VER
Свист лёгкого ветра разбудил Курта от долгого забвения. Воздух был слишком тёплым, а из-за маски на лице дышать было ещё труднее. Но холодная, твёрдая и гладкая на ощупь поверхность дарила прохладу. И снова наступила идеальная тишина. Возобновилось состояние полной беззаботности. Что-то было не так. Курт открыл глаза, приподнялся и встал на колени, пытаясь понять, что неправильного было в окружающей обстановке и в нём самом. Первым, что он увидел, была чёрная зеркальная гладь, недавно делившаяся с ним холодом. Она отражала в себе яркое бежевое небо. Курт поднял голову, и его тотчас ослепило ярким светом. Зажмурившись, Курт попытался встать. Ужасная, ноющая боль сковывала ноги и спину, однако, это не помешало подняться. Курт осмотрелся. С двух сторон, на расстоянии не больше двух метров на него давили своим видом высокие чёрные стены. Приглядевшись, он заметил, что это не однородные, отлитые из серого металла блоки, а переплетение многочисленных лиан. Идеальные прямые углы, формируемые загадочными изгибами мёртвых растений, не пропускали сквозь себя ни капли света, и рядом с ослепительным бежевым куполом высокие изгороди были похожи на простые рукотворные стены. Небо пусть и было тёплого цвета, но от молочно-кофейного марева веяло тоской, оно нагружало мысли своим равнодушием и безразличием так, что не хотелось на него смотреть. Вьющиеся ветви, наоборот, нагнетали ещё больше тревоги своей правильной геометрической формой и хаосом извивающихся лоз. Абсурд кружился вокруг Курта. - Это точно не реальный мир, - с хрипом сказал он. Изгородь тянулась в одну сторону, а сзади Курта был тупик, такая же неестественная стена. Он решил пойти вперёд, так как залезть на неё показалось невозможным. Но первый шаг не удался. Курт потерял равновесие из-за резкого писка в ушах, словно кто-то ударил его по голове, но толчка от удара не было. Чтобы не упасть Курт схватился правой рукой за единственную опору, за одну из лиан изгороди, что помогло не упасть. Боль в тот же миг десятками игл прошлась по ладони. Разжать пальцы оказалось слишком сложно, шипы глубоко впились в плоть. Спустя минуту мучений, рука была освобождена, теперь на белой ткани появились многочисленные растущие красные точки. Гул в голове пропал, оставив некий гипнотический эффект, и Курт догадался не сразу, разглядывая перчатку. Она медленно меняла свой некогда холодно-белый, а теперь из-за странного оттенка неба нежно-молочный цвет на алый. В голове появилось изображение огромного снежного поля, на котором распускаются тысячи красных роз, бросив вызов холоду. Кровь и вправду согревала, но недолго, пока не начала остывать. Курт снял перчатку и отбросил её на землю. Он рассматривал засыхающую кровь пустыми глазами, отрешённо. Под кровяной коркой пульсировала живая плоть. «Кровь? Боль?» - осенило Курта. Он снял чистой рукой в перчатке маску и дотронулся до лица. Его догадки подтверждены, он ощутил живую плоть. - Я живой… В отражении чёрного стекла он увидел размытый силуэт. Ожидая рассмотреть его получше, Курт поднял голову и посмотрел в самый конец коридора. Там уже никого не было. Но это была единственная зацепка. Курт снова встал, борясь с онемением в конечностях, и побрёл вперёд. Маска закрепилась сбоку на поясе, где недавно был крест. Сейчас она была совершенно бесполезна и мешала обзору. Весь остальной его инвентарь пропал, даже сигил Астарота. Приблизившись к концу коридора, Курт увидел, что он разветвляется на два пути, полностью противоположных друг другу. И опять эти терновые изгороди. Это место показалось Курту похожим на обитель Астарота, только небо здесь было невероятно ярким, давящим. Контраст температур воздуха и земли был слабо выражен, это создавало довольно благоприятные условия. Курт повернул направо, где его ждало ещё больше поворотов и разветвлений. Широкий плащ мешал, постоянно цепляясь за острые колючки. Курт снял его и кинул на пол. Выбранный путь запутывал, обманывал тупиками, и наконец Курт вернулся на самый первый перекрёсток. Он сел, скрестив ноги под собой. «Что делать? Это же лабиринт!» - размышлял Курт. Кровь на руке высохла и неприятно стягивала кожу. Вытерев её о штанину, Курт случайно содрал тромб; опять потекла красная жидкость. Несколько капель упало на чёрную поверхность. Проведя по ним пальцем, Курт нарисовал линию. Неожиданно он придумал, как ему найти выход или, по крайней мере, не заблудиться в лабиринте: «Нужно нарисовать все пути. Но на чём? На чёрном особо не порисуешь», - взглянул на большую чёрную рваную тряпку, лежащую рядом. Но плащ словно звал и кричал, предлагая свою помощь, - небольшой его уголок был белым. Курт подполз к плащу и перевернул. Огромное чистое полотно представляла собой изнаночная сторона. Рукава оказались ненужными, как и ворот. Оторвать их не составило труда. Некоторые швы пришлось распороть. С хрустом отломилась терновая веточка. Курт вернулся в самое начало, туда, где он очнулся. - Раз, два, три… - считал он шаги. - Двадцать, двадцать один. Расстелив бывшую плащом ткань, на ощупь больше похожую на кожаное изделие, Курт начертил кровью и шипом веточки две продольные линии, приняв за единицу измерения звено тонкой цепочки, которая появилась по первому велению мысли. Вначале его это очень удивило, он только что совершил чудо, какое в реальной жизни ему не встречалось, но всё, что случилось с ним ранее, было намного эффектнее. Позже появился первый перекрёсток. Импровизированная карта заполнялась медленно, это требовало большого труда и терпения - ошибка в длине и толщине могла попросту не отразить реальности всего лабиринта. Курт уже имел в голове картину небольшого участка. В некоторых местах коридоры были выгнуты дугой, что навело Курта на одну мысль: - У лабиринта должен быть центр. Ранка на внутренней стороне ладони уже начала зудеть от долгого кровоизлияния. Ещё десяток квадратных дециметров плаща был покрыт кровью Курта, пока он не заметил ещё одну закономерность. Всё чаще ему казалось, что он несколько раз проходил один и тот же путь. Внимательный взгляд на карту. Её сегменты повторялись. - Вот чёрт! - воскликнул Курт. Это и не удивительно. Очень много сил и крови было потрачено впустую. Теперь он снова был в тупике. Курт присел и прикрыл лицо руками, потирая уставшие глаза. Яркий свет выводил из себя, а идеальная тишина вокруг позволяла слышать шум собственного дыхания и биение сердца. Ужасные ощущения. Ужасно, когда не знаешь, что делать, перепробовав все методы. Особенно, когда над тобой издевается иллюзорное пространство. Он не мог не заметить редкие шаги вдалеке от себя. Они были очень тихими, а это значит, что человек, или кто-нибудь ещё был далеко. Это был не обычный топот. Что-то поскрипывало о пол во время каждого шага. Звук, похожий на безобразное отрывистое пение немой скрипки. Курт насторожился, когда шаги стали громче и немного чаще разбивали тишину. Сейчас Курт должен был увидеть её в самом конце коридора, где был третий по счёту перекрёсток, рассекающий основную дорогу. Но он ошибся - силуэт грациозно появился прямо перед ним. Точно не человек. Человек бы не реагировал так спокойно на боль. Ветви терновника десятками витков обвивали женское тело. Платье до колен белого цвета, покрытое кровью, было порвано во многих местах, обнажая нежную фарфоровую кожу. Глаза и лоб были опутаны двумя колючими венками. Двумя ручейками по бледным щекам текли кровавые слёзы. Волосы украшены веточкой с горстью маленьких белых цветков. Курт не успел заметить, как с двух сторон от стен к нему тянутся деревянные руки. Они крепко схватили его руки и ноги, пока тот отвлёкся на неожиданное появление живого существа. Или не живого? Когда Курт явно не мог сопротивляться, не желая навредить себе, девушка приблизилась почти вплотную. Из-за своего низкого роста, или из-за слишком высокого Курта ей пришлось встать приподняться и обхватить его за шею. - Не кричи, - шептала она. - Здесь нельзя кричать. Голос был невероятно приятным на слух, но в тоже время ощущалась дрожь. Боль она всё-таки чувствовала. - Ты не сможешь найти выход отсюда. Сейчас не сможешь. Но тебе и не нужно. Ты всегда можешь уйти отсюда, просто дотронувшись до меня. Она коснулась рукой его щеки. Перед глазами у Курта поплыло, а затем и потемнело. - Тёрн сродни розе. Только вместо алого цветка он приносит прекрасные плоды, - последняя фраза растворилась словно пар в холодном воздухе. Кожа Курта зашелушилась и почернела. Позже от его тела не осталось ничего: он улетел чёрной копотью, оседлав потоки призрачного ветра. Девушка опустилась на колени. Терновые лапы вернулись на свои прежние места. В небесах появились серые тучи. По щекам потекли новые кровяные ручьи, и среди них было два прозрачных. - Почему я так легко отпустила? Астарот… Ты всегда разлучал. Ненавижу тебя. Чёрные щупальца поползли со всех сторон, поглощая бежевое небо. Тьма сгущалась над терновым лабиринтом. Цветки в чёрных волосах завяли.***
Больница «Ланга Вита» всегда откроет свои большие железные, слегка проржавевшие в нижних областях двери любому человеку, если у него есть достаточно времени и сил выдержать десятиметровые очереди. И это только очереди за больничными талонами. Дальше человеческие цепочки длиною с автобус ожидают захворавшего. Кто-то, обладающий бесконечной щедростью, повелел установить только по два стула около каждой двери, которые занимают самые шустрые, ловкие, успевшие прибыть пораньше. Если у них есть совесть, то комфортное ожидание получали самые старые, уважаемые обществом люди. В кабинетах и коридорах стоял тот самый запах чистоты и дезинфекции, хлорки и спирта. В некоторых местах светло-бирюзовая штукатурка потрескалась, а кое-где и обвалилась. Благодаря стараниям уборщиц каждая новая порция обвалившейся крошки быстро собирается и заменяется дешёвой эмалевой краской. Часто немного другого цвета. Редкий таракан пробежит под лавкой. В общем, это место только с первого взгляда казалось благородным, как и его персонал. Конечно, никто не нарушал клятву Гиппократа, но внешний вид большинства врачей показывал, что все притязания со стороны пациентов их сильно достали. Лица докторов так и говорили: «Угу, садитесь. Рассказывайте побыстрее, заберите свой рецепт и свалите на хрен». Или: «Вы уже двадцатый пациент на сегодня. Думаю, вы понимаете, что мне глубоко наплевать на ваши боли в пояснице. Известно даже ребёнку, что нужно приклеить этот грёбаный разогревающий пластырь. А теперь закройте дверь с той стороны». Но самой распространённой гримасой было нечто, похожее на это: «Как, обед уже закончился? Ох, как жаль, я так долго маялся с той безнадёжно больной старухой, что не успел попить кофе. Вы не могли бы подождать в коридоре, пока я не закончу?». Последнюю мысленную фразу как раз можно услышать от главного врача и по совместительству кардиолога, «великолепной» поликлиники. Он ожидал, что переход на новую должность избавит его от старых обязанностей и передаст ему руль от финансовой системы их скромного заведения. Руль он получил, но от назойливых пассажиров в виде постоянных посетителей так и не избавился. Да и контроль над сейфами был как в швейцарском банке, если не строже - мимо огромной секретарши ещё никому не удавалось проскочить. Из болота маленького главврач попал в болото огромное. Прибавка к окладу это болото подогревала, но трясина есть трясина. В ней неприятно сидеть и нужно постоянно барахтаться, чтобы не утонуть. А чем глубже болото, тем труднее остаться в живых. Джакопо Маркетти, так его нарекла одинокая мать, уже неделю посещали мысли скинуть обязанности главной шишки в больнице на более молодых людей, которые ещё не готовы сидеть в кресле-качалке в окружении сыновей и внуков на свежем воздухе, где рядом жена ставит на стол тарелку с уткой по-пекински, завершающую натюрморт из прекрасного ужина. Он был готов к этому, мечтал об этом с тех пор, как перешёл на эту должность, мечтал о свободном времени. Джакопо с предвкушением двадцатиминутного отдыха вскрыл пакетик с быстрорастворимым кофе и залил его кипятком. По кабинету медленно потёк приятный запах, явно созданный какой-нибудь химией. Он уже готовился откинуться на спинку своего стула, но спина вместо приятной мягкости почувствовала неприятный холодок, когда он услышал за стеной шаги. Стало холоднее, когда он увидел остановившуюся тень под дверью его кабинета. Пик холода, перебивший тепло кружки с кипятком наступил, когда дверь приоткрылась. Сейчас на лице доктора можно наблюдать именно ту самую распространённую гримасу разочарованности и разбившихся надежд. Но фразу «Вы не могли бы подождать в коридоре» он не успел закончить из-за не очень частого, но важного гостя, чья причина хронического беспокойства лежала в палате на этаж ниже.***
Дух бессмысленно парил в воздухе, изредка обращая внимание на разноцветные ауры под собой. Они светились то ярко, то тускло, некоторые вообще лишились сияния и лишь единицы слепили его, пусть даже призрачное лицо давно лишилось глаз. Сейчас он смутно помнил, что недавно пытался дотронуться до такого источника яркого света. Тёплого, дающего надежду. Тогда он протянул свою чёрную, худую лапу к тому крохотному кусочку жизни, но рядом оказалось нечто ужасное. Чёрная, предвещающая зло и разрушение аура попыталась поглотить его. Это был не первый раз, когда другой дух пытался сожрать его, но тот был больше, сильнее, намного сильнее. Как демон. Он не помнит, что такое демон, он знал лишь ассоциацию, что демон - это то, что намного сильнее тебя. Дух помнил место, где этих демонов обитало множество, и у него тогда было не чёрное дымчатое тело, а что-то похожее на тела источников разноцветных аур. Ему пришлось с чувством первобытного страха ускользать от чёрной руки, покрытой шипами с острейшими когтями. Она была намного чернее его. Это воспоминание, в отличие от остальных, канувших в небытие, сохранялось долго, потому что в тот момент его правая лапа стала белой от слабого соприкосновения с тем чудищем и при каждом взгляде напоминала те моменты. Дух голодал, но рядом не было никого, кто мог поделиться с ним той самой живительной энергией, которой его лишило чёрное чудовище. Вдалеке он почувствовал небольшой сгусток надежды. Совсем истощившись, из последних сил преодолел огромное расстояние. За бетонной стеной он почувствовал ещё две ауры и, скользнув в сторону, смог увидеть сквозь стекло их носителей. Он не мог слышать ничего - у него не было ушей, но образы мыслей до него доносились отчётливо. Болезнь, смерть, скоро. Дух знает эту комбинацию, она не раз спасала его в таких ситуациях. Теперь осталось найти среди всей этой кучи аур самую слабую - ту, которая и привела его сюда. Неожиданно где-то произошёл взрыв, но он не повлиял на материальный мир. Духа отнесло на несколько метров от эпицентра, находившегося в километре от него, а затем притянуло обратно. Дух увидел огромную чёрную воронку, тянувшуюся в небо. Появилось постоянное завихрение, затронувшее огромную площадь. Запахло чёрной аурой того чудища. Дух пролетел сквозь окно и остановился у стены. Ауры оказались очень близко, а в белой комнате было довольно тепло - благоприятные условия для духа. Здесь он решил набраться сил, а попутно с потоками энергии поступали различные образы и мысли в головах двух людей.***
- …хотела спросить насчёт её состояния сейчас, - запыхавшись, проговорила полная женщина. В кабинете было очень уютно, как ей показалось. Медицинские приборы, плакаты с призывами к здоровому образу жизни и шкаф с толстыми папками прекрасно дополняли стены, выкрашенные в цвет писчего мела. К сожалению, только этот кабинет мог похвастаться таким интерьером. Дама, желавшая выглядеть статно и благородно, пользуясь при этом одеждой и аксессуарами второго сорта, прямо как оставшиеся кабинеты, лишь на миг отвлеклась снова осмотреть уже выученное до мельчайших деталей помещение. - Я очень переживаю насчёт… - продолжала она с непримиримым волнением. Доктор же отрывками воспринимал её речь, запоминая основные тезисы, чтобы подкорректировать свой заранее выученный ответ. Сейчас он был занят тем, чтобы как можно меньше придавать своему ответу нерушимую твёрдость и неопровержимость. Вложить маленький кусочек надежды, которого нет. Точно такая же надежда исчезла, когда он решил выпить чашку прекрасного, по его мнению, кофе. -…а также я принесла ей фрукты, чтобы… Он бы не отказался и от фруктов. При одном упоминании о еде, Джакопо вспомнил, что успел лишь легко позавтракать, желудок напомнил о себе. К тому же женщина начала нести местами полную ахинею насчёт полезности груш для сосудистой системы - к родившемуся голоду добавилась скука. Врач ожидал момента, чтобы кашлянуть и прервать её, окончить свои страдания и перейти к делу, что удалось ему через тридцать секунд, когда женщина набирала воздух для дальнейших разглагольствований. - Знаете, не хочется Вас расстраивать, - и тут врач понял, что слишком поторопился и испортил свой план по вселению надежды в сердце дамы. Она испуганно посмотрела на него и слегка отстранилась.***
Поток образов, ловимый духом, был противоречив. Посылаемые образы и мысли одного субъекта совсем противоположны внутренним колебаниям ауры. Духу было интересно, является ли тот человек, который скоро умрёт, тем, кто привёл его сюда. Если так, то ему не придётся долго добираться до самой желанной пищи. Он слабел. Некоторые фрагменты призрачной оболочки отваливались и уносились вечным завихрением - тепла помещения уже не хватало. Нужно было скорее получить информацию о местонахождении.***
- …Я бы очень хотела навестить её сейчас, - тихо заключила женщина. Доктор отложил бумаги с историей болезни, которую почти выучил наизусть. Он пробегался глазами по многочисленным строчкам от скуки, и предложение просто вывело Джакопо из некого ступора. Наконец-то он сможет передать посетителя в чужие руки и уйти на обед. Пусть перерыв уже закончился, но он всегда может повесить табличку с очень важной причиной на дверь и поговорить с травматологом о своих проблемах. - Что ж, Мария, - начал главврач. - Вы можете навестить свою мать сейчас, но не больше тридцати минут. Она в очень плохом состоянии. - Она в той же палате? - Да, плата номер пятнадцать. - Спасибо, - Мария поднялась со стула, слегка скрипнув его ножками о кафель. Она вышла из кабинета, закрыла дверь, хлопнув немного громче, чем принято в больнице. Доктор взглянул на часы на стене и заметил, что они минут пять как не идут. Вставив новую батарейку, он убедился, что они ещё и сломаны. Повесив их обратно, вышел из кабинета, повесив одну из особых табличек на дверь и заперев её с мыслями: «Тридцати минут определённо должно хватить». А часы пошли вновь.***
На этаже ниже находились палаты круглосуточного стационара. Ряд крошечных прямоугольников пространства. Половина из них пустует всегда, потому что особо тяжёлых случаев в таком городке нет. Обычно это переломы костей ног и других костей. Но в палате номер четыре лежала пациентка, за чьим состоянием следят чуть ли не каждую минуту. По коридору застучали невысокие каблуки. Единственный звук обуви за последние два часа. Некому было больше шуметь во время дневного сна, кроме медсестёр, прибывших сменить своих коллег. Агата уже преобразилась в стандартный костюм из короткого белого халата, цвета окружающих стен брюки и пластиковой шапочки того же оттенка. Она нашла Марту в одной из палат, где спал один несчастный скейтбордист. Ей показалось справедливым утверждение, что чем больше мышц, тем меньше мозгов. Тот бедняга явно не знал, что за два года он набрал достаточно большую массу, чтобы сломать доску, прыгнув на ней на трубу. Но был один плюс в том, что именно эти мышцы и спасли его позвоночник от перелома. - Привет, Марта, - прошептала Агата. - Я уже думала, что опоздаешь, - с улыбкой ответила она. - Как думаешь, он не сдуется за всё это время здесь? - Нет. Как он говорит, ему лишь придётся перетерпеть боль от возобновления занятий, - Марта привстала и подошла к Агате. - Тем более он не пользовался никакой химией. Считай, натуральный продукт. На прощание она подмигнула новоприбывшей и оставила её в тишине разбираться со слабым смущением. У Марты было больше шансов, чем у неё, из-за более пышных форм, выступающих даже сквозь больничную одежду. Хотя и Агата была довольно милой в школе и в институте пользовалась популярностью у парней, но среди них двоих скейтбордист точно бы выбрал Марту. Дело даже не в заниженной самооценке. Сначала у Агаты были сомнения насчёт того, что в медсёстры берут любую красивую девушку. На самом деле, все они обладали достаточным образованием и компетенцией для ухода за пациентами. Конечно же, намёки Марты были просто, чтобы разбавить унылую атмосферу абсолютной чистоты больницы, и голову заняли другие мысли. Самый главный пациент лежал в четвёртой палате, и с ним необходимо находиться чаще всего. Аккуратно прикрыв дверь несчастного скейтбордиста, она уже намного тише прошагала к нужной двери. Атмосфера больницы невероятно гнетёт, когда остаешься почти один. Но за пятисантиметровым слоем древесины её ждал человек, которому её помощь была необходима как вода каждый день. Этот человек не спал, обладая чутким сном, уже встретила медсестру взглядом, когда та только слегка приоткрыла дверь. Может быть, сон и не был чутким, а стал таким из-за ужасного текущего состояния. - Здравствуйте, - ласково сказала Агата. В ответ пациентка смогла лишь кивнуть. Палата действительно была очень тесная. Кровать и прибор, подключенный к больной, занимали почти половину. Ещё почти половину занимали шкафы с медикаментами. Агата недовольно кинула на них взгляд, когда поправляла белую прищепку с проводом на пальце. Этим шкафам здесь совсем не место, их должны были давно перенести в другой корпус, но, видимо, у рабочих на это свои взгляды. Из свободного пространства осталась лишь узкая щёлочка, вдоль которой и передвигалась медсестра. Убедившись, что ни один человек их сейчас не потревожит, она на всякий случай закрыла дверь на защёлку. - Мне удалось достать препарат, - с серьёзным лицом сообщила она. - Мне только нужно ваше неписьменное согласие. - Почему неписьменное? - хрипя, спросила женщина. - Этот проект находится под секретом. Его результаты принадлежат стране совершенно другого блока, и нахождение образцов здесь может привести к ужасным последствиям. Женщина сделала вид, что поняла, о чём ей говорит медсестра и кивнула. Её морщины немного разгладились от ощущения скорой поправки. Подслеповатые карие глаза широко раскрылись. Агата улыбнулась и достала из кармана халата две ампулы. В них были нехарактерного для препаратов цвета жидкости. В одной была фиолетовая непрозрачная густая эмульсия, а в другой - зелёный гель. Медсестра подошла к столику около окна и в одном из ящиков нашла упакованные шприцы. - Сначала нужно провести инъекцию адаптатора. Он подготовит организм к препарату. Должно пройти двенадцать часов. В составе адаптатора также есть особые вещества, которые на это время помогут избежать перебоев в работе организма, - медсестра наполнила шприц и промочила ватку спиртом. - Вы точно уверены, что хотите этого? Если я вколю адаптатор, то обратного пути не будет. Он включится в обмен веществ организма. Препарат перестроит организм для постоянной выработки. Пациентка ещё раз кивнула. Агата закатала правый рукав женщины и приготовилась колоть. Совсем далеко послышались тяжёлые шаги. Они приближались. Медсестра аккуратно положила шприц на одеяло и открыла дверь. Вернувшись к опасному занятию, она заметила, что неизвестный человек совсем рядом. Игла вошла в плоть, как раз в вену. Этот должен быть предпоследний из пятидесяти уколов, сделанных в этой больнице. Предпоследний в жизни. В дверном проёме едва помещалась Мария. Она не ожидала, что палате будет кто-то ещё, она хотела в это время что-то сказать, но появление медсестры оборвало первый же слог. Она тяжело дышала, пережив спуск одного пролёта лестницы. Удивление ребёнка, впервые увидевшего мыльные пузыри, сменилось на недовольство женщины, заставшего своего мужа за изменой. - Э-э… Выйдите, пожалуйста, - грубо потребовала Мария. - Подождите, я колю обезболивающее, - не повернув головы, ответила Агата. - Кто-то растёт вширь, - прошептала старушка. Уменьшающийся столб зелёной жидкости был скрыт от глаз дочери пациентки. Да и вряд ли она поняла, что в шприце не обезболивающее. Медсестре не нравилась Мария. Её напарница разделяла такое отношение. Во время одного разговора она поняла, что дочери от матери не нужно ничего кроме прав на ферму. Каждый её визит предполагал очередное прошение о переоформлении владельца имущества. Агата не вмешивалась в это, просто следила за дверью за тем, чтобы старушка не переволновалась. Пусть у неё в кармане всегда и был брелок с сигнализацией, оповещающий, если сердцебиение отклонится от нормы, но так она как можно скорее смогла бы оказаться рядом. Зелёный «адаптатор» был введён, а шприц с иглой был незаметно спрятан в рукаве халата. Агата подошла к двери, где её ожидало тела в два раза, если не больше, крупнее её. Не сразу сообразив, что медсестра не выйдет, пока она не освободит проход. Дверь закрылась, и началась одна из интерпретаций разговора о собственности. Агата прошлась по остальным пациентам с улыбкой на лице - замечание матери насчёт взрослой дочки было совершенно точно. Завибрировал телефон, тесня другие предметы в кармане. Агата посмотрела на экран, где на фотографии улыбалась девушка. - Алло, - ответила она на английском. - Как дела, Агата Рокка? - послышалось из динамика. - Без тебя у нас очень скучно. Я так расстроилась, когда узнала, что уезжаешь обратно. Ты не писала заявление об уходе и о неразглашении тебя не заставляли подписывать. - Я ещё работаю с профессором, - отвечала она, озираясь по сторонам. - Ты откуда звонишь? - Я дома, не волнуйся. Соскучилась. Знаешь, непривычно так приходить в лабораторию и видеть там вместо тебя другого биолога. - Профессор дал мне информацию о новом проекте. Он предложил мне курировать его. Через три недели я приеду. - Ого! Это круто! Я тоже слышала о нём. Что ж, будем ждать тебя. Привези что-нибудь нам из Италии. - Хорошо. Я скучаю по ребятам. - А по мне? - И по тебе, Аманда. Агате было приятно, что о ней не забывают старые друзья. И всё же было немного стыдно скрывать ото всех свои текущие занятия. Она вернулась к четвёртой палате и прислушалась к разговору. Хорошо, что почти все посетители приходят в смену Марты - по коридору почти никто не ходит. - Мария, я тебе говорю, уже не помню в какой раз, что я не могу переоформить на тебя ферму, - голос старушки был похож на кряхтение старого трактора. Мария сидела на небольшом стуле, давя с двух сторон на кровать и шкаф. Ей было неудобно, но лучше сидеть, чем стоять. Она чем-то обмахивалась, хотя в палате заметно похолодело после того, как дверь около минуты оставалась открытой. - Да почему же? - возмущалась Мария. - Рабочие уволились. Корм пропадает безвозмездно. Уже две недели как нет поставок от фермы. Ты хочешь, чтобы она обанкротилась? Я тебе предлагаю, уже не помню в какой раз переоформить на меня ферму и до твоего выздоровления я смогу возобновить работу. Ответ прозвучал, как гром в пустыне: - Нет, Мария. - Мама! Хватит тебе уже… - Ты не сможешь, - повысила голос женщина. - И не кричи на мать! - Это ты не сможешь дожить мама! Мария, пыхтя, встала, поставила стул в угол рядом с кроватью и вышла из кабинета. Красная, вся в поту от злобы она прошла мимо высокой Агаты, сильно толкнув дверь. Если бы медсестра не придержала, то люди в палатах могли бы проснуться на час раньше. Агата зашла внутрь и посмотрела на прибор. Датчики показывали, что сердцебиение в норме. Лицо старушки выражало умиротворение, будто тяжёлый камень упал с плеч. - Даже не спросила, как у меня дела, - пожаловалась пациентка. - Адаптатор уже действует на организм, - прошептала медсестра. - Сердцебиение стабильно. - Это точно безопасно? - Поверьте мне. Я иду на большой риск из-за того, что препарат секретен. Он уже не раз испытан, и пациенты, бывшие в более ужасных ситуациях, смогли выжить. - Это что-то вроде стволовых клеток? - Нет, даже близко не стоит. Вам лучше не беспокоиться ни о чём сейчас. Поспите. Больная сейчас испытывала довольно приятные ощущения. Даже боли в суставах прошли. Мария уже спускалась на первый этаж, где с ней дружелюбно попрощалась уборщица. Та даже не удосужилась сказать «до свидания» в ответ. На улице было жарко, даже слишком. Солнце почти в зените. Как только Мария вышла с тенистой территории больницы, её встретили жгучие лучи. Так хотелось вернуться в прохладу кабинета главврача, но её ждали другие дела у других людей. В тени дерева около дороги стоял старый Фольксваген «Гольф». Внутри сидел, дымя сигаретой, муж. Хоть за это она была ему сегодня благодарна, в машине она не сгорит. Мария плюхнулась на сиденье. Случайный прохожий мог заметить, что машина немного накренилась. - Ну как? - спросил он, выдыхая противный дым в открытое окно. - Никак, - отрезала она. - Старая дура! Муж не заметил, что давно не стряхивал пепел, и огромный кусок упал на его белую майку. Он выругался и стряхнул серый комок на коврик. Двигатель заурчал. Они не успели проехать и сотни метров, как попали на красный свет под палящее солнце. - Быстрее, быстрее, - молила Мария, обмахивая себя старой газетой из бардачка. - А ты забрал младшего из школы? Муж снова выругался.***
Дух видел свою цель. Слабая, но доступная душа. Совсем скоро она покинет эту оболочку и окажется в его пасти. Рядом был довольно мощный источник искажающей нематериальное пространство энергии. Она поможет духу продержаться до пиршества. Осталось подождать ночь. Он чувствовал, что всё произойдёт ночью. Его настораживала аура, постоянно мелькающая рядом. Он видел оболочку, но не душу - та была скрыта. Все эти необычные вещи отошли на второй план, когда он перестал чувствовать запах ужасного чудища, породившего взрыв и вихрь.***
Кварталы зажглись вечерними огнями фонарей. Курт словно плыл среди теней, не чувствуя ни своих шагов, ни своего тела. Искусственный свет падал на плащ, но рвущаяся и дымящаяся ткань не отражала его, будто вместо плаща была большая дыра в никуда. Холодело, и это показалось Курту странным. Он чувствовал тепло, но каким-то странным чувством. Лампы тускнели, когда тёмная фигура проплывала рядом. Одну парочку, прогуливающуюся по небольшому парку, это немного испугало. У Курта было много вопросов, но задавать их Небиросу, недовольно ворчавшего где-то внизу, он не собирался. Его настораживало, что демон не заметил резкой смены освещения. Солнце давно скрылось за горизонтом, небольшая тёмно-синяя дуга отступала под давлением звёздного неба. Он полз рядом с Куртом, не заметив, что неизвестным, невероятным образом пропустил несколько часов своего существования. «Кто она? Что это было за место?» - крутилось в голове Курта. Всё больше вопросов наслаивалось друг на друга. Это раздражало до такой степени, что туман в голове полностью исчез, и казалось, что в ногах впервые появилась привычная для живого человека тяжесть. Курт остановился. «Всё так сумбурно. Так много и сразу. Надо разбираться». С этими отпечатанными в голове мыслями Курт продолжил путь к своей цели, вытянув кинжал вперёд. Небирос пытался докричаться до него, подпрыгивая, безуспешно кусая за щиколотку. Курт не обращал внимания, он просто шёл. Демон почувствовал внутри него определённость, направленность мыслей. «Убить человека. Это же преступление! Никто не вправе лишать никого жизни. Так было всегда. Я не хочу никого убивать. Но я уже убил. Если всё вокруг правдиво, то я убил. Но как же узнать? - Курт смотрел на кинжал, на его поблёскивающие контуры, которые пытались загипнотизировать. - Все эти обещания очень сомнительны. Единственный шанс узнать… - тут его рука дрогнула, и он чуть не выронил клинок. - Убить…» - Замкнутый круг без права выбора… - Что-что-что? - спросил Небирос. - Ничего, - ответил Курт, мысленно спрашивая кинжал о кратчайшем пути. - О, смотри, какая красотка гуляет! Небирос кивал в сторону девушки. Она беззаботно шагала по тротуару, лишь изредка оглядываясь по сторонам, наверное, ища своего молодого человека. Демон ради шутки погасил все фонари в округе и с довольным лицом пополз догонять Курта. Девушка сильно испугалась и остановилась. Вдалеке за ней наблюдали из-за угла, и Небирос знал, что это не её молодой человек, а некто более взрослый, более сильный и он был намного ближе к ней. Небирос знал его мысли и хоть как-то решил приукрасить его скучную ночную жизнь. - Всем нужно отдыхать, - хихикнул демон. Кинжал вёл себя странно. Он с удовольствием делился образами и ассоциациями насчёт жертвы, благодаря чему Курт смог узнать всё о её жизни: о характере, о семье, о любимой еде и предпочтениях в сексе. Одновременно с этим он давал в разные промежутки времени совершенно противоречивую информацию о её местоположении. Небирос, видимо, знал о капризах клинка: - Он, как одна из этих девушек, которые любят повилять задницей в клубе, но одновременно знают себе цену. Только после многократных попыток и многочисленных бокалов тебе удастся увести её в тёмный уголок. Поняв, к чему клонит демон, Курт попытался вплести в свои мысленные просьбы больше доверия, нежности, услужливости, доброты. «И я это делаю ради демонического оружия», - усмехнулся Курт. Мысленно. Теперь все эмоции он изображал только так. К удивлению Курта, кинжал начал отвечать взаимностью, и разброс между указываемыми местами становился меньше. Холодная луна изредка показывалась из-за тяжёлых ночных облаков, оставляя блеск на влажном асфальте, - начался дождь. Капли плотным потоком били по земле, проходя сквозь демона и Курта, нисколько не мешая продвигаться к цели. Плотный занавес, пронизываемый светом мёртвого светила так и манил духов со всего города, большая часть приходила с востока - там было кладбище. Но не влага привлекала их, а чувство скорой смерти человека. - Клюнул тот мачо на куколку, - довольно подметил Небирос. Духи даже не пугались злобного, по их мнению, существа и демона, они просто старались не приближаться, - их влёк запах страха. Курт тоже его чувствовал, что было для него необычно. Словно запах кислоты, запах, сравнимый с ощущение адреналина в сердце. Это немного сбило его с толку, и кинжал стал светить ярче. Небирос с опаской взглянул на Курта, но его взгляд перехватила большая вывеска на стене ближайшего здания. - Ты это, спроси его, на месте ли мы. Кинжал отвечал положительно и будто тянул Курта за рукав сквозь металлические решётки с острыми наконечниками. Чёрная краска на них облупилась. Вместо неё появились яркие рыжие пятна, видные благодаря тусклому свету лампочки над входной дверью здания. Курт проплыл мимо неаккуратно постриженных кустов и остановился перед дверью. - Что стоишь? - спросил демон под ногами. - Открывай… Хе-хе, шучу. Небирос прошёл сквозь дверь так же, как если бы её и не было. Курт немного поколебался, просунул руку в металл и, ничего не почувствовав, вошёл следом в тёмный холл больницы «Ланга Вита». В холле было темно, большие растения в горшках могли показаться страшными чудищами. Может быть от того, что некоторые духи последовали за Куртом, чуя намерения неизвестного существа и скорую кончину человека. Охранник бдительно читал журнал с очень красивой для него обложкой, изредка оглядываясь. Мимо Курта прошла полная медсестра, перебирая тонкие папки. Она слегка задела его плечом, и за ней недолго проследовал след чёрного дыма. Курт удивился, что цепи на нём блестят от света лампы на потолке. - Почему же так? - спросил Курт Небироса. - Мы же не в этом мире. - В мире мы, может быть, и не в этом, - пискляво возразил демон. - Но та материя может влиять на нас и наоборот. Дабы доказать свою правоту, Небирос с огромным усилием смог открыть дверь в чей-то кабинет. Охранник встрепенулся и пошёл на звук. Демон с ехидным смешком продолжил путь, оставляя разбираться лысого старика с выбитой дверью. Курт заметил, что демону сейчас это стоило больших усилий, - даже на нематериальном существе появился пот. Кинжал периодично вибрировал, а свечение становилось ярче. «Цель близко», - догадывался Курт. Сейчас его не тревожили мысли об убийстве, он даже не задумывался об этом. Тумана в голове не было, но и мыслей тоже. Курт шёл к цели абсолютно пустой, будто был чей-то марионеткой. Ступеньки медленно сменяли друг друга, ничем не отличаясь. Три пролёта Небирос раздражённым взглядом буравил спину Курта, но сказать что-либо не решался. От каждого призрачного шага стекло в окнах и дверях дребезжало, но земля и стены оставались недвижимыми. Стекло могло слабо отражать, а сейчас оно отражало пустоту и силу внутри Курта. Духи следовали за ним, тесня Небироса, покрывавшего их ругательствами человеческого изобретения. Опомнился Курт уже тогда, когда проходил сквозь дверь. Контакт с материальными объектами отдавался странным ощущением в области соприкосновения. Клинок бился в агонии, стремясь самостоятельно проткнуть сердце. Невероятно яркая луна полностью освободилась от плена облаков и затмила все звёзды на небе. Её свет падал на летнее лёгкое платье, выделяя контуры тела, на русые волосы, на бледное и морщинистое лицо старушки, лежащей на кровати. Духи уже окружили девушку, приставившую иглу шприца к коже женщины. - Мы на месте преступления, Курт, - прокряхтел Небирос, расталкивая плотную завесу из духов. - Давай, вонзи в её сердце кинжал, иначе эта странная жидкость в шприце может лишить бедную старуху жизни! Ты же хочешь, чтобы она смогла радоваться жизни чуть дольше? Только маску сначала об стену разбей… Курт отступил на шаг. Некогда позабытые эмоции снова проснулись внутри, но кинжал требовал, он страстно желал попробовать грязной крови той девушки. Духи вокруг вторили капризам клинка, требуя грязной души на растерзание. Всё перемешалось, даже будто комната переменилась: стены и потолок исчезли, вокруг только бескрайнее поле, факелы и люди. Они желали смерти той девушки, но сами не могли ничего поделать, просили его единственного, Курта, вонзить этот шершавый и причудливый кусок искрящегося железа в нежную плоть. Эти сумасшедшие образы кипели в голове, даже пропавшая несколько часов назад боль снова вернулась. Но это была лишь иллюзия, пережиток прошлого. Курт медленно, разгоняя образовавшийся балаган, продвигался к девушке. До неё было не больше двух метров, но это расстояние оказалось слишком большим. Время замедлило свой ход для Курта, вероятно, из-за очень быстрых пульсаций кинжала. Маска слетела с пустого черепа и разбилась об такую же белую стену. Яркая вспышка озарила палату, вырвавшись за пределы через окно и раскинувшись на многие километры. Духи вокруг испарились, остался лишь один, самый древний из них. Курт обхватил правой рукой жертву за талию. Кончики пальцев сильно вцепились в спину. Левая рука невероятно быстро пронесла кинжал по дуге и вонзила его прямо туда, где очень быстро билось обычное человеческое сердце. Раздался похожий на шипение раскалённого металла в воде звук. С такой же скоростью Курт выдернул кинжал из груди, сломав большой зазубриной ребро. Два кусочка кости небрежно торчали из рассечённого мяса. Брызги крови обагрили чёрный плащ, бинты и маску. Во вновь восторжествовавшей темноте это было больше похоже на чёрную, густую грязь. Тело обмякло и повисло на руке. С лица исчез испуг и напряжение, вместо него появилось равнодушие или даже умиротворение. Курт оттолкнул жертву от себя, и она с шумом упала на пол. Кусочки маски почти полностью воссоединились на оскаленном черепе. Завершилось всё лёгким свечением внутри пустых глазниц. Всё вокруг для Курта пошатнулось. Всё исчезло, а осталась только красная пелена. Кинжал пел песню торжества и веселья. Из сознания выветривалось всё, а позже и сам Курт впал в небытие. Душа летела рядом с ним. Дух так и остался ни с чем, а спустя несколько дней растворился в потоке вселенской энергии.