Шанс на смерть

К ночи белый туман уже полностью разлегся смертоносным ковром по всей Улице Вязов. Волны непонятной аномалии накатывались на стены словно морской прибой, разбивались о бревна дома и снова штурмовали его, не в силах преступить безопасные границы Вечного Костра. Проводник едва не задницей чувствовал, как из места, откуда туман выползал, исходили эманации голода. Неведомая и безликая тварь только-только закусила Морфеем, и собралась продолжить долгожданную трапезу. Как назло трио, Луна в эту ночь решила выйти из-за вечных туч, щедро освещая своим светом Улицу Вязов, придавая и без того жуткий облик деревне. И если Соловей мрачно хмыкал, глядя на висящую в небе Луну, то сестры робко жались к Вечному Костру, стараясь не смотреть на мрачный вид за окном. Лиса уже давно вычитала из Энциклопедии, что полная Луна в Зоне Отчуждения ночью совершенно не к добру. Дело не в сказках об оборотнях или вампирах – полная Луна означала в Зоне лишь полный трындец. Считалось, что именно в эти ночи аномальная энергия превосходила все свои предыдущие всплески, а мутанты свою агрессивность в другие дни. - Что вообще происходит? – с трудом проглотила кусок тушенки журналистка, обращая внимание Соловья на себя. – Разве Зона не должна нас оберегать от такой херни? - Прямо в точку про херню, - ухмыльнулся сталкер, - но ОНА не всегда может контролировать ситуацию. В ЕЁ владениях есть исключения, не поддающиеся контролю. И наш случай, увы, как раз из таких. - Это как так? – нахмурилась Лиса. - Нашла что спросить, - фыркнул Соловей. – Мне достаточно увидеть, а не изучать. Этим пускай яйцеголовые занимаются. Сталкер-проводник почесал щетину, нахмурился, и подошел поближе к застекленному окну, глядя куда-то вниз. На удивление Виктории, все стекла в этом доме были целые, в отличие от таких же в других домах. В самих помещениях не было даже намека на пыль – лишь редко скрипели под ногами доски, извещая гостей о ветхости брошенного дома. - Но одну вещь я знаю точно, - продолжил Соловей после некоторого молчаливого созерцания пейзажа за окном, - этот туман-аномалия боится звуков. Я сейчас говорю, а дымка отступает, образовывая неровность в «оцеплении». Так что давайте почаще болтать, несмотря на атмосферу подавленности. Вдруг Немая громко замычала, привлекая к себе внимание. Соловей на рефлексах встрепенулся, потянувшись рукой к Маузеру, но Егорова-младшая лишь предлагала начать запоздалый ужин. Вздохнув, Виктория схватила рюкзак проводника привычным жестом и запустила руку внутрь за разнокалиберными консервами, но тут же наморщилась, вскрикнула и отбросила рюкзак от себя. - Там все склизкое! – вяло огрызнулась Лиса, вытирая руку об штанину. – Сам загляни! Журналистка оказалась права – сталкер-проводник осторожно вытряхнул все содержимое рюкзака на пол, а затем проматерился сквозь зубы. И было от чего – большая часть консервов покрылась подозрительной рыжеватой пленкой без запаха. Снова выдав непечатную фразу, Соловей пинком зафутболил испорченные в угол, оставив всего пять банок. Три с тушенкой и две с бычками в томатном соусе. - Что это было? – тихонько спросила Лиса, кивнув на непригодный товар в углу. - Порча Зоны, чтоб мля. - сплюнул от досады проводник. – На человека не падает, но вот на металл запросто садится и портит содержимое. И где только подцепить успел?! Так что налетайте на уцелевшее осторожно. Если почуете аромат серы, то сразу выбрасывайте к остальным. - А ты? – нахмурилась Виктория. - А я сейчас вспомню старое родное ЗабВО, - хохотнул Соловей, выуживая из второго отделения рюкзака саперную лопату. – Тут сидите, - бросил он напоследок, направляясь к дверце подвала в соседней комнате. Под недоуменные и пересекающиеся взгляды друг друга, сестры слушали приглушенный мат из подвала, глухие стуки и крысиный писк. Крысы, уютно обустроившиеся под защитой Вечного Костра, сейчас жалели о своём выборе, ибо голодный сталкер превратился из гостя в охотника. Крысоволка в маленькой стайке крыс Улицы Вязов не существовало, а потому дать отпор они не смогли. Итогом возни стала добротная вязанка из десятка жирных крыс, которую сталкер за хвосты проволочил в другую комнату, прихватив с собой соль, немного перца, воды и странных таблеток. Из обрубков шей, где раньше были головы, капала на дощатый пол кровь, добавляя еще больше антуража. Пожиная скромный ужин, сестры молча и настороженно слушали мотивы, которые проводник насвистывал в соседней комнате, делая из крысиных тушек сталкерский «шашлык». Сочные удары чего-то тяжелого по мясу, получасовое журчание и шуршание превратились в несколько добротных кусков посоленного и поперченного крысиного мяса. Видимо, остальные куски проводник забраковал как испорченные консервы. Все так же насвистывая незатейливый мотивчик и не обращая внимания на удивленные взгляды девушек, Соловей достал из рюкзака стальную тарелку и пару растягиваемых телескопических прутов. Их он расположил недалеко друг от друга на Вечном Костре, зацепив за края стальной бочки. На положенные параллельно друг другу палки проводник положил тарелку с кусками мяса, почему-то еще печально вздохнув. - Э-э-э… - Не беспокойся, - оборвал журналистку Соловей, улыбаясь, - я обработал мясо водой с растворенными в ней обеззараживающими таблетками, плюс приправы. Остальное мой желудок переварит без проблем. Я после ЗабВО хоть болт переварю. - Так плохо кормили? – решила поддержать беседу Немая, жесты которой перевела Лиса. - Еще бы, - хмыкнул сталкер, переворачивая быстро пальцами скворчащие куски мяса, облив их дополнительно немного водой. – Я по «духанке» в Борзе с голодухи впервые собаку распробовал, а затем и крыс. Ничего, втянулся. Всяко лучше той параши, что давали в столовой. - Все так хреново было в армии? – изогнула бровь Виктория. - И это мне говорит журналист? – повторил её жест Соловей. - Вспомни девяностые и что творилось перед Уральскими горами. Теперь умножь это стократно на дикую глушь Забайкалья, где даже холодная вода идет с перебоями, не говоря уж об электричестве. Невероятно дикая глушь в самой жопе России. Там и стояла Борзя, о которой тихо перешептывались в «учебках», а новобранцы молились хоть кому, лишь бы туда не загреметь. Даже тюрьма с особо строгим режимом раем покажется, чем ЗабВО девяностых годов. - Это как тебя угораздило загреметь туда? – хмыкнула журналистка, стараясь припомнить что-либо о Забайкальском Военном Округе из своего опыта работы. - Не поверишь, - ухмыльнулся проводник, - подрался прямо в военкомате с парой борзых, попутно задев военкома. Мужик оказался злопамятным и публично заявил, что сгноит меня в самой глубокой жопе. - И? - После дембеля специально вернулся и набил ему морду, - захохотал Соловей, вспомнив приятный сердцу момент. – Он думал, что оттуда вернется забитое чучело, а оказалось все наоборот. Спасибо Сергеичу и ЗабВО! – отсалютовал в пустоту кружкой проводник, прожевав очередной кусок мяса и щедро хлебнув воды. - Ты же только что критиковал Забайкалье! – втянулась в разговор Немая, лихо шевеля пальцами. Виктория с трудом поспевала за движениями, попутно переводя. - Не отрицаю, - кивнул согласно сталкер, - но потом, посидев на «гражданке», понял, что благодарен Забайкалью, Сергеичу и даже военкому за ссылку туда. Ушел типичный гражданин, а вернулся солдат, способный жить и воевать там, где другой спасует. - В каком смысле? - В прямом. Я ведь тебе говорил, что после ЗабВО хоть болт переварю? Теперь тоже самое представь и в остальных аспектах. При крепкой руке командира и его стальной воле, рота из Борзи хуже саранчи будет. Соловей сыто икнул, снимая телескопические пруты одним ударом вместе с тарелкой на пол, чтобы те остыли. Затем снова приложился к практически опустевшей чашке и допил остатки, блаженно улыбаясь. - Крысиное мясо с перцем и солью… в Борзе я только с солью пробовал. Вкусно, - констатировал он, откладывая кружку и вглядываясь в оконный проём. Спустя пару минут настороженного разглядывания и прослушки, Соловей вдруг встрепенулся, повел носом как собака, и устремился к окну. Насторожившаяся журналистка знаком показала Немой оставаться тут, а сама решила заглянуть через плечо проводника, ведомая любопытством и страхом. Но тотчас пожалела, когда увидела происходящую за окном дома картину. Полная луна прекрасно освещала главную улицу с колеей, давая рассмотреть все в мельчайших подробностях. Смертоносный туман, до этого растекшийся по всей земле Улицы Вязов пугающе-густым ковром, теперь бурлил словно закипевшая вода в кастрюле. Буруны бесшумно сталкивались между собой, разносясь на быстро падающие хлопья тумана, разбивались о бревенчатые стены и покосившиеся заборы. Но самым страшным был нарастающий звук. В начале, заглушаемый разговорами трио, его было невозможно услышать. Чем активнее «бурлил» смертоносный туман, тем громче становился звук, похожий на утробное бурчание голодного желудка. Вместе с первыми капельками холодного пота Лиса осознала, что это бурчит желудок Улицы Вязов. Виктория не стала задаваться вопросами как это возможно. Рефлекс принимать все как есть в Зоне уже прочно осел в её голове. Журналистка лихорадочно начала думать, но нарастающий страх и излишне живая фантазия мешали холодному расчету. Зато он не мешал Соловью, который шумно втянул носом холодный воздух, задерживая дыхание и считая до десяти. Затем, прямо на выдохе, схватил за горло Викторию и чуть-чуть сдавил, гася на корню нарастающую у неё панику. Немая рефлекторно дернулась, но жесткий и заледеневший взгляд проводника пригвоздил её к месту, намекая что не стоит мешать. - Не отходите от Вечного Костра, - рубанул фразой застоявшийся воздух Соловей, отпуская Викторию и слегка толкая по направлению к Костру. Девушка скорее машинально захрипела и плюхнулась на пятую точку, хватая ртом воздух. Запоздалая мысль, что особого-то удушения и не было, заставила её умолкнуть, испуганно переводя взгляд то на проводника, то на «пейзаж» за окном. Тем временем Соловей начал метаться у окна, сложив руки за спину и сцепив пальцы в подобие замка. Изредка он бросал взгляд на бурлящий туман, чертыхаясь сквозь зубы и грозя неведомой твари. Чем именно он грозил журналистка точно не поняла – лишь расслышала про какую-то «ментальную пиздюлину». Неведомая тварь, являвшаяся владельцем Улицы Вязов, будто услышала тоже что и Лиса, и сильно обиделась. Внезапная «волна» тумана хлынула на стекла, закрывая их непроглядной пленкой и заслоняя собой лунный свет. Теперь только Вечный Костер ярко освещал одну комнату, оставив во тьме остальные. И идти туда сейчас Лиса отказалась бы наотрез даже под дулом автомата. Голодное бурчание «желудка» словно отрезало – смертоносный туман, как оказалось, изолировал не только свет. Наступила давящая на психику и разум тишина как на подводной лодке, которая залегла на дно, спасаясь от ракетного «гостинца». Внезапный треск ломающейся двери распорол кромешную тишину вместе с испуганным вскриком журналистки. Но даже этот визг заглушил очередной треск двери, в которую билась непонятная тварь, выворачивая её вместе с петлями. Слабого отсвета Вечного Костра хватало, чтобы разглядеть как покрывается посередине трещинами добротная деревянная дверь, а металлическая щеколда выгибается дугой, выламываясь вместе с шурупами. Лиса было потянулась к «Гадюке», но её руку перехватил Соловей, покачав отрицательно головой. Приложил палец к губам, приказывая соблюдать тишину, а затем шагнул в дверной проём, встав напротив трещащей по швам двери. Когда дверь с грохотом приземлилась на дощатый пол, Лиса едва сумела подавить новый визг, заодно зажимая ладонью рот сестре, начавший мычать. Инстинктивно обнявшись, они смотрели как в проходе молча клубился белый туман, куски которого сплетались в едва различимое лицо. Вместе с вломившимся в дом гостем пришел панический страх, эманации которого разлились по всем помещениям. Где-то на грани слуха Немая уловила паническое пищание прореженных Соловьем подвальных крыс. Еще пара мгновений, и перед сталкером, застывшим изваянием в дверном проёме, парило лицо, которое назвать человеческим было невозможно. Лик больше напоминал морду собаки, лишенную губ, которые открывали вид на ряды острых клыков. Там, где по логике и анатомии собак должен быть нос, располагались десятки отверстий, шедших ровными рядами едва не до переносицы. Глаз не было – вместо них была идеально гладкая поверхность без шерсти как и на всей голове. Создавалось впечатление, что лик был без кожи и мяса – один сплошной череп, сияющий белизной. Голова подернулась дымкой, качнув головой вверх-вниз – словно принюхивалась. Затем, слегка приоткрыв пасть с клыками, издала гул, от которого завибрировали все стекла в доме, грозясь осыпаться на пол опасными осколками. Несмотря на прямую угрозу, сталкер все продолжал стоять, заслоняя собой проход твари к девушкам. Дальнейшее журналистка потом много раз проворачивала в голове, силясь понять природу произошедшего в памятную ночь. Соловей быстро сложил пальцы в неизвестную Виктории фигуру. Было ли это заклинанием или очередным сталкерским трюком, но проводник забормотал несвязанные между собой смыслом слова: - Он бай ши ра ман та я со ва ка… Пальцы проводника изменили положение, сложившись в еще одну неизвестную фигуру, и он продолжил: - Он и ша на я ин та ра я со ва ка… Вспыхнул ярким пламенем Вечный Костер, поднимая столб огня до самого потолка, но не опаляя его. Даже малейшей опалины не осталось, хотя от ревущего столба исходил такой жар, что девушки едва успели отпрянуть. А Соловей все продолжал сплетать пальцы рук в неизвестных, и порой чересчур хитросплетенных фигурах. Происходящее напоминало сцену из какого-нибудь аниме, так популярного нынче на Большой Земле. Но когда лик твари-собаки смялся, словно по нему ударили невидимым громадным молотом, происходящее перестало казаться неуместным понтом. Хозяина мрачной Улицы Вязов нещадно колбасило с каждой сплетаемой пальцами Соловья фигурой. Раз, и морду пригвоздит к земле, практически заставляя развоплотиться. Еще одна фигура пальцев, и лик «собаки» сплющивает по бокам. Тварь рычала и гудела, но не могла даже подойти к сталкеру, а Вечный Костер ревущим столбом только помогал непонятной технике Соловья. На грани сознания, затопленного страхом, у Виктории пронеслась подлая и неуместная мысль. Насколько хватит проводника, с которого уже пот валит градом, а из носа течет кровь? И что случится, когда Соловей окончательно выбьется из сил? В этот момент к какофонии рыка и гула вмешался пронзительный собачий лай издалека. Казалось, что лает не просто дворняга или псевдособака, а целая махина размером с грузовик. Этот усиленный лай обычной собаки буквально смел нежеланного гостя и хозяина Улицы Вязов, разбив его об дверной проем прохода. Еще несколько секунд, и последние хлопья белого тумана, бывшие ранее ликом твари, растворились в воздухе как и тот, что оставался снаружи, покрывший проклятую землю белым ковром. Гонгом, завершивший необычный бой, стало гулкое падение Соловья на дощатый пол, потерявшего сознание от запредельных нагрузок. Словно вторя звуку падения, раздался очередной лай гигантского невидимого пса. Только громкость была ниже, а дальность меньше…

***

Петрович откровенно скучал. В последнее время Зона окончательно рехнулась, устроив её жителям конкретно весёлые деньки. Старые и привычные пути затопило лавиной мутантов, эмигрировавших из лесов и просторов Второй Дороги, аномалии взбесились и начали беспрестанно менять конфигурацию привычных сталкерских троп. Ранее проторенные и хоть как-то безопасные тропы перестали быть таковыми, вынудив всё человеческое население окопаться по укрытиям. Даже клан «Долг» был вынужден ограничить свои «крестовые походы» за пределы своих владений, лишь перебросив часть сил на Милитари. Общество «вольных» больше удивилось тому, что «фримены» спокойно восприняли этот факт, лишь больше отгородившись от беснующегося зверья. А так как сталкерский народ перестал высовываться за пределы обжитых и укрепленных лагерей, то и в известных барах настала тишина. Если «Сто Рентген» держался за счет выгодной точки посреди базы клана Долг, то чисто бары для бродяг-одиночек на окраинах опустели. «Вольные» предпочитали отсиживаться в своих уютных норах, либо просто не успели прийти вовремя. Вот и «Вечный Октябрь», пристанище опытного одиночки или любого другого адекватного бродяги, пришёл в запустение. Лишь несколько успевших окопаться до знаменательных событий сейчас безвылазно сидели по углам бара, цежа подешевевшее пиво и делясь увиденным на старых путях, да охранники несли свою вахту, периодически зевая и хлопая себя по щекам. За эти дни, проведенные в вынужденном застое, вызванным аномальным буйством Зоны, Петрович многое успел узнать, прежде чем большая часть сталкерской сети накрылась медным тазом, а потом и обмозговать. Просто и неожиданно гикнулась сеть в районах Темной Долины, Кордона, Свалки, а связь с «Ростком» шла прерывистая. И причина столь внезапного события маячила в безупречной памяти торговца часто и очевидно. Как бывший сталкер, Петрович буквально задницей чуял, что вся нынешняя катавасия связанна с Соловьем и двумя девушками, ведомым им. К поддакивающей мыслям интуиции вскоре присоединился личный опыт ведения дел с этим бродягой, прочно осевшим именно в «Вечном Октябре». Только этот непредсказуемый сталкер мог пойти Второй Дорогой к не менее известному Саркофагу. И, судя по буйству мутантов на старых путях, дорога трио вполне так безопасна не без помощи Зоны. Слушая новости по своим «жучкам» в сталкерской сети, пока та не накрылась, Петрович открыто смеялся над потугами новообразованного альянса из «долгов», «синих», «погонов» и пиндосов. Правда, по сравнению с событиями двухгодичной давности, «синие» резко поумнели, пойдя на попятную после потери отряда на Затоне и в Колючем Лесу. Плюс еще предупреждение самого Шухова по рации Бороды отсеяло большинство охотников за скальпами – умирать ради призрачного шанса обогащения никто не хотел. Последовавшие «случайные» смерти редких отчаянных только укрепили слова Черного Сталкера, и остался лишь альянс, над судьбой которого уже делались ставки во всех барах Зоны. В который раз уже тоскливо вздохнув, Петрович облокотился на барную стойку, уже не зная чем себя занять. Деньги пересчитаны, посуда сверкает зеркальной чистотой как и все помещения, схоронившиеся в баре посетители не буянили – все слишком дотошно и однообразно было для Петровича. Настолько, что у осевшего после потери левой ноги по колено Петровича появлялось желание почесать кулаки. - Петрович, - окликнул хозяина «Вечного Октября» бродяга по кличке Пух из своего угла, - сеть еще не восстановили? - Да какое там, - отмахнулся бармен и владелец заведения, - все глухо как в танке. Только с Милитари поступают редкие сообщения о копошащихся пиндосах на Барьере да подозрительной тишине в Припяти. - Про пиндосов и мы знаем, - откликнулось четверо сидящих в еще одном углу. – Типа вооружаются и готовятся схватить трио, когда то пойдет через них. - Бля буду, мужики, - поправил очки Пух, - обосрутся америкосы, пока трио ловить будут. На девушек, говорят, сама Зона виды имеет. Так что, Петрович, поднимай мою ставку еще на три штуки за Соловья и дам. - Сию минуту, - хмыкнул бармен, но черкнуть поправку на специально отведенном листочке не успел. Рация, наподобие той что стояла в баре Бороды, вдруг ожила, противно захрипев помехами. Через несколько секунд зал бара наполнил дикий мат дежурного, несшего пост на своем месте, снаружи «Вечного Октября». Что могло произойти, если невозмутимый Митяй начал материться как сапожник, Петрович не знал. И потому кивнул трем крепким ребятам-охранникам, скучавших на своих постах бара. Парни были проверенные временем, но на дворе была ночь, заставляя Петровича волноваться. Он даже прихватил привычную рукоять дробовика, готовый открыть огонь, если неведомый гость прорвется в бар. Посетители тоже напряглись, кивнув завскладу, который спешно направился к оружейному шкафчику. Несколько минут напряженной тишины сменились очередным дружным матом уже трех охранников, от которого Петрович едва не пальнул в потолок. Но в голосах охранников больше читалась высочайшая степень удивления, а не испуга. Это успокоило разгоряченные нервы владельца «Вечного Октября». - Какого хрена вы там орёте?! – прорычал в рацию Петрович, включая двухстороннюю связь, кладя дробовик обратно. - Петрович, бля буду! – решил взять голосовое лидерство Серый. – У ворот две девки стоят бледные, а у их ног Соловей без сознания! Бля буду, начальник, - это те самые! - Что с Митяем? – взял себя в руки бармен и хозяин. - Сиди и икает, начальник, - крякнул Серый – видимо поднимал бесчувственного Соловья себе на спину. - Тогда заноси сталкера к нам, и девушек не обидь, - бросил фразу Петрович, кивая дежурящей официантке, чтобы та накрывала стол. - И это, - пропыхтел вдруг в рацию Серый, - Митяй заикается, но утверждает, что Соловья притащил Всемпсампес на своей на спине, а девушки рядом с ним шли.