались какое-то время, когда Примера спрашивала у нее совета… И теперь эта милая девушка хладнокровно убила свою, казалось бы, соратницу, при этом явно намереваясь убить ее. Впервые за всю свою жизнь Примера ощутила зловонное дыхание смерти настолько близко. Если бы она не отклонилась — она была бы мертва. И Ричард больше не дождался бы ее! „А что насчет других?“ — вдруг пришла ей в голову мысль, вонзившись в сознание будто игла. — „У них ведь тоже есть любимые. Скольких из них они сегодня не дождутся из-за твоего желания сохранить жизнь этим преступникам?“ „Но убивать — неправильно.“ — вяло, сама не веря в свои слова, ответила она. Внутренний голос был абсолютно прав. „Это — не убийство. Это — избавление от мук. Они безумны, разве ты не видишь этого? Ни один нормальный человек никогда не совершит настолько ужасных вещей. Не поднимет руки на ребенка. Не откажется от счастья. Они не просто отказываются принимать новый мир, они хотят уничтожить его! Причинить боль тысячам других, ни в чем неповинных людей и мамоно! Мы не можем этого допустить!“ Да, это верно. Про этих троих еще и до войны ходили всякие слухи, но недавно они получили подтверждение. „В конце концов…“ „Я по-прежнему ненавижу людей.“ — подумала она, улыбаясь сама себе. — «Эти солдаты… Они могут быть пощажены. Их души еще не осквернены этим безумием, хоть они и пытаются проявлять эту так называемую „твердость“. Но эти…» „Это даже не казнь. Это — отстрел бешеных собак, что распространяют свое безумие на окружающих. Я уже это делала. Я смогу!“ — Слушай мою команду! — крикнула она. — Огонь по здоровяку! И, когда стрелы покинули пальцы ее подруг, она прицелилась и, натянув до предела тетиву, зашептала: Четыре я стрелы пущу, И четверым я отомщу, Злодеям гнусным четверым, Старинным недругам моим. Они черны и до конца Вонзятся в черные сердца! Они без промаха летят И никого не пощадят. В песенке целей — четверо. Выживших членов „Илиас Креуз“ тоже четверо. Примера была уверена, что четвертый шляется где-то неподалеку. Совпадение? Нет, она так не думала. Более правильным будет… „судьба“. Направив всю свою магию в лук, она на мгновение была ослеплена ярким светом, разгоревшимся на кончике стрелы. Через мгновение, барраж стрел обрушился на сира Бедивера. Невероятно, но и на этот раз стрелы отскакивали от его доспеха, словно горох от стены. Одна стрела, пущенная полу-эльфийкой, полу-вервольфом Примерой Концерто, все же нашла свою цель. Шлем громадного рыцаря насквозь прошил световой снаряд в образе стрелы. Рыцарь, тем не менее, остался стоять на ногах, будто бы недоуменно размышляя о том, что произошло. Лишь через несколько секунд его ноги подкосились, и он с титаническим грохотом пал, словно поверженный великан из старых сказок. В первый и в последний раз за всю свою жизнь, сир Торбо выпустил из рук меч. В первый и в последний раз рыцарь был побежден в бою. Лескатийский строй замер, с ужасом наблюдая за смертью одного из величайших героев в истории государства. Смерть от стрелы… нет большего позора для рыцаря. С другой стороны, он умер непобежденным в честной схватке. Лескатийская пехота славилась своей железной дисциплиной и фанатичной, безумной храбростью. Однако… Строй дрогнул. Не все, но многие солдаты так и порывались броситься бежать прочь из этого адского капкана. — Продолжайте сражаться! — раздался крик ди Вольпе откуда-то из передних рядов. — Додавите их наконец! Вперед! Вперед! Отомстим за него! А потом… Словно сам воздух взорвался на месте смерти сера Бедивера, разметав во все стороны ярко-красные, похожие на пульсирующие артерии, молнии. Воздух взрезал крик, полный боли, грусти и ярости, заставляя сердца трепетать и сокрушая даже стальную волю. Примера не знала, что это значит, но быстро сориентировалась. — Отступаем! Экстренная телепортация! — закричала она, подавая сигнал остальным. Одна за другой мамоно исчезали, избегая беспощадных ударов молний, рвавших людей и монстров на части. Воздух начал закручиваться, втягивая в себя пыль, кровь и гарь, приобретая болезненный красно-черный оттенок, создавая воронку, что будто поднялась из самого ада. В небеса из нее поднимался ярко-красный столб из молний, что, будто кровожадные звери, бросались на людей. В ее центре, обхватив руками голову, сидела на коленях плачущая Анна Мария.***
— Ух-ох. — прокомментировала ситуацию Тамамо, глядя на творящееся неподалеку светопреставление. — Похоже, теперь у них точно неприятности. — Анна Мария потеряла контроль, — Гранберия резким движением срубила неожиданно пришедший в движение ствол молодого дерева, пытавшегося подобраться поближе. — Сомневаюсь, что они сами справятся. — Это… магия? — уточнил Джеймс, двумя точными выстрелами срубив стебель гигантского цветка, чей бутон попытался плеснуть в него какой-то гадостью. — Отчасти. — лиса нахмурилась. — Надо спешить. — Иначе? — Иначе им всем там каюк. - и, уже обращаясь к Лесу, Тамамо раздраженно проговорила, создавая все новые и новые огненные заклинания и тут же пуская их в ход. - Все, с меня хватит! Я иду к своей подруге и вы меня не остановите! — шквал огня проделал широкую и длинную просеку в деревьях, по которой кицуне тут же ринулась вперед. — За мной!***
Это была бойня. Стоявшие впереди умерли почти сразу же. Стоявшие сзади — чуть позднее. Людям не оставалось ничего, кроме как стараться уйти как можно дальше от эпицентра кровавой бури, с неумолимостью мельничных жерновов перемалывающей все новых и новых жертв. Крики несчастных, хруст костей, звук рвущейся на части плоти, скрежет металла и дикий, нечеловеческий крик боли и ярости — все это сливалось в адскую, хаотичную и при этом жутко упорядоченную какофонию, что, казалось, знаменует конец света. Тридцати с чем-то солдатам (из ста) удалось, преодолевая сопротивление ветра, отойти на другой конец лагеря, чудом избежав смерти. Тяжело дышащий, покрытый чужой кровью Волк нашел в толпе Боррика и, стараясь перекричать ветер, что уже начал засасывать в себя верхушки соседних деревьев, прокричал: — Есть идеи?! — Никаких! — Мы все умрем! — прокричали откуда-то из глубины толпы солдат. — Прекратить панику! — проорал в ответ граф. — Уходим в лес и как можно дальше! Где носит Дика, черт бы его побрал? — Я здесь! — слабо отозвался откуда-то справа ди Каслув. Судя по голосу, мужчине явно было очень больно. — Я согласен! Уходим! — Вперед-вперед-вперед! Люди устремились вглубь леса, стараясь спастись от кровавого смерча, который, будто почувствовав, что жертвы уходят, взревел ветром еще громче и начал быстро расширяться, ненасытно поглощая все на своем пути. Обернувшись в последний раз, Волк увидел, как еще две молнии метнулись куда-то в лес на противоположной от них стороне лагеря, словно углядев особенно питательную добычу. Несколько вспышек. И ударивший в эпицентр шквал лучей из света, сопровождаемый, видимо, ударами заряженным магией мечом. „Года не прошло, бл…“ — успел подумать Волк, а потом… Смерч взорвался вспышкой ослепляющей, омерзительной смеси черного и красного цветов. А потом все затопила тьма.***
Джеймса нервировала та штука на горизонте. Она слишком напоминала какое-то варп-колдовство, особенно своей характерной цветовой гаммой и общим принципом работы. А Джеймс не любил варп-колдовство. Но еще больше он не любил, когда новички, только-только выпустившиеся из „Белых Щитов“ лезли в самое пекло, при этом даже не вполне осознавая, какого фрага они вообще делают. Ему когда-то повезло и его от подобного быстро отучил сержант, но… Похоже, Микаэлю Фейтберну простую истину о выживании на войне вбили в голову недостаточно крепко. „Не лезь в самое пекло вперед старших товарищей. Не геройствуй. Выживешь сегодня — убьешь еще врагов Императора завтра“. Что ж… Кто-то должен был этим заняться. — Эй! — крикнул он бегущему впереди парню. — Стоять! — Что? — обернулся на бегу тот и чуть не споткнулся в тот же момент. Джеймс тяжело вздохнул про себя. К его удивлению, ему вторил тяжелый вздох куклы, раздавшийся в голове. — Ничего. Еще раз полезешь вперед — прострелю колени. — Но… — ПОБЕЖАЛ! — крикнул Джеймс, не сбавляя темп. Да вразумит Император этого идиота. Разумеется, чуда не произошло и Микаэль попытался влезть в бой сразу после атак лисы и ящерицы. Он даже схватился за обмотанную тряпкой рукоять меча, когда ему точно в стопу попал лазболт, вызвав крик боли. Ожог был не сильным — обувь явно была зачарована на прочность, но это произвело необходимый эффект и парень упал в окрашенную красным траву, позволив Джеймсу наконец-то сконцентрироваться на выполнении миссии. Ура. К счастью, особого вмешательства Джеймса не потребовалось, так как Тамамо уже подобралась к сидящей на земле вампирше достаточно близко, чтобы одним ловким ударом хвоста отправить ее в нокаут. Словно потеряв стержень, смерч начал быстро распадаться, орошая все вокруг каплями крови, и через несколько секунд окончательно сколлапсировал. Когда буря кончилась, солдаты принялись понемногу подниматься и приходить в себя. Из сотни человек, в живых осталось едва ли больше трети. Всюду лежали останки людей и мамоно, разорванных на части штормом или же убитых в бою. Гнутое оружие, разбитые щиты и разорванные в клочья доспехи не прибавляли картине жизнерадостности. Анна Мария лежала без сознания, уткнувшись носом в землю. Рядом с ней лежал ее возлюбленный, взирая невидящими глазами на небо. Впрочем, она очень быстро исчезла без следа. — Неужели… Мы живы? — первым подал голос Каслув, выходя в числе прочих своих солдат из леса. Он баюкал окровавленную левую руку. — Поверить не могу, мы пережили этот ад. — Рано радоваться. — сказал сир Александр Боррик и взял у лежавшего без сознания солдата фляжку с пояса. — Наших померло слишком много. Монстры хоть и сбежали, но вернутся снова. - отпив из фляжки, он закончил. - Мы в дерьме. — Согласен, дело - дрянь. — кивнул ди Вольпе, с трудом поднявшись с земли и держась за голову. Волосы графа слиплись от крови и пота, на потрепанной форме красовалась пара новых дыр и прорезов. Тамамо и Гранберия вместе с Микаэлем дипломатично удалились в лес, пока никто не видел. Вскоре, все могущие идти выжившие построились у входа в лагерь. Теми, кто идти уже не мог, занимался сир Боррик. Оборванные и помятые солдаты теперь совсем не походили на прежних гордых воинов Лескатии. Целого оружия осталось совсем немного, целых доспехов же не было вовсе. На совете оставшихся в живых командиров, было принято решение устроить погребальный костер в честь павших. Традиции нужно чтить, особенно когда есть риск, что павшие восстанут. Все же, целых тел осталось немного, практически все трупы были сильно изуродованы, от многих не осталось ничего кроме груд сломанных костей и плоти. Весть о смерти Торбо Джеймс воспринял мужественно, как полагается настоящему кадианцу. В конце концов, от каждого из них, солдат, требовалось сражаться, и никто не был защищен от смерти. И все-таки... Странно это признавать, но смерть Торбо ударила по нему сильнее, чем ему казалось. Они были знакомы не так долго, но... Почему-то он все время возвращался в воспоминаниях к их встрече, их сражениям плечом к плечу, их... дружбе? "Каждая душа вкусит смерть." - так говорится в молитвеннике. Но, пожалуй, Джеймс впервые искренне жалел о том, что молитвенник оказался прав. Впрочем, есть кое-что, что он еще может сделать для своего друга. Ибо... Долг нельзя оставлять неоплаченным, не так ли? Через пятнадцать часов солдаты наконец смогли соорудить погребальный костер, достаточно большой для того что бы на нем уместились две дюжины тел, не забыв при этом посильно восстановить лагерь. Отдельные части тел были кремированы Борриком сразу же, все остальные тела разместились на наложенных бревнах, высотой около двух метров. Было решено использовать магический огонь, не тратясь на горючее для костра. Огонь ярко полыхал в свете восходящего солнца, создавая тягостное впечатление. Торбо решили сжечь вместе с доспехами и оружием, для чего создали еще один костер, пусть и меньший по размеру. Многие солдаты знали его и, несмотря на раны и усталость, присоединились к погребению. Волк стоял ближе всех к костру, глядя на огонь, жадно пожирающий тело его друга. Его глаза были пусты.