Сын Империи

Направляясь прямиком в Красную комнату, Хан, не видя ничего перед собой, шел по темной анфиладе в апартаментах Люка. Однако тонкий горький запах заставил его остановиться. Щурясь, он стал вглядываться в темноту. - Люк? Яркая вспышка сигареты осветила мрак, но Хан по-прежнему не мог видеть парня до тех пор, пока не подошел к нему вплотную. Люк сидел на полу в углу, опираясь спиной о стену, положив руки на согнутые колени, и смотрел в пустоту. - Наконец-то дорвался до спайса? - Слишком много и слишком поздно. - Для чего? - Неважно, забудь, - он сделал еще одну длинную затяжку. Хан подошел ближе, и Люк слегка наклонил голову. - Не садись здесь. Хан уселся на ближайшее кресло. - Не хочешь, что бы я составил тебе компанию? - Полагаю, то, что я сижу один в углу темной комнаты, вполне может ответить на этот вопрос. - Зачем тебе сейчас вообще спайс? - продолжил Хан. - Ты это сделал. Ты с ним встретился, ты смог. Тебе не нужны наркотики. - Отлично. Спасибо. Как скажешь, - невозмутимо произнес малыш. - А теперь можешь идти. Свободен. - Я же серьезно. Ты сделал это. Люк лишь покачал головой во тьме. - Да, сделал. Слишком много сделал. - Слишком много? - Слишком много контроля не бывает, правильно? Не бывает слишком сильной связи, да? А тебе в голову не приходило спросить о других вариантах ? - Других? - О том, хочу ли я вообще иметь эту силу? - Я спрашиваю сейчас, - без вызова произнес Хан. И вновь Люк залился этим сухим, неискренним хохотом. Затем сделал еще одну затяжку, и опустил голову. - А зачем она мне? - Такая Сила? - спросил Хан. - Да любой бы хотел заполучить ее. - Для чего? - сказал Люк, - Это иллюзия. Нет у меня никакой силы, по крайней мере, я не делаю ничего стоящего. Я использую ее по приказу, и вообще что-то значу только до тех пор, пока буду в состоянии это делать. Но это очень тонкая грань, потому что если я покажу чуть больше… - малыш отвел глаза, и покачал головой. Кажется, он злился на самого себя, - Чуть больше, и Палпатин начнет думать. Чуть больше Силы - он почувствует, что нужно уточнить порядок вещей. И мое место здесь, - его голос был очень тихим. - Так что, теперь остается только ждать. Как говорят, ни одно добро никогда не остается безнаказанным. И все что можно сделать - это вообще ничего делать, - он поднял сигарету к губам, и ее кончик вспыхнул во тьме. - Лучше бы я был каким-то неизвестным солдатом, пилотом, или даже механиком, да кем угодно… зато, у меня была бы своя жизнь. - Это то, чего ты хочешь? - спросил Хан, - Быть нормальным? - Разве не все этого хотят? - Не знаю, - уклончиво ответил Хан. - Обычно люди пытаются выделиться и преуспеть. - Я пытался, - решительно произнес мальчик. - Но этого было недостаточно. Только не для него. Что - бы я не делал, для него этого всегда мало. - И ты просто перестал пытаться? - Мне просто стало плевать. Только вот Хан знал, что Люку было далеко не плевать. Ему никогда не будет плевать до тех пор, пока он будет оставаться здесь. До тех пор, пока у Палпатина есть хоть какое-то влияние на него. И это факт. Он знал по себе, ведь воспоминания о собственном детстве, проведенным под жестокостью Шрайка, все еще оставались очень яркими, даже после всех этих лет. Шрайк, руководящий собственным преступным синдикатом, состоящим из детей, которых он подобрал на улицах. Они были легкими мишенями. Хан из первых рук знал, что такое хладнокровное манипулирование, и каким способом оно создает подобный тип принудительного удержания - может быть, не до такой степени, но все же. Обычно методы манипулирования были настолько тонкими, и их было такое множество, что к этому времени они бы укоренились в психике любого человека. Жгучая смесь постоянных избиений, изоляции, пренебрежения, и попросту игнорирования делали в глазах ребенка жестокость желательной, ведь это хотя бы что-то. Поскольку, единственный человек в этом мире, который хоть как-то влияет на твою жизнь, является единственным, кто вообще обращает на тебя внимание. И ты вытерпишь что угодно - любой уровень жестокости и насилия: от открытого презрения до физических издевательств, просто для того, чтобы тебя вообще замечали. Все что угодно... лишь бы перестать быть невидимым. Так что, после стольких лет отчаянного желания угодить человеку, который всегда либо был им недоволен, либо игнорировал его, оставили на плечах парня тяжелое знание - чтобы он не делал, этого всегда будет недостаточно. Но какая-то его часть по-прежнему жаждала этого, все еще нуждалась в этом - со всем страхом и отчаяньем осиротевшего ребенка. Это годами удерживало Хана возле Шрайка. В отчаянном желании хоть какого-то внимания, которое заставляло его выполнять любые приказы. И он был готов на все ради этого чувства, каким бы запятнанным и грязным оно не было. Оно было в душе у каждого ребенка, лишенного родительского тепла: чувство, что он кому-то нужен. И Палпатин выиграл - он намного опередил Шрайка в своих безжалостных манипуляциях. Он проделал огромную работу, чтобы убедить парня в том, что эта суровая и безжалостная жизнь - единственный существующий для него вариант. С каждым днем, Хан все больше утверждался в мысли: будь он проклят, если позволит Палпатину уйти за это безнаказанным. * * * Утро принесло с собой наглядное свидетельство того, насколько быстро страх Люка о возмездии стал реальностью. Новости твердили о том, что операция «Устрашение» потерпела поражение. Планы по поимке повстанцев на территории хаттов вблизи Маралана провалились, а «Непобедимого» на Суллусте так же постигло фиаско. Люка вызвали ближе к полудню, а из источников Горна стало известно, что Вейдер уже был там вместе со всеми руководящими офицерами провалившейся операции. Хан ожидал, что собрание будет проходить в оперативном центре, или же в шикарном зале для заседаний, но оказалось, что их собирают в прямоугольной комнате с более человеческими пропорциями, ведь ее потолки всего в два или три раза превышали высоту обычных помещений. Стены здесь были украшены панелями черного и красного дерева. А поскольку двери были оформлены тем же образом, то когда они были закрыты, сразу же становились практически невидимыми, сливаясь со стеной. Несмотря на масштаб помещения, эффект оно производило крайне гнетущий и тяжелый. Сложный рисунок из красных и черных панелей на стенах казался почти что приторным вместе с идеально прямыми рядами полированных черных стульев вокруг почти зеркальной поверхности стола. Жалюзи на широких окнах были наполовину закрыты, тем самым превращая яркий солнечный свет в полумрак. Тишина и спокойствие этой комнаты казалась зловещими. Когда они вошли в комнату, Люк тут же замедлил шаг, и шедший позади него Хан, проследив за его взглядом, тоже остановился - Дарт Вейдер стоял в дальней части комнаты, в стороне от остальных офицеров, нервно столпившихся у двери, и что-то живо обсуждающих между собой. Вейдер медленно обернулся, его маску исказила игра света и теней, а шипение распиратора уже начинало действовать Хану на нервы. Одно присутствие этого человека здесь вызывало в душе тревогу. Люк остановился лишь когда дошел до полированного стола, и сузив глаза, вызывающе поднял подбородок. - Люк? - Индо обошел Хана, вытянув руку, словно собирался оттащить парня в сторону. - Сейчас не время, - тихо заговорил он, и отошел в сторону, заставляя Люка, чьи глаза по-прежнему были прикованы к Вейдеру, сделать то же самое. - Это руководящие офицеры операции «Устрашение»? - спросил Хан, стараясь отвлечь внимание парня на взволнованную группу. - Почему собрание проводится здесь, а не в оперативном центре? Малыш наконец отвел взгляд от Вейдера, чтобы осторожно осмотреться вокруг. - Что-то идет не так, - он быстро взглянул на собравшихся офицеров. - Держись от Холиджена как можно дальше. - Холиджена? Почему? - Моралан была его операцией. Я еще несколько недель назад указал ему на недостатки в его планах, но Палпатин дал ему разрешение, - пробормотал малыш. - Его вообще нельзя было… Люк прервал все дальнейшие объяснения, когда двойные двери распахнулись, и в комнату вошли двое алых гвардейцев, сообщая о прибытии Императора, который не спеша прошел вперед во главу стола. Офицеры тут же поспешно выстроились возле своих мест, ожидая, пока Палпатин, тяжело опираясь на трость, займёт свое место. Его появление тут же повергло комнату в напряженное молчание. Он сидел на резном кресле в центре стола, и Вейдер тут же встал по правую руку от него, чтобы наблюдать за все более нервничающими генералами. На секунду, Палпатин наклонил голову, и Хан смог увидеть охрового цвета глаза, впившиеся взглядом в малыша. - Сюда, - Палпатин указал своим корявым тонким пальцем на место слева от себя, и Люк без колебаний прошел по комнате, чтобы стать именно на то место, куда указал Палпатин. Стоя вместе с другими адъютантами у задней стены комнаты, Хан нахмурился, глядя, как малыш шел по комнате, выполняя приказ, отданный столь пренебрежительным тоном. Молчание затягивалось, в то время как Император сидел, глядя на свои сцепленные руки. Когда он, наконец, заговорил, в его привычно мрачном тоне звучала плохо скрываемая угроза. - Не стану вас задерживать… вам есть чем заняться. Но мне бы хотелось все же прояснить сложившуюся ситуацию. Присаживайтесь. Собравшиеся офицеры тут же расселись по местам, и в кои-то веки, Хан почувствовал небывалое облегчение от того, что он не был одним из них. * * * Стоя позади Императора, Вейдер не стал утруждать себя и вслушиваться в полетевшие во все стороны обвинения. Все присутствующие старались как можно быстрее перевести стрелки, и сбросить весь груз ответственности на кого-то другого. Уже сейчас было понятно, кого в итоге сделают крайним. Вместо этого, он взглянул на мальчика, стоящего по левую руку от Императора, уставившись в пустоту. Ему, так же как и самому Вейдеру, была мало интересна происходящая гонка перевода стрелок. Почувствовав на себе взгляд Вейдера, мальчик слегка повернул голову. Швы над глазом по-прежнему были опухшими и свежими, и Вейдер улыбнулся под маской, зная, что мальчишка это почувствует. Каждый раз, когда он смотрел на этого ребенка, он видел Кеноби. Видел махинации своего старого учителя - джедая. Его ложь. – Ты был мне братом, Энакин! Так что будет вполне уместным, если Вейдер позаботится о сыне брата в той же манере, в которой Кеноби собирался позаботиться о нем…и теперь уже скоро. Вейдер не мог не заметить меняющуюся динамику в его дуэлях с мальчишкой - насколько тот вырос, как по силе, так и по скорости. И насколько он был готов продемонстрировать это. Уже почти что мужчина, и с каждым днем он становится все более опасным. Менее предсказуемым..., ну за исключением его непоколебимой верности учителю - Палпатин за эти годы вложил немало, чтобы быть уверенным в этом. Что делало мальчишку еще более опасным противником, поскольку с течением лет, Вейдер все меньше хотел преклоняться перед волей Сидиуса. С каждым днем он все меньше был уверен в праве Императора на трон. Но если он сейчас решиться выступить против Учителя, то столкнется не с одним, а с двумя ситхами. Для Палпатина нет ничего более полезного, а для Вейдера ничего более проблемного, чем сторонник, готовый отдать жизнь, защищая своего учителя. Мальчик непременно им станет - Вейдер был в этом уверен. Палпатин на протяжении многих лет создавал и укреплял свой маленький страховой полис. Он должен был понять раньше - обругал себя Вейдер. Должен был понять, что Палпатин это делает не только для того, чтобы создать себе еще одну Руку, и поиздеваться над Вейдером по поводу его прошлых ошибок. Мальчишка стал уже достаточно взрослым, чтобы стать угрозой, но все еще был слишком наивным, оставаясь преданным человеку, который относился к нему, в лучшем случае, с презрением. Отчаянно желающий проявить себя в глазах всегда недовольного им Учителя, мальчик не боялся собственной крови... и он ненавидел Вейдера столь же ревностно, насколько сам Вейдер презирал его - результаты их последней дуэли лишь подтверждали это. Но это была правда - Вейдер, который так стремился свести старые счеты, и отомстить за свои горькие неудачи по вине Оби-Вана, ни разу в жизни не смягчил удар, физический или психологический, когда дело доходило до сына Кеноби. Когда он схватил мальчишку, он прекрасно знал, как тот отреагирует. Благодаря многочисленным стараниям своего Учителя, которого он так рьяно сейчас защищает, в ответ на любое физическое прикосновение мальчишка превращался в дикого зверя. Вейдер лишь в последние секунды сумел распознать решение Люка. В то мгновение, подогреваемый раскаленным добела гневом, мальчик был готов искалечить себя ради одного шанса ранить Вейдера - резкий переход от сдержанной враждебности к слепой ненависти: настолько абсолютной, что она стала граничить с безумием. Его Учитель всегда сомневался в статусе мальчишки в качестве Ситха: дразнил сына Кеноби унизительным эпитетом, называя его «голубоглазым мальчиком» - критика того факта, что несмотря на все то, что он сделал во имя Императора, его глаза так и не поменяли свой цвет. Они так и не стали глазами истинного ситха: серно-желтыми, с огненно-красной оправой. Вейдер уставился на мальчишку, прокручивая в уме последние моменты их дуэли… Если Палпатин когда-то по-настоящему и сомневался в том, что мальчик был ситхом, то он должен был быть там в этот момент: просто, чтобы посмотреть тому в глаза. * -Что скажешь, дитя? –Палпатин откинулся назад в кресле, переводя взгляд с собравшихся генералов на мальчишку. - Ты сказал, что это произойдет. И как, по-твоему, должно закончиться это фиаско? Мальчик повернулся с абсолютно непроницаемым выражением лица, несмотря на то, что от него явно исходило беспокойство. - Оно закончится так, как вы этого пожелаете, Учитель - Я бы пожелал, что бы миссию вообще не провалили, - прорычал Палпатин. - Но похоже, я прошу слишком многого, раз мои подчиненные не в состоянии проявить и толику компетенции. Мальчик заколебался. Ему явно стало не по себе от того, что гнев Учителя обратился на него. Насколько бы молод он ни был, Люк был уже достаточно взрослым, чтобы не позволять Палпатину втягивать себя в подобные разбирательства. Поэтому и сейчас он сопротивлялся изо всех сил. Вейдер сузил глаза, когда до него дошел смысл слов Палпатина: «Ты сказал, что это произойдет». Выходит, что мальчик заранее был втянут во все это, и как все присутствующие здесь офицеры, искал способ выкрутиться. Вейдер позволил улыбке притронуться к его покрытым шрамами губам, когда он понял сложившуюся ситуацию. - Лорд Вейдер, возможно у тебя есть мнение по поводу того, кто здесь виноват? Поняв намек, который мальчишка по какой-то причине решил проигнорировать, Вейдер медленно прошел от центра стола к его правой стороне, встав за спинами сидящих там людей, которые при его приближении напряженно выпрямили спины. От них исходила приятная по своей мощи волна страха и ужаса. По правде говоря, виновных здесь было куда больше, чем один человек… но Император хотел, чтобы сегодня был продемонстрирован лишь один пример ответственности за содеянное. Как бы Вейдеру не хотелось переложить всю вину на плечи сына Кеноби, без доказательств это был не вариант. Вместо этого он положил свои затянутые в черные перчатки руки на плечи коммандера Холиджена. Человек тут же напрягся под его прикосновением, и Вейдер почувствовал, как в нем поднимается страх. Палпатин не колебался ни секунды.- Коммандер Холиджен… единственная ценность, которую вы представляете в этом фиаско, так это то, что вы можете прояснить всем присутствующим, что значит подвести своего Императора. Что вы можете сказать в свою защиту? Мужчина слегка выпрямился и открыл рот… но не смог выдавить из себя ни слова. Как и ожидалось, Вейдер с удушающей мощью сдавил горло Холиджена Силой. Его покрытые перчаткой руки лишь сильнее сжали плечи мужчины, не давая тому вырваться, и усиливая давление Силы. Холиджен стал задыхаться, словно рыба, выброшенная на берег, и взгляды всех присутствующих застыли на нем в испуганном оцепенении. Ну, конечно же, кроме мальчика, который в это мгновение наблюдал за лицами других. Он за свою короткую жизнь видел столько смертей, что эта не казалась ему чем-то необычным. Он стал наблюдать за происходящим, только когда Вейдер отпустил Холиджена, и его тело с глухим стуком упало на пол. Несколько секунд, и мальчишка снова перевел внимание на лица присутствующих офицеров. Наверное, гадает, почему они удивляются, - подумал про себя Вейдер. Он слегка повернул голову, хотя, по правде говоря, ему не нужно было смотреть на Соло - последнее дополнение в недолговечной свите мальчишки, чтобы прочитать его мысли. Возмущение Соло полыхнуло в Силе, и виконту Индо пришлось схватить того за руку, чтобы удержать на месте. И теперь кореллианец вглядывался в лицо Люка Антилесса в поиске хоть какой-то реакции. Пустая трата времени - подумал Вейдер. Мальчишка едва ли проявит хоть какие-то эмоции, наблюдая за смертью кого-то столь незначительного, как Холиджен: тот подписал себе смертный приговор в ту самую минуту, когда подвел Императора. Чего ожидал Соло? Сочувствия? Сострадания? А с чего бы мальчишка стал сочувствовать кому-то, когда даже Вейдер знал, что Люк в жизни ни от кого не видел ничего подобного. Вейдер не жалел о содеянном им убийстве, но он хотя бы понимал, что он только что сделал. Мальчишка же понятия не имел о том, что он потерял. У него просто не было моральных ориентиров - ему некому было показать разницу. Палпатин выпрямился, и рычащим голосом проговорил. - Пошли вон. Все вон. У вас в распоряжении весь имперский флот. Исправьте ситуацию и докажите мне, что вы чего-то стоите. Он не стал продолжать дальше, угроза и так была вполне ясна. Она распростертая лежала на полу с остекленевшими навечно глазами. Офицеры пытались не замечать тела, и так спешили ретироваться, что один из них споткнулся о руку мертвеца, но останавливаться не стал и быстро пошел дальше. Вейдер безразлично смотрел им вслед, но сам остался стоять на месте, намереваясь не упускать появившуюся возможность. Постройка его нового флагмана «Исполнитель» отставала от графика, и пришло время ускорить ее. Пришло время самому взять под контроль операцию «Устрашение». Мальчишка сделал шаг вперед, намереваясь уйти, но Палпатин тут же схватил его за запястье, и Вейдер мысленно выругался, видя, как его шанс ускользает. - Идите, - кратко произнес Палпатин, обращаясь в равной степени как к Вейдеру, так и к Индо с Соло. -Я поговорю с мальчиком с глазу на глаз. Обычно Вейдер нашел бы причины остаться, но в этот раз это бы означало развеять гнев Императора, который вот-вот выльется на мальчишку. Это была достаточно веская причина, чтобы повиниться. Уважительно поклонившись, Вейдер выпрямился, и насмешливо наклонил голову, посмотрев на мальчика. Повернувшись, чтобы уйти прочь, Вейдер на полпути от двери заметил, что Соло, сузив глаза, по-прежнему пристально смотрит на него, несмотря на то, что Индо уже поклонился и развернулся, чтобы уйти. Соло по-прежнему стоял на месте. Кореллианец еще с секунду смотрел ему прямо в глаза, а затем посмотрел на мальчика в знак поддержки. Он, кажется, был готов подчиниться Императору, оставляя мальчишку одного, и чувствовал из-за этого себя крайне неудобно. Когда высокие двери закрылись, ограждая их от внутренний комнаты, Соло вновь зыркнул на Вейдера, явно не скрывая своего презрения, а затем развернулся, чтобы покинуть зал. Наблюдая за ним, Вейдер задумался о растущей дружбе Соло с сыном Кеноби, или, что было гораздо более ценным для Вейдера, растущая зависимость мальчишки от Соло. Имя кореллианца все чаще встречалось в последних отчетах Эштора, который заверил его, что Антилесс сблизился к кореллианским пилотом, несмотря на то, что прекрасно знал, чем это закончится. Когда Палпатин поймет в чем дело, Соло проживет очень недолго. Конечно же, в присутствии Императора мальчишка всегда держался отрешенным ото всех остальных, но он не сможет долго защищать кореллианца. Антиллес должен понимать из собственного горького опыта, что чем дольше Соло остается здесь, тем более неизбежной становится его гибель от руки Палпатина. Вейдеру в голову пришла мысль о том, что он может легко ускорить этот процесс… но возможно нужно подождать подходящий момент. У мальчика почти не было слабостей, благодаря усилиям Палпатина… может ли кореллианец стать одной из них? Вейдер еще раз взглянул на закрытые двери, и затем наконец пошел вперед, удовлетворенный тем, что холодная ярость Палпатина уже и так целиком была сосредоточена на мальчишке. Еще немного, и она превратится в открытую агрессию. * * * * Палпатин крепко держал его за руку, впиваясь ногтями в мягкую кожу запястья. Люк стоял молча и неподвижно, смотря, как пустеет зал, чувствуя злорадство, исходящее от Вейдера. В конце концов Учитель все же отпустил его, но Люк не отошёл в сторону - демонстрация страха всегда была наказуема, а Палпатин сегодня и так искал повод. Учитель откинулся на спинку тяжелого резного кресла, и пристально изучал его несколько долгих, напряженных секунд. - Может быть, ты соизволишь мне объяснить, что только что произошло. Ты же знаешь, чего я ожидал от тебя. Люк опустил глаза, пряча правду в глубине души - он заколебался из-за присутствия Соло. Как правило, он не раздумывая выполнял то, чего хотел от него Учитель. Это он должен был встать за спиной Холиджена, выполняя волю Императора. Но сегодня… почему из всех дней именно сегодня он заколебался, при этом понимая, что Учитель уже и так искал повод наказать его? В тот момент он почувствовал на себе взгляд Соло, и бурлящий поток эмоций в его душе - вместе они словно пригвоздили Люка к месту. - Отвечай! - потребовал Палпатин, ударив кулаком по столу. - Я не знаю! - Люк сразу же постарался изменить ответ, зная, что этот Императору не устроит. - Я не понял, что вы хотели… - Не понял? Ты хочешь сказать, что после вчерашней демонстрации Силы, ты не почувствовал моих намерений? - Не почувствовал… я не способен на это сегодня. Контроль над Силой ушел, - это была чистая правда. Он позаботился об этом. Желтые глаза тут же впились в него и несмотря на то, что Люк вздрогнул, он не стал защищаться от ментального нападения. Ну, разве что упрятал парочку фактов подальше от цепких ментальных пальцев Учителя. Но они были так хорошо спрятаны, что по большей части он не сопротивлялся вторжению. В конце концов, Палпатин просто покачал головой, поджав губы в знак отвращения. - Разочарование за разочарованием - вот кем ты всегда будешь. Ты так хочешь получить автономию, которой пользуется Лорд Вейдер, но ты ничто иное, как его бледная имитация, которой всю свою жизнь суждено оставаться в его тени. Люк тут же поднял глаза, услышав выговор - эта была критика, которую он не мог проигнорировать. - Я ничем не хуже его. - И все же, именно Лорд Вейдер был тем, кто смог предвидеть, что я потребую от него сегодня. - Зато он не знал, что до этого дойдет. Слова выскочили прежде, чем Люк понял, что делает. Наверное, именно здесь он совершил ошибку, поскольку его Учитель прекрасно знал, что он имел ввиду. Палпатин кратко взглянул на все еще включенную голограмму системы Хаттов. - Ты знал, что это произойдет. - Да, учитель. - И ты ничего мне не сказал. Он, конечно же, пытался. Он пытался высказать свое мнение еще в первый раз, когда Холиджен только предложил свой план, но был в недвусмысленных выражениях прерван Палпатином. И все же, Люк старался сделать свой ответ в как можно более уважительном тоне. - Вы сказали, что не мне судить. - И это предел твоих размышлений? Ждать, пока тебе велят говорить, словно какому-то дроиду или говорящей птичке? Люк вновь опустил глаза, понимая, что гнев Учителя не закончился на убийстве Холиджена. Несмотря на то, что он вчера использовал Силу по его приказу, Палпатин будет и дальше искать предлог утвердить свою позицию в его глазах. Сквозь сжатые зубы Люк испустил тихий вздох. - Отвечай мне! Вслед за тревогой, в душе Люка поднялся гнев. - Что вы хотите, чтобы я сказал? Что я это сделал назло вам? Вы же знаете, что это неправда. Или же я просто хотел, чтобы блокада потерпела поражение? Зачем мне это? Вы думаете… Реакция была незамедлительной - резкий удар по лицу. Люк замолчал, уставившись в пол несмотря на то, что гнев по-прежнему кипел в душе, а щека горела. Учитель угрожающе сделал шаг вперед, одной рукой схватив его за затылок. - Что это было? Эгоизм? Независимость? - глаза Палпатина сузились.- Возможно, ты думаешь, что более не нуждаешься во мне? Люк понял, что натворил. В ушах Учителя, это звучало так, если бы он усомнился не только в способностях Вейдера к предвидению, но и в аналогичной способности Императора. - Нет, Учитель. Я молчал, потому что вы мне так приказали, - он тут же смягчил тон, несмотря на то, что знал: правильного ответа уже быть просто не может, он не сможет защититься, чтобы не говорил. Холодные пальцы усилили хватку, впиваясь в мягкую плоть. - Нет? Разве мой маленький птенчик не хочет вылететь из гнезда? - теперь лицо Палпатина было в нескольких сантиметрах от лица Люка.- Поскольку, поверь мне, как только я вытолкну тебя из гнезда, ты подохнешь раньше, чем успеешь долететь до земли. Если я прекращу тебя защищать, один ситх в черных доспехах тут же придет за тобой. Люк слегка поднял голову. - Ну и пусть. Я его не боюсь. - Он же тебя на куски разрежет. - Пусть попробует. - Да ну? Он сама ярость и сила…хотя даже он не посмеет выступить против меня. Помни об этом. Ты не выше меня или моей воли. И никогда не будешь. Ты принадлежишь мне, и так будет всегда. - Я знаю, Учитель. - И все же ты выступил против него на последней дуэли… против моей воли. Ты ослушался тогда, и ослушался сегодня…, из чего я делаю вывод, что предыдущие методы наказаний уже недействительны для разъяснения того, что верность и послушание должны быть абсолютными? - Я сдержался только благодаря вашему приказу! Я мог убить его! Палпатин поднял руку, и провел большим пальцем по все еще чувствительному шву над глазом Люка, - О, мой малыш, ты столькому научился. Но посмотри на себя… весь в синяках и ссадинах. Ты ему не ровня… пока. - Я уже не ребенок, - Люк вновь попытался отойти от него, но Палпатин крепко удерживал его за затылок. - Ты всегда будешь для меня ребенком. Всегда будешь моим голубоглазым мальчиком, моим светловолосым птенчиком, - произнес он почти что отеческим тоном, и улыбнулся.- Не волнуйся, малыш. Ты всегда будешь оставаться в моей милости. - Мне не нужна защита. - Нет?... Даже от меня? - и вновь перемена тона. Насмешливый, презрительный голос внезапно стал резким и угрожающим. Воздух словно вибрировал от его намерений, а пальцы лишь сильнее впивались в плоть Люка, - Ты говоришь, что его не боишься… а меня ты боишься, дитя? Люк сохранял напряженное молчание, зная: чтобы он не сказал, это не изменит неизбежное. Учитель наклонился ближе, а на лице появился оскал. - Ты меня боишься? Железная хватка ослабла, и эти холодные, цепкие пальцы наконец разжались. Зная, что будет дальше, Люк с криком дернулся назад… Первый разряд молнии заставил его упасть на колени, но это было несравним с тем, который последовал через секунду: он просто упал на пол и потерял сознание…