Специальный агент Саурона

Ночь прошла спокойно. Поначалу мушкетеры долго не могли уснуть, каждый с опаской поглядывали на девушку, которую оставили на часах. Эльфийка не спала, сидела у огня почти без движения, погрузившись в какие-то свои мысли. Постепенно усталость взяла свое, мужчины просто позволили себе отдых, посчитав, что если эта девица пожелает, она и так их перестреляет. А может ли она достойно нести караул? Со слухом и зрением у нее точно было не хуже, чем у них, казалось даже, что и лучше. Места же здесь казались странно спокойными, возможно, правда, что она сказала: обычные разбойники опасались приближаться к самому лесу. Рассмотреть угрозу в темноте не получалось, но мушкетеры помнили этот лес еще по сражению прошлой ночью. Так что некоторые опасения были понятны. Нормально же разглядеть его вышло лишь утром. Лихолесье выглядело вправду странно: причудливо изогнутые деревья казались искореженными, засыхающими под злой волей… А может, это впечатление рождали рассказы Сельвид? Лошади ступали по дороге настороженно и поминутно фыркали, лишь повинуясь жесткой воле всадников они продолжали свое движение, но мушкетеры были уверены, что стоит чуть ослабить поводья – и животные понесутся в панике. Правда, никакой другой опасности мужчины не видели, хотя виды вокруг глаз и не радовали. А еще здесь очень тяжело дышалось… Привычные к французским лесам и помня еще дубравы Лориэна, мушкетеры не ожидали, что вдруг окажутся словно бы в болоте где-то на юге – воздух приходилось буквально глотать, отчего думалось все тяжелее. - Почему сюда не проникает ветер? – как-то спросил Арамис. В ответ Сельвид принялась рассказывать вновь о Черном Властелине, чья власть хоть и ушла, но чей дух еще сохраняется в этих лесах. Принимать ли это или продолжать считать сказкой – пока было совершенно непонятно. Эльфийка рассказывала о некоем Зле, как в их мире рассказывали о Сатане. Однако же странных существ они видели лично… Иного объяснения для странного состояния в лесу у друзей не было, потому пришлось просто довольствоваться этим. Да и настроения расспрашивать не было. Странное окружение и постоянное напряжение не подталкивало вести светскую беседу, а недостаток воздуха вообще возвращал все мысли к одной – желанию дышать полной грудью. Лошади торопились, и если бы не необходимость следовать только по проложенной дороге, мушкетеры дали бы животным волю. Их личный опыт говорил, что кони вряд ли полезут в буреломы, скорее помчатся по проложенной дороге. Однако же нельзя было и исключать, что слишком испуганное животное рванет не разбирая пути, лишь бы оказаться подальше от того места, которое кажется ему страшным. Так что даже если бы Сельвид не настаивала на этой дороге, как на якобы волшебной и защищенной от зла, друзья предпочли бы следовать именно по ней, поминутно жесткой рукой сдерживая коней. Поэтому двигались они не так быстро, как хотелось бы. И в итоге к вечеру они прошли только примерно половину пути. То, что наступил вечер, мушкетеры определили по внезапно почерневшему лесу вокруг, притом почерневшему настолько, что не стало видно даже того, кто находился в двух шагах от тебя. Так что пришлось внезапно остановить лошадей. Повозившись в вещах, бормоча под нос ругательства, мужчины принялись ломать ветки рядом и зажигать их. Огонь занимался с трудом, несмотря на сухие ветви, а разгораясь давал света как-то мало. Спешившись, мушкетеры разделились: Атос и Портос удерживали лошадей, д’Артаньян и Арамис разводили костер. По счастью, буквально в нескольких шагах впереди дорога несколько расширялась и можно было расположиться лагерем. Если, конечно, придумать, что делать с лошадьми. Сельвид оставалась в седле, оглядываясь по сторонам и, кажется, озабоченная теми же мыслями. - Здесь дышится немного легче, - вдруг произнес Арамис. – Где-то вблизи открытое пространство? Может быть, нам стоит добраться туда при свете факелов? Мне кажется, что и при свете огня видно путь. - Это рискованно, - помедлив, возразила Сельвид. – Я думаю, что легче дышится от реки, она должна быть рядом… - Тем лучше! – несколько ободрился Портос. - Нет, - вздохнула эльфийка. – Потому что последние годы говорят о том, что воды этой реки становятся черными. - Но все же там лучше дышится, - попытался настоять гигант. - Боюсь, что это обман, - Сельвид наконец спешилась, подвела лошадь к ближайшему дереву. – Эти воды могут зачаровать, утянуть к себе. И чем это завершится, нельзя предугадать. Нам лучше остаться здесь. - Пусть будет так, - вмешался Атос, прерывая этот пустой спор и рассудив, что пока эта девушка показала себя лучшим образом. Эльфийка тем временем что-то нашептывала лошади, привязывая поводья. Как ни странно, это сработало – животное успокоилось и не рвалось с места, даже когда Сельвид отошла от него. Просить себя она тоже не заставила, направилась к следующей лошади, забрала повод у Портоса и тоже что-то принялась шептать, привязывая. Атос глянул на нее с легкой неприязнью – более всего это походило на колдовство. Но вновь промолчал: какая разница, пусть она будет хоть ведьмой, лишь бы привела их к цели! Эльфийка хотя бы знает дорогу. С несколько иными эмоциями на нее поглядывали другие. Д’Артаньяну было любопытно все неизвестное, Портос смотрел почти с ужасом, Арамис сдерживался, чтобы не креститься - кажется, за долгие годы он все больше проникался религией и видел в ней не только возможность построить карьеру. Переглянувшись, они однако пришли к той же мысли, что и Атос – эльфийка пока единственная, кто может быть их проводником в этом мире, так что придется смириться с ее поведением. *** Ужин вновь был довольно скудным, хотя Сельвид это казалось просто походной нормальной едой. Гораздо тяжелее было с водой, поскольку немало ее пришлось потратить на то, чтобы напоить лошадей. Набрать ее в ближайшей реке не получится – в этом Сельвид была абсолютно уверена. Еще одна трудность появилась внезапно. Свет от костра, хоть и слабый совсем – зло этого места гасило любые лучи – но привлек к себе внимание здешних насекомых. До сих пор Сельвид лишь слышала о них, знала об огромных тварях, больно кусающихся притом, но ощутила их приближение заблаговременно. - Река звенит, река поет О деве прежних лет… Мерцала мантия ее И серебрился след. А кудри нежною волной Струились до колен, Сияя, как сиял весной Цветущий Лориен. В корону лунные лучи Сплетались вкруг чела, И, как звезда в глухой ночи, Она была светла. А там, где пела Нимродель, Там средь камней возник И с той поры выводит трель Серебряный родник. Не блещет легкая стопа Над пенистым ручьем, Угасла звездная тропа, Что увела ее. За горы, где синел залив, Она пошла на зов Призывно реющих вдали Эльфийских парусов. Но с гиблых северных земель Сорвался грозный шквал, И далеко от Нимродель В ночи корабль умчал. Когда ж рассветный тусклый луч Окрасил паруса, Земля исчезла, и меж туч Лишь отсвет в небесах В бессилье различил Амрот, Застывший у руля, И проклял яростно король Измену корабля. Он правил краем золотым, И средь лесистых стен, Как воплощение мечты, Лежал Лотлориен. Не быстролетная стрела Рассталась с тетивой, Не чайка светлые крыла Простерла над водой — То Амрот отшвырнул штурвал И прыгнул в бездну вод, Над ним ярился белый вал, Но берег звал его. И морякам, и королям Одна судьба дана. Не дождалась его земля, Молчит о нем волна…* Песня баюкала, несла за собой, погружала в старую, известную ей почти с детства историю, в тоску, которая не отпускала саму Сельвид. Спутники ее сначала прислушивались к песне и настороженно поглядывали на насекомых – те кружили в стороне, но так и не приближались к их лагерю, свет, разносимый с песней, отгонял всякую нечисть. После мужчины привыкли и просто занялись обустройством ночлега. Сельвид же лишь кивнула, показывая, что вновь не собирается спать, просто посидеть у огня для нее было достаточным отдыхом. Песнь о Нимродель сменилась песнью о Лориэне, эльфа пела то на всеобщем языке, то на родном. Ее спутники уже спали, сама же она находилась между сном и явью, погрузившись в то, о чем тихо пела. Как насмешлива судьба! Каков странный выбор выпал ей, что отдала она сердце мужчине, пришедшему из иного мира! Песнь о Тинувиэль звучала этой ночью еще более тоскливо, чем всегда, как казалось Сельвид. Ведь Лютиэнь хотя бы любила взаимной любовью! Ей же не выпала даже такая доля, сердце возлюбленного закрыто для нее… - Был зелен плющ, и вился хмель, Лилась листвы полночной тень, Кружила звездная метель В тиши полян, в плетенье трав. Там танцевала Лутиэнь; Ей пела тихая свирель, Укрывшись в сумрачную сень Безмолвно дремлющих дубрав. Шел Берен от холодных гор, Исполнен скорби, одинок; Он устремлял печальный взор Во тьму, ища угасший день. Его укрыл лесной чертог, И вспыхнул золотой узор Цветов, пронзающих поток Волос летящих Лутиэнь. Он поспешил на этот свет. Плывущий меж густой листвы; Он звал — но слышался в ответ Лишь шорох в бездне тишины, И на соцветиях травы Дрожал под ветром светлый след На бликах темней синевы, В лучах бледнеющей луны. При свете утренней звезды Он снова шел — и снова звал… В ответ лишь шорох темноты, Ручьев подземных смех и плач. Но хмель поник, и терн увял, Безмолвно умерли цветы, И землю медленно объял Сухой листвы шуршащий плащ. Шел Берен через мертвый лес, В тоске бродил среди холмов. Его манил полет небес И дальний отблеск зимних гроз… В случайном танце облаков Он видел облик, что исчез, В извивах пляшущих ветров Он видел шелк ее волос. Она предстала перед ним В наряде солнечных огней, Под небом нежно-голубым, В цветах оттаявшей земли; Так пробуждается ручей, Дотоле холодом томим, Так льется чище и нежней Мотив, что птицы принесли. Она пришла — и в тот же миг Исчезла вновь… Но он воззвал: — Тинувиэль! — И скорбный клик Звучал в лесах и облаках… И светлый рок на землю пал, И светлый рок ее настиг, И неясный свет ее мерцал, Дрожа, у Берена в руках. Он заглянул в ее глаза — В них отражался путь светил, В них билась вешняя гроза… И в этот час, и в этот день Несла рожденье новых сил Ее бессмертная краса, Свершилось то, что рок сулил Для Берена и Лутиэнь. В глуши лесов, где гаснет взор, В холодном царстве серых скал, В извивах черных рудных нор Их стерегли моря разлук… Но миг свиданья вновь настал, Как рок сулил; и с этих пор На том пути, что их призвал, Они не разнимали рук.* Слышал ли ее кто-то этой ночью? Мушкетеры спали, Сельвид была уверена, что ее песни для них скорее как колыбельная. Орки на эту тропу не смели лезть, как и пауки, хотя девушка все равно чутко прислушивалась к ночной тишине. Спустя много часов насекомые растворились во мраке, несмотря на то, что еще не рассвело и костер по-прежнему чадил. Сельвид просто замолчала, погрузившись вновь в свои мысли. Может ли она показать себя иной, нужной им? Может ли она принять другой мир и отправиться в него? Как Лютиэнь, она готова была пойти в саму цитадель Врага ради возлюбленного, потому и отправилась сейчас сюда. Но это лишь теперь, а там, в его мире, она будет ему не нужна. У них странная одежда – неудобная. Впрочем, это свойственно и людям, и гномам – выбирать не очень удобную одежду, зато богато украшенную и из дорогих тканей. Сельвид привыкла сочетать красоту с удобством. У них странные манеры, но этикет многих народов отличен от других, к этому тоже можно привыкнуть. Она готова была бы многому учиться. Если бы это было нужно… Сельвид даже толком не знала, куда они направляются. Знала, что они шли за некой преступницей, которая, кажется, была очень опасна, раз это беспокоило даже Владык. Но кто это и зачем это нужно этим людям, девушка не знала. Надо будет попробовать расспросить кого-то из них подробнее. Может быть, так она лучше узнает и его… ведь именно для него это было очень важно. Эльфа ненадолго прикрыла глаза, прислушиваясь к тишине в лесу. Нет, все было спокойно, все часы ее песен не привлекли к ним никого. Пауки больше держатся другой стороны реки, а орки далеко отсюда на юге, так что даже близ дороги не бродят. Надо будет отправляться с рассветом, чтобы поскорее проделать часть пути, начинающуюся за рекой, там самый опасный участок… Поэтому, выждав еще немного, Сельвид осторожно тронула за плечо Атоса. - Через четверть часа рассветет, - тихо сообщила она. – Тоже внезапно, как и стемнело, но мы сможем уже двигаться. Тот лишь молча кивнул ей. *** Завтрак прошел в том же мрачном молчании – окружающий лес и нехватка воздуха давила на всех, хотя спали они отлично, чему Атос даже подивился, будто бы песнь, которую вечером завела девушка, была очередным колдовством. А может, и была… Когда спустя короткое время они вышли к реке, вода которой была совершенно черной, граф уже был готов поверить во что угодно. Каждый день преподносил им все новые сюрпризы, доказывая то, что до сих пор казалось частью только сказок. Вода словно бы и не текла, черный поток двигался медленно, вязко. И отчего-то так и манил к себе… - Там старый мост, - кивнула Сельвид в сторону. – Он полуразрушен, но, я думаю, мы сможем перевести через него лошадей. Через воду идти опасно, если они глотнут этой воды, то могут уснуть… даже навсегда. Мужчины молча последовали за ней. Но вот на самом мосту начались трудности. *** …- Нет! Прошу, Констанция! Не пейте… Д’Артаньян бежал по монастырской лестнице, путался в коридорах. Надо было торопиться! Он точно знал, что она уже подносит к губам бокал с отравленным вином. Он должен был остановить ее… - Нет, Констанция! Он вбежал в келью в тот момент, когда она почти сделала глоток. И молодой человек буквально прыгнул к ней… *** …Заветный титул был столь близко! Эта кампания сулила славу и землю с титулом! Портос это знал совершенно точно! И не собирался отступать! Нужно только прорваться сквозь вспыхнувшее пламя! Мушкетер крепче прижал к себе плащ, который так и норовил ухватить язык огня. Дышать было все тяжелее… А впереди – река! Портос решительно двинулся в воду – настоящее спасение от огня!.. *** …Арамис устало тер виски. Она опять обманула его! Столь легко провела! Всего лишь использовала. Если бы он добился успеха, то был бы обласкан – но лишь временно! А его неудача была просто дорогой на эшафот, с которого его никто не попытался бы похитить. Молодой человек чувствовал отвращение к самому себе. Сколько грязи на нем! Сколько мерзости рядом! Во что только он не готов был погрузиться ради своей богини! Путь от благородного человека к убийце, как Шале... Остро хотелось смыть с себя воспоминание обо всем этом… *** …Она улыбалась самой ласковой улыбкой, как тогда, в самую первую их встречу. Милая и нежная… - Вы мне лжете! – еле выдохнул граф. Анна покачала головой, ее невинный облик показывал ее жертвой, вынужденной подчиниться обстоятельствам. - Вы… лжете! – пробормотал Атос. Она приблизилась к нему, она протянула руки… Но граф не желал их принимать. Все сгорело в нем давно, в ту охоту! Он видел этот невинный облик и не желал, но ненавидел его всей душой!.. Атос дернулся… Перед ним было лицо юной эльфы… *** Сельвид перевела лошадь почти без проблем. Возможно, оттого, что ее мысли были заняты тем, как бы расспросить подробнее спутников об их мире и этом человеке… И, обернувшись, заметила, что с ними творится ужасное! Бросив поводья, Сельвид кинулась к людям. Плеснула последними остатками воды из своей фляги попеременно каждому в лицо, понимая лишь то, что это последний шанс – река заманивала их, какими-то видениями уговаривала нырнуть в нее… К счастью, подействовало. Они удивленно трясли головой, пораженно поглядывали по сторонам. И переходили на другой берег. А Сельвид не могла отвести глаз, встретившись взглядом с Атосом. Почудилось ей? Или в его глазах на миг мелькнула какая-то белокурая женщина? Это… она забрала его сердце? И она же разбила его? Атос отвернулся, взглянул себе под ноги, выбирая дорогу, чтобы провести наконец лошадь на другую сторону. А эльфа встряхнулась – ну что она такое себе придумала? Все это лишь ее фантазии, нельзя увидеть что-то в глазах другого, даже очень любимого тобой…