Моё место в этом мире

После горок необычайно тихий Фрэнк решил, что им с Майлзом пора домой, чему парень, естественно, удивился.

- Пап, мы же только пришли. - Поздно уже. - Пять минут седьмого, пап. - Я сказал: домой! - А можно мне дома попить чай с кексами? - Можно.

Малыш Майлз прямо-таки просиял от счастья. Он обнял папу, а потом повернулся и протянул ко мне свои маленькие ручки.

- Пошли с нами, Джи!

После этой фразы я замялся и почувствовал самую неловкую неловкость* на свете. С одной стороны, Майлз очень милый и на редкость смышленый мальчик. Я бы совсем не отказался с ним пообщаться, потому что зачастую дети понимают больше взрослых. У детей взгляд на мир не такой, как у меня или Фрэнка, он проще и шире, так что я за идею Майлза. Но с другой стороны был противный папаша, который удушил бы меня при любом удобном случае. Мне страшно не то что зайти, даже на километр приблизиться к дому Айеро. А если Майлз захочет, чтобы я и после заходил к нему в гости? Мне же придется видеться не только с ужасным М. (Майлз сам просил его так называть), но и с его придурковатым отцом. Мерзость.

- Джи? Ты пойдёшь со мной? - Нет, сынок, ты пойдёшь домой со мной, а твой новый друг потопает к себе. - Пап, ну почему? Я же не прошу, чтобы он ночевал у нас. За что ты так не любишь Джерарда? - За то, что он тупой валенок, который не знает, что такое "граница дозволенного". - Я тоже этого не знаю, ну так и что теперь? Перестанешь меня любить?

Фрэнк ошарашенно уставился на сына, а затем метнул злой взгляд в мою сторону. Что ж, этому я могу лишь самодовольно ухмыльнуться. О, малыш Майлз, ты даже не знаешь, что сделал твой папаша после твоего рождения. Возможно, он не любил тебя с самого начала, но кто я такой, чтобы рассуждать об этом.

В этот момент на меня снизошло озарение. Вот она, страшная тайна Фрэнка Айеро! Этот тип запрещает мне общаться со своим сыном не потому, что я весь такой противный, а потому, что я "случайно" могу рассказать малышу о том, как папочка Фрэнк "сильно любит" своего сыночка. Недурно, Айеро, весьма недурно. Только как тебе удастся оградить меня от Майлза - большой вопрос. Ты запретил сыну общаться со мной, но мне общаться с твоим сыном ты запретить не можешь.

- Знаешь, ужасный М., я с радостью приму твоё приглашение. - Пока я являюсь хозяином дома, все визиты должны быть одобрены мной. Ты не проходишь фейс-контроль, дорогуша. - Я не с вами разговариваю. И по какому праву я не прохожу фейс-контроль? - По такому. Ты мне не нравишься, вот и всё. - А почему я вам не нравлюсь? - Потому что ты дурила. - Это нельзя назвать веской причиной. И какая вам разница, дурила я или нет? Я приду не к вам, а к Майлзу, и уж он-то точно не считает меня дурилой, верно, ужасный М.?

Малыш согласно закивал, а я с ухмылкой посмотрел на Фрэнка. Бугагашеньки, парниша, соси орехи!

Мы с Майлзом скрестили руки на груди и выжидающе смотрели на Фрэнка. Теперь он не отвертится. Фрэнк недовольно цокнул языком и всплеснул руками.

- Видимо, я больше ничего тут не решаю. Делайте, что хотите.

Вахахахаха! Вот ты и сдулся, парень! Майлз подпрыгнул от радости и в порыве безудержной любви крепко обнял меня.

- Ура! Джи, мы победили! Победили! - Да, ужасный М., сегодня наша взяла. Ну что, пошли? Ужасный М. хлопнул в ладоши, взял меня за руку, и мы побрели к выходу из парка вслед за угрюмым Фрэнком.

Майлз веселил меня на протяжение всего времени, пока мы шли к его дому. Малыш рассказывал мне о том, как он был в музее и рассматривал кости больших динозавров... и о том, как сломал скелет птеродактиля попрыгунчиком. Еще Айеро-младший поведал о том, как убегал от краба, когда был на море, и как краб его настиг. В доказательство, парень снял ботиночек и показал небольшую царапину на лодыжке. Всю дорогу мы смеялись над совершенно глупыми вещами, обсуждали прохожих и пытались отжать у идущей впереди парочки сладкую вату. Всё это, конечно, очень круто, но самым весёлым было то, как Фрэнк бесился. Готов поклясться, он представлял как кидает в меня стулом или как сворачивает мне шею. Но меня это не особо волновало, мне было весело смотреть на покрасневшую от злости морду Айеро-старшего и вместе с Айеро-младшим смеяться над этим.

- Ой, пап, ты такой смешной, когда злишься. - Ага, ухохочешься. - прошипел Фрэнк. Надеюсь, он лопнет от собственной злости. Маленькая противная вафля. Майлз побежал вперед, а его отец наоборот замедлил шаг. Когда Айеро подошёл ко мне, то стало не до смеха. Можно сказать, я наложил в свои узкие штаны от одного его дыхания на моей шее, - Послушай меня, деточка, - он больно дёрнул меня за руку, притягивая к себе, - если ты вздумаешь злоупотреблять моим гостеприимством, я... - Что? Я имею полное право видеться с вашим сыном тогда, когда он пожелает. Вам что, печенья жалко? - Нет. - А в чём проблема? - В том, что ты любишь поболтать. То, что ты видел в моей комнате, должно остаться между нами. А если ты надумаешь ему что-то рассказать, то помни: я отрежу твой поганый язык. И даже не думай ухмыляться, я говорю это на полном серьёзе. Майлз не должен ничего об этом знать, ты понял? - Понял.

Я освободился от объятий Фрэнка и поспешил к Майлзу, который уже стоял на крыльце и ждал нас. - Ну вы и каракатицы. Я думал, мне целый век придется ждать вас. Чего вы там шептались? Ну-ка, рассказывайте! Папа, ты опять обижал Джи? - Нет, милый, я спросил, какое печенье любит наш гость. Верно,... Джи? Моё имя он выделил интонацией, после чего повернулся ко мне и посмотрел в глаза. - Я спросил: верно, Джи? - А? Да, печенье... Всё верно.

Майлз посмотрел на нас с большим недоверием, но в конце концов он развернулся и со спокойным видом открыл дверь. Теперь я жалею о своей дерзости по отношению к Фрэнку, потому что этот тип ненормальный. Но с другой стороны, если я буду держать язык за зубами, то ничего не случится. Наверное. Но сейчас меня это не волнует, ибо пока Майлз бодрствует, я в безопасности.

Кстати, о Майлзе. В прошлый раз, когда я был в доме Айеро, то отчетливо помнил, что на втором этаже только ванная комната, кабинет и спальня Айеро-старшего. Отсюда вопрос: где комната Майлза? Не на коврике же он спит. Однако лучше бы ужасный М. спал на коврике, чем там, где он спит на самом деле. В комнате Фрэнка столько хлама, что дверь в спальню его сына совершенно незаметна. А она там есть. А самое жуткое, что выход из этой спальни только один - через комнату Айеро-старшего. Вот же дичь. Когда Майлз привел меня к себе, я немного прифигел и посочувствовал малышу. Но самого Майлза такое положение дел совершенно не беспокоит. Видимо, его отец ведёт себя, как сволота только с посторонними. И опять же, привожу пример из "Красавицы и Чудовища": Фрэнк - Чудовище, а Майлз - его роза, которая с каждым днём увядает без любви. Насколько я понимаю, раз малыш живёт с отцом, значит, его мамы не стало, а других родственников нет. Как по мне, так лучше жить в детском доме, чем с таким отцом, который кидается на людей, как собака. Это просто ужасно.

- Хочешь чаю, Джи? - мальчик сел напротив меня и посмотрел прямо в глаза. Да, всё же он вылитый Фрэнк, только маленький (хотя, казалось бы, куда ещё меньше) и добрый. - А кофе у вас нет? - Есть, только папа не разрешает мне пить кофе. Говорит, что я ещё маленький. - Ну правильно говорит. - Вот только ты тоже ещё маленький. - Я? - Да. Я оглядел себя с ног до головы, но так и не понял: это ж в каком месте я маленький? Хотя нет, есть один орган, который, как мне кажется, ну очень маленький. Но не думаю, что Майлз говорил об этом. Да и не дорос он до таких разговоров. - И папа тоже маленький. - Майлз, в любом росте есть свои плюсы. - А я не про рост. - А про что же? Майлз встал со своего места, и, закрыв дверь в комнату, перешёл на шёпот. - Обещай, что папе не расскажешь, хорошо? - я кивнул, а мальчик уселся на своё место и продолжил, - Я говорю о папином поведении. Он ведёт себя как маленький ребёнок, который вечно чем-то не доволен. Он постоянно огрызается и срывается на меня без всякого повода. - малыш хмыкнул носиком. Кажется, он плачет, - Иногда мне вообще кажется, что папа меня не любит, и что я ему не нужен. Как будто я постоянно в чём-то виноват. У меня никогда не было и не будет друзей, потому что папа запрещает мне всё на свете. Целыми днями я просто сижу здесь и выхожу только для того, чтобы покушать или в туалет. Видишь? Он даже дверь в коридор заделал, и теперь выхожу я только через его комнату. Поэтому я так спорил с папой из-за тебя. Джи, ты хороший, и я правда считаю тебя своим другом. Хоть и единственным.

По маленьким щёчкам потекли слёзы. Я не могу поверить в то, что такой классный малыш может плакать. Честно, я не умею успокаивать детей, поэтому я просто придвинулся к нему и обнял. Черт возьми, теперь я ещё больше ненавижу этого мужлана, он мне попросту противен. Как так можно обращаться с собственным сыном? Разве Майлз виноват в том, что родился? Разве Фрэнк не знал, что если не пользоваться контрацепцией, то может появиться ребёнок? Каким идиотом надо быть, чтобы во всех своих проблемах винить сына, которому и без того плохо. Когда-нибудь, я разобью Айеро морду, вот только Майлз меня не поймёт.

- Обещай, что будешь заходить ко мне. - малыш прижался ко мне, и я почувствовал тепло и то, как намокает от слёз моя футболка, - Обещаешь? - Конечно, Майлз, я обещаю, что буду приходить в свободное время. Ну что ты, не плачь, теперь ты больше не один, ведь у тебя есть я, твой друг.

Майлз отпустил меня, утёр слёзы и улыбнулся.

- Ты только папе не говори. - Честное братское. - Братское? - Ну да. У меня есть младший братишка, и это наша клятва. Когда один из нас косячит, а другой об этом узнаёт, то мы вместе заметаем следы преступления и клянёмся, что об этом никто и никогда не узнает. Особенно, мама. - То есть, я, как ты сказал, накосячил, а ты, как мой старший брат, меня прикроешь? - Именно! - Здорово! Я бы тоже хотел, чтобы у меня был брат. - Зачем тебе ещё один? Меня что ли мало? - Наоборот, тебя слишком много.

Майлз весело рассмеялся, и я вместе с ним. Всё-таки, этот парнишка безумно крутой.

                                                                  ***

Кажется, настало время для кофе!

Мы спустились вниз на кухню, где сидел печальный Фрэнк и потягивал пиво. Он посмотрел на нас, и взгляд его остановился на лице сына. Видимо, заметил следы недавней истерики. Айеро-старший строго посмотрел на меня и спросил немного охрипшим голосом: - Ты его обидел?

Майлз быстро утёр нос рукавом и вмешался в разговор, не дав мне ответить.

- Нет, папа, Джи не виноват. Он меня успокаивал. - А по какому поводу? - Не важно. Уже всё хорошо.

Фрэнк вздохнул и сделал глоток.

- В последнее время ты меня очень сильно расстраиваешь, Майлз. - Ты меня тоже. - это было сказано шёпотом и куда-то в сторону, но Айеро всё прекрасно слышал. Вот же ж хренов вулканский слух! - Что? Я тебя расстраиваю? Возможно, ты просто не выспался, малыш. Иди в свою комнату, надень пижамку, ложись под одеяло и думай над своим поведением. В последнее время ты себе слишком много позволяешь.

Это было сказано спокойным ровным тоном, но я услышал тихий всхлип и почувствовал, что Майлз сильнее сжал мою руку. Мальчик развернулся к выходу и потащил меня за собой. Мне же ничего не оставалось, как пойти за ним. Когда мы вернулись обратно в комнату, Майлз начал с силой пинать валявшиеся на полу игрушки.

- Он совершенно точно меня не любит! Не любит, понимаешь?! - Понимаю, парень. Он никого не любит.

Следующие полтора часа прошли как в тумане. Я не помню как, но уговорил Майлза перестать швыряться игрушками и лечь в кровать. Потом я очень долго пытался успокоить его и рассказывал всякие смешные истории. Дальше Майлз попросил меня почитать ему сказку. Там было что-то про кактуса и розу, которые росли в одном саду. Бред какой-то, но мальчику понравилось. Он закрыл глаза, и когда я собрался уходить, остановил меня. - Джи? - Да, Майлз, я здесь. - А папа правда меня любит? - Конечно. Просто он не умеет показывать свою любовь, но не стоит его в этом винить. - А почему он тогда кричит на меня? - Ну... это что-то вроде проявления заботы. - Всё равно мне кажется, что папа хочет избавиться от меня, как от кошмара. - Не говори так. Ты не кошмар, Майлз. Ты самый крутой парниша, которого я когда-либо встречал. С твоим папой нужно просто поговорить. - Возможно. Спокойной ночи, Джи. Я рад нашей встрече, потому что ты очень хороший. - Спокойной ночи, ужасный М. Спи крепко.

Я вышел из комнаты с чувством вины. Я солгал ему, Айеро никого не любит, даже собственного сына. Но Майлз слишком маленький. Он не должен жить, думая, что его ненавидит родной отец. Уж лучше такая корявая ложь, чем слишком жестокая правда.

Я спустился на первый этаж и увидел Айеро, сидящего в кресле. Он отстукивал на кружке с кофе какой-то непонятный ритм и смотрел в одну точку. Воспользовавшись этим, я постарался как можно быстрее и тише улизнуть, ибо не было никакого желания разговаривать с этим уродом. Но тут не я решаю, а случай. Вот сейчас судьба посчитала, что я не могу спокойно уйти по-английски. В попытках быстрее уйти отсюда, я ударился бедром об стол и выругался. Естественно, Фрэнк не мог этого не заметить. Он перестал стучать по кружке и развернулся ко мне.

- А ты молодец. Не думал, что такой дурила как ты мог так понравиться моему сыну. Ему очень сложно угодить, знаешь ли.

Я еле сдерживался, чтобы не подойти и не вылить ему этот кофе на голову. Это Майлзу-то сложно угодить? Серьёзно?

- То есть, по-вашему, это Майлзу сложно угодить? - Ну да, я вроде так и сказал. - А может, это вам не угодишь, потому что вы ведёте себя как маленький? - Что? - Я прекрасно вижу, как вы обращаетесь со своим сыном. Из-за вашего поведения Майлз думает, что не нужен вам, и вы его совсем не любите, а лишь мечтаете избавиться! - Да ты что! Это тебе Майлз сказал? - Это и так видно. Вы постоянно всё запрещаете. Даже дверь из комнаты в коридор заделали, чтобы он не вольничал. А почему у Майлза нет друзей? Ах, да, потому что любимый папочка держит его в комнате, как умалишенного. Вы постоянно кричите на него просто так, как будто он не ваш маленький сын, а какой-то тупой студент. Неужели вам не стыдно перед ним?

Две минуты Айеро молчал, потом поставил кружку на стол, встал с кресла и подошёл ко мне. Долбаный психопат.

- А кто ты такой, чтобы указывать мне? Может, ты лучше меня знаешь как воспитывать детей? - Я... я... - Ты полнейший дегенерат, если думаешь, что мне не нужен собственный сын! Посмотрел бы я на тебя, если б ты был на моём месте: когда тебе 16, и твоя девушка сообщает тебе, что ты скоро станешь отцом. Думаешь, ты бы справился? Я вот не смог.

Фрэнк тяжело вздохнул и плюхнулся обратно в кресло. Я сел напротив с непонимающим видом.

- Как вы можете утверждать, что любите Майлза, если сами отказались от него?

Лучше бы я молчал. Фрэнк поднял на меня глаза. Видимо, он всё-таки меня задушит.

- А ты знаешь, почему я это сделал? - Потому что вам было 16, и это слишком серьёзный шаг. - Уэй, ты безнадёжен. Это ты в такой ситуации мог бы легко слиться, но никак не я. После рождения Майлза я хотел жениться на Джамии, но её родители были категорически против нашего союза. Мистер Нестор сказал, что Майлзу будет намного лучше, если он никогда не узнает о том, кто его отец. После рождения Майлза семья Джам заставила её не указывать меня в графе: отец. Для меня это было шоком, но с другой стороны, я понимаю их. Я не лучшая кандидатура для их дочери и просто ужасный отец для их внука. В конце концов я уехал из Нью-Джерси сюда, поступил в университет, а потом устроился туда на работу. Всё было хорошо, пока Джамия не прислала мне то письмо, которое ты видел. Я не знаю, что произошло между Джам и её родителями, но видеть её и Майлза мистер и миссис Нестор явно не хотели. Так как Майлз находился в клинике Джерси, мне пришлось перевезти его сюда. И сделать это нужно было, не навредив ему. Поэтому я перенёс тогда наши занятия. У меня ушла целая неделя на то, чтобы доставить сына сюда, найти подходящую клинику и всё обустроить в доме к его приезду. Я был фактически на грани срыва, не мог думать ни о чём другом. В итоге врачи Лос-Анджелеса совершили чудо и вывели Майлза из комы. Я думал, что на этом всё закончится, но проблемы только начались. Внезапно я понял, что совершенно не знаю, как воспитывать детей. Да, возможно, я немного грубоват с ним, но лишь потому что не знаю как вести себя иначе. Врачи сказали, что первые полгода ему не стоит много бывать на улице, поэтому ужасный М. сидит в комнате. А кричу я на него, потому что он косячит. И, да, вход заделал не я. Когда я только въехал в этот дом, то долго охреневал от планировки. И это чистая правда. Не думай, что я такое чудовище, которое ненавидит сына и пытается сжить его со свету. Я люблю Майлза, просто не знаю, как к нему подступиться. Всё-таки ему не три года, он уже взрослый и всё прекрасно понимает. А я чувствую себя валенком.

Теперь я окончательно запутался. Если всё, что говорит Айеро - правда, то ему остаётся только посочувствовать. Да и с чего бы ему врать? Мне нужно всё хорошенько обдумать и переварить услышанное. Но неловкое молчание здесь не к месту.

- У вас чудесный сын, мистер Айеро. Он правда любит вас и очень переживает, что это не взаимно. Ему не нужно звезды с неба, ему нужно, чтобы вы были рядом и относились к нему немного мягче. - Хорошо, я приму это к сведению, и, если ты не против, я хотел бы закрыть эту тему и больше к ней не возвращаться, идёт? - Конечно. - Ну что, я больше не моральный урод? - Это вы о чём? - Брось, Уэй, ты с такой самоотверженностью высказывал мне насчёт моего сына. Наверняка ты думал, что я, как последняя крыса, бросил собственного сына и теперь намеренно делаю его жизнь невыносимой, верно? - Ну-у-у... - Да забей. На твоём месте я бы и втащил ещё. Слушай, мой кофе уже остыл, а я так и не насладился им сполна. Ты кофейку не хочешь? - Было бы неплохо. - Ну тогда поднимай попу и свари своему любимому преподавателю этот напиток богов. - Мистер Айеро, вы невыносим. - Спасибо, красавица. И, да, давай перейдём на "ты", зови меня просто Фрэнки, хорошо? - Хорошо, мистер Фрэнки.