***
Завтрак прошел в спокойной, почти домашней атмосфере. Джек увлеченно копался в тарелке, что-то планируя, а Драйзер пытался разобраться с планами на сегодняшний день. Причем так углубился в составление оных, что вопрос мага дошел до него только с третьей попытки. — Так что, ты решил последовать совету той очаровательной девушки, которая тебя вчера провожала? — А ты откуда знаешь, что меня кто-то провожал? Ты же, вроде, спал в это время. — Как спал, так и проснулся. Нельзя же дрыхнуть, когда под окнами такие интересные разговоры ведутся. Ну, так что, ты со мной в команде? Теодор поднял глаза от тарелки и увидел протянутую с другого конца стола руку. Вид у перегнувшегося через стол Джека был азартным и возбужденным одновременно. Уже знакомая Драйзеру плутоватая улыбочка играла на его губах, обещая удивительные приключения, которых так не хватало в жизни одного священника. Или удивительные неприятности — это как посмотреть. «Я еще об этом пожалею» — мелькнуло в голове у Теодора, в то время как он пожимал протянутую ему ладонь. — Но у меня есть несколько существенных замечаний, — произнес Драйзер, когда они разъединили руки, и довольный Джек снова занял свое место, — Во-первых, ты должен использовать минимум магии. Поглядев на скривившегося мага, он пояснил: — Руны в этом доме прячут ее извне, но насколько долго — нам не известно. А экспериментировать я не намерен. Во-вторых, если я узнаю, что ты что-то вынюхиваешь помимо договора, я отправлю тебя замки в тюрьме исследовать. И, в-третьих, когда все это закончится, ты и твоя сатанинская братия уберетесь домой и больше никогда не переступите границ этой Долины. Судя по вытянувшемуся лицу Джека, последнее он был готов осуществить хоть сейчас. Но, быстро взяв себя в руки, кивнул: — Ладушки, а теперь проводи меня в подвал. — Зачем? — Кадушки с соленьями твои, блин, инспектировать! Мне же амулеты подзарядить надо, а подвал обычно всегда лучше экранируется. — Эрканти… Что? — Защищается, иными словами. Из подпола, под уничтожающим взглядом Джека, действительно пришлось вытащить пару бочонков Фединых солений. Верная подруга периодически начинала переживать, что в его двадцать пять лет бедный Тео трагически одинок, и покормить его некому. Присылаемые ею продукты частью оседали в кухне, частью отдавались бедным, а все остальное шло догнивать свои дни в подполе. За те несколько лет, что Драйзер сюда не заходил, эта маленькая комнатка под домом ничуть не изменилась. Те же травы под потолком, тот же маленький резной столик из неизвестного камня посередине, тот же запах лекарств… (теперь еще и сдобренный запахом огуречного рассола!) Драйзер задержался бы здесь и подольше, если бы не Джек, также оценивший помещение по достоинству и выпихнувший Тео, бормоча о том, что ему надо работать. О том, как именно тот собирается работать, священник предпочитал не думать. Да у него и не было на это времени. Чтобы стать частью посольской миссии, ему требовалась обойти около полусотни людей, предъявив каждому из них определенное количество документов и выдержав столько же проверок. Так младшего Инквизитора не экзаменовали еще со времен церковной школы. В кабинет последнего Драйзер явился уже с подрагивающим веком и стойким желанием кого-то придушить. — И почему вдруг ты выбрал дипломатическую деятельность? — вопрошал сидящий напротив него толстячок. Пухлые щечки, наметившаяся проплешина в светлых волосах придавали ему вид доброго доктора. Впрочем, Драйзер не обольщался: отец Стиас, старший магистр ордена Ищущих, с одинаково добродушным выражением лица выслушивал исповеди прихожан и отправлял на казнь, — Раньше ты собирался идти в науку. — Мне кажется, что я смогу себя проявить и в составе посольства… — заметно нервничая, начал Теодор, — Тем более, что я иду только на эти полгода… — Да, но покинуть дипломатический прием несколько сложнее, чем исповедальню в нашей церкви. Драйзер вздохнул. Поскольку работа Ищущего носила периодический характер (а с практически полным истреблением колдовства в Долине сводилась и вовсе до двух-трех облав в месяц), послушники их ордена должны были искать себе постоянную подработку. Большинство шло врачевать по селам, другие поступали в стражу (иногда и вовсе на время переходили в орден Действующих), а все остальные рассредоточивались по церквям, помогая Страждущим. Так поступил и Теодор. Ему, в отличие от остальных братьев, нравилась эта работа. Там он действительно мог общаться с Богом, мог выслушать проблемы простых людей, и действительно мог им помочь. Но проблемы были и тут. Каждый Ищущий в любой момент должен быть готовым примкнуть к облаве, устраиваемой Орденом, несмотря ни на какие обстоятельства. «Ибо мы есть неизменный Щит Господень», — как любил повторять все тот же отец Стиас. — Орден не так давно принял около шести новых послушников. Думаю, там справятся и без меня. — И все же, почему политика? — непосредственное начальство смерило его долгим задумчивым взглядом. Таким взглядом, под которым отчетливо понимаешь — врать бесполезно. — Я смогу быть полезен на грядущем приеме. Ведь к нам приедет минимум один маг. Не лучше ли подстраховаться? Если отец Стиас и счел эти объяснения не исчерпывающими, то предпочел оставить эти мысли при себе. — Ладно, — неожиданно заключил он, — Попробуй. Обычно туда берут только Страждущих, но постараюсь найти для тебя местечко. Ты должен будешь явиться сегодня вечером в резиденцию его Преосвященства. Будет прием, и я тебя представлю. Драйзеру оставалось только кивнуть. По дороге домой он еще долго прокручивал про себя этот разговор. Что-то в нем не состыковывалось. Чтобы их орден да так просто отпустил одного из лучших членов даже на небольшое время? Верится с трудом. Колдун к ужину не вышел. Помаявшись в столовой минут пять, Драйзер пошел узнавать, в чем дело. Но, по мере продвижения к отверстию в полу, его мучили все большие и большие сомнения. Кто знает, чем там занимается колдун? Некстати вспомнился случай, произошедший несколько лет назад, когда его, тогда еще молодого Ищущего, отправили разбираться с частным случаем некромантии. Старая графиня из одного из затухающих родов местной аристократии попыталась воскресить свою дочку, умершую за несколько дней до этого. Получилось у старухи или нет, он тогда так и не узнал, но части тела девочки, плавающие в котле, запомнились ему надолго. Он уже было совсем собрался с духом постучать в дверь, ведущую в подвал, как она неожиданно распахнулась сама, и взволнованный Джек втащил его внутрь. — Нет, ты только полюбуйся на это! — торжественно провозгласил он, обводя рукой комнату. Драйзер мужественно подавил острое желание зажмуриться. Комнатка приобрела обжитой вид. Пыль была сметена, травы убраны, а там, где раньше стоял стол, возвышался огромный котел, источавший клубы сиреневого пара. Над ним прямо в воздухе висели амулеты: маленькие фигурки, выточенные в форме медведей, сов и прочих животных. Периодически они начинали светиться по контору, потом сразу потухали. В воздухе почему-то пахло лавандой. — Правда, супер? Я нашел у тебя тут практически все нужные травы, а магический фон здесь такой, как будто у вас здесь последние три года только магией и занимались, — продолжал Джек, нагибаясь для того, чтобы подкинуть еще немного дров. Драйзер фыркнул и передал ему полено, не рискнув, однако, заглянуть в котел. — И сколько этот СУПпер будет вариться? — Дней пять-шесть. По-хорошему нужно бы семь, но сомневаюсь, что у нас будет столько времени. — Так долго? — Даже для чудес нужно время. По крайней мере, так говорит Бальзак… О, да ты поесть принес! — Заметил, наконец, Джек поднос в руке Драйзера. Священник с легким замешательством смотрел, как тот быстро снимает с горшков крышки, раскладывает еду по тарелкам и уже вовсю нацеливается на десерт — очередной пирог Феды. Впрочем, собственный голодный желудок быстро намекнул ему, что если не принять меры, то можно остаться и без ужина. Но было одно «но»… — Подожди, ты собираешься ужинать ЗДЕСЬ? — А шо тахого? — прочавкал Джек, уже успевший сделать себе бутерброд. — Но тут же, — неопределенный взмах в сторону котла, — твое зелье! — Ему-то что сделается? — Вопрос, что нам сделается?! Я однажды присутствовал при варке одного зелья. Некромантского. Из человеческого трупа. И больше я с такой гадостью не то, что есть, находиться в одной комнате не собираюсь! Джек мрачно покосился на свой бутерброд с ветчиной. И, вздохнув, отложил его в сторону. — Ваше Святейшество, — с надрывом произнес он, — Вам было достаточно просто пожелать мне приятного аппетита, а остальное оставить при себе. И вообще, некромантия разная бывает… — В смысле? — Ну, например, какая у нас в котле кипит. Да не шарахайся ты от него! Просто я использую не только отвар из мертвых растений, но и часть их специфической природной магии. Это позволяет им лучше насыщать амулеты магией земли, которая используется, как база для телепортов. — А кровь или плоть? Человеческие части тела? Ногти там или гной? — Слушай, не порть мне аппетит окончательно! Ничего подобного туда по рецепту не входит. Их вообще употребляют крайне редко: только если демона вызывают или с духами договориться пытаются. Нормальное зелье — травяное. Просто ингредиенты собраны немного иначе: травы собираются исключительно в полнолуние и вымачиваются в определенном составе. Но поскольку в зелье используется не только травяная основа, это называют некромантией. Разве твоя подружка тебе ничего подобного не готовила? — Она мне не подружка, — вяло огрызнулся Драйзер, присаживаясь рядом с Джеком на полу и беря свою тарелку. Почему-то было немного стыдно. Как будто он ребенок, впервые увидевший деревенскую козу и принявший ее за страшное чудовище из сказок, — И она-то здесь причем? — Ну, так она же белая ведьма. Им, вроде как, по профессии положено. Хлеб резко стал священнику поперек горла. -??? — Ну, их еще травяными ведьмами кличут. Они лучше всех людей лечат: травки там, подбирают, зелье варят. Как на человека взглянут, так сразу и скажут, что у него там болит и из-за чего. У нас в столице много таких. Краше даже настоящих ведьм, только нравом мягче. Эх, у меня даже девушка из них однажды была… А ты что, не знал? — Нет. Мы обычно травников не трогаем. Изгоняем лишь тех, кто запрещенными травами пользуется. Одолень-травою или вереском, например, — сказал прокашлявшийся Драйзер. И вдруг улыбнулся, — Значит, те крестьяне семь лет назад были правы… — Что? «Факелы чадили, а огонь никак не хотел разгораться. Драйзер ему искренне сочувствовал, ему тоже не хотелось ничего делать в этот холодный октябрьский день. Последние дни войны уже отгремели, оставив за собой голые поля сражений да покосившиеся кресты на общих солдатских могилах. Уже совсем скоро их покроет первый снежный пух приближающейся зимы. Зимы холодной и долгой, а главное — спасибо врагам! — голодной. Он мчался по мягкой, но уже прихваченной морозцем грязи, что есть силы погоняя коня. Уже и так припозднился: собирался до обеда объехать семь деревень, а успел только в четыре. Там коллегу подменить, тут помочь лекарке спасти принесенного солдата — много ли времени! Но пропустить эту странную процессию мимо он не смог. Впереди шли несколько стариков, держащих в руках охапки с хворостом и несколько ведущих факелов. Позади них молодцы помладше тащили нечто завернутое в саван и большие железные цепи, неприятно позвякивающие на ветру. Замыкали шествие несколько женщин с детьми на руках и две-три собаки. Но дети не плакали, а люди не переговаривались — абсолютная, давящая тишина была разлита в прозрачном осеннем воздухе. „Хоронят, что ли, кого?“ — Мелькнуло в голове у Драйзера, прежде чем он преградил крестьянам дорогу. — День добрый, миряне. Ищущий Теодор Драйзер. Из вашей деревни пришел запрос о помощи. Люди остановились. Немного погодя вперед вышел седой мужчина лет семидесяти, крепкого сложения, но опирающийся на большую деревянную палку. Видно было, что ходьба дается ему с трудом. — Благословите, святой отец. — Благослови вас Бог. Нужна ли помощь? — Да мы, почитай, сами справились. Ведьму вот изловили. Сколько крови нам эта поганка попортила, уже и со счету сбились. И коровы из-за нее не доятся, и дети не родятся, и урожай она сглазила. Вполовину меньше прежнего стал. Сначала мы все на неурожаи и моры валили, а теперь поняли. Ведьма она, ведьма и есть. Раньше она хоть лечила маленько, мы ей странности ее прощали, а теперь она и того сделать не может. Давеча, когда она у Костахиной жены роды принимала, не досмотрела, ребеночек мертвеньким вышел. Третий за этот год. Когда война была, не до этого, конечно, было. А как подписал наш Первосвященник мирный договор, собрались мы всей деревней и решили: нечего этой чертовке между честными людьми жить. Приголубили ее два наших парня поленом по голове, а теперь сжигать идем. Чтобы уж то… Недослушав его, Теодор рванулся к замотанной фигуре. Девушка еще дышала.» -…Я тогда во всеуслышание объявил, что она не ведьма. Привез домой, вылечил. Так что с тех пор она мне как младшая сестра. А тебе советую, если ты попадешься, то лучше Ордену. Умрешь быстро да мучиться не придется, — закончил свой рассказ Драйзер, мрачно посмотрев на своего собеседника. Тот ничего ему не ответил. Джек сидел, сгорбившись, около Теодора и старательно избегал его взгляда. Видно было, что рассказ пробрал его до костей. На секунду Драйзер почувствовал какое-то мрачное удовлетворение от этой картины. «А ты что думал? Хлопнешь, топнешь, и все сразу станет как надо?» — Понятно, — наконец выдавил Лондон, непроизвольно отводя глаза, — Жестко тут у вас. — Слава Богу, такое бывает нечасто. В ту зиму крестьяне самостоятельно сожгли еще несколько девушек, и я не уверен, что все они занимались тем, в чем их обвиняли. Ищущим тогда не до того было, они подорванную оборону страны восстанавливали. Воцарилось неловкое молчание. -…Впрочем, хватит об этом. Ты хотел что-то спросить? — Ты узнал что-нибудь новое о приеме? — горячо поддержал эту идею все еще бледный Джек, — Тебя хотя бы до него допустят? — Да. Я пойду туда сегодня вечером. Посмотрю и поспрашиваю. — А я объясню тебе, как это делается.***
Теодор Драйзер скептически оглядел себя в зеркало. — Бред! — Это называется маскировка! — Это называется идиотизм! В зале будет минимум пять Ищущих, и ты думаешь, что ни один из них не заметит, что одного из братьев сопровождает подозрительный оранжевый огонек? — Он красный! Теодор зеркальный и Теодор реальный одновременно изогнули брови, намекая, что большой разницы не видят. Оранжевый или нет, но огонек висел над правым плечом священника и голосом Джека нахально утверждал, что пойдет на прием с ним. Священник, к своему стыду, упустил тот момент, когда колдун, будто бы уже согласившийся отпустить его одного, незаметным движением влил в себя какое-то зелье. И, к ужасу Теодора, превратился в ЭТО. — И хватит уже крутиться перед зеркалом! Это зелье рассчитано только на полтора часа, а мне не улыбается неожиданно превратиться в человека, причем в голого, прямо посередине вашей частной вечеринки. И сколько раз повторять, я невидим для всех, кроме тебя! Последний раз проведя рукой по волосам, Теодор, а вместе с ним и его странный спутник, направились к двери. Снаружи дул теплый западный ветер. Он легкой рукой растрепал длинные светлые волосы, как бы придавая их обладателю немного мужества. Священник остановился на пороге. — И тебе не страшно? — В смысле? — Ты слышал историю Феды. Ты знаешь, как поступают с твоими коллегами в нашей стране. Ты представляешь, чем чревата эта вылазка конкретно для тебя. Тебе не страшно? Огонек задумчиво мигнул. — Война страшная штука. Смерть друзей еще хуже. И вообще, я предпочитаю немного побояться сейчас, чем сожалеть потом. Теодор кивнул. Такая позиция во многом отвечала и его философии. И, вздохнув, сделал шаг.