Обреченный на потери

Я сижу в грязном парке на соседней улице. Бутылка виски. И вино. Именно такое любит Пэнси – красное, сухое. Хер знает, как эту муть вообще можно пить. А ей нравится. Я не могу в этом признаться даже себе (ну вы уже поняли, что я самое настоящее ссыкло), но мне очень хочется, чтобы она меня нашла. Она знает, где я. Я знаю, что она знает, где я. И мне нужно, чтобы она меня нашла. Прямо сейчас. Я не влюбился, нет. О чем вы? Я, правда, отмазку еще не придумал, но это не влюбленность, я знаю. Мне просто хочется как-нибудь встретиться с этим ее Коулом и выкопать ему могилу. Не жалко времени и сил. Интересно, он симпатичный хотя бы? В любом случае лучше меня. Я выгляжу как бомж. Да, я алкаш, который не способен нормально одеваться и даже не может бритвой воспользоваться. А зачем? Действительно, нахера мне это?

***

Когда я захожу в подъезд с двумя бутылками в руках, уже темно. Я смог просидеть целых три часа на скамейке, выкуривая одну за другой сигареты, пока мимо меня прогуливались мамаши с колясками. Она все-таки не стала меня искать. Меня это раздражает. Просто сидела дома? Пила чаек и курила? Ей плевать. И от этой мысли дико хочется ударить кулаком в стену. Ни кулак, ни стена ни в чем не виноваты, но… вы прекрасно понимаете, что происходит даже со здоровыми людьми, когда их переполняют эмоции. И учтите, что я вовсе не здоров. С третьей попытки попадаю ключом в замочную скважину и… вижу симпатичную попку Пэнси, обтянутую как всегда длинной юбкой. Она надевает сапоги. Она надевает сапоги, вы поняли? Она собирается меня искать!!! Чуть-чуть я не дотерпел, ну да ладно. Сделаю вид, что ни хрена не понимаю. – Далеко собралась? – спрашиваю я. Пэнси резко оборачивается. В глазах у нее – удивление крайней степени. Кажется, она не знает, что делать. Ищет слова. Пока – безуспешно, но я могу подождать пару секунд. – Ты идиот, – медленно, четко произносит она, глядя мне прямо в глаза. – Что не так? – я снимаю куртку, типа абсолютно спокоен, слепой и ни хера не понимаю. – А ты что, собиралась меня искать? Нет, блять, конечно, нет. Пэнси просто так решила надеть пальто и сапоги. – Вообще-то да! – она кричит, и меня это радует. Я не только мазохист, я еще и садистом становлюсь. – Ты в курсе сколько времени? Мерлин, она напоминает мне маму! Сейчас я засмеюсь. Расхохочусь на всю квартиру. И все испорчу. Нет, сдержись, Уизли! – Одиннадцать? – я пожимаю плечами, ибо, честное слово, потерялся во времени. – Тут твое любимое вино. Пойдем. – Вино? Класс! Она говорит это с сарказмом, но мне плевать. Точнее, я делаю вид, что мне плевать. И, по ходу у меня получается. Последний штрих – пройти на кухню, не отвечая на ее упреки, и налить себе виски. – Будешь? – равнодушно спрашиваю я, опрокидывая стопку. – Ты нормальный? Где ты таскался? На улице темно. Я думала бежать за тобой… Она продолжает концерт. И, в отличие от всех нормальных мужиков, я получаю от этого удовольствие. Она злится на то, что я шатался по улицам поздно вечером. Знаете почему? Она волнуется. И это для меня кое-что значит. – И если бы на меня напала куча отморозков, ты бы обязательно меня спасла, – отвечаю я и улыбаюсь, точно не зная чему – то ли собственному остроумию, то ли ее истерике. Она молчит. Что случилось? Кажется, я переборщил с концертом. Конечно, Пэнси ведь не заводная игрушка, чтобы целый вечер отчитывать меня. Ей это может надоесть, в отличие от мамы. К сожалению. Я смотрю на нее долго. Очень долго. В обществе такой взгляд уже давно посчитали бы неприличным. А Пэнси меняется. Исчезает куда-то эта ее ярость, что так меня развлекает. Она становится просто грустной. Я жду. Я прекрасно понимаю, что она чувствует и что хочет сказать. Но скажет ли? Ну же, Пэнси, пожалуйста, скажи что-нибудь. Она молчит, и я, чтобы не выглядеть таким же тупым истуканом, начинаю один за другим выдвигать ящики стола в поисках пепельницы. Почему-то дико хочется курить. – Я же просто волновалась… Ее голос звучит просто жутко. Тихо, обреченно как-то. Руки на мгновение немеют. Уж не знаю почему, но я не могу ничего сделать – ни сказать что-нибудь ей в ответ, ни даже на нее посмотреть. Этого было бы достаточно. Наверное. – Второй ящик справа. Вот и все, что она мне говорит. Разворачивается и уходит. Я не вижу. Слышу, как стучат ее каблуки по деревянному полу. И тут мои затекшие члены вновь обретают способность двигаться. Я вскакиваю с места и вылетаю в прихожую. – Ты куда? – я забыл на хрен весь свой план. Он сорвался. – Я тебя не отпускаю. Но даже забыв про свой план, можно было и не говорить последнюю фразу. Слишком уж откровенно она звучит. – Мне не нужно твое благословение. Резко. Но справедливо. Если мне можно гулять вечерами допоздна, то почему нельзя ей? Она все-таки совершеннолетняя, да и мое благословение ей действительно ни к чему. Оно вообще никому не нужно. Проблема в том, что я не могу ее отпустить, одну – уж точно. И если на нее нападут какие-нибудь уроды, я вряд ли помогу, отощавший алкаш, но мне так будет спокойнее. К тому же, она (как и всегда) слегка смахивает на… ночную бабочку. О черт! А вдруг она поедет к Коулу?! Конечно, она так и сделает. Возвращаться домой – не вариант. Ей там будет слишком мерзко. Не спать же на вокзале. А Коул всегда готов ее приютить, ведь так, Пэнси? – Ты остаешься, – мой голос никогда не звучал так резко и уверенно. Я прямо горжусь собой. – Без вариантов. – Джордж, – она по-прежнему печальна, – прекрати. Мы же не маленькие дети. Я вот совсем в этом не уверен. Да, пожалуй, лучше промолчу на этот счет. Что ты там мне еще сказать хочешь? – Тебе было лучше без меня. У тебя своя жизнь. Извини, что вмешалась в нее. Я больше не побеспокою тебя. Без тебя мне в сотни раз хуже. Ты ни хера не понимаешь, Пэнси. Если бы не ты, я бы уже давно валялся где-нибудь на улице в приступе белой горячки. Ну, или в морге. Беспокой меня, пожалуйста. Беспокой как можно чаще. Вмешивайся в мою жизнь. Нет, просто будь ее частью. Я привык к тебе, Пэнси. Ты очень мне нужна. Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Я ни хрена не могу сказать. Я даун. Все. Финал. Точка. – Ты переживаешь за меня? Она смотрит мне прямо в глаза. Ну же, Пэнси, там все написано. Просто прочитай. Ведь ты все видишь, все понимаешь. Так не заставляй же меня это произносить. Мне сложно, я не умею. А она еще и улыбается! Издеваешься, да? Типа твоя очередь? Ну ничего, я смогу все сделать, как нужно. – Куда ты пойдешь? – спрашиваю я. Сделал все, как нужно. Именно это я и хотел спросить, Пэнси. Да, действительно, это же самое важное. Если ты не к Коулу, то давай, можешь уезжать, мне похуй. – Домой. Он у меня еще есть. У тебя не очень получилось, дорогая. Немного интонация не та. Чуть-чуть бы порезче – и я бы поверил в то, что ты хочешь свалить. Но теперь я точно понимаю: ты не собираешься уходить. Ты просто ждешь, пока я тебя остановлю. Ну что ж… до свидания… Она стоит. Она не хочет валить. Я это прекрасно понимаю. Но я ничего не скажу. И это прекрасно понимает она. Мы в замкнутом круге. Выхода нет. Только если кто-то решит, что мы друг другу нужнее, чем гордость или что-то там еще. Это буду не я. И не она. Я в миллионный раз рассматриваю ее лицо. За время, проведенное в одной квартире, я успел выучить все ее черты. Если бы умел рисовать, написал бы ее портрет, с точностью воспроизведя все до последней мелочи. Могу фоторобот составить, хотите? Ее прозрачная кожа, зеленые глаза, приоткрытые пухлые губы… – Переживаю. Не уверен, что мои действия подчиняются сознанию. Может быть, это даже хорошо. Нет времени и желания разбираться в мотивах. Я просто говорю одно слово. Странно, но оно дается мне удивительно легко. Видно, моя гордость не особенно сильна. Всего несколько букв решают мучительную проблему. И она целует меня. Как в тот раз. По-детски. Совсем как на третьем курсе. Это так нежно, мило и трогательно, что меня должно тошнить, но мне приятно. Я счастлив. Да, наверное, именно так. Я счастлив, что меня целует Пэнси Паркинсон. Я сошел с ума. И все же при всем своем сходстве этот поцелуй совсем другой. Дело даже не в том, что я ловлю себя на мысли о том, что вовсе не прочь запустить руку ей в трусы. Знаете… сразу прошу прощения: я не мастер лирических отступлений и всякой подобной хрени. Думаю, если вас тянет на подробно описанную сентиментальщину, лучше открыть какой-нибудь дешевый женский роман – там все для вас. Я просто говорю о том, что чувствую. Так вот, в прошлый раз наш поцелуй был… как бы из благодарности. Из сострадания. Что-то типа того. А сейчас… блять, я не знаю, но это точно что-то другое. Не любовь, нет, не смейте даже думать о таком. Я не могу влюбиться в Пэнси. Симпатия, может. Хотя, скорее всего, просто странное чувство, которое не могло не появиться между двумя людьми – парнем и девушкой (скорее всего, здоровыми и очень даже привлекательными, между прочим) – существующими в замкнутом пространстве довольно продолжительное время. Сразу предупреждаю: я не отвечаю за свои действия. Все, снял с себя ответственность, так что едем дальше. Я, то есть мои руки, сбрасывают пальто с ее плеч, ложатся на талию. О Мерлин, какая она худенькая! Кажется, за последнее время Пэнси похудела еще немного. Нельзя так, ты же совсем исчезнешь, девочка… девочка моя. У нее очень холодные пальцы. Особенно это ощущается под шерстяным свитером. Она ведь не чувствует, как быстро бьется сердце? Хотя оно так стучит, что не заметить просто невозможно. Ну и похер. Я же просто ее хочу. И стыдно за это быть не должно. А половое желание усиливает сердцебиение, уж Пэнси, как доктор, обязана такие вещи знать. Чертов свитер! Какого хера ты носишь вещи с таким узким воротником? Теперь у тебя все волосы растрепаны, но это мило. О Мерлин… Нет, ребят, вам не понять. Это нужно видеть. Надеюсь, все из вас видели голую девушку. Ну, почти голую. А теперь представьте, что у вас до этого секса не было полгода. Даже мысли о нем не было. Вот так я себя чувствую, да. Похоже, ее ощущения от моих не сильно отличаются. Пэнси снимает с меня свитер (мой воротник гораздо удобнее) и впечатывает меня в стену. Она такая горячая, такая страстная и красивая, что мне хочется отыметь ее прямо здесь, в прихожей, рядом с вешалкой. Но я же не Малфой… хотя посмотрим. Я расстегиваю ее лифчик с первой попытки. Мастер взялся за дело! Пэнси прижимается ближе, хотя, казалось, ближе уже некуда. Мерлин, похоже, она хочет меня даже больше, чем я ее! Я просто провожу рукой по ее животу, а она тихо стонет. – Ниже… Нет, Пэнси, давай поиграем. Просто так я тебе не достанусь. Я чувствую себя каким-то развратителем малолетних, хотя она вовсе не малолетняя и, наверняка, даже опытнее меня. Мне нравится смотреть на то, как она меня хочет. Приятно, что даже в таком виде я еще способен возбуждать девушек. Да и Пэнси – не худший вариант. Определенно. – Джордж, – шепчет она. Нет! Погоди расстегивать мои джинсы. Мы еще до этого не дошли. И мне вроде хочется остановить ее, но… ладно, ничего страшного. Все равно придется когда-нибудь раздеться. – Пожалуйста… Ты умоляешь меня, Пэнси? И я целую ее. Медленно. Глубоко. Она вся принадлежит мне, и, я думаю, вы знаете (или хотя бы догадываетесь), какое это охеренное ощущение. Я спускаюсь ниже. Остро выступающие ключицы. Да, тебе определенно нужно набрать парочку килограммов. Хотя так тоже неплохо. Еще ниже. Ее прекрасная грудь, пожалуй, даже слишком большая для такого хрупкого тела. Блять, я жалуюсь на то, что у девушки большая грудь? Я не в себе. – Да… – вырывается из ее груди, как только я касаюсь языком ее соска. Эй, что ты делаешь? Я даже отвлекаюсь. Резинка трусов сползает ниже. И ниже. И ниже. Мне немного стыдно за то, что у меня уже стоит, хотя… чего тут стыдиться? У меня же полгода секса не было. Oh my God! Она медленно проводит рукой по моему члену. И нагло пристально смотрит мне в глаза. Вот сучка. Быстрее. Еще немного быстрее. Я напрочь забыл про ее грудь. Все, что во мне есть, сосредоточилось где-то там, внизу живота. И я хочу ее. Хочу как никого и никогда в жизни. Пэнси? Пэнси, что ты делаешь? Она садится передо мной на колени и… все. Я ни хера не знаю, ничего не понимаю. Что-то, наверное, там кричу. Я не контролирую себя. Блин, что я вам рассказываю. Вы и сами все знаете. Просто получаю удовольствие. А Пэнси, кажется, решила поиграть со мной. Она то останавливается, то начинает быстро двигаться, так, что я едва не схожу с ума. Нет, блять, так нельзя. Я сейчас кончу!!! Я резко поднимаю ее на руки и тащу в спальню. Странно будет переспать в прихожей, если у тебя в квартире несколько больших удобных кроватей. Хотя своя романтика в этом все же есть. Пэнси теряется в одеялах и простынях на моей постели. Она сама расстегивает ремень, я помогаю ей стянуть джинсы и трусы. Что это за треск? Кажется, что-то из ее одежды немного… хм, порвалось. Ну да хер с ним! Теперь моя очередь играть. Я внимательно смотрю на ее лицо. Мне ведь интересно. Могу же я заставить ее хотеть. Медленно провожу рукой по бедру, по внутренней стороне. Едва касаясь пальцами. И этого уже оказывается достаточно для того, чтобы она откинулась назад и закрыла глаза. О-о-о, да я красавчик! Она сама двигается вперед, но я отстраняюсь. Помучайся немного. Не все сразу. Снова увлекаюсь ее губами, грудью, ее безупречным податливым телом. Изучаю его миллиметр за миллиметром. А ей нравится. Она, похоже, вся горит. Интересно, Малфой когда-нибудь делал так же? Заставлял ее стонать от удовольствия от одного прикосновения? Или, как это следует из рассказов моих однокурсников, просто ее трахал где-нибудь в коридоре после обеда. Или перед ним, чтобы нагулять, так сказать, аппетит. Может, я стану первым, кто доставил ей настоящий кайф? Глупо, конечно, так думать, но эта мысль меня очень и очень радует. Я выпрямляюсь, чтобы посмотреть на нее. Она выглядит как шлюха. И в то же время не выглядит как шлюха. Мне хочется ее обнять, сберечь от чего-то. Но похоже, она хочет, чтобы я ее трахнул. Ну что ж, я не против, в принципе. Когда я вхожу, она громко стонет. Ты совсем влажная, Пэнси. Не знаю, есть ли смысл рассказывать, как все было. В общем, со стороны это выглядело прозаично, я уверен, так что советую вам лучше посмотреть какую-нибудь качественную порнуху с симпатичными главными героями вместо отощавших алкашей. Мне, собственно, похуй, что вы думаете. Главное, что такого секса у меня в жизни еще не было. Мы лежим, накрывшись моим любимым бежевым пледом. О боги! Моя кровать лишилась девственности. Ха-ха. – Дай мне зажигалку, – говорит Пэнси, еще не отдышавшись. Мы просто курим. Лежим – каждый на своей части постели – и дымим. И… черт, я знаю, что вас бесят мои сопли-слюни, поверьте, меня они бесят не меньше, но я реально ни хера не понимаю, и меня это ебет. Я не люблю ее. Я не люблю ее. Я не люблю ее. Пора бы уже заняться аутотренингом на самом деле, а то с головой совсем все плохо, мерещатся всякие чувства. Я надеюсь только на то, что все это просто последствия охуенного секса. Только я ни хера в этом не уверен. – Иди ко мне. И на этот раз я отвечаю за свои слова. Можете считать меня сумасшедшим (я и сам иногда прихожу к такому выводу), но сейчас мне действительно хочется, чтобы она была здесь. Совсем близко. Пэнси послушно тушит сигарету и ложится рядом. Я не понимаю, что чувствую, но это уже точно никакая не жалость.