***
В Лос-Анджелесе четыре часа дня. Небо заволокли серые и мрачные тучи, которые создают такое же мрачное, тоскливое и даже немного тревожное настроение, не слышно ни птиц, ни людей, ни машин, хотя, возможно, это все из-за музыки в наушниках. Одинокая и чем-то опечаленная, слегка угловатая, но в целом красивая фигура Джерарда Артура Уэя медленно идет по какому-то бульвару, не замечая того, что впереди. Настроение ни к черту, день не задался с самого утра, в такие моменты даже жить не хочется, но надо, потому что ты понимаешь, что самоубийство — не самый лучший выход, причем не только из этой, из любой ситуации. Очень глупо прощаться с жизнью, когда ничего существенного не случилось, просто такое настроение. И ты понимаешь, что выйдешь победителем только если продолжишь жить, несмотря ни на что. Ладно, это всего лишь мысли, которые вылетят из головы уже через десять минут. Джерард прекрасно это знает, но его не отпускает этот мрачный наплыв отнюдь не радостных мыслей, он знает, что это еще не все, что сегодня будет еще хуже. Как знать, возможно, он не ошибается. Светофор, какие-то люди толпятся у края дороги в ожидании зеленого света. Каждого заботит его будущее, но только не Уэя, даже сейчас он просто идет напролом, не замечая, что ему сигналят разъяренные водители, что-то орет дорожный инспектор. Подумаешь, поорет и успокоится, может, будет даже лучше, если этого печального красноволосого парня кто-нибудь собьет, лучше для него и только для него… Вот, позади несколько кварталов, остался парк, а за ним — самая ужасная каторга. Ах, как жаль, что этот парк не бесконечен. Уэй немного замедлил шаг — ему не хотелось видеться с этим мелким прыщом, который только и делает, что бесит его. «Что он о себе возомнил? Почему я должен бегать за ним, как собачонка?» Эти слова крутились в голове парня и еще больше понижали и без того неважное настроение. Несколько метров — и конец парка, несколько метров — и здравствуй, самый страшный ночной кошмар, самый худший преподаватель и просто отвратительный и до жути неприятный человек. Три, два, один. Вот, осталось перейти через дорогу, и уже за небольшой ёлочкой виднеется двухэтажный красивый дом с сайдингом, сделанным под дерево, и тёмно-зелёной крышей. Нет, ну как такое говно может жить в таком шикарном доме? Некоторое время Джерард постоял на тротуаре и подумывал о том, чтобы сбежать отсюда, но от себя не убежишь, а тем более от мамы. Она так расстроится, если её сын не получит диплом из-за какой-то сраной философии. В голове у парня снова и снова всплывали те моменты из детства, когда отец бросил их. Джерарду было четыре года, он отчетливо помнит маму, которая сидит в кресле, закрыв руками лицо, и рыдает. Она думала, что мальчики спят, но Джеру захотелось попить, поэтому он проснулся, а затем увидел эту картину. Хоть он и был слишком мал, но в тот момент мальчик твёрдо пообещал себе сделать так, чтобы мама больше никогда не плакала. Сейчас мальчик вырос, но он помнит, что пообещал и старается держать своё слово. «Только ради тебя, мам», сказал сам себе Уэй и поплёлся вдоль тротуара к дому своего лектора. - О, Ваше Высочество все же решило меня навестить! Признаюсь, я польщен, — Фрэнк вышел встречать своего гостя в чём мать родила: тапочки и какие-то то ли трусы, то ли шорты, хрен поймёшь — Ну чего встал? Заходи. — Он отошёл от двери и указал на прихожую. Уэй слегка поморщился — уж очень ему всё это не нравилось, но коли решил — так будь добр доведи дело до конца. Джерард неуверенным шагом вошёл в дом своего преподавателя и остановился, не решаясь идти дальше. Видимо, Фрэнк это заметил, поэтому решил самостоятельно продвинуть красноволосую тушку в дом. — Принести Вам тапочки, господин Уэй? — Фрэнк изобразил на лице некое подобие улыбки Чеширского кота и поклонился. Джерард в свою очередь перестал беситься с этого и просто хмыкнул носиком, после чего прошел в дом с императорским видом и грязными кедами. - Так, ладно, давай кидай сумку где-нибудь в углу и садись, тебе чего-нибудь принести? — Эм-м, нет, не нужно. — Как хочешь. Пока Фрэнк гремел чем-то на кухне, Джерард сидел в кресле и осматривался. Ну как сидел? Он сел на самый краешек кресла, причем сидел так, будто кочергу проглотил. Создавалось такое впечатление, что он сидит не в уютном кресле, а на толчке в общественном туалете. «Здесь очень даже миленько», подумал Джер. Стены были увешаны невероятно красивыми пейзажами, фотографиями, кое-где виднелись плакаты групп Black Flag и Smashing Pumpkins. Джерард тоже любил Smashing Pumpkins, поэтому решил, что этот Айеро не совсем идиот, кстати плакат Green Day висел там же, неподалёку. Вся комната была в полу бежевых, полу коричневых, даже кофейных тонах. Маленький журнальный столик в центре комнаты, много стеллажей с книгами, преимущественно детективами… Оу, Гарри Поттер, да, этот чувак определенно еще не потерян. Джерард заметил, что в гостиной нет телевизора, вместо этого был огромный аквариум на всю стену, удивительно чистый и удивительно красивый. Кажется, там плавают пираньи, хотя в этом Уэй не уверен. На одном из стеллажей он заметил фотографию, где Фрэнк обнимает какую-то девушку. Такие счастливые, они так похожи, может, это его сестра? Это предположение пришлось отмести в следующую секунду, потому что на рамке была выгравирована надпись: Ты всегда будешь для меня больше, чем просто другом. Спасибо за воспоминания, твоя Джамия. После приключений в баре, Джерард Уэй думал, что ему уже ничего не страшно. Ну, бывают в жизни огорчения. Откуда ни возьмись, на парня выскочила собака, то ли мопс, то ли боксерская, не важно, важно, что Джер построил в своих штанах дом, побольше того, в котором он сейчас находится. К огромному Уэевскому счастью, собака не думала его кусать или что-то в этом роде, нет. Это была милая собачонка, которая бросилась на Джи и стала лизать ему руки. К этому моменту Фрэнк вышел из кухни и даже успел переодеться. Сейчас он стоял и с умилением смотрел на происходящее, облокотившись на дверной проём. — Успокойся, девочка, он тебя не тронет, он еще щеночек, — эти слова очень задели Джерарда, хоть он старался не подавать виду и только возмущенно фыркнул – Ой, да погладь ты его, ничего с тобой не случится. — Я знаю. — А чего дрожишь тогда? — Предупреждать надо о таких сюрпризах! — прошипел Уэй и сел обратно в своё кресло — Ладно, я не за этим пришел, может, начнем уже? — Ты куда-то торопишься? — Э-э-э… да — Куда? — Не твое… не ваше дело, мистер Айеро. — Слишком грубо, помни, что тебе экзамен сдавать, не сдашь — не увидишь диплома. — Я помню. — Ну так в чём проблема? Я сам в праве решать сколько ты здесь просидишь, скажу: два часа — будешь сидеть два часа, скажу: до утра — будешь сидеть до утра, это понятно? — Понятно. — Вот и отлично! Может, ты все-таки хочешь чего-нибудь? - Нет. — Жаль, ну что ж, приступим. Айеро вальяжно развалился в кресле напротив и стал смотреть на парня в упор. Потом, видимо, он вспомнил, что они здесь действительно не за этим и достал учебник по философии. — Итак, расскажи мне основные направления философии… а, да, точно, ты же у нас злостный прогульщик, за учебник наверняка не садился. Не садился, ведь так? — Я пытался, но ничего не понял. — Пытаться мало, дорогуша, надо учить и понимать, не понимаешь — зубри, только так. — Я все равно ничего не запоминаю. - Да? Ну и что мы будем с тобой делать? Экзамен через два месяца, сдавать его в обязательном порядке, как ты собираешься это провернуть? — Не знаю. — И я не знаю, видимо здесь только один выход. — И какой же? — Придется тебе, мой мальчик, сдавать натурой — с этими словами он ухмыльнулся и в одно мгновение переместился из своего кресла на подлокотник кресла Джера. Ясен красен, что после этих слов Уэй немного смутился, вернее, он покраснел и поёжился. Любому бы стало не по себе после этих слов. Когда у Джи случаются панические атаки, мозг отключается сам собой, в такие моменты может произойти все, что угодно, абсолютно все. — Очень смешно, мистер Айеро. — А кто здесь смеется? Милочка, ты не сдашь экзамен своими силами. Твой крохотный мозг не способен вместить в себя столько информации, тем более, если ты считаешь, что тебе это ненужно. Тут я бессилен, зато я могу помочь тебе сдать мне экзамен немного в другой форме. Давай начистоту: сам ты весь курс философии не осилишь, провалишь экзамен. Такой исход событий никому не нужен, ведь так? Поэтому, я предлагаю сделать все чуточку проще, будет немного больно, но один раз можно и потерпеть, зато на экзамене тебе просто нужно будет ответить на три элементарных вопроса. Все будут думать, что тебе просто повезло, никто ничего не заподозрит, соглашайся, от такого предложения глупо отказываться. — Фрэнк провел пальцем по нижней губе Джерарда и мило улыбнулся. — Я не буду спать с вами за зачет! Во-первых, я не гей и даже не би, а во-вторых, я не проститутка, чтобы ложиться в постель к какому-то озабоченному идиоту из-за хороших баллов, как вас вообще преподавать взяли? — Боюсь, милый, это не твоего ума дело. Да и вообще, отказывая мне сейчас, ты ставишь под угрозу свой диплом и свое будущее, а я очень вредный: не согласишься — нажалуюсь декану, да еще напридумываю чего-нибудь. Так что у тебя два варианта: либо ты мой добровольно, либо насильно. — А я выбираю третий вариант: иди-ка ты нахуй! Проживу как-нибудь, все равно архитектура — не моя история, гребаный извращенец, таких как ты нужно оградить от общества! С этими словами Джерард вскочил с кресла и кинулся к двери, но Айеро не собирался его отпускать. Он схватил Джера за толстовку, вжал в стену и, удерживая парня в таком положении, достал ремень из джинсов. Это был второй для Уэя сюрприз за вечер: Айеро намного сильнее, чем кажется. Через минуту Джерард стоял на коленях со связанными руками перед Фрэнком, а тот нагло ухмылялся и гладил Джера по голове. — Я же говорил, что ты все равно будешь моим. — Что я тебе сделал? Почему я? Оставь меня в покое! На это Фрэнк ничего не ответил. Он прижал палец к губам и стал расстегивать джинсы. До этого момента Джерарду казалось, что хуже некуда. Он понял, что ошибался, когда его мучитель заставил парня открыть рот и после этого вогнал ему по самые гланды. Джерард унижен и раздавлен. Никогда еще ему не было так плохо. Он стоял на коленях со связанными руками и отсасывал своему преподавателю, давясь и задыхаясь в собственных слезах. Фрэнк ловил кайф от всего этого, и когда близился финал, он схватил парня за волосы и просто начал грубо трахать его в рот, при этом постанывая и выкрикивая ругательства. — Давай, давай, моя маленькая шлюшка! Джерард, кажется, уже смирился с этим и терпеливо стал ждать, когда все закончится. Еще совсем чуть-чуть…***
Еще сонный, я резко сел на кровати. Я не мог открыть глаза — из них ручьями лились слезы. Я плакал? Не только. Пошарив по кровати, выяснилось, что я весь мокрый от пота, подушку выжимать можно. Ничего не было, мне все приснилось… приснилось. За стеной слышались стоны и выкрики типа: «Уэй, ты животное!» и все такое. — Блять, Майки! Нельзя ли трахаться чуть тише? Я громко выругался, но не думаю, что меня кто-то услышал. Мм-м, теперь я понимаю, о чем шла речь, когда Майки говорил, что у нее нет ни слуха, ни голоса. За окном барабанил дождь, начало первого ночи — где мама? Я подошел к открытому окну и высунул голову. Капли дождя и сильный, почти штормовой ветер хлестал меня по лицу. Мне так хотелось, чтобы весь этот ужас выветрился, хотелось, как можно скорее забыть все это. Это только сон, всего лишь сон…