Моё место в этом мире

Еще одно утро моей жизни. Одно гребаное холодное утро, которое надо просто пережить. Всю ночь лил дождь, не удивлюсь, если до универа мне придется плыть, ибо там все затопило нахрен. Попытался разлепить глаза — не самая лучшая идея.

Мама говорит, что я так всю жизнь просплю, но по мне так это самый идеальный вариант моего дальнейшего существования. Мне всего 18, а я уже не вижу смысла жить дальше. Я никогда не найду нормальную работу или дело, которое мне будет нравится. Я ничего не умею, кроме как рисовать, но этим много не заработаешь. Кто-то скажет: не везет в делах — повезет в любви. Снова промах. Никто меня такого не полюбит. Я ною хуже бабы и всю жизнь буду стесняться лишний раз поцеловать свою жену, потому что не хочу надоедать ей.

Я параноик, которому вечно кажется, что везде есть какой-то подвох, это напрягает, если честно. Мне вообще думается, что никто в этом доме меня не любит и не понимает, меня просто терпят и ждут, когда я куда-нибудь съеду. Тяжело жить в вечных страхах и проблемах, которых в сущности и нет, это все в моей голове. Иногда я хочу стать овощем и не думать вообще ни о чем. Я по жизни овощ, но, почему-то зачастую не там, где надо. Где-то под кроватью зазвонил телефон. Ох, мне даже глаз лень открыть, что уж говорить о том, чтобы поднять свои королевские булки и достать телефон из-под кровати.

Окей, подожду, пока перестанут звонить. Надо — позвонят попозже. К сожалению, все не так просто, ибо телефон продолжал звонить, тем самым все больше меня раздражая.  — В этом доме кто-нибудь поднимет чертову трубку?! Это с первого этажа разорялся Майки. Послышался стук двери. Видимо, Майки выпроваживал Сару после бурной ночи. Хорек похотливый! Лучше б брата пожалел и ответил на звонок, чем пищал с нижнего этажа и бесил меня. Кто-то резко стянул с меня одеяло. Майки, едрена макарона, выхватишь!  — Вставай, жиробасина! И на звонок ответь!  — Тихо там! И почему сразу я? Значит, продвинуть свои булки в сторону телефона ты не можешь, а всю ночь в сторону Сары — да запросто!  — О боже, амеба ленивая, возьму я трубку, но это будет на твоей совести!

Блондинчик (таково его прозвище отныне) опустился рядом со мной и стал высматривать какую ножку я надумал подпереть телефоном. Выудив из-под кровати нужный предмет, Майки стряхнул с него паука и ответил на звонок. Я смотрел на него из-под ярко-алой пряди и мог с уверенностью сказать, что что-то было не так. Сначала он просто отвечал согласием на все вопросы, которые ему задавали, потом примерно с минуту он молчал. У него тряслись руки — что-то случилось. Потом мой бедный братец побледнел и начал хватать с моего стола ручки и карандаши, он что-то долго записывал, стараясь не плакать. И тут я вспомнил, что мама даже утром не вернулась домой, поэтому рывком подскочил с кровати и стал искать одежду. Мамочка, милая, надеюсь, с тобой все хорошо. Майки положил трубку. Когда я спросил что случилось, он трясущимися руками протянул мне листочек. На нем был адрес больницы. Без лишних слов, я натянул худи и потащил Майкла вниз по лестнице. Бедный, он очень болезненно реагирует на подобные вещи. Ему просто трудно поверить, что такое может случиться.

Машины у нас нет, да и мопеда и, в общем-то, скутера, придется пробежаться. Первые два километра дались не так просто, но мы их преодолели. Весь оставшийся путь пришлось идти, у Майки тахикардия, ему вообще бегать не желательно.

Забежав в клинику, мы направились в регистратуру. За стойкой сидела женщина лет 35 и скучающим взглядом обводила проходящих мимо людей. Она немного всполошилась, когда два запыхавшихся парня подбежали к стойке и начали свой бессвязный монолог. Вернее, Майки начал, но я говорил вам про тахикардию, ему дышать трудно, не то что говорить. Как бы мне еще и Майки не пришлось тут оставить. Облегчив брату задачу, я немного пришел в себя и обратился к медсестре.

 — В какой палате лежит миссис Уэй? Она посмотрела на меня, как на инопланетянина и выдала: Парень, ты знаешь, насколько Уэй — распространенная фамилия? Ты не мог бы выдавить из себя что-нибудь конкретное? Ее тон и грубость мне очень не понравились, но у меня нет времени на возмущения — пришлось подчиниться.  — Прошу прощения, в какой палате лежит миссис Донна Ли Уэй?  — Вот так бы сразу. Минуточку. Она покопалась в какой огромной тетради, вроде той, что я покупал для черчения.  — Миссис Уэй находится в семнадцатой общей палате, это на первом этаже, налево и по коридору, надеюсь, не заблудитесь.

Мы с Майклом, как в зад ужаленные, забыли про усталость и тахикардию и бросились по коридору в семнадцатую палату. С горем пополам мы нашли дверь с номером семнадцать и вошли. Палата, скажем так, не очень, потом они удивляются, что люди здесь еще сильнее заболевают. Мама лежала на кровати в дальнем углу, вид у нее был неважный: она вся бледная, как смерть, кажется, она спала, а мы ее разбудили. Майки осторожно сел на край кровати, а я опустился рядом на коленях. Из того, что нам удалось узнать у врача, я понял, что вечером, когда мама возвращалась от подруги, ее попытались ограбить и сильно ударили по голове. К счастью, обошлось без сотрясения, через неделю мама будет дома.

Я посмотрел на Майки. Он был белее больничных стен. Бедный Майки, ему, наверное, сейчас тяжелее всех. Казалось, даже мама не так обеспокоена случившимся, ибо несмотря на свое состояние, она все равно умудряется шутить и улыбаться. Я решил не нагнетать обстановку своей угрюмой рожей, поэтому под самым глупым предлогом на свете покинул палату, оставив брата с мамой вдвоем. Мне нужно немного отойти от произошедшего, а потому, я направился дальше по коридору, заглядывая в окна палат. Я бы так и дошел до конца коридора, если бы не одна картина, которую я засвидетельствовал в окне одной из палат.

Среди цветов, фруктов и капельниц стояла кровать, на которой лежал маленький темноволосый мальчик. Судя по обилию капельниц, аппаратов и проводов рядом с его маленьким худеньким тельцем, мальчик был без сознания, а судя по куче букетов и игрушек, без сознания парень находился уже довольно долгое время.

Все бы ничего, но на кровати рядом с мальчиком сидел…не поверите, Айеро! Он сидел рядом с этим малышом и с печальным видом гладил его по голове. Хм…они похожи, даже очень, может, это его младший брат? Что ж, как бы там ни было, стоять и пялиться на чужое горе — признак дурного тона, однако, до меня дошла эта мысль только тогда, когда Айеро повернул свою голову в мою сторону. Он зло взглянул на меня, а потом вздохнул и снова отвернулся к малышу. Я же, отошел от окна и пошел к маминой палате: сейчас я нужнее там.

На пути в палату, я услышал торопливые шаги за спиной и голос Фрэнка.  — Мистер Айеро! Какой сюрприз! Как поживаете? - Ой, Уэй, мне сейчас не до сарказма. Что ты тут забыл?  — Дела семейные, а вы? Кто этот мальчик, что лежал в палате?  — Об этом-то я и хотел поговорить.  — Я весь во внимании.  — Очень хорошо. Надеюсь, тебе хватит ума не болтать об этом, потому что это только мое дело. Не вздумай даже заикнуться об увиденном, ты понял? Ничего не произошло, ты меня не видел, я тебя тоже, все счастливы, и мы продолжаем друг друга ненавидеть, как и прежде, это понятно?  — Конечно… Я направился дальше к палате, а Фрэнк развернулся и пошел к тому мальчику. Раньше, при виде Айеро вся желчь и сарказм, что есть во мне, спешили фонтаном ненависти вылиться на него. Сейчас, после увиденного, что-то внутри дернулось, что-то изменилось. Я не знаю кто тот мальчик, и кем ему приходится Айеро, но мне их обоих…жаль Ничего подобного со мной раньше не случалось, потому что я никогда не жалел людей. Они страдают из-за проблем и бед, но забывают о том, виноваты в них сами и никто больше. Сейчас совсем другой случай, даже от этих мыслей остается неприятный осадок, лучше подумать о чем-нибудь другом.

На входе в палату я встретил Майки. Вид у него был крайне недовольный, потому что врач ему объявил о том, что приемные часы закончились, и маме надо отдохнуть. Но зато была и замечательная новость. Щечки братца порозовели — хороший знак, это означало, что врачу удалось успокоить малого, и теперь Майки снова спокоен и полон энергии. Черт меня дернул сказать ему, что домой нам придется возвращаться все так же пешком, эх..                                                                   *** Вот и настал этот судный день, которого все мы так боялись — первое занятие по философии в доме Айеро. На данный момент, этот день уже не представляет для меня никакой опасности. У меня все мысли заняты маминым здоровьем, но еще больше — той картиной в палате. У меня все никак не выходит из головы тот маленький мальчик, и образ печального Айеро… особенно Айеро…я-то думал, что он псих ненормальный, ну да ладно, пора собираться. Итак, от моего дома два квартала, потом перекресток, четыре квартала, парк, и я на месте. Шагая по парку, мне невольно вспомнился мой сон, отчего меня передернуло, хотя на улице довольно тепло для марта.

Временами, я хочу в Россию или хотя бы на Аляску — говорят, там настоящая зима: очень много снега, морозы, тонны инея на деревьях и шикарные узоры на окнах. Зима в Калифорнии — самое настоящее дерьмо: снег выпал и растаял, повсюду грязь и холод, не оправданный снегом. Я часто смотрел фильмы по типу: «Один дома», или что-то похожее, что-то про Рождество. Так вот, там все по-настоящему. Там сказочная зима и не менее сказочная весна: тает снежок, цветочки, листочки, все такое. Но реальность жестока.

Пока я размышлял о том, какой дерьмовый климат в Калифорнии, мой путь сократился на пару десятков метров. На выходе из парка мне открылся чудный обзор на ближайший квартал…первый дом от парка…честно говоря, я охерел.

Вот уж не знаю откуда у меня экстар…экстрасерн…блять, дар ясновидения короче, но дом Айеро был точно таким же, как и в моем сне. Тот же зеленый сайдинг, елочки такие…пушистенькие. Поначалу, все шло нормально, но на пороге дома меня как молнией прошибло. Если мне снился фасад дома во всех подробностях, что, если и сюжет будет развиваться таким же образом? Что, если он сделает со мной то же, что и во сне? Нет, я не хочу, не хочу!

Я хотел было повернуть назад, но, видимо, слишком долго стоял у двери, и Фрэнк меня заметил. Я слышал, как за моей спиной открылась дверь и чуть сиплый мужской голос спросил:  — Слышь, красавица, далеко собралась? Меня снова передернуло от этих слов. Нет, конечно я часто слышу в свой адрес подобное (не виноватая я, что черты лица у меня женские), но все же от Айеро это слышать вдвойне неприятно. - Ну, ты так и будешь стоять ко мне спиной, красавица? Хоть бы повернулся, ну, так, для приличия… Эй? красавица? Я понимаю, что не достоин вашего внимания, но…  — Мистер Айеро, у меня было замечательное настроение до вашего появления. И, да, я вам не «красавица»  — А как же мне тебя называть? Хорошо, не нравится красавица — будет хрюсик-шмусик-мусипусик, или муся, или киса, или пупсик, выбирай, красавица.  — Мне было бы гораздо приятнее, если бы вы назвали меня по имени. - Ну, не хочешь, как хочешь, я больше спрашивать не стану. Заходи, красавица.

В эту минуту все мое тело сотрясалось от ярости, мне так и хотелось накинуться и отметелить этого долбозвона. Мне казалось, что даже моя алая шевелюра зашевелилась в знак протеста. О да, в этот момент я выглядел весьма угрожающе…ну, мне так казалось. В реальность меня вернул звонкий смех Айеро.  — Молодец, красавица, очень похоже на бурундучка, заходи давай! >Ну вот что я делаю не так?

Войдя в дом, меня снова прошибло. Гостиная… она, блин, такая же! Один-в-один просто! Вот он журнальный столик, книжки, да даже плакат Smashing Pumpkins висел на том же самом месте! Мне страшно, если Фрэнк пойдет на кухню, а на меня выскочит его собака, я вообще прямо здесь помру. Фрэнк, конечно, смылся, но только наверх. Собак пока не наблюдается, зато наблюдается та самая фотография на одной из полок. Та же девушка…нет, все-таки она ему не сестра. С верхнего этажа послышался голос Айеро.  — Слышь, красавица, — это прозвище меня уже накаляет, как и его автор — я вижу, ты пришел без учебников и тетрадей. — какой наблюдательный — Очень интересно, как ты будешь заниматься? Но я не такой садист, поэтому поднимись на второй этаж. По коридору и налево. Зайдешь в кабинет и поищешь какую-нибудь тетрадку и ручку. Только не перепутай! Направо — спальня, налево — кабинет.  — Я не тупой!  — Ну не знаю, не знаю, красавица. — по его голосу я определил, что в этот момент сей пидарок улыбается. Поиздеваться решил, сученок. Но все же он был прав: кроме плеера я ничего с собой не взял, поэтому пришлось тащить свой зад вверх по лестнице.

Поднявшись на второй этаж, передо мной открылся коридор в персиковых тонах. Хах, Айеро сам что ли цвет выбирал? Миленько. Я прошел до конца коридора, по инструкции повернул налево и зашел в кабинет. Это была просторная светлая комната, заставленная четырьмя книжными шкафами: по одну и другую сторону комнаты. Письменный стол, за которым находилось невероятной величины окно, был сделан из стали и стекла. Вообще вся комната была в металлических тонах. Если бы тут стояли колбы и пробирки, я б подумал, что попал в лабораторию. Напротив двери стоял комод, того же металлического цвета, а на нем пару фотографий. Видимо, тетрадки и ручки мне придется искать именно там, потому что у стола не было ящиков, на столешнице одиноко покоился нетбук, а над ним нависла лампа черного цвета. Я подошел к комоду и начал изучать фотографии (для настоящего детектива важна каждая мелочь). На двух из них была собака, та же, что и в моем сне. На другой…это что? Арбузная акула? Серьезно? Он сделал арбузную акулу, а потом фоткал стадии ее гниения, да еще и коллаж из этого намудрил? Мама, забери меня домой.

Позади всех этих акул и собак стояла еще одна фотография. На меня смотрел тот же мальчик, что и в больнице. Кто же он? И каким боком тут Айеро? Все это весьма странно. Покопавшись в комоде, я таки нашел ручку и блокнотик и почапал к выходу. Спустился в комнату, походу Айеро толчковый монстр утянул путешествовать по канализации. Ну так даже лучше. Я плюхнулся в кресло (то же, что и во сне — совпадение?), ну вот, теперь этот мое место. Я попрыгал немного в кресле, чтобы отпечаток моей задницы там остался на века, мое место, что хочу, то и делаю.

Послышался скрип двери. О, походу даже толчковый монстр не смог вытерпеть этого идиота. Господибоже, Айеро, ты слон. Он протопал весь второй этаж и лестницу и наконец вспомнил о том, что я здесь. >Твою мать! Он был в душе! Все это время он беззаботно плескался в ванной! Почему именно тогда, когда пришел я? Я прям даже вижу эту картину: сидит такой Айеро, сидит, нервничает, высматривает меня в окно и как только завидел, тут же бросился открывать дверь, а затем в душ. Фу, бля, что это? Почему такое короткое полотенце? Он вообще вытирается? фуфуфу, я же ослепну! - Фу, что это? Дайте мне миксер или хотя бы вилку, я проткну себе глаза! - Ой, брось, красавица, не говори, что тебе это не нравится. — он хищно улыбнулся и начал трясти передо мной своим задом. Попка у него, конечно, ничего, но моя лучше.  — Святой Джимми! Убери от меня свой целлюлитный зад, даже белки сексуальнее тебя!

Наверное, эти слова его обидели, потому что он надул губки, оттянул полотенце, чтобы прикрыть свою жопу и пошел одеваться. Спустившись вниз, уже полностью одетый, Фрэнк сел напротив меня с угрюмым видом. Он очень долго сверлил меня взглядом, весь вид его говорил о том, что он сейчас накинется на меня и зарежет пилочкой для ногтей. В это время я никак не мог справиться со своими чувствами: с одной стороны мне хотелось засмеяться, а с другой заржать, как конь, потому что видон у Айерки ну очень уморительный. Ну, и кто теперь из нас суровый бурундук? Какое-то время мне казалось, что Фрэнк залип, в общем-то, так и было, но мы слишком отвлеклись. Я пощелкал пальцами у него перед носом.

- Эй, мистер Айерка, вам не кажется, что пора перейти непосредственно к занятию?

Видимо, эти слова его вытащили из того тлена, в котором он восседал последние десять минут. Все так же злобно глядя в одну точку, он пробормотал:  — Зачем? Ты все равно ничего не знаешь и знать не хочешь, я тебе ничем помочь не смогу, увы и блять.  — Вы преподаватель, подготовить меня к экзамену — ваша основная миссия, и вы погано с ней справляетесь, скажу я вам.  — Мне плевать на все, что ты скажешь, ты глупый валенок, которому вдолбить что-то в голову так же нереально, как и мисс Хочкис похудеть и выйти замуж.

Такое сравнение мне не понравилось, ибо я не настолько тупой. Я решил действовать решительно, потому что такое поведение профессора Фрэнка мне тоже не нравилось. Я еще раз пощелкал пальцами у него перед глазами и повысил голос.  — Профессор Айеро, прекратите меня унижать. Я не настолько тупой, как вы думаете. После этих слов, Фрэнк резко подорвался с места и бодро произнес:  — Правда? Докажи! Я же, мягко говоря, охренел от этого, меня пугает этот парень, да и к тому же, я не знаю как мне доказать ему, что я не тупой, потому что в самом же деле я тот еще валенок…ну, в философии.  — Что прикажете, повелитель? - Так, слушай, мне сейчас не до шуток. Ты меня взбесил своей тупостью, мне нужно развеяться. Я на кухню, ты чего-нибудь хочешь?        Вот и настал тот момент, которого я так боялся, не надо на кухню, нет. И вообще, меня очень сильно пугает смена поведения этого паренька. Чем это, интересно, я его взбесил? - Эй, красавица, я не к тебе обращаюсь? - А? Нет, не хочу, спасибо.

Здесь что-то явно не так, с его настроением что-то не так, неужели он все еще дуется на то, что я предпочел ему белку? Это крайне глупо. Что ж, я не закончил свое мини-расследование. В детстве я даже открыл свое частное сыскное агенство. Целый день стоял за прилавком, вроде тех, у которых продают лимонад. Жаль, но моя затея не увенчалась успехом. Еще тогда я понял, что правда в этом мире никому не нужна.

Итак, проведем осмотр. В кабинете ничего нет, здесь тоже, вряд ли в кладовке будет что-то ценное. В ванной то же самое, если не считать стопку порно-журналов за бачком унитаза. Так, он не раз мне подчеркнул, что кабинет налево, чтобы я случайно не зашел в его комнату. Эврика! Там-то мы и начнем наш обыск.

Тихонько, как маленький крыс, я пробрался на верхний этаж и повернул к запретной комнате. Я открыл дверь и вошел внутрь. Эта комната значительно отличалась от всех остальных в доме, в частности, от кабинета. Больше было похоже на темную каморку, завешанную листами с рисунками и, кажется, текстами песен. Окна были завешаны, единственным светлым пятном был светильник гранатового цвета. При этом тусклом багровом освещении комната больше напоминала склеп. Посреди комнаты стояла неубранная кровать, повсюду валялись листы, половина из них — разорванные. Перед кроватью на маленькой тумбочке стоял телевизор, покрытый толстым слоем пыли, в углу лежала гитара, а у стены стоял то ли комод, то ли стол с несчетным количеством ящиков. Из некоторых торчали листы и какие-то ленточки. Я подошел ближе к этому сооружению и стал по очереди открывать ящички. Половина заполнена рисунками каких-то монстров, половина — всяким мусором. Я заглянул в последний ящик, и увиденное вызвало удивление. Пожалуй, этот ящик был единственным местом в этой комнате, где царил порядок. Аккуратной стопочкой в нем лежали какие-то документы и письма. Я раскрыл одну из папок: в ней были уложены пара фотографий и…документы об опекунстве? Документы об усыновлении: Майлз Нестор, опекун: Фрэнк Айеро. Под многочисленными папками лежала фотография мальчика, которого я видел в больнице, он обнимал ту девушку, чья фотография в гостиной. Еще там было письмо. На нем красивым косым почерком было выведено:Для парня, который мне больше, чем друг Я, конечно, понимаю, что читать чужие письма неприлично, но любопытство взяло верх над разумом.

Дорогой, нет, не так. Милый…черт, короче, Фрэнки, я знаю, что ты еще слишком молод, что не хочешь губить свою жизнь, но… ах, Фрэнки, ты должен понять меня, если в тебе есть хоть капля сострадания. Две недели назад я попала в аварию. Не знаю, каким образом у меня получается писать тебе. Врачи сказали, что травма головы не такая уж серьезная, но все идет к очень серьезным последствиям. Если не сделать операцию — я умру. У меня нет таких денег, поэтому долго я не протяну. Я ни в коем случае не прошу денег, даже в долг. Я прошу лишь о Майлзе. После его рождения, мои родители решили для себя, что у них больше нет дочери. Но Майлз… он этого не заслужил. У него больше никого нет, Фрэнк, я лишь прошу позаботиться о нем, из-за болезни, он в коме, довольно длительной. Я боюсь представить какого ему будет, когда он проснется и осознает, что он остался один на этом свете. Я прошу тебя, Фрэнк, пожалуйста, не оставляй его, все-таки ты его отец…

Дальше я не дочитал, потому что в коридоре слышались шаги слонотопа. Помните момент из мультика «Красавица и Чудовище», где главная героиня пошла в запретное крыло, а Чудовищу это не понравилось? Так вот, сейчас я реально Красавица, ибо в комнату с бешеным рыком ворвался Фрэнк.  — Ты что тут забыл?!  — Я…я.. - Что, ты? Тебя не учили, что копаться в чужих вещах некрасиво, Уэй?!  — Да я просто…  — Выметайся… - Что?  — Ты глухой?! Я сказал: ВЫМЕТАЙСЯ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! И лучше бы тебе сделать это до того, как я сверну тебе шею!

Я не стал спорить, поэтому быстро кинул письмо в ящик и выбежал, прикрывая голову от возможных ударов. Сбежав по лестнице, я со скоростью света ломанулся к двери. Выбежав на улицу, я по инерции пробежал половину парка и только потом оглянулся, чтобы убедиться, что этот псих не бежит за мной. Дальше я шел домой спокойным шагом, а в голове крутилась лишь одна мысль: у него есть сын, который ему не нужен…у него есть сын…