Чужой среди своих

Эрик смачно выругался, он потянулся за тряпкой, чтобы вытереть руки, и нечаянно смахнул со стола банку с краской. По полу разлилось кровавое резко пахнущее пятно. Телефон все еще настырно выл, и Эрик, проворно лавируя в захламленной комнате, поспешил его заткнуть. — Алло? Ри, привет! — Чего тебе надо, Ли? — Фу, как грубо. Ты что, сегодня не с той ноги встал? — Да я из-за тебя краску разлил, бестолочь невовремязвонящая. Ли довольно расхохотался в трубку. — Чего хотел? Говори быстрее, а то я занят. У меня заказ горит. — Завтра у Фрэнки День рождения. Он звал нас и сказал, что если ты не придешь, он проклянет тебя на веки вечные. — Я не могу. — Ты нагло врешь. — Ли, — Эрик тяжело вздохнул, понимая, что, видимо, придется уступить. — Не «Ликай» мне тут. Я буду тебя ждать у себя к шести. Чего молчишь? Михаэля не будет, он завтра с Арчи поедет к родителям. Так что, приходи. — Хорошо. — Ри, а давай, как раньше? — Ты о чем? — Обманем всех. Я буду тобой, а ты мной. — Зачем? Мы уже не дети. — Ну, мне так хочется. Пожалуйста. — У тебя прическа другая. — Уже нет. — Ли, ты сошел с ума. — Да, я знаю. Так что? — Ладно, уговорил, мелкий придурок. — Весь в тебя. Тогда до завтра? — До завтра. — Ри? — Да? — Я люблю тебя, — и частые гудки заполонили эфир. Они подъехали к дому Фрэнки уже в сумерках. В вечерней прохладе во всю бушевали цикады, перекрывая многоголосый шум, льющийся из окон. Эрик первый выбрался из машины, взлетел по ступеням на крыльцо и уже занес для удара руку, когда Стэнли его остановил, грубо удержав за плечо. Ли оттащил брата назад и, яростно зашипев в лицо: «Мы с тобой балбесы, про кольцо забыли», он принялся торопливо стаскивать с пальца массивный золотой перстень. На самом деле, Ри вовсе не забыл про столь существенную деталь в их маскировке, но до последнего надеялся, что брат не вспомнит. Не хотел он прикасаться ни к чему, что было хоть отдаленно связано с Михаэлем. Ранить могла любая мелочь. А кольцо — это слишком интимно. Слишком больно. Если бы он… Если бы Михаэль был его… Если… То он… Никогда бы не отдал… Даже брату… Даже в шутку. «Чертова вечеринка! Чертов Ли! Чертов Михаэль!» — внутренне взвыл Эрик, сжимая руку в кулак. Все чувства его сконцентрировались в пальце, обхваченном полоской прохладного металла, еще не перенявшей тепло тела. Фрэнки встретил их радостным воплем. Долго приветственно колотил Ли по плечу, принимая того за Эрика. Настоящий же Ри мило улыбался, пытался не дергаться и, как только позволил случай, ускользнул в самый темный и тихий угол. Школьные друзья, когда-то очень близкие и незаменимые, теперь были слишком далеки. Он не вписывался в их семейное благополучие, не интересовался рецептами изысканных блюд, терпеть не мог сопливых орущих детей. Точки соприкосновения давно остались в прошлом, как призраки былых отношений. — Вот ты где прячешься! — Фрэнки прервал размышления Эрика и бухнулся рядом с ним на диван. — Оставил Арчи с Михаэлем? — А? Ага, они поехали к родителям. — Часто он болеет? — Кто? — Твой сын? — Как все дети, — Эрик неуверенно пожал плечами, он довольно редко видел племянника, чтобы вникать в подробности его младенческой жизни, да и Ли ничего особо не рассказывал, зная, что брату это неинтересно. — Ри что-то сегодня совсем разошелся, — Фрэнки махнул в сторону развеселой компании, центром которой был хохочущий Ли. Брат размахивая початой бутылкой вина, забрался на стол и пытался изобразить то ли чечетку, то ли стриптиз под подначивающие выкрики и аплодисменты веселящейся толпы. Не дождавшись ответной реплики, Френки продолжил: — Ли, ты мне друг и Ри тоже, поэтому я сейчас скажу то, что скажу. Поверь, мне самому неприятно быть вестником беды, но я волнуюсь за твоего брата.  До меня дошли кое-какие слухи. — И какие же? — немного резко спросил Эрик, в бессильной злобе сжимая зубы — он прекрасно представлял, что сейчас  услышит. — Его выставка в Центральной галерее — тебе не кажется, что это не просто так? Бесспорно, Ри очень талантлив, но в городе полно не менее хороших художников, которые и мечтать не могут о подобных успехах. — К чему ты ведешь? — К тому, что Ри идет кривой дорожкой. Подожди, дай мне сказать, — вскинулся Фрэнки, увидев, как собеседник яростно сверкнув глазами, открыл рот для гневной отповеди. — Говорят, что Ри переспал с хозяином галереи за возможность выставляться, и он не впервые так поступает: жюри на конкурсе в прошлом году, кто-то из преподавателей в академии. Я бы и промолчал, но источник очень надежный и не вызывает сомнений. Я лишь хочу помочь. —  Я… Ри… Лучше бы ты и вправду промолчал, милый Фрэнки. Запомни раз и навсегда, что сплетни — гнусное оружие в руках завистливых бездарностей, — Ри соскочил с дивана, и не слушая, что еще кричит ему в спину бывший друг, направился к брату, но тот и сам уже искал его. — Нам надо срочно уехать, — Ли тревожно блестел глазами и тряс перед носом Эрика телефоном. — Что случилось? — Михаэль позвонил, сказал, что у Арчи жар, — Стенли всхлипнул и вытер свободной рукой пару слезинок. — Они уехали на скорой в больницу. Надо попрощаться с Фрэнки и уходить. — Нет, стой! Он обойдется и без нашего прощания. — Но… — Не надо, я тебе позже все объясню.   Они окунулись в звенящий ночной воздух. Пиликнула сигналкой машина, и Ли ринулся за руль. — Ты с ума сошел! — Эрик схватил брата за локоть и вытащил с водительского сиденья. — Включи же мозги! Сколько ты сегодня выпил? Если поведешь, скорая понадобится уже нам. Ли, не сопротивляясь пересел, но пристегиваться отказался, как Ри его ни уговаривал.   Они гнали по шоссе. За окном мелькал враждебный черный лес. В салоне тихо и ненавязчиво играла музыка. Стенли лежал в кресле на боку, подложив под щеку ладошки и не сводил с брата влажного немигающего взгляда. Он был сегодня странный, то слишком шумный, то слишком тихий, как сейчас, — и это тревожило Ри. — Ты ведь на самом деле не ненавидишь Михаэля? Я прав? — Ли дотронулся до бедра брата, привлекая внимание. — При чем здесь Михаэль? С чего ты вообще вдруг завел о нем разговор? — Эрик всеми силами попытался унять дрожь в голосе и сохранить невозмутимость на лице. — Ответь. Ри отвлекся от дороги и бросил на  Ли долгий взгляд, но не увидел ничего, кроме упрямо выпяченного вперед подбородка. — Михаэль — твой муж, и мне нет до него дела. — Ты опять врешь! — выкрикнул Стенли и ударил брата по ноге. — Думаешь, я не знаю, что ты влюблен в него, как кошка! Повисшую в салоне машины тишину можно было резать ножом. Ри собирался с силами, снова и снова сглатывая болезненный ком в горле, перебирая слова в безнадежной попытке отыскать верные. Он хотел оправдаться, но разве можно оправдать любовь, хотел успокоить Ли, но как это сделать, когда его самого сотрясала дрожь. — Ли, послушай, тебе не надо меня опасаться. Михаэль давно сделал свой выбор, а я и не думал начинать войну. Больше всех в этом мире я люблю тебя, потому что ты — это я, и, когда счастлив ты, счастливы мы оба. Я переживу. Мои чувства не столь сильны, как, возможно, ты думаешь, но вот увидишь: пройдет время, и я все забуду, встречу какого-нибудь богемного альфу и укачу с ним колесить по миру на байках. Дай мне только немного времени, и я не подведу, — Эрик изобразил улыбку. — Ты веришь мне? — Верю. Ри, смотри, там фура! — внезапно крикнул Ли, нервно тыча пальцем в лобовое стекло. Из-за поворота гигантской ленивой гусенницей выполз большегруз. — Успокойся. Дорога узкая, но нам хватит места. — Да нет, мы не проскочим! — Стенли извернулся и вцепился в руль, машина вильнула. — Гаденыш, отпусти руль! — Эрик!