Сын Империи

Хан устало прошел последние пять шагов по коридору, ведущему к его маленьким апартаментам. Он прождал возвращения малыша до полуночи, даже после окончания своей смены, но малой так и не вернулся. В течении вечера все они молча слонялись по мрачным апартаментам, чья угрюмость, казалось, отражала их тревогу. Никто не произнес ни слова, но все думали об одном и том же. Даже обычно веселый Горн стал тихим и поникшим. Когда закончилась его смена, он ушел, так и не сказав ни слова, а в мыслях Хана снова всплыли сказанные им слова: «Все вокруг либо отводят глаза, либо просто игнорируют это…» Всплыло сделанное от чистого сердца предупреждение: «Прими мой совет - не лезь». В конце концов, Хан молча ушел следом за ним, не говоря ни слова решительно настроенному Индо, который, если придется, будет ждать хоть всю ночь, хотя Хан знал, что когда парень наконец вернется, его здесь будут ожидать отнюдь не сочувствие и утешение. Никогда не будут. Войдя в свои апартаменты, Хан решил, что завтра встанет пораньше, чтобы узнать, вернулся ли малой. Закрыв за собой дверь, он повернулся… и застыл на месте. Едкий запах обжег горло, а на фоне тусклого света, проникающего из прихожей в гостиную, он смог разглядеть тонкие завитки дыма, закручивающиеся в спирали и поднимающиеся куда-то вверх. Он осторожно, на цыпочках, прошел через прихожую, и наклонился, чтобы незаметно выглянуть из-за угла… Люк сидел на стуле за столом Хана, уставившись в пустоту, и затягиваясь сигаретой, скрученной из черной бумаги. Вздохнув с облегчением, Хан включил свет… но не прошло и пяти секунд, как комната вновь погрузилась полумрак. - Ай, свет! - Что ты, черт возьми, куришь у меня в апартаментах? - Проксин. Как по мне, он приятно пахнет, - в голосе звучала наигранная обида. Хан подошел поближе, чтобы включить одну из настенных ламп. Когда он повернулся к малышу, то увидел, что его лицо было покрыто синяками и ссадинами, а кровь засохла на коже. Палпатин. Хан поджал губы, изо всех сил стараясь слушать голос разума и сохранять спокойный тон. - Где ты взял проксин? - Проксин - фея пришла, и оставила его мне под подушкой. - Да? Я удивлен, как она вообще умудряется дойти до выхода из дворца? Люк звонко рассмеялся. - Она не курит спайс. Она его только приносит. - Тогда может, стоит задуматься о том, чтобы последовать ее примеру? - Может и стоит, - лукаво произнес Люк. - Как ты вообще сюда пробрался? На двери кодовый замок стоит. - Я знаю. Когда ты, кстати, его поставил? - А кто сказал, что это я его поставил? - Я. Это не стандартный замок для дворца. Зачем ты его поставил? - Мне нравится мое уединение. Как ты его взломал? - настаивал Хан. - А я его не ломал. Раз уж ты решил укреплять свою безопасность, лучше бы решетки на окна поставил. - Мы на сто шестьдесят восьмом этаже, и выступов на стене нет. - Ты проверял? - малыш казался скорее позабавленным, чем удивленным. - Как ты сюда попал? - Я перелез из окна этажом выше. «Сто с лишним этажей над землей?» Да еще и в таком состоянии - избитый, весь в синяках и ссадинах, он все же рискнул вскарабкаться сюда. Хан внезапно вспомнил, что в детстве он делал то же самое, зачастую после стычек со Шрайком. Шел на глупый риск, частично, чтобы перестать думать об этом, частично, чтобы выпустить пар злости и разочарования от понимания, что ничего не можешь изменить, и частично потому, что пытался доказать себе, что хоть чего-то стоишь. Тогда он, конечно же, этого не понимал, не видел четкой картины, варясь в этом котле, но сейчас, оглядываясь на прошлое, и видя те же кипящие эмоции в другом человеке… Хан уставился на ребенка, застрявшего в этом сюрреалистичном саморазрушительном существовании. Люк как всегда попытался отмахнуться, словно это был пустяк. - Я так карабкался по зданию с тех пор как был ребенком, так что все нормально, - он прервался и взглянул на сигарету в руке. - Но выходить, наверное, придется через дверь. - Или же просто не будешь курить спайс. - Ага. А почему у тебя на столе холоизображение вуки? Хан сразу же быстро шагнул вперед, выключая светящееся фото. - Ее зовут Дьюланна. Звали. Малыш кивнул, и замолчал. Хан уже было думал, что он решил пропустить этот момент, но Люк заговорил вновь. - Это ты с ней на фото? - Да, - беспокойно ответил Хан, - Это было очень давно. - Где ты вырос? - Это что, игра в «Двадцать вопросов»? Люк пожал плечами. - Это все проксин. - Ты не должен курить эту гадость. - Я знаю. - А есть хоть что-то, что ты не принимаешь? - Глиттерстим, - со знанием дела произнес Люк, и сигарета, зажатая в уголке рта, подпрыгнула вверх. Глиттерстим. Упоминание слова всколыхнуло в мыслях Хана воспоминания об этом разрушительном наркотике. Мгновенная вспышка лица Брии Тарен, которую он потерял из-за ее собственных пристрастий. Ее ладони, сплошь покрытые шрамами от тяжелой работы на переработке сырья глиттерстима. - Ты не должен даже притрагиваться к этому дерьму, - мрачно произнес он. - Я знаю, - согласился малыш. - Я один раз попробовал, и клянусь, мне казалось, словно реальность вывернули наизнанку. Куда бы я ни посмотрел, везде было одно: словно у каждого человека за плечами тянулся след прошлого, а все их будущее перед ними, и все это перемешивалось друг с другом, создавая возможные варианты событий, альтернативные реальности. Словно все возможные варианты всех возможных событий в их жизни впихнули в одну эту реальность, вытесняя весь кислород, и не оставляя места для мыслей. Я помню, как изо всех сил пытался заставить людей не двигаться, и вообще ничего не делать, лишь бы все прекратилось. Они, конечно, все всполошились, и отправили за Индо, но я - то всего лишь хотел, чтобы каждый в этой гребанной вселенной застыл на месте, и заткнулся… и каждая секунда ощущалась, словно несколько часов, потому что каждое возможное развитие событий проигрывалось в точном времени, и все это вжалось в одну-единственную секунду… Хан уставился на парня, пораженный яркостью его воспоминаний… Люк, которому явно было некомфортно под столь пристальным взглядом, вновь пожал плечами, словно пытался разрядить атмосферу. - После этого меня рвало три дня. Первые два дня я не мог достаточно сконцентрироваться, чтобы собственное имя произнести. Хотя, это не имело значения, потому что я его даже вспомнить не мог. - Ситх тебя задери, малой, сколько ты принял? - Всего одну сигарету выкурил: один грамм, - произнес Люк, затягиваясь сигаретой с черным спайсом внутри. - Очевидно, одаренные и глиттерстим - вещи несовместимые, но мне тогда об этом никто не сказал. И вот я, пытаюсь заглушить эту чертову Силу, и оказывается, что глиттерстим увеличивает ее стократ. Что-то вспыхнуло на краю разума Хана, и частички пазла сложились воедино. Вчерашнее признание Люка о своих способностях. «Чуть больше, и Палпатин начнет думать. Чуть больше Силы - он почувствует, что нужно уточнить порядок вещей. И мое место здесь». Его паника раннее того же дня, когда он неожиданно был вызван Палпатином. «Мне нужен спайс... Позже будет уже поздно». Хан изо всех старался сохранить ровный тон голоса, когда услышал это неожиданное признание, сделанное бездумно под воздействием проксина. Признание, которое столько проясняло. - Тогда зачем ты принимаешь спайс? Под воздействием спайса, малыш был более разговорчивый, чем обычно. - Он всех отделяет, - Люк пожал плечами, - И меня тоже. - Отделяет? - Я перестаю их слышать. Все становится так тихо, - он поднял глаза на Хан. - Ты всю жизнь так живешь: у тебя в голове тихо. Все, что тебе нужно сделать, это уйти от людей, и все стихает… я же постоянно слышу мысли каждого человека в этом гребаном дворце…а иногда и за мили отсюда. Каждую мысль, каждую их надежду, каждое разочарование… я слышу все. Палпатин научил меня этому. - А ты не можешь….ну знаешь, заглушить это как-то? - Да, только вот… это, словно комната полная людей, которые решили заговорить в одно и то же время, и иногда я могу позволить этому потоку захлестнуть меня. А когда ты привыкаешь к этому шуму, то уже не можешь остановиться. Не можешь игнорировать. Оно впивается в разум, и сводит с ума. Палпатин научил меня настраиваться на присутствие другого одаренного, когда я хочу заглушить остальные голоса. - Дай-ка угадаю: единственным одаренным здесь оказался Палпатин. Я прав? По улыбке парня вполне можно было сказать, что он под воздействием наркотиков. - Ну я уж точно не полезу в голову к Вейдеру. - Удобно, - произнес Хан. Палпатин хотел полного контроля над парнем, и то, чему он учил Люка, сделало мальчика зависимым от него. - Но спайс все равно приглушает этот звон, без участия Палпатина, - только что, осознав это, добавил Хан. Люк улыбнулся, вновь поднося к губам сигарету, и выпустил новый завиток темного дыма. - Более того. Подбираешь правильный спайс, и Сила почти полностью уходит. - А тебе в голову не приходило задуматься о других вариантах? - вспомнил Хан фразу Люка. - Хочу ли я вообще иметь эту Силу. - Я перестаю ее чувствовать, не могу с ней связаться, и она не может связаться со мной. Когда я курю спайс… я становлюсь нормальным, становлюсь таким, как все, - он посмотрел на Хана своими затуманенными от наркотиков глазами, в которых явно читалась удовлетворенность, - Понимаешь? Хан уставился на мальчика, видя его в совершенно новом свете. - Это то, чего ты хочешь? Люк рассмеялся своим сухим, неискренним смехом. - То, чего я хочу… а что это? Хан молча уселся радом, надеясь, что спайс и дальше поможет разговорить парня. С трудом моргая своими до невозможности тяжелыми веками, Люк сделал новую затяжку, и черный дым, закручиваясь в спираль, стал подниматься вверх. - Это…дает мне нормальность. По крайней мере, по меркам дворца. - …он знает? - наконец спросил Хан. - Давно. Он узнал, когда я как-то раз отравился плохим спайсом, и загремел в медцентр. Индо пытался скрыть это…, но информация до него все равно дошла. Я думаю, врач постарался. Короче, я провел там три дня, а на четвертый он вызвал меня к себе. И когда я пришел… на столике передо мной лежало две сигареты с шенировым спайсом. Он сказал, что они мои, и чтобы я взял их. - Он дал тебе спайс? - Хан не мог скрыть своего отвращения. - Не надо возмущаться, - сухо произнес малыш. - Я до этого его ни разу не пробовал, и он был крепче, чем я обычно курю, но Палпатин заставил меня выкурить обе. Он сказал, что спайс делает меня слабым… и он доходчиво показал мне насколько слабым. - Люк слегка повернул голову, чтобы взглянуть на Хана. - Именно тогда я понял, до какой степени спайс отрезает мою связь с Силой. Он сказал мне защищаться, а я… не смог. Он… Хан наблюдал за тем, как лицо малыша, покрытое ссадинами и синяками, нахмурилось от воспоминаний…, но затем он, кажется, вспомнил про Хана, и улыбнулся. - Короче, в медцентре я провалялся еще пару дней. Палпатин сказал мне, чтобы отныне я даже не думал о том, чтобы показываться ему на глаза под действием спайса. Так что с тех пор я стал… более осторожным, научился скрывать это от него. - Так он не знает, что ты все еще принимаешь? Люк снова улыбнулся. - Ты должен быть впечатлен. Очень немногие способны врать ситху. - Разве что другой ситх, - мудро рассудил Хан. Лицо Люка стало своенравным, и Хан задумался о том, что это, возможно, такое же отрицание страха, как и преддверие какой-то пакости. - Теперь-то ты понимаешь, в чем трюк - никогда не появляться ему на глаза трезвым, ведь спайс делает меня нормальным. - Но это значит, что и для себя ты становишься нормальным, - произнес Хан. - Зачем тебе себя так ограничивать? Уголки губ Люка дернулись вверх. - Потому что нормальные не интересуют Палпатина. И вот она - недостающая частичка пазла. Наркотики не просто давали ему психологический побег от реальности, не просто давали ему способ заглушить голоса в голове, тем самым освобождая его, от зависимости к Палпатину… они делали его нормальным, а нормальным - значит невидимым для Палпатина. И судя по внешнему виду парня, Хан понимал, почему он так этого хотел. Люк вновь улыбнулся, смотря из-под полузакрытых век, как закручивается дым от сигареты. - Более того… нормальность сводит его с ума. Хан покачал головой, пропуская волосы сквозь пальцы. - Ты не можешь... тебе нужно выбираться отсюда. Бежать из дворца при первой же возможности. - Выберусь. - Я не имею ввиду стать Рукой Императора, я говорю о том, чтобы бежать прямо сейчас, насовсем. Малыш уставился на Хана, явно озадаченный его словами. Для него служба Императору в качестве Руки был единственным, и лучшим выходом из данной ситуации. Как, черт возьми, можно было до такого довести ребенка? Как, черт побери, можно было заставить его добровольно жить такой жизнью? Хан лишь расстроено покачал головой, не имея понятия о том, что говорить дальше. Через несколько долгих секунд, Люк молча протянул ему сигарету. Хан даже рассмеялся, вновь покачав головой. - Это не ответ. - В конце концов, именно это - единственный ответ. - Во сколько ты начал принимать наркотики? Люк сделал последнюю затяжку заканчивавшейся сигаретой, и Хан уже было подумал, что он выбросит ее… но, вместо этого, он похлопал себя по карманам, и достал еще одну, тут же подкурив ее от бычка предыдущей. - Не знаю. Как я уже говорил, мне было где-то около двенадцати. Одиннадцать или двенадцать. Где-то так. Хан нахмурился. - Не стоит их так курить, одну за другой. Люк бросил на пол окурок, и, откинув назад голову, затянулся новой сигаретой. - Ага. И это сейчас моя самая большая проблема. - Как ты вообще умудрился в одиннадцать лет раздобыть спайс? - Мне было одиннадцать, когда Палпатин отдал меня Индо, и тогда я впервые мог свободно передвигаться. Тогда-то… все и началось. - А до этого? - спросил Хан, надеясь, что сумеет вытянуть из малыша еще как минимум парочку фактов. Люк опустил глаза. - До этого я был с Палпатином. Глядя на избитое лицо мальчика, Хан понял, что больше говорить ничего и не нужно. Да это, наверное, и было все, что он мог сказать. Хан задал еще один вопрос, чтобы удержать парня на крючке. - А как так вышло, что о тебе никто не знал до одиннадцати лет? - Меня… держали вдалеке от публичных глаз. Они удалили обо мне всю информацию из Центральной Базы, когда я только попал сюда. - Но ты есть в системе, - уверенно заявил Хан, хотя и не стал признаваться в том, что использовал доступ Горна, чтобы найти данные о малыше. - Да, но информацию обо мне меняли несколько раз. Первое покушение произошло через несколько месяцев после того, как Палпатин выпустил меня. - Выпустил? - Он… показал меня людям. Несмотря на то, что малой хоть и был сейчас менее склонен прикрывать факты враньем, он все еще нехотя говорил правду. Вместо этого, он тщательно выбирал слова, но Хану этого вполне хватало, по крайней мере, он узнает хоть что-то. И судя по тому, что малой курил уже третью по счету сигарету, Хан надеялся, что он станет более разговорчивым и менее осторожным. Люк пожал плечами. - Мне было одиннадцать. Они меня постригли, одели в новую одежду, а Палпатин повесил мне на пояс световой меч, и вытолкнул меня на балкон. Там внизу была целая толпа… Это был первый раз, когда я понял. В ответ на вопросительный взгляд Хана, Люк задумчиво наклонил голову. - К тому времени, я уже знал, что Палпатин был центром моего существования, всей моей жизни… Я даже знал, что он - Император. Просто… до этого момента я не понимал, что это значит. Не понимал до тех пор. Пока он не вытолкнул меня на балкон над собравшейся толпой внизу, где он был центром всего. Центром галактики. Хан уже было собирался сказать ему, что это не так, но малыш тут же уставился на него своими проницательными глазами…и он просто не смог произнести эти слова. Поскольку это была бы ложь, а у парня ее в жизни и так было предостаточно. Люк наблюдал за ним еще несколько долгих секунд. Когда Хан не заговорил, малыш сделал новую затяжку, и сузил глаза, погрузившись в воспоминания, - Я не хотел выходить туда - это был второй раз за четыре года, когда я выходил на улицу, но он схватил меня за плечи и вывел насильно… я знал, что он что-то задумал, но ничего не сказал - я тогда вообще почти не разговаривал, но через месяц повстанцы попытались меня убить. - Я слышал об этом. Вот только я не понимаю, зачем они это сделали. - Это был первый раз, когда меня показали людям… с того самого дня, когда я только попал сюда. Первый раз, когда повстанцы поняли, что я все еще жив. - Зачем им тебя убивать? - Затем, что я - ситх, и неважно, что сын Кеноби. Я стоял рядом с Палпатином, со световым мечом на ремне - это значит, что я обучен, чтобы стать ситхом. Поэтому я - угроза для них. - И Кеноби был среди них, я правильно понимаю? - Хан вспомнил, что Люк уже однажды это упоминал, когда впервые признался в том, кто его отец. И он сказал, что Кеноби был среди тех, кто пришел убить его. Лицо Люка приняло непроницаемое выражение, и он кивнул. У него были годы на то, чтобы все обдумать, - рассудил Хан…хотя какой от этого толк? Это не отменяет того факта, что собственный отец пришел, чтобы убить его, только потому что сын вырос на другой стороне его войны. - Так… аааа... что произошло с твоей мамой? Я так понял, ты сюда приехал именно с ней, перед тем, как все это произошло? - Мама... я был, - Люк покачал головой, злясь на самого себя. - Помнишь произошедший здесь девять лет назад теракт? Покушение на королевскую семью Альдераана? - его голос тут же стал жестким. - Смутно, - Хан помнил ту бурную волну возмущения в СМИ, ведь это была королевская семья Альдераана, и все знали, что они были миротворцами. СМИ во всю трубили, что у повстанцев нет ни стыда, ни совести. Он вспомнил, что был принят ряд мер для защиты граждан, как утверждала Империя. У него тогда были свои проблемы, но все же он вспомнил… Вспомнил, и тут же выпрямился, когда в памяти всплыли некоторые подробности. Королевская семья Альдераана, разве у них не было сына, который погиб вместе с ними при взрыве? Сколько ему было лет? Хан уставился на Люка, мысленно сделав некоторые расчеты, хотя они оказались не нужны. Малыш утвердительно кивнул головой. - Они были моими родителями. Забудь про Кеноби - только они всегда были, есть и будут моими настоящими родителями. Хан выругался, пораженный количеством жестокости в короткой жизни ребенка перед ним. –Ты был с ними, когда произошел взрыв? - Нет, но я его видел… Видел, как взорвался спидер, видел, как…- он вновь замолчал, и его лицо исказила гримаса. Хан покачал головой, только сейчас осознав, сколько за свою молодую жизнь пережил этот мальчик. - Ты был… - как же ее звали?- …ты был сыном Бреи Органа? Это имело смысл. Если отцом парня был Кеноби, что есть генетически подтвержденный факт, то матерью вполне могла оказаться Брея Органа. - Мама была... - малыш запинался, ему было трудно говорить, - ...мама была королевой Бреей из королевской семьи Антилессов. Бейл Органа… был моим приемным отцом, но этого никто не знал. Я сам этого тогда не знал, даже не думал о том, что они могут оказаться не моими биологическими родителями, - Люк замолчал, поднимая глаза с сигареты. Его взгляд был серьезен и очень мрачен, - Они всегда останутся моими родителями для меня. Всегда. Палпатин сказал, что… они меня использовали, или, по крайней мере, собирались, когда я стану достаточно взрослым. Это ложь. Я никогда в это не верил. Но после покушения он полностью отрезал все мои связи с Альдерааном. В главной базе я числился мертвым, и мне дали новую личность. Я долго вообще был без фамилии. А когда появилась - Индо сказал Палпатину, что мне нужна фамилия, то Палпатин позволил мне называться Антилессом - взять фамилию маминой семьи, поскольку это довольно распространенная фамилия во всех системах. Органа могла бы…вызвать вопросы. Ведь Альдераан уже и так интересовался мной: взять фамилию отца значило бы признать мое право на трон, которое, как я понял позже, он готовил вовсе не для меня. Хан опустил глаза. - Любопытно, почему. Люк пожал плечами, - Это уже неважно. Альдераан уже как пять лет находится в стадии войны, и королевской семьи там попросту больше нет. - Но Антилессы же остались. Они знают о тебе? - Они что-то подозревали, когда я вновь появился, но думаю, так будет лучше… для них. Палпатин уничтожил альдераанскую аристократию, когда Антилессы и Органа попытались узнать правду. -А ты никогда не думал вернуться на Альдераан? Малыш покачал головой. - Я попал сюда, когда был еще ребенком, и то, что было до этого, я просто не помню. - Почему ты не хочешь, чтобы они узнали о тебе? Люк пытался подобрать слова, и было видно, что он пытается подавить эмоции. - Я же уже сказал: так будет лучше. Безопаснее. Для них. Будучи лично знакомым с Императором, Хан понимающе кивнул в ответ. - А разве ты не должен править… стать королем, или кем там? - Палпатин лишил Альдераан права на суверенитет, когда Органа стали задавать обо мне вопросы после того, как увидели меня стоящим на балконе. Тогда, когда мне было одиннадцать. Не знаю, как они узнали меня, наверное, повстанцы удружили: у них-то точно возникли подозрения. В любом случае, я не могу править. Не по крови. - Но даже, если твой отец Кеноби, а мать Брея Органа… - Да не знаю я, была ли она моей биологической матерью… Лично для меня она всегда будет моей единственной матерью, ровно как и Бейл всегда останется для меня отцом, - с непоколебимой уверенностью повторил он. - Но они мертвы, и поверь мне, лучшее, что я могу сделать для остатков королевской семьи - это оставить их в покое. Правду о том, что произошло на самом деле, знают лишь единицы. Индо знает… и Вейдер… по крайней мере, часть правды. - А Горн? - Ты, наверное, шутишь. Да уже через час весь дворец гудел бы об этом, - несмотря на все эти интриги и ложь, саркастичный тон малыша не мог не вызвать у Хана улыбки, - И Палпатин, конечно же, знает всю правду. Большая часть всего этого была создана именно его руками. Хан почувствовал, как улыбка тут же сползла с лица. - Что ты имеешь ввиду? - Палпатин… короче, не было никакого покушения повстанцев. Хан выпрямился, чувствуя, как на затылке волосы встали дыбом. - Палпатин…? Люк опустил глаза. - Он никогда не скрывал правду. Только не от меня. Когда он впервые заговорил об этом с Вейдером, тот сказал, что вряд ли Брея моя биологическая мать. Он сказал это через несколько дней после покушения, но ты же знаешь Вейдера - ему лишь бы на кого-то напасть. - Уже тогда? - С того самого дня, когда он впервые увидел меня, - без лишних разговоров Люк согласно кивнул головой, и тут же поднял глаза на Хана. - Ты же понимаешь, что об этом нельзя никому рассказывать. Тебя грохнут. Я серьезно: тебя убьют. Хан медленно кивнул. - Ну, чудесно. Хотя бы предупредил. Люк слегка сгорбился, и кончик сигареты вспыхнул во тьме, когда он сделал новую затяжку. - Здесь к этому быстро привыкаешь. Правда - очень опасная вещь. - Здесь я не совсем понимаю, что значит слово «правда», - иронично произнес Хан. Малой пожал плечами, дрожащей рукой поднося сигарету ко рту. Хан подумал о том, что такую дрожь мог вызвать как и спайс, так и тема их разговора. Он наблюдал за тем, как Люк откинулся назад, и его лицо стало уже совсем грустным. - Хочешь настоящую правду? Во всем виновато матово-голубое платье. Хан перевел взгляд с сигареты на парня. - Что? - Матово-голубое платье должно было быть черным, но я был слишком маленьким, чтобы понять. Слишком маленьким и слишком напуганным. Если бы я знал… - он наклонился вперед, положив руки на колени, и опустив голову. Несколько долгих секунд он лишь молча качал головой. - Но я не знал…моя собственная чертова ошибка. Он замолчал, и долго оставался неподвижным… а затем без малейших колебаний, и прямо на глазах Хана, прижал зажженный кончик сигареты к собственной ладони. Шипение плавящейся плоти заставило Хана тут же броситься вперед, и выбить сигарету из рук парня. - Люк, что за черт!!! Малыш поднял остекленевшие от эмоций глаза, но Хан явно видел в них искорку озорства. - А что такого-то? - Нельзя… ты не должен делать такие вещи. Что, черт возьми, творится у тебя в голове?!! Люк слегка улыбнулся, и посмотрел на обрамленную пеплом рану на руке, - Правда в том, что... это все - моя вина. Все. Мои родители, покушение, их смерть: во всем виноват лишь я. - Каким же образом? - Палпатин сказал, что он всё делает ради меня, чтобы сделать меня сильным. Я мог остановить это… каким-то образом, я должен был остановить это, но вместо этого, позволил им умереть…Я это сделал. - Это не так. Люк отвел глаза. - Ты не понимаешь. - Тогда объясни мне! - Хан понимал, что близок к разгадке, и на этот раз отступать он не собирался. Малыш так хотел поделиться этим… рассказать хоть кому-то. Хан чувствовал это всеми фибрами души. - Сколько тебе было лет? - глядя на парня, Хан попытался успокоиться и заставить его говорить дальше. Люк долгое время молчал, слегка покачивая головой, а когда, наконец заговорил, его голос был скорее похож на шепот. - Это было… мой одиннадцатый день рождения. Я все еще… был с Палпатином, и я…, - Люк замолчал, и издал долгий вздох, а через некоторое время еще один. Хан ждал, давая ему время, и, в конце концов, Люк продолжил. - Я кое-что натворил. Снова сбежал, и это всегда вызывало сильную реакцию у Палпатина. - Сбежал? - В комнате, где меня держали… там не было окон, и я не видел неба, а иногда мне так хотелось увидеть звезды. Но… это, - он вновь сделал глубокий вдох, затем еще один, затем покачал головой, и резко поднялся на ноги, - Нет, я не могу. Нет. - Люк... Хан тоже встал, но парень уже пошел к двери. Затем, Соло наклонился вперед, чтобы схватить Люка за руку, но малыш тут же отшатнулся в сторону, и споткнулся: из-за спайса его шаг стал нетвердым. Но тут же вспомнив о том, что парень не выносит прикосновений, Соло быстро поднял пред собой открытые ладони. - Ладно, ладно. Я понял. - Мне нужно… я должен идти, - Люк провел рукой по лицу, и зашагал по короткому коридору. - Люк? Малыш остановился у самой двери, стоя спиной к Хану. Его явно шатало из стороны в сторону. Хан понимал, что любая возможность продолжить разговор была утеряна, но все же он хотел дать парню время, чтобы собраться с силами. - Код двери: пять-один-девять-девять-шесть. - Я знаю. - Люк повернулся, и слегка улыбнулся ему. Глаза парня окончательно остекленели от спайса и чувств, захлестнувших его, но, в тот момент, он казался таким ребенком… коим он собственно и являлся. А затем он ушел, и Хан остался стоять, уставившись на закрытую дверь. Он все еще чувствовал горький запах спайса, витавший в воздухе. В конце концов, он поднял с пола все еще дымящийся окурок сигареты, и издав глубокий вздох, прошел через свои маленькие апартаменты, чтобы запустить вентиляцию воздуха. Остановившись у стола, за которым сидел Люк, он подвинул лежащий там датапад и ежедневные рабочие бумаги. Под ними он увидел рисунок, выполненный в знакомых резких линиях. Незаконченный набросок - точную копию голофото, которое Люк увидел у него на столе: Хан, еще совсем ребенок, и стоящая позади него Дьюланна, обнимающая его своими огромным ручищами. Хан улыбнулся, проведя пальцем по рисунку. Уже понимая, что произошло, он открыл ящик стола… все стилусы пропали. иллюстрация http://www.alongtimeago.org/userimages/es.ch.9.jpg