***
Я видела его. Еле сдержалась, чтобы не попросить прощения. А через неделю случилось то, что повергло весь Асгард в глубокий шок. Локи как раз поймал главу всей преступной сети, и теперь мелкая сошка была просто в панике. Я ничего не знала, терла себе кровавые ступени, когда слабый свет загородила мощная тень. — Поднимайся, младший принц ожидает тебя в своих покоях, — стражник с ненавистью посмотрел на меня, словно я была очередной грязью на полу, и ушёл. Не могла поверить своим ушам. Застыла на месте, неужели хозяин… Боже, он не любит ждать! Быстро вскочила, пытаясь хоть немного придать себе пристойный вид, и поспешила по знакомому маршруту. Интересно, что же Лофту понадобилось от меня? Может он все же сменил гнев на милость? Нет, этого просто не может быть, не может, но… Коридор показался мне странно пустым и тихим, по пути тоже никто не попался. Дверь в покои была приоткрыта. С чего это? Локи никогда не оставляет двери открытыми. Нахмурилась и почти бегом направилась к покоям. Глаза расширились от ужаса, а я зажала рот ладонью, чтобы не заорать. Принц ничком лежал на полу, из его спины торчал кинжал, кровь уже собралась приличной лужицей и пропитала рубашку, сливаясь цветом с кровавыми прядями. — Нет! — пронзительный шепот разнесся по пустому коридору. - Нет! Господин!!! Я кинулась к нему, падая перед телом на колени и боясь дотронуться дрожащими руками. Его губы были синими, а лицо сильно побледнело, застыв восковой маской. Послышался гулкий топот и тихое звякание лат. В помещение ворвались стражники: — Взять ее, — холодно приказал тот охранник, что посылал меня сюда. Через секунду меня приволокли в кабинет Одина. — Ты что о себе возомнила? — бог стоял возле стола, прямо напротив меня, находящейся в коленопреклоненной позе. — Это… — Молчать! — рявкнул царь. — Ты подняла руку на принца Асгарда! Да как ты посмела, дрянь?! — Это не я! — только и смогла вставить слово, за которое получила жгучую и обидную пощечину. — Не лги мне. Локи выгнал тебя, решила таким способом отомстить? Мне доложил начальник стражи, что ты самовольно покинула темницы. — Он пришёл и сказал, что Его Высочество зовёт меня. Я сама удивилась и… — В пыточную ее, — вдруг крикнул Один, — там она все расскажет. — Не надо! Пожалуйста, это не я! — голос сорвался на визг. Я каждый день видела «труды» палачей, и мне отчаянно не хотелось попадаться в их руки. Меня грубо протащили за волосы по коридорам, считая каждую ступеньку и будто специально выбирая самые людные места. Слуги и придворные останавливались и недоуменно взирали на нашу маленькую процессию. Я ничего не видела. Пелена слез застилала глаза, казалось, что мне сейчас просто снимут скальп. Твердая рука все сильнее сжимала волосы в кулаке. Лязгнула и загрохотала металлическая дверь, я вздрогнула, когда меня швырнули на ледяной железный стул. — Она покушалась на жизнь младшего принца, пытай до тех пор, пока все не расскажет, — оглушительный хлопок закрывшейся двери обозначил начало моих мучений. Из тени вышла высокая фигура в чёрном одеянии: высокие сапоги, свободные штаны, кожаная жилетка на хлопчатобумажной рубахе, широкий пояс с различными крючками и тонкими иглами и капюшон, скрывающий все лицо. — Ну, может расскажешь все так? — вкрадчивый голос прошелся холодными мурашками по позвонкам. — Я прошу вас! Я ничего не знаю! Ко мне подошёл начальник стражи, сказал, что принц меня позвал. Конечно же я удивилась, но Его Высочество не любит ждать, поэтому я пошла к нему. Никого по дороге не встретила, а дверь в покои была приоткрыта. Это показалось мне странным, а стоило мне увидеть… Увидеть хозяина в таком состоянии… — больше я сказать не могла. — У тебя есть свидетели? — спокойно спросил палач, положив иглы в печь, чтобы они раскалились. — Н-нет, — я поежилась. Он пристегнул мою левую руку «браслетом» к колоде и каждый палец сцепил «кольцом», прижимая к дереву так, что я не могла сжать кулак и даже пальцем шевельнуть. — Раз так, то тебе лучше рассказать, как все было на самом деле, — мужчина достал щипцами одну самую тонкую иглу, раскаленную докрасна, и маленький молоточек. — Я не знаю… Я правда ничего больше не знаю! — паника накрыла удушливым шлейфом, попытки дернуться, отползти прочь ни к чему не привели. Жар на кончике пальцев, тихий звон и мой срывающийся крик, игла загнана под ноготь мизинца, в воздухе едва слышно пахнет жареным мясом. Руку яростно жгло, я уже не кричала, а тихонько поскуливала. — Так что, ничего нового не вспомнила? — Я в-все рассказа-ла, — частые всхлипы почти стёрли слова, но палач все равно услышал. — Жаль, тогда продолжим… Он нещадно продолжил вбивать иглы, оставляя их остывать в плоти, отчего ожоги становились обширнее, а я не могла напрячь мышцы из-за невыносимой боли. Под конец я не контролировала себя, истерично взвизгивая и рыдая, все смешалось в один комок жара и боли, но этим дело не кончилось. Мне сковали другую руку. В ушах звенел вопрос: «Ничего больше не расскажешь?», я обессиленно мотнула головой и закричала, срывая голос — щипцы сжали первую иглу и дернули, вырывая металл вместе с мясом. Потекла кровь, я задрожала, мне хотелось прижать поврежденные кисти к груди, побаюкать их, словно маленького ребенка, но я не могла. Мучитель уже ничего не спрашивал, он был занят выниманием пыточного орудия, не обращая никакого внимания на бьющуюся в истерике меня. — Не надо-о-о, — только и смогла жалко выдавить. Однако пытка продолжилась. Я мечтала потерять сознание, но боль была недостаточной. Подземелье заполняли мои судорожные всхлипы и вой на одной ноте. — Я спрошу последний раз, — «смилостивился» палач. — Ты не собираешься рассказать правду? — Мне нечего сказать, — сорванным голосом прохрипела я. — Хорошо, — он отложил остывшие иглы в сторону и сильно сдавил щипцами пальцы, резко вывихивая их. Перед глазами замелькали яркие вспышки, я наконец-то потеряла сознание.***
По темному, едва освещенному коридору волокли бессознательное тело, оббивая о ступени и углы, обезображенные руки волочились по полу, пальцы на них были неестественно вывернуты, будто сломанные ветки. Узники, которые ещё стояли на ногах, сочувственно провожали взглядами девушку, ещё утром прибиравшую здесь. Безучастно загремела металлическая дверь в последнюю камеру, охранник грязно выругался, неприятно зазвенели тяжелые ключи, и все стихло. Лекари столпились у гарнилы душ. Они три часа боролись за жизнь младшего принца, и теперь, когда все было позади, облегченно вздохнули. Извлечь кинжал не составило труда, но вот восстановить поврежденное легкое оказалось той ещё задачей. Острие пробило плевру, отчего левое лёгкое схлопнулось, потеряв разность в давлении. Пришлось медленно раскрывать его, импровизируя на ходу, потому что таких случаев ещё не было, а головы лишиться никто не хотел. Сначала поднялась страшная суматоха, но потом все взяли себя в руки. Принц пребывал без сознания, его рану обработали, перевязали, и царевича перенесли в отдельную больничную комнату, оставив под неусыпным контролем. Буря миновала, лекарям посулили щедрую награду, если с Локи все будет хорошо. И никто не вспомнил о пойманной на месте преступления служанке.***
Четыре с половиной часа назад
Лофт стоял у зеркала и поправлял воротник рубашки. Сейчас бог остро ощущал нехватку слуг, но позвать Тину было выше его достоинства, а подпустить к себе так близко кого-то другого он не мог. В дверь нерешительно постучали. — Войди, — царевич даже не взглянул на служанку, принесшую еду. — Оставь на столе. Девушка бесшумно прошла внутрь, тихонько звякнул серебряный поднос, а потом светло-голубая ткань взметнулась за спиной, левую лопатку кольнуло болью. Лафейсон попытался вдохнуть, легкие обожгло холодом. — Ты, — выдохнул он, оседая на пол. В зеркале отразились холодные глаза убийцы, она бесцеремонно вытерла окровавленную ладонь о рубашку хрипящей жертвы, прекрасно понимая, что этот след сотрет вытекающая из раны кровь.***
Руки опухли и очень сильно жгли. На кончиках пальцев вздулись пузыри от ожогов, а сама кожа выглядела ужасно в кровавых потеках. Я лежала на холодном каменном полу, не было сил подняться или хотя бы переползти на грязный ворох соломы, возвышающийся в углу. Губы пересохли, было жутко холодно, но я не знала, от чего меня тясет сильнее — от ледяных камней под боком или от пережитого ужаса. Иногда даже забывала, как дышать. Я не понимала, сколько сейчас времени и сколько часов прошло с того момента, как меня кинули сюда. Да и реально ли это? Может все только кошмар? Свернулась калачиком, пытаясь хоть немного согреться, но что толку… Каменный пол немного гасил боль в искореженных пальцах. Звон ключей, я даже не привстала, чтобы посмотреть, кто пришёл. Грубо упал на пол деревянный поднос, потемневший от времени и местами выкрошенный. На глиняной тарелке находилась неприглядная горбушка хлеба, а в небольшом горшочке успокаивалась мутная вода. Я вдруг почувствовала острый голод, но даже он не заставил меня пошевелиться. Спустя какое-то время (час? полдня? сутки?) я все же медленно переползла на сено, где и забылась то ли мутным сном, то ли просто беспамятством. Что-то зашумело. Громко и сильно, будто над ухом ударили паловником по дну кастрюли. Я подскочила и тут же пожалела об этом — пузырь на указательном пальце лопнул, кисть свело судорой, я прижала ее к себе другой рукой. Заплакала. Жидкость из ранки стекла вниз и скрылась между соломы. Я интуитивно подула на руку, стараясь унять боль. Тщетно. Как только я стала дремать, снова что-то металлическое упало на пол за дверью камеры. Теперь мне не дадут спокойно даже поспать. Я сжалась в комок, зарываясь в вонючую солому, и стараясь хоть немного согреться. Как я хочу домой.