* * *
Девушка приходила в себя очень медленно и болезненно. Живот сдавливало от наложенных повязок, бок пульсировал от любых движений, даже от простого вдоха-выдоха, а голова раскалывалась. Более того Саюри чувствовала что-то на ладонях и предплечьях, предполагая только бинты, а в носу рябило от запаха медикаментов, из-за чего она справедливо решила, что находится в больнице. Место ей совершенно не нравилось. Где-то слева скрипнула дверь, из-за чего Мехико поморщилась, потому что этот звук неприятно резанул по ушам. Открывать глаза и смотреть, кто пришёл, совершенно не было желания, потому что чувствовала она себя, мягко говоря, отвратительно. Настойчивое копошение со стороны выхода начинало действовать на нервы, из-за чего Саюри всё же открыла один глаз и тут же зажмурилась, потому что было очень светло. — Блин, — услышала она шёпот, и свет в комнате после тихого щелчка выключателя потух. Девушка не смогла определить обладателя этого голоса, однако была безмерно благодарна этому человеку, который пошёл ей навстречу и убрал источник боли в глазах. Саюри вновь приоткрыла глаза и перевела взгляд на окно, где только начинало смеркаться. Затем она посмотрела на дверь, где в нерешительности топтался Тсуна с перебинтованными руками, а также пластырем на лице. Видимо, ему в тот раз тоже не слабо досталось. Воспоминания нахлынули на Мехико, словно лавина, из-за чего она почувствовала, что вновь готова расплакаться от боли и безысходности. Грудь сдавило от жалости к самой себе. — С-саюри-тян? — тихо и с лёгким волнением позвал подругу Савада, делая неуверенный шаг в сторону кровати, где он заметил шевеление. — Что? — хрипло спросила она, вновь фокусируя внимание на Тсуне, который вздохнул с каким-то облегчением и уже более смело подошёл к постели Мехико, располагаясь на стуле, что стоял рядом так, будто на нём уже сидели. Видимо, кто-то приходил сюда до него. — Как ты? — сомневаясь в актуальности своего вопроса, всё же поинтересовался Савада. Саюри ничего не стала отвечать, потому что по ней было всё видно. Бинты, бинты, бинты… Похоже, она вообще никогда не избавится от ощущения сдавливания на коже. Тсуна понял всё по болезненному взгляду, поэтому почувствовал неловкое смущение от собственного вопроса. — Что с… ним? Что с ним сделали?.. — спустя какое-то время спросила девушка, поворачивая голову к Саваде. Тот сначала вздрогнул от хриплого голоса, что так неожиданно раздался в тишине, а потом отвёл виноватый взгляд, не зная, стоило ли ей такое знать. — Я имею право на информацию, потому что это напрямую связано со мной. Тсуна кивнул, соглашаясь с её словами, однако расстраивать подругу не хотелось совсем, особенно учитывая её состояние. — Его забрали Вендетте, особая тюрьма… — Я знаю… — прервала пояснение Саюри, после чего прикрыла глаза. Она не удивилась, потому что Мукуро, как она поняла, уже сбегал из тюрьмы для особо опасных преступников, прихватив с собой компанию в лице не только Кена, Чикусы, но и парочки других плохих людей. Тсуна сглотнул, совершенно не зная, что же надумала себе девушка, однако спрашивать не решился, потому что не хотелось доводить её до слёз. Она уже достаточно плакала из-за этого человека, поэтому сейчас хотелось видеть на её лице улыбку, которая так шла ей. — Саюри-тян, я виноват перед тобой, — тихо сказал Савада, опуская голову и поджимая губы. Мехико удивлённо распахнула глаза и посмотрела на Тсуну, который на данный момент выглядел, как побитый щенок. — Нет, не виноват, он же мог управлять разумом других людей, так что это не удивительно, — задумчиво произнесла девушка. — Наверное, поэтому я не помню, как ушла из дому в домашней одежде, — она напряглась и взволнованно пробежалась взглядом по палате. — О Боже, Якуто же переживает, наверное… — Да, он сначала очень злился на нас за то, что мы не смогли предотвратить твоё исчезновение, а потом начал очень сильно переживать. Мы обещали ему, что найдём тебя, и вот, собственно, нашли у Мук… у него, — Савада запнулся на последнем слове, всё же считая, что имя этого человека теперь под запретом. Он не хотел вновь ворошить память девушке и вводить её в депрессию. — Всё хорошо, Тсунаеши, ты можешь называть Мукуро по имени, со мной всё будет в порядке, — она слабо рассмеялась, охая от боли в боку, после чего почувствовала, как Десятый босс Вонголы взял её ладонь в свои и несильно сжал, давая понять, что он будет поддерживать её несмотря ни на что. — Прости, — на глазах парня выступили слёзы, которые он попытался подавить. Выходило не очень, но те хотя бы не нарушали границ, оставаясь в пределах век. Саюри удивлённо уставилась на друга, после чего расслабилась, слабо улыбнулась и медленно опустила вторую руку парню на макушку, чуть морщась от боли во всём теле. — Всё хорошо, ни одна даже самая мелкая стычка не заканчивается без последствий, — произнесла Мехико. Она это прекрасно запомнила ещё с самого детства. После того, как семью Ларэссо уничтожили, за маленькой девочкой началась тайная охота. Она всегда убегала, расшибала колени и локти в кровь, но убегала, не оглядываясь и не сожалея. Было жалко лишь брата, который следовал за ней и был своеобразной опорой. — Но ведь… — Тсунаеши, пожалуйста, прекрати, я же до сих пор помню, как ты вёл себя там, не порть впечатление, — девушка вновь коротко рассмеялась, а Савада улыбнулся, радуясь тому, что хоть как-то смог поднять ей настроение. — Кстати, сколько я уже тут лежу? — Дня четыре, наверное, я точно не знаю, — задумавшись, ответил Тсуна. Он не особо считал, сколько дней он уже сюда приходил, а подруга всё лежала без сознания. Он просто навещал её, ощущая дикую вину из-за случившегося. Несколько раз её посещал Ямамото, который сидел в её палате и что-то рассказывал минут по тридцать. Он где-то услышал, что человек, находящийся без сознания, хоть и никак не реагирует, но слышит всё, что происходило вокруг. Поэтому он делился своими повседневными историями, а так же рассказывал про всех знакомых девушки. Он даже сообщил ей об их самочувствии. А потом в больницу заявился Гокудера, который что-то пробурчал, пробыл в палате буквально две минуты и вышел, а на улице закурил, понимая, что не смог обеспечить ей достойную безопасность, из-за чего девушка сейчас находилась в таком состоянии. — Неплохо, — подытожила Мехико, чувствуя сильную усталость. — Ко мне больше сегодня никто не собирался? — Ты устала? Прости, что утомил тебя своей болтовнёй, — Савада подскочил с места, аккуратно отпустил руку девушки на кровать, после чего решил оставить Мехико одну. Та ошарашенно наблюдала за своим боссом, который споткнулся о ножку стула и чуть не навернулся вместе с ним, но устоял на ногах, придерживаясь за спинку мебели, которая его чуть не убила. — П-погоди… Не уходи, пока я не засну, пожалуйста, потому что я боюсь, что… начну вспоминать… о нём, — тихо попросила Саюри, придержав парня за край футболки. Тот остановился, удивлённо уставился на подругу, после чего вернулся на стул и мягко улыбнулся, выражая тем самым свою поддержку. Мехико с большой благодарностью посмотрела на Тсуну, после чего, слабо сжимая его ладонь, прикрыла глаза и, тяжело вздохнув, заснула. Она слишком устала, чтобы пытаться хотя бы погрустить.Глава 1. Рокудо Мукуро. Часть 11. Пламя Неба на двоих.
2 февраля 2017 г. в 21:37
Саюри сидела рядом с телом Мукуро, крупно дрожала и давилась слезами, которые текли по щекам и капали с подбородка на пыльный пол нескончаемым потоком. Она не верила в то, что этот человек так просто готов расстаться с жизнью у неё на глазах, поэтому с силой сжимала его ладонь в своих и что-то рвано шептала, прося вернуться. Ей казалось, что тепло медленно уходило из безжизненного тела, оставляя своего хозяина. От этого слёзы текли с ещё большей силой, попадая уже на сцепленные ладони.
Саюри не заметила момента, когда поднялась Бьянки и попыталась атаковать Гокудеру, а затем напала на Тсуну. Она не заметила, когда сам Гокудера начал нападать на своего босса, который убегал от их атак. Также она не заметила, когда Кен и Чикуса, приближённые Мукуро, тоже начали бегать за Савадой, который уже совсем отчаялся, но потом, увидев состояние всех тех, кого контролировал Рокудо, собрался и откровенно рассердился. Ему не нравилось, что Рокуро использовал их, как вещи, которые со временем портились и их можно было спокойно выкинуть за ненадобностью. Она так же не обратила внимания, когда Леон распустил во все стороны отростки, цепляясь за любые поверхности, вставшие на пути, начал сиять и буквально лопнул, а через некоторое время Реборн выстрелил в голову Тсуны новой пулей. Однако Саюри всем своим естеством отчётливо почувствовала, когда на лбу Савады загорелось оранжевое пламя.
Она перевела удивлённый взгляд, наполненный слезами, на Тсунаеши, который смотрел на ситуацию гораздо спокойнее и, казалось, даже более расслабленно, что очень поразило Мехико. Он с невозмутимым лицом вырубил Кена и Чикусу, после чего отправил в бессознательное состояние Гокудеру и Бьянки, осторожно подхватил их и аккуратно положил на пол, извинившись за то, что не помог раньше. А затем выпрямился и посмотрел в сторону подруги, куда-то ей за спину, зовя Мукуро.
Своим мягким тёплым светом оранжевое пламя буквально манило девушку, которая завороженно наблюдала за его всплохами и хотела коснуться, запустить пальцы в этот огонь и почувствовать, как оно течёт по её руке, заполняя своим жаром каждую прошедшую клеточку. Раньше, во время режима «посмертного желания», у Тсуны лоб горел совершенно по другому. Пламя было более резкое и в какой-то степени грубое, а это наоборот дарило спокойствие и уверенность в победе. Оно расслабляло. Ему хотелось подчиняться. Его хотелось почувствовать собственной кожей.
В какой-то момент Мукуро вышел из темноты, прикрывая Саюри палкой трезубца и показывая свой самый ненавистный путь ада — мир людей. Он поднёс руку к глазу и начал разрывать его, пока иероглиф не поменялся на цифру «пять». В этот же момент он покрылся странным пламенем, который вызывал отвращение и отталкивал. Девушка, видя это, отползла от иллюзиониста, вздрагивая всем телом, и пришла в себя, смотря на ситуацию трезво и без пелены наваждения, в которое погружал её Мукуро одним лишь своим присутствием. Саюри поняла наконец, что она слишком многого ожидала от Рокудо, который, как оказалось, изменился в совершенно другую сторону, нежели думала девушка. Он напал на Саваду, на её босса, на её друга, и этого она простить ему не могла.
— Я решила. Я не отступлю, пусть даже это будет очень больно.
Мехико сморгнула слёзы, осознавая наконец своё местонахождение, поднялась с пола и подняла вверх правую руку, на которой уже подсыхала кровь. Тсуна, увидев шевеление со стороны подруги, повернул голову в её сторону и, заметив решительный взгляд, который она направила на Саваду, в несколько шагов преодолел расстояние до Мехико, мягко касаясь её руки своей, облачённой в чёрную перчатку с крестом на тыльной стороне. Пламя, находящееся на ладони, начало постепенно затягивать раны, оставленные печатью. Боль в голове перестала беспокоить девушку, как и запястье, где виеватый узор перестал мерцать, будто слыша хозяина. Саюри почувствовала исходящее от Тсуны тепло и, на секунду задумавшись, запустила пальцы в оранжевое пламя на лбу Десятого босса Вонголы. Парень не протестовал, более того, он, казалось, понимал, зачем она это делала, наблюдая за тем, как меняется цвет глаз и немного волос подруги — насыщенные зелёные глаза и светло-рыжие волосы, которые светлели с каждой секундой всё больше, становясь более блондинистыми.
— Прости меня, Тсунаеши, я больше не ослушаюсь твоих приказов, — прошептала Саюри, смотря Саваде в глаза и чувствуя, как это пламя покрывает её руку словно защитная оболочка, а потом доходит до плеча и, пересекая грудь и шею, перескакивает на другую руку и ползёт вниз, до кончиков пальцев. Печать на правом запястье начинает мерцать, а после ощущения пламени — разрастаться по предплечью в своеобразный узор, который заканчивался у локтя.
— Я не виню тебя в том, что ты хотела защитить своего старого друга, — ответил Тсуна, прикрывая глаза и ощущая стойкое желание огородить эту девушку от всего плохого, что было в этом мире. Она действительно не была виновата в том, что в детстве так привязалась к одному человеку, а потом долго страдала от их разлуки. А теперь всеми силами пыталась сохранить их отношения, но ведь тогда было детство, сейчас всё поменялось.
— Всё равно прости, ты просил быть осторожнее, а я даже не помню, как оказалась тут, — Саюри виновато опустила голову, из-за чего часть волос скрыла лицо, но Тсуна лишь улыбнулся и погладил Мехико по голове, как бы говоря, что он не злится или обижается. Та в ответ вздрогнула и поджала губы.
Мукуро с каким-то остервенением подлетел к паре, которая буквально делила пламя Савады напополам. Оно равномерно текло по руке девушки, а Тсунаеши ощущал неимоверный прилив сил. Рокудо попытался ударить Тсуну в бок, но его встретило сопротивление в виде жёлтого полупрозрачного барьера, который появился практически за долю секунды до касания. Саюри посмотрела на иллюзиониста таким взглядом, от которого последний вздрогнул: сейчас её голубые глаза были насыщенного зелёного цвета, а в них явно читалось лёгкое презрение по отношению к нему.
— Ты не посмеешь больше и пальцем тронуть моего босса, — угрожающе тихо произнесла Мехико, отнимая руку ото лба друга и перекидывая немного пламени с одной ладони в другую. Затем она почувствовала лёгкое жжение на коже и поняла, что с использованием этого огня затягивать не стоило. В конце концов, это пламя было не её, поэтому виднелось некое отторжение.
— Только не одна, — Тсуна положил руку девушке на плечо и встал рядом с ней. Реборн, молча наблюдавший за ними до этого момента, хмыкнул, уже раздумывая над тем, как в дальнейшем их стоило тренировать, чтобы в полной мере раскрыть способности подруги его ученика.
Саюри глянула на Саваду, кивнула и пропала из поля зрения Мукуро, который почувствовал тепло за спиной и успел увернуться от удара в область шеи. В это время Тсуна решил напасть спереди, но и от этого иллюзионист ушёл. «Значит, это действительно всё… Что ж, тогда я не буду церемониться с тобой, малышка Саюри», — подумал Рокудо, сильнее сжал в руках свой трезубец и направил его острыми концами не сообразившей отойти Мехико в живот. Она успела отскочить, но вот крайний зубец проткнул её, из-за чего из-за резкой боли в боку Саюри вскрикнула и осела на пол, хватаясь руками за обильно кровоточащую рану. Она подняла взгляд на безразличного к этому Мукуро и стиснула зубы, чтобы подняться. Сейчас не время расслабляться. Тем временем Савада, пользуясь тем, что иллюзионист отвлёкся на его подругу, пусть и таким способом, заломил парню руку и своим пламенем погнул металлический стержень трезубца, откидывая его в сторону. Рокудо с лёгким шоком наблюдал за этим, а потом он отбросил палку и начал сражаться уже на руках.
Саюри кое-как поднялась с пола, зажимая рану, пошатнулась на ослабевших ногах, но устояла. Она чувствовала, как кровь стекала по боку, но остановить или замедлить её у девушки совершенно не получалось. Даже пламя Савады не спасало, как сделало это с печатью. Мехико посмотрела на правую руку, где мерцал узор, начиная медленно пропадать, поэтому она собрала последние силы для решительного удара. Тсуна заметил сигналы, что подавала Саюри, и незаметно для Мукуро кивнул ей, понимая и давая волю действиям. Однако красное со временем увеличивающееся пятно на свободной оранжевой футболке ввело его в замешательство. Ему совершенно не хотелось, чтобы Мехико сильно пострадала в этой битве, только вот он, похоже, не заметил, в какой момент это произошло.
«Видимо, когда он переключился на неё», — пришла догадка в голову Савады. Тот настолько задумался о состоянии подруги, что не заметил, как Мукуро зашёл ему за спину и схватил за руки, отводя их назад. Тсуна растерянно оглянулся, не ожидая такого. Затем его кинули в стену, туда, где торчала острая часть трезубца. Десятый босс Вонголы сначала посмотрел назад, а потом выпустил достаточно много пламени, чтобы остановиться в воздухе и направиться по направлению к Рокудо. Тот отступил назад, откуда ему в спину, прямо между лопаток, пришёлся сконцентрированный удар, наполненный болью и сожалением, а также очищающим пламенем Неба, того Неба, что она так отчаянно сейчас защищала. Сам Тсуна ударил в челюсть, вложив всю свою силу. Мукуро отлетел в сторону, теряя сознание.
— Закончилось… — больше утвердительно произнёс Реборн, подходя к своему ученику.
— Да, — он кивнул, а Саюри упала на колени, тяжело дыша. Когда печать стала обычных размеров, а пламя полностью выветрилось с рук, вернулась жуткая головная боль. Глаза защипало от приближающихся слёз.
— Прости, прости, прости… — шептала она, начиная яростно тереть щёки, чтобы никто не заметил её состояния. Стало противно от самой себя, потому что она выбрала не того, с кем так любила проводить время в далёком детстве и выполнение обещания которого так хотела дождаться. Она двинулась дальше, оставила прошлое и последовала за другими людьми. А что больше всего выводило девушку, так это отсутствие чувства сожаления в этом плане. Она совершенно не жалела о том, что променяла иллюзиониста, встречу с которым ждала столько лет, на Тсуну, с которым она познакомилась чуть больше месяца назад, но который не стал сомневаться в её верности после того, как она более-менее осознанно защищала Рокудо. Саюри сама не стала бы поддерживать такого человека, как она, справедливо прекратив с ним общение.
— И ты… меня… — донесся хриплый голос до уха Мехико со стороны Мукуро, который слабо улыбнулся и закрыл глаза. То неприятное пламя перестало окружать Рокудо, мягко оседая на пол и растворяясь в досках. Девушка не смогла сдержать всхлипа, после чего почувствовала слабые объятия.
— Всё хорошо, Саюри-тян, — произнёс Савада, улыбнувшись. Мехико посмотрела в расслабленное лицо друга, неуверенно кивнула и, чувствуя, что сознание медленно ускользает, ещё раз глянула на Мукуро. Тот выглядел очень умиротворённо. Теперь ей в объятиях Тсуны, который взволнованно смотрел на девушку, совсем не страшно было терять сознание.