История о человеке

Я бежал сквозь заросли засохших деревьев, царапая руки и изредка получая увесистые и хлёсткие удары ветвями. Это был обычный маршрут, которым мы шли чаще всего группами: самый безопасный. По крайней мере, «если не считать трёх с половиной процентов вероятности того, что ветвь воткнётся вам в глаз и пройдёт через мозги наподобие канапе», как сказал Макдональд во время краткой экскурсии. Где, где ещё мне искать? Привыкший к прохладе организм, утомлённый сейчас каким-то особенным, нездоровым зноем, реагировал на такую неожиданную физкультуру головокружением и нарастающей сонливостью. Я пробежал ещё метров триста, после чего замедлил шаг, чуть ли не оседая на землю. Переведя немного дух, я сложил руки у лица и крикнул: - Доно! Ау, Доно! Эхо охотно передразнило меня, после чего всё кругом опять стихло. Где-то далеко послышалась автоматная очередь, но на подобные вещи я уже просто перестал обращать внимание. - Доно, Кочерыжка, Псаки, вы слышите меня? – попробовал я опять. Тот же результат. - Это не есть польза, возвращаемся назад. – Обернувшись на голос, я встретился взглядом с Тихоном Александровски – самым тихим из подручных командира, которого сейчас отправили с нами на поиски О’Ши и ещё нескольких пропавших человек. Я сделал было шаг вслед за ним, но совесть заставила меня остановиться. - А вдруг что-то ещё не случилось, но может случиться в любой момент? - Мы идём, теоретик, солнце скоро садится. Если очень сильно подвиг хочешь геройствовать – оставайся тут и жди, если они пришли, - надменно и с крепким русским акцентом ответил Тихон. Я неуверенно тронулся вслед за ним, приниженный смыслом кое-как выстроенной фразы Тихона и в то же время слегка ободрённый забавной корявостью его речи. Мы миновали заросли и вышли в пустынное поле, и я, прищурившись, приметил на фоне палящего солнца приближающуюся фигуру. Тихон быстро заметил её тоже и, остановившись, стал ждать. Совсем скоро я различил эту походку, которую нельзя было перепутать ни с какой другой: в виду роста слегка неуклюжую, но уверенную и твёрдую. - Гейб, спасибо тебе, - сказал я, как только он подошёл, волоча за собой по земле измазанного и взлохмаченного О’Ши. Он взглянул на меня как-то странно, как будто не узнал, и тут же перевёл взгляд на Тихона. Тот молча сложил руки на груди и ожидающе кивнул пришедшему, видя, что Честер хочет что-то сказать. - Я не знаю, сколько прошло времени, - загадочно начал Габриэль. - Устранить надо бы на любой случай. Здесь мы с русским не огласились оба, а в глазах Честера даже промелькнуло что-то дикое. - Недавно только был случай, когда заражённый пошёл на поправку. – Я ни на секунду не сомневался, о ком он говорил, а Александровски недоверчиво прищурился. - Не верю. Но на любой случай тут уже явно не то, - процедил он. – Мальчишка редко дышит и имеет чёрные руки. Смотри сам! Вены на руках Доно и вправду вздулись и потемнели. Однако, вёл он себя относительно спокойно: лёжа ниц и так оставленный Честером, О’Ши потерянно смотрел в небо, не реагируя на болезненный для глаз солнечный свет. Честер посмотрел на меня как будто виновато, но ничего не сказал. Наивный, я до последнего не догадывался, что он собирался сделать в тот момент… - Стой! Я испуганно бросился на него и выбил из руки пистолет. Неожиданно мне захотелось бить Вируса, бить за то, что он вот так быстро сдался и перешёл на сторону Тихона, который сам-то толком ничего не знал и диктовал всем, что делать. Честер не стал отвечать, а только поймал меня за запястья и стиснул их до боли. Видимо, не найдя другого выхода, он заключил меня в объятия, тем самым практически лишив возможности двигаться. Я несколько раз ударил его в спину и опустил руки, судорожно вдыхая привычный уже запах никотина, который благодаря нашей дружбе с Честером вдруг стал ассоциироваться с неким спокойствием и защищённостью. - Гейб, пожалуйста, не убивай его, - проговорил я, как будто взмолился, и сжал его плечо. Пульс бешено бился у меня в висках. - Pediki kak budto, - стал ворчать что-то Тихон на своём, закуривая. – Есть ли это нормально в вашей культуре? Честер выпустил меня и, подняв что-то с земли, вложил мне в руку холодную рукоять. Я тут же разжал пальцы и отступил от него на шаг. - Тогда сделай это сам, Бек. Пусть это будет своеобразным испытанием для тебя. - Испытанием? Боже, Гейб, очнись! Представь, что кто-нибудь так же вложил бы тебе в руку грёбаный ствол и определил в мишени твою драгоценную Мерседес! Ты бы выстрелил? - Да, потому что я не позволил бы сделать это кому-либо другому. На этот вопрос он ответил серьёзно и совершенно невозмутимо. Я понял, что Честер успел подумать об этом, и его решение отнюдь не было спонтанным. Оставался лишь вопрос: смогу ли я? - Генри, возьми пистолет, - мягко, но настойчиво сказал мне он. Почти не отдавая себе отчёта в собственных действиях, я потянулся за пистолетом, не отрывая взгляда от О’Ши, который спокойно лежал на земле и лишь изредка начинал дёргать конечностями, будто в предсмертных конвульсиях. Совершенно внезапно Честер оказался сзади и стал придерживать меня за локоть, наводя прицел повыше. Даже в этот момент, несмотря на все создавшиеся условия и мои собственные поступки, я был совершенно не готов стрелять. - Я слышал, что в СС солдат заставляли завести собаку… - Он чуть пододвинул мою стопу своей ногой и надавил на левое плечо, призывая его опустить. – Маленького такого щеночка. Вырастить его… а потом убить. Я вздрогнул и снова выбросил пистолет. - Зачем ты мучаешь меня? К чему ты это сказал!? – прикрикнул я на него. - Зачем, Генри? – уже с раздражением переспросил Честер. - Затем, чтобы ты сам испытал на собственной шкуре ситуацию, в которой уже просто нет выбора! После которой тебе не нужно будет объяснять, почему я или он (он указал на курящего Тихона) поступил именно так, и тебе некого, совершенно некого будет винить! Хоть ты и сможешь потом врать всем вокруг и самому себе, что это я или он (снова ничего не понимающий Тихон) надавил на тебя, заставив измазать руки в крови, но в глубине души ты будешь понимать, что обдумал всё сам, решил так сам и нажал на курок сам! Иначе, - ты знаешь, мне несложно, - я просто сделаю это за тебя, для меня это как тот фокус с двумя пальцами. Тик-так, время пошло. Я нервно сглотнул и снова взялся за пистолет, после чего подбежал к распростёртому по земле Доно. Тот с каким-то пугающим интересом рассматривал облака, совершенно не обращая внимания на наши разговоры, как будто речь шла не о нём. Как только я присел рядом и попал в его поле зрения, он сфокусировал взгляд на мне и вымученно улыбнулся: - Красивое небо. Не получив ответа, он поморщился и дотронулся до взбухшей почерневшей вены на своём виске. Очевидно, рассудок уже был где-то далеко отсюда, - так я решил и медленно поднёс пистолет к его уху. - Помоги мне, - внезапно выдал он и уставился мне прямо в глаза. Я ощутил холод. Доно глухо зарычал и дёрнул рукой, как будто хотел ударить меня, но ему не хватило сил. Я обернулся: Честер настороженно наблюдал за всей сценой. Казалось, будто всё это – его представление, и он с впечатляющей аккуратностью следил, чтобы оно не вышло из-под контроля. - Помоги мне, - вторил Доно замогильным голосом. Руки предательски дрожали, и казалось, что я вот-вот выроню пистолет, и после очередного такого раза Габриэль театрально хлопнет себя по лбу и назовёт меня безнадёжным идиотом. - Бе-ек, - нараспев окликнул меня Вирус, напоминая о необходимости принятия решения как можно быстрее. – Тик-так. - Помоги мне… - Тик-так, тик-так. Если я убью его, то распрощаюсь с остатками человечности внутри себя. Я уже давно должен был это сделать, чёрт возьми! В таком месте нельзя выжить, неся в себе груз человечности. Давай, Генри, он не излечится… «В СС солдат заставляли вырастить собаку, а потом её убить…» Тик-так, Беккер, тик-так. Вырастить, а потом убить. Я начал содрогаться в беззвучном рыдании. Дуло пистолета упиралось в голову О’Ши. Он вращал глазами, не понимая, что происходит. Вырастить, а потом убить. Выстрел. Я обернулся. Честер опустил винтовку, из которой только что выстрелил в голову Доно. Я сидел, забрызганный кровью, полностью потерянный и опустошённый. Тихона рядом уже не было. - Пошли. Отвернувшись, снайпер сделал пару шагов. Убедившись, что я за ним не пойду, он остановился и произнёс, не глядя на меня: - Ты можешь взять его тело с собой и отнести в морг. Сэм знает, что с ними делать. Я заглушил его последние слова своими всхлипами, затем просто взял и разрыдался. Краем уха я слышал, как Честер подходит ко мне, почувствовал, что он взял меня за руку, заставляя встать, приподнял голову за подбородок и врезал мне наотмашь по щеке. Я немного успокоился, всхлипы стихли. Дождавшись, пока я совсем замолчу, Вирус опустился напротив меня на одно колено и взял в руки моё лицо. Из глаз всё ещё текли слёзы, но я смог уверенно выдержать его стальной взгляд. - Возьми его на руки, - чётко произнёс он, по-видимому, едва сдерживаясь, чтобы не врезать мне ещё раз. - Я возьму, - так же чётко ответил я. Он одобрительно потрепал меня по волосам и поднялся. … На полпути, будто сжалившись надо мной, Честер всё же отобрал у меня эстафету и понёс тело О’Ши сам. Приближаясь к базе, мы встретили Роуз, сидящую прямо посреди дороги в странном подобии позы лотоса. Выглядела она крайне измождённо: лицо побледневшее, с тёмными кругами под глазами, которые, казалось, потеряли свой необычный цвет и сделались серыми; руки такие же белые, как и лицо, и немного испачканы в земле. Заметив нас, она, пошатываясь, поднялась на ноги, но навстречу не пошла. Когда мы поравнялись с ней, Честер вернул мне О’Ши - буквально сунул в руки, отпустив до того, как я успел подхватить. Он приподнял и зафиксировал очки чуть выше лба, затем дотронулся обеими руками до плеч девушки. Я понял, что он проверяет, нет ли у неё признаков инфицирования. Закончив осматривать лицо, Вирус задрал футболку Роуз, не выразив при этом никаких эмоций, и с видом заядлого хирурга провёл пальцами по животу, убеждаясь, что никаких дефектов на коже нет. - Как ты себя чувствуешь? Роуз продолжала непонимающе смотреть на него. Честер повторил свой вопрос, но, не получив ответа, взял девушку за руку и повёл за собой, направляясь к базе. Я поплёлся следом, чувствуя себя раздавленным чередой событий того дня. Едва переступив порог, снайпер пронёсся мимо командира и устремился прямиком к хирургу. Там он усадил Роуз на кушетку и возмущённо заглагольствовал, обращаясь к Сэму: - Ты видишь здесь живого вменяемого человека, старый хрен? Посмотри внимательно. Хирург нахмурился. - Как долго вы собираетесь врываться ко мне в таком настроении? У меня уже руки чешутся прописать вам курс успокоительных. – Он внимательно посмотрел на Роуз. – Что вы от меня хотите? Организм борется, все функции замедленны. Оставьте её в покое на пару дней. - А какого сраного лешего ты выпустил её в таком состоянии из комнаты? Тебе плохо видно тех амбалов, которые шныряют за её пределами? Так промой глаза, педрила! У каждого пиздюка здесь круглый год брачный период, у всех, вплоть вон до этого, - он кивнул на меня. – И как долго у неё мозги будут набекрень? - Зависит от организма, - пожал плечами Сэм. – Я ведь говорил, что это очень сильное средство, схожее кое в чём с антибиотиком, но в десятки раз превышающее его действие. До вашей… этой девушки я его ещё ни на ком не испытывал. Честер двинулся на него, и тот чуть ли не в панике отступил на несколько шагов. Однако гневный удар честерского кулака пришёлся в стену возле головы хирурга, после чего снайпер круто развернулся и с неимоверной быстротой испарился из кабинета, захлопнув за собой дверь именно так, как это не нравится маршрутчикам. Я и Сэм остались наедине, ещё долго отходя от созерцания пронёсшегося по кабинету американского смерча, и только спустя несколько секунд я с ужасом вспомнил о том, что всё ещё держу на руках труп О’Ши. Хирург бросил на него скорбный взгляд, который отнюдь не всегда выражает искреннее сочувствие на лицах людей его профессии, и кротко промолвил: - Положите на кушетку рядом с девочкой. Чаю хотите? Я отчего-то смутился такой гостеприимности. - Если можно… Как только прозвучал мой голос, Роуз повернула голову и посмотрела на меня своим потерянным взглядом Алисы в Стране Чудес. Несмотря на всю странность их выражения, мне показалось, что в этот момент в них вспыхнуло узнавание. Губы девушки зашевелились, и до моего слуха дошёл её сипловатый голос: - Где он? Где он?.. - Кто? – решил уточнить я, хоть и наперёд знал ответ. Роуз ещё долго смотрела на меня. В это время я слышал, как хирург возится со своим чайником, но не ощущал в себе сил оторваться от её завораживающего взгляда и посмотреть в его сторону. Было видно, что Роуз пытается соображать, словно пытаясь преодолеть какой-то психологический порог, привести в действие вышедшую из строя извилину. Увидев знакомую картину, я уже не знал, радоваться этой её функции, оставшейся неизменной, или нет: девушка начала плакать. - Я не помню! – отчаянно прошептала она в ответ на мой вопрос. – Он был здесь… Не найдя другого способа успокоить её, я прижал Роуз к себе. Та не сопротивлялась, но и не проявляла особого доверия. Стоило мне обнять её, как она вдруг вздрогнула и стала ощутимо толкать мою руку. - Нет, не так, не ты… «Как ты себя чувствуешь»… Где он? Стало ясно, что девушка имела в виду фразу, которую услышала от Честера первым делом, как только они встретились. Я обернулся на дверь, будто надеясь каким-то образом увидеть там мистера Как-Ты-Себя-Чувствуешь. - Сэм, скажи, что с ней всё будет в порядке, - попросил я так, неосознанно возлагая на хирурга обязанность исцелить её. Тот всё с тем же прискорбием посмотрел на меня. - Я могу сказать только, что чай готов.