Специальный агент Саурона

Праздник гномов напоминал, по мнению Миледи, что-то среднее между королевским приемом и крестьянскими гуляниями. Впрочем, чего-то подобного она и ожидала, за время пребывания тут присмотревшись к быту подгорного народа – слишком прямого и простого во всем. Удивительно, что вещи их ювелиров не напоминают слегка обтесанные булыжники – напротив, они были весьма искусны… Но вот во всем остальном гномы были далеки от изящества и интриг. Почти по-детски наивные, они вели себя так во всем. Богачи и знать тут запросто беседовали с простыми рабочими, отличимые от них только дорогой одеждой и множеством украшений. Да, украшений… Миледи вновь поймала себя на этой мысли. В них гномы явно знали толк! Самое простенькое колечко тут в изысканности работы могло состязаться с тем, что в их мире продавали крайне дорого. Анна привыкла получать в подарок перстни и серьги, ожерелья и браслеты. Сапфиры, изумруды – все в дорогой изящной, как она тогда думала, огранке. Она получала лучшее, она была способна соперничать с королевами… Но тут украшения, подобные ее, носили не столь знатные дамы. Вообще Миледи ощутимо подташнивало, когда она видела ожерелья с искусными переплетениями нитей золота и камней на огромных грудях гномок. Больше отвращения у нее вызывал вид только бусин с камнями, вплетенных в бакенбарды этих недо-женщин! Но никто, кроме нее, не замечал этого вопиющего несоответствия! Важные речи здесь чередовались с веселыми безыскусными танцами. Все это ясно давало понять Миледи, отчего ее обращение со служанкой – поначалу надменное – было принято так плохо. Здесь уважали тех, кто богат и знатен, но они, в свою очередь, не отвечали высокомерием. Быть может, раньше, ее, юную и безродную, это обрадовало бы. Но сейчас, когда Анна привыкла к власти, привыкла повелевать и срывать злость на слугах, ее это порядком бесило, даже мешало сосредоточиться. Гномки низкого происхождения, так легко общающиеся со знатными мужчинами, по мнению Анны, были не достойны даже стоять рядом. Невысокие и волосатые – Миледи вновь и вновь думала о том, что растительность на лице просто отвратительна – они могли похвастаться разве что большим обхватом груди и бедер. Однако даже самые родовитые из гномов, даже принц, предложивший ей на празднике руку, раскланивались с этими бедными дурнушками! Миледи в какой-то момент поняла, что ненавидит их всех. И ее желание поскорее покинуть эту гору только усилилось. - Ты много хмуришься, - вдруг произнес Торин. – Что-то не так? - Нет, нет, - Анна поспешно улыбнулась ему в ответ. – Я просто чувствую себя такой лишней, я ведь не вашей расы. - Но мы все равно рады тебе. Мы все. - Отчего же? - Разве нужен повод, чтобы хорошо принять гостя? Торин не лукавил. Миледи ловила на себе множество взглядов, но ни в одном не было презрения или злости. На нее смотрели с любопытством, доброжелательно и даже открыто дружески. Все, включая этих волосатых карлиц! И это еще больше бесило шпионку – они обязаны смотреть на нее с плохо скрываемой завистью! Но ничего даже отдаленно похожего на это она не видела. Анна пыталась отвечать тем же, но чувствовала, что ее сил сдерживаться уже не хватает, искренности в ее улыбке было все меньше. Миледи пыталась отвлечься танцами, мысленно вновь и вновь проверяя свой план, – для начала надо добиться, чтобы ожерелье осталось на ней не только после его «демонстрации», но и после праздника... *** А праздник наконец был ненадолго прерван для некоторых из собравшихся – охрана доложила о прибытии посольства эльфов. Члены королевской семьи в сопровождении придворных направились в тронный зал. Туда же, под руку с принцем, пошла и Миледи, мимолетно отметив, что Дис осталась на банкете, охраняемая младшим братом. Да, женщинами тут не просто дорожили, их почитали! Их всех… Анна попыталась все это выбросить из головы. Надо сосредоточиться на самом важном и верно отыграть свою роль сейчас, в тронном зале. Ею должен восхищаться не только принц, но и все его семейство (а его сестрица вовсе у нее в ногах валяться должна!)… Трор, король гномов, и его двор в этих залах, в отличие от пиршественных, будто бы преобразился, став столь чопорным, что даже герцог Бэкингем мог бы позавидовать. Анна, стоявшая по правую руку от трона, рядом с Торином, с интересом отметила это изменение. Неужели гномы не так и наивны? Причина подобного поведения стала ясна, когда в дверях появилось посольство. Вышагивающий впереди эльф будто источал холод, презрением и надменностью способный заморозить любого. И этот взгляд, быстро обежавший всех собравшихся, остановился на Миледи. Вернее, на драгоценности у нее на груди. Анна невольно ощутила, как застывает, не в силах пошевелиться. Нет, не от взгляда владыки – а в том, что это владыка эльфов, Миледи не сомневалась – она чувствовала себя неуютно. Пожалуй наоборот, только этот взгляд и делал эльфа живым. В остальном же он больше напоминал статую – слишком совершенную, слишком правильную. Он, да и все посольство эльфов, был выше людей, выше Миледи головы на две. Его вытянутая фигура казалась более верным решением создателя, нежели ровные пропорции человеческого тела. И, тем более, сплюснутые гномы. Помимо взгляда от статуи его отличало то, что он двигался. Но эти движения будто специально дразнили – плавные, легкие, почти незаметные, слишком совершенные. Анна с досадой поняла, что даже представлять не желает, как выглядят эльфийские женщины, если у них мужчины таковы! «Будьте вы прокляты! – крутилось у нее в голове. – И волосатые карлицы! И эти статуи! Вы получите войну! Вы все сдохнете на ней!» - Я вижу, работа готова в срок, - тягуче произнес Трандуил, не утруждая себя даже приветственным наклоном головы. И Миледи почувствовала очередной укол – голос у эльфа был столь же совершенен. Не слишком высокий, чтобы быть схожим с женским, не слишком низкий, чтобы походить на грубый крестьянский. Плавный, певучий, будто созданный для очаровывания. Анна, годами оттачивающая в себе это искусство – умение заворожить взглядом, походкой, голосом, – едва могла сейчас сдержать гримасу ненависти, глядя на того, кто во всем превосходил ее. И кому это было дано Господом – или кто у них тут? Единый? Но вовсе не долгой работой над собой, не сидением часами у зеркала, учась придавать лицу нужное выражение, не необходимостью прислушиваться к своему голосу, точно различая любые нюансы интонации. Нет, это было просто дано от рождения! Что это за проклятый мир, где низкие бородатые женщины из семей рудокопов пользуются уважением, а мужчины могут превосходить очарованием и совершенством ее?! Дьявол не иначе как насмешничает над нею! А она… она сейчас вынуждена слушаться приказов бестелесного духа и дарить ласки уродливому монстру… В этот миг Миледи отчетливо решила, что так не будет. Она поднимется из этой грязи. Уже не впервые ей приходится карабкаться из низов. И это она сможет. Она поднимается, возвысится… Азог поведет свои войска не от имени странной тени, но ее именем! Здесь она будет править, она - владычествовать! И начнет с малого – посмотрит, как благодаря ее стараниями, карлики и статуи вцепятся в глотки друг другу! Пусть режут, вырезают семьями, народами! Оставшихся в живых она готова будет приканчивать лично, чтобы не видеть ни совершенных, ни бородатых женских лиц! - Готова, - важно подтвердил Трор. - Однако мое ожерелье почему-то надето на смертную, - холодно заметил Трандуил. – Снимите! Это неподходящее для него место. Миледи буквально задохнулась от ярости, услышав, что о ней говорят так, словно ее и нет здесь. Да ее вообще посчитали просто подставкой для ожерелья! Бездушной подушкой в ларце, оттеняющей свет камней. Кровь бросилась ей в лицо… Но годами отточенное умение сдерживать свои эмоции помогло и сейчас. Анна напомнила себе, что за эти оскорбления скоро расплатятся. - Однако мы в срок свою оплату не получили, - в тон эльфу ответил гном. – Потому сами решаем, на ком оно будет смотреться лучше. Трандуил помедлил, затем, ни слова не говоря, развернулся и направился прочь из Подгорного королевства. Тишина после его ухода царила ровно до того момента, как закрылись тяжелые створки дверей тронного зала. - А остроухий-то зол! – довольно заявил Трор, поднимаясь со своего места и благодушно подмигивая внуку. - Он отвратителен! – выдохнула Миледи. – Глуп, надменен и помешан на своей красоте! И тем завоевала одобрительные взгляды всех собравшихся гномов, хотя на этот раз для достижения этой реакции она не прикладывала усилий, всего лишь честно сказала то, что грызло ее все это время. *** Праздник продолжался с еще большим размахом. Трор, польщенный словами гостьи, уже полагал ее другом своего народа. Но и другим гномам ее слова были переданы, и сейчас их дружелюбие было просто неиссякаемо, каждый желал ближе познакомиться с человеческой женщиной, поддержавшей их, а не остроухих, выразив ей свое почтение. Анна уже мысленно ругала себя за свою откровенность – подобное внимание мешало ее планам. Один за другим почтенные гномы находили повод, чтобы приблизиться и переброситься с ней парой слов. Этот поток начинал ей казаться бесконечным. А потому она не могла держаться возле королевской семьи. Впрочем, от всего этого ее спас принц, который очень скоро дал понять, что не желает делить внимание дамы с кем-то еще. - Дед решил, что продавать стреломет неразумно, - сообщил ей Торин. – То, что так думаешь и ты, посторонняя для нас, но не сторонняя для людей, своей расы, только укрепило его в этом мнении. Принц весь вечер почти не покидал ее, садился рядом за столом, вел танцевать, не давая другим даже возможности пригласить. И сейчас, пользуясь одобрением деда и отца, следовал за Анной по пятам. - Это очень верно, - одобрительно кивнула Миледи. – И я рада, что твой дед прислушивается к тебе, это говорит о нем как о мудром правителе. И ты, я уверена, тоже будешь таким. - Ты вновь хвалишь меня. Хотя для этого нет повода, это ты посоветовала не продавать стреломет. - Разве король сам думает, как поступить? – немедленно возразила Анна. – Разве не для того ему советники? Мудрость правителя в том, чтобы выбрать из предложенных советов верный, а не придумать решение самому. Торин польщено улыбнулся. *** Анна с трудом осознавала время, день ли сейчас или ночь. Но полагала, что время позднего вечера, поскольку эльфы должны были прибыть в середине дня. А после их ухода прошло уже несколько часов. Гномы уже сильно захмелели, горланили песни и плясали всюду, не обращая внимания ни на кого, даже на гостью. А это значило, что пора действовать. - Завтра днем я покину вас, - с грустью сообщила она принцу. - Что? – его огорчение, в отличие от ее, поддельным не было. - Нет, прошу тебя, не возражай! – словно бы решившись, заговорила Анна. – Я не могу так долго гостить у вас. - Ты можешь гостить сколько пожелаешь, даже дед не будет против! - Торин, - Миледи произнесла имя с придыханием, почти шепотом, отметив, как при этом сжались его кулаки, - прошу, не говори, мой принц, того, о чем можешь пожалеть. Я не королева, но и у меня есть долг, мне следует вернуться домой… - А если я не пожалею? – медленно отчеканил он. - Тогда я буду рада увидеть тебя однажды… когда и я буду уверена, что мне не о чем жалеть, ваше высочество. Он замолчал, долго молчал, глядя себе под ноги. - Пусть так, - наконец выдохнул он, не глядя на нее. – Возможно, ты заметила, мой народ слишком чтит и уважает женщин. Я не могу не подчиниться твоей воле. Надеюсь, однажды, когда я приеду к тебе, ты и вправду будешь уверена в своих словах. Разделив то, о чем я пока не буду говорить. - Я тоже на это надеюсь, Торин. Прошу, не торопи меня. - Лучше бы ты просила меня о чем-то ином. - А ты выполнил бы любую мою просьбу, мой принц? - Все, что в моих силах, - он наконец взглянул ей в глаза. Да, он влюблен, ослеплен и восхищен. Миледи знала этот взгляд. Приведет ли это к глубокой любви? Нет, не так, могло бы это привести к глубокой любви? Пожалуй. Если гномы и вправду так прямы в своих чувствах, то их восхищение и вправду может превратиться в самую сильную и страстную любовь. Ту, о которой в ее мире только песни и баллады слагают. Но то, что она намерена сделать, эти чувства убьет мгновенно. Интересно, что будет с ним после? Пойдет по стопам ее первого мужа и брата ее второго мужа – в желании разыскать ее, поймать и наказать? Или зачахнет от тоски… Нет, второе сомнительно. Слишком хорошо Анна помнила, каким чувством горел взгляд графа де Ла Фер. Пожалуй, этот тоже попытается стать ее палачом… При воспоминании о едва не состоявшихся двух казнях, Миледи вздрогнула. - Что с тобой? – Торин это заметил, конечно. - Ты… и твое чувство, - ответ она придумала сразу, ловко ведя разговор туда, куда надо ей. – Такое может испугать. Я боюсь причинить тебе боль. Неужели можно так разбрасываться словами? Люди… они всегда хотят многого. - Так пожелай! - Ты не отступишь? - Нет. - Что ж… Нет, Торин, поверь, мне ничего не надо. - Я должен расценивать твои слова как «мне ничего не надо от тебя»? - Да нет же… Хорошо, если ты настаиваешь. Позволь мне оставить ожерелье до утра. Понимаешь, оно… столь искусно, у меня никогда не было ничего подобного… Анна еще несколько минут восхищалась работой гномьих ювелиров – абсолютно честно восхищалась. А затем прервала себя: - Ох, нет, ну это же невозможно! Торин, прости, я говорю глупости! Это не моя вещь и я не прошу такое… - Если бы ты осталась тут, было твое, - прошептал он. – То, о чем ты просишь, пустяк. Я смогу убедить деда. Оно твое до утра! *** Трор согласился. Может быть, в другое время его насторожила бы такая просьба, может быть, гномья жадность, о которой шептались, потребовала вернуть ожерелье немедленно… Но сейчас дед слишком гордился выдумкой внука – подразнить спесивого эльфа, надев украшение на человеческую женщину. И не мог отказать этой самой женщине, которая во всем им помогла и поддержала. Гномы внимали похвалам своей работе и забывали в это мгновение обо всем. Трор верил льстивым речам, как верил им и Торин. И лишь Дис хмурилась, услышав о просьбе человеческой женщины. Она взглянула на отца – но Траин тоже считал просьбу Анны естественной – нет такой дамы, которая не желает подольше походить в драгоценностях. - Фрерин! – обернулась она к младшему брату в последней надежде. - Брось, сестренка! – он подхватил Дис под локоть, уводя от Торина. – Я понимаю, наш братец слишком увлечен гостьей. - Она врет! - Может быть, - согласился Фрерин. - Так помоги мне! - В чем? Дис, милая, что она может? Ты видела ее руки? Слабые, с тонкой кожей. Она не воин! Она не сможет отбросить охрану у ворот и сбежать. - Есть и иные пути. - Какие? Ты же не думаешь, что она в силах лезть по веревке? А здесь ей никто не поможет в подобном. Дис вздохнула, признавая правоту брата – гостья была слишком изнеженной и слабой, чтобы пробить дорогу через охрану или спуститься по веревке со смотровой площадки. - А если ей помогут…. Ну, оттуда, снаружи? – предположила Дис последнее. - Для этого ей надо будет разоружить охранника на площадке – больше никто этого не сделает за нее. Вновь вздох – у Дис закончились аргументы. Кроме какого-то предчувствия, которое никак не желало ее отпускать. И потому принцесса кивнула брату, давая понять, что согласна. Но мысленно пообещала себе, что ночью будет следить за гостьей.