***
Настенные старинные часы бьют полночь. Проскользнув через смежную ванную между нашими с сестрой комнатами, останавливаюсь у её двери. Прислушиваясь к посторонним звукам, я шагаю за порог и тут же встречаюсь с любимыми глазами. Миа медленно откладывает книжку в сторону и поднимается с кровати. На ней милые спальные шортики, которые заметно облегают её пятую точку, и тонкая майка на бретельках. Я нервно сглатываю. Видеть её такой наедине, находясь на расстоянии вытянутой руки, невыносимо. Этот образ впечатывается в меня, дурманя рассудок. Алкоголь бьёт в голову, и недолго думая я сгребаю сестру в охапку, резко прижимая её миниатюрное тело к себе. Из её груди вырывается судорожный вздох. Она обнимает меня в ответ и тянется на цыпочках, желая уткнуться мне в грудь. Без каблуков малышка вновь обретает свой привычный рост, потому едва достаёт мне до груди. Изящные пальчики вцепляются в спину, а её дыхание сбивается. – Боже… я так скучала, Уилл. Ты чувствуешь то же самое? Моё сердце колотится о грудную клетку, желая разбиться об неё. Слишком близко. Слишком хорошо. Я сжимаю её в своих руках ещё крепче, выдохнув одно единственное «да» . Подняв на меня свои изумруды, она легонько улыбается. Мою башню окончательно срывает, но я стараюсь держаться. Ради неё, ради нас. – Я вела себя как полная идиотка! – смущённо шепчет она, утыкаясь лбом в мою грудь. – Ты вела себя как истинная собственница. А это значит, что ты ещё и лгунья. Ведь кто-то зарекался, что не станет испытывать нечто подобное ещё раз. – Нет, я не лгунья! У меня лишь раздвоение личности, ведь моя вторая половина ужасно злится на тебя. – А что же первая? – Первая… первая находит все эти игры забавными, – краснеет она, закусывая свою губу двумя передними зубами. – Это не должно быть забавным, так? Не должно заводить меня… Её каштановые кудри выбиваются из хвостика, падая на раскрасневшиеся щёки. Этот её невинный вид и те слова, что она сейчас шепчет мне… Невообразимо передать. Невозможно выразить, как моя грудь рвётся от переполняющих сердце эмоций. Они накрывают меня с головой, отдаваясь дрожью во всех моих конечностях. – Нет, Миа. Это правильно, если тебе это нравится. Мне нравится это тоже, – шепчу в ответ, наклоняясь к её лицу. – Ты становишься совсем другой, когда мы вовлечены в эту больную игру. – Другой? – удивлённо переспрашивает она. – Да… Игривой и беспощадной. – Целую её в висок и улыбаюсь. – Тебя это… волнует? – неуверенный шепот. Я восторгаюсь её таким редким смущением и тем, что она подставляет своё «волнует» вместо «возбуждает». В груди теснится необъятная нежность. – Да. Очень волнует. Тяжело сглатываю, ощущая, как тесно она ко мне прижимается. Абсолютно безумные глаза с потемневшими зрачками, робкая улыбка. Миа неровно дышит, соприкасаясь с моим телом при каждом вдохе. Нельзя. Нельзя. Нельзя. – Малыш, пора ложиться. Завтра тяжелый день. Она немного отстраняется, заглядывая ко мне в глаза. Так осторожно, словно пытаясь разглядеть в них то, что известно только ей одной. – Ты ведь побудешь со мной, пока я не усну? – А может быть иначе? – Да, может. Но этого не случится, верно? – Сестра встаёт на цыпочки и целует меня в грудь. Даже через плотную ткань футболки я чувствую тепло её мягких губ. Прикрываю от блаженства глаза. Зная все ответы на свои собственные вопросы, она всё равно задаёт мне их, ища в моих словах поддержку и уверенность в «нас». Как и в детстве. Она берёт меня за руку и тянет к своей кровати. Мои легкие сдавливает что-то тяжёлое. Миа забирается под одеяло и увлекает меня за собой. Из меня вырывается приглушённый стон. Обвив меня ногами, малышка устраивается на моей груди, прислоняясь своим животом к моему. Её ловкие пальчики тянутся к моему лицу. Подушечки пальцев скрываются в моих густых волосах, а затем скользят вниз: лоб, виски, глаза, нос. Когда же она останавливаются на губах, я замираю. Снова появляется непреодолимое желание играть, наблюдать за её реакциями и растворяться в ней. Чуть приоткрываю губы и кусаю один из её пальчиков. Она тихо шипит и легонько бьёт меня по губам. Я смеюсь. Хватаю её цепкие руки и тяну их на себя. Миа оказывается полностью на мне. Такая лёгкая и обворожительная, что низ живота болезненно скручивает. Её губы в миллиметре от моих, но я понимаю: этого делать нельзя. Просто потому, что потом мы не остановимся. Больше нет ярлыков, нет табличек с надписью «стоп» и нет мигающих внутренних лампочек. Всё позабыто. Стёрто. Есть только мы. И если в эту секунду её губы накроют мои, мы окончательно оборвём ту тонкую нить, что до сих пор нас оберегала. Ограждала от ошибок. Я оставляю невинный и долгий поцелуй в уголке её губ и разжимаю силки на её запястьях. Сестра улыбается. Мы снова продолжаем балансировать на грани. Довольствуемся шатким контролем и дразним друг друга – чем дальше, тем больнее и желаннее. Взяв мою руку, она подносит её к своему лицу. Целует каждый мой палец, не пропуская ни одной костяшки и фаланги. Её губы – словно влажный бархат… В этом жесте кроется гораздо больше любви, чем во всех самых чувственных клятвах. Она – моя главная слабость. Всегда была ею и останется. Опускаю её голову на подушку и целую в волосы, задерживаясь на них губами. Глубоко вдыхаю её аромат. Сладкий и вкусный. Словно свежесобранная малина. Мне никогда не надышаться им. Никогда не будет много её в моей жизни. Будто одержимый, я погибаю. Медленно. Сводя её и себя с ума. Но такая смерть – самая желанная…Глава 8.
25 октября 2014 г. в 17:49
Распахнувшаяся внезапно дверь дарует мне все ответы на вопросы, заданные секундой ранее моей милой сестрёнке. Предо мною стоит парень, чью физиономию я хотел бы видеть меньше всего. Ростом чуть выше Мии, слащавая улыбка и смазливые черты лица. Улыбается и протягивает ей цветы. Те самые, от которых мою девочку тошнит. Жёлтые розы. Твою же мать! Миа наигранно расцветает и, приняв букет, продолжительно обнимает парня, прижимаясь к нему всем телом. У меня начинают чесаться руки. Кожей чувствую нестерпимый зуд.
– Я тебя заждалась! – щебечет сестра, пропуская очередного гостя в дом. Слышу, как дрожит её голос.
– Прости, Мел, возникли небольшие трудности. – Милая улыбка и лёгкое касание их рук. Мои челюсти непроизвольно сжимаются.
Мел?!
– Не хочешь представиться для начала? – слишком резко бросаю я, замечая большие и безумные глаза сестры. Это необратимо. Во мне вскипает злость и агрессия, готовая разрушить этот шаткий семейный ужин, завершив миссию моей малышки.
– Да… конечно, – неуверенно отзывается Колин и протягивает мне щуплую руку с длинными пальцами. – Колин, близкий друг твоей сестры.
Помедлив с рукопожатием, я впиваюсь взглядом в его пальцы. Они, должно быть, гладили её, прикасались к ней, а возможно, дарили блаженство. Отчётливо представляю, как заламываю один чёртов палец за другим. Настолько отчётливо, что, когда протягиваю свою ладонь в ответ, рукопожатие выходит гораздо крепче обычного. Парень меняется в лице. Я мысленно ухмыляюсь. Но этого мало. Слишком, слишком мало!
– Близкий друг, значит? Насколько мне было известно, ваши пути давно разошлись. Так что же ты делаешь на пороге её дома сейчас?
– Послушай, дружище. Амелия, как и все девушки, сама не знает, чего она на самом деле хочет. Сегодня она без ума от тебя, а завтра ты ей уже наскучил. К счастью, малышка объявилась, а я только рад провести с ней время. Ещё будут вопросы? – Несмотря на безобидный внешний вид, в нём чувствуется стержень.
Объект, посланный разжечь мои ревностные чувства, прибыл. Теперь всё куда более честно, сестрёнка, так держать. Мои скулы сжимаются. Пока мальчишка раздевается, прожигаю её взглядом, замечая озорной блеск в этих безумных зелёных глазах и горькую, едва заметную улыбку, притаившуюся в уголках губ.
Освободившись от своего несуразного пиджака, Колин открыто любуется своим «близким другом», улыбаясь во весь рот. Миа действительно сегодня притягивает все взгляды своим стройным телом, обтянутым в изумрудное маленькое платьице под цвет её глаз. Пышные локоны, как и в детстве, подпрыгивают над худыми плечиками при каждом её шаге.
Прикрой рот, придурок. Это всегда было только моим и таковым и останется!
Колин жмётся к ней, как неудовлетворённый подросток, который готов получить свой оргазм от одного лишь нежного касания восхитительной девушки. Когда же я уже собираюсь врезать ему, сестра оглядывается назад и ласковым голоском окликает меня:
– Пойдём же, Уилл! Иначе твоя девушка загрустит без должного внимания.
Усмехаюсь. И всё же, моя сестра потрясающая. Преклоняюсь перед её актёрским талантом. Она оглядывается ещё раз и посылает мне ответную улыбку. Хорошо, давай поиграем.
Родители встречают свою младшую дочку овациями. Будучи отстранённой от женских привычек заводить себе поклонников и воздыхателей, она крайне удивила отца и мать, показавшись под ручку с милым парнем. Мать быстро расставляет столовые приборы на ещё одного человека, а я скептически сверлю взглядом парочку. Розали, кажется, рада новому гостю, увидев в новоиспечённом госте поддержку или же свой шанс уберечься от очередных нападок маленькой воительницы. Ужин продолжается под гнётом напряжённых взглядов и радостного восторга родителей, которые осыпают вопросами улыбчивого Колина.
– Не знала, что у твоей сестрёнки есть мальчик, – тихо шепчет мне на ухо Рози, соприкасаясь со мной плечом.
– Мальчик, верно. До парня он явно не дотягивает.
– Брось, Уилл. Ты должен быть рад, что избавишься от её назойливости. Она слишком привязана к тебе. Всем это заметно, – её приторный шёпот обжигает мне шею. В нём сочатся яд и зависть.
Знала бы ты, Розали, как я счастлив от её назойливости. Я готов верещать от разрывающей сердце радости, когда Миа проявляет её сполна. Когда она заполняет собой всё пространство вокруг, всё моё свободное время, всего меня. До краёв. Назойливость в избытке – моё самое большое счастье. Пусть только это никогда не кончается, пусть эта привязанность, эта раздирающая нас на части близость сохранится.
Встречаюсь с сестрой глазами и не смею отвести взгляд. Она также не отпускает. И мы держимся друг за друга слишком долго. Без единой возможности прервать зрительный контакт и уступить. Верно, мы ведь одна кровь, а значит, настырность – наше общее качество.
Прерывает наш разговор глазами паршивый Колин, который касается её руки, поглаживая так любимые мною пальцы. Те самые, которые ещё несколько минут назад я бережно остужал и поочередно посасывал, уменьшая жжение от ожога. Её нефритовые глаза темнели, погружаясь во тьму, откуда нам с ней уже не было выхода. Тропинки назад стирались, а дикое влечение туманило наш ясный ранее взор. Мы погрязли в своих тёмных желаниях. Окончательно.
– Да, Рози. Ты, должно быть, права, – улыбаюсь я и оставляю лёгкий поцелуй на её худой щеке. Миа открыто пялится и шумно выдыхает. Настолько, что я улавливаю её нервное дыхание. Розали смущённо отводит глаза, снова вовлекая свою персону в семейные беседы с родителями.
Залпом осушаю полный бокал шампанского и даже не морщусь. В висках стучит. Стараясь отвлечься, лениво прислушиваюсь к общему диалогу.
– Колин, вы поражаете меня своими познаниями в искусстве. Вы абсолютно точно выбрали себе будущую профессию! И как наша дочка так долго прятала вас? – восклицает отец, радуясь новому приятелю семьи.
– Может, оттого, что они постоянно расходились? – вслух усмехаюсь я, подвергаясь предупреждающему взгляду отца. Конечно же, неуёмная дочка слишком долго тревожила всех вокруг, чтобы так просто отпустить потенциального принца. А заодно и маячащее на горизонте долгожданное спокойствие.
– Всего дважды, сэр, – ничуть не растерявшись, отвечает с улыбкой Колин. – Девушки, – поясняет он, пожимая плечами.
– Непостоянство моей сестры не означает, что она глупая девица. Возможно, ты давал ей на это причины.
– Уильям, ты преувеличиваешь. Твоя сестра очень эксцентрична, только и всего. Колин – замечательный парень, который уравновесит их характеры, добавив в пару гармонии, – встревожено вклинивается в разговор Розали, боясь спугнуть парня, который, безусловно, поможет ей оградить меня от сестры. Чёрта с два!
– Не будем забегать вперед, Розали. Боюсь не оправдать все ваши ожидания. – Извиняющаяся улыбка призванного лицемера. – И всё же, я рад, что у такой хрупкой девушки, как Мел, есть защитник помимо меня. Но Уилл, поводов для беспокойства нет, поверь мне.
– Хрупкой девушки? – не выдержав, смеюсь я. – Ты, видимо, плохо знаешь мою сестрицу, раз несёшь такой несусветный бред.
– Увы, я не её брат, – парирует он, цепляя меня. В хитрых глазах появляется враждебный прищур, но тут же исчезает: видимо, Колин вспомнил, что за разворачивающейся сценой наблюдают родители.
– Да что с вами такое сегодня? – строгим голосом молвит отец. Смерив нас с Мией грозным взглядом, он поднимается из-за стола. – Франси, я выйду перекурить. Прошу вас простить наших детей, дорогие гости. Им в новизну видеть кого-то иного рядом друг с другом вместо самих себя.
– О, конечно, Невил. Я пока подготовлю десерт, – напряжённо улыбается мама и также поднимается следом. – Девочки, не хотите мне помочь?
Девочки изображают на лице радушие и небывалый энтузиазм и следуют за матерью на кухню. На лице Колина мелькает облегчение, что удивляет меня не меньше, чем его появление на ужине. Он откидывается спиной назад и не спеша потягивает шампанское.
– Хочешь сказать мне что-то еще, Уилл? – спокойно говорит парень.
– Какого чёрта изображать из себя послушного мальчика, если ты им не являешься? – цежу сквозь зубы.
– Вы с Мел не умеете скрывать своих чувств и не заботитесь о том, что кому-то может быть неуютно из-за этого. Я – один из тех людей, кто умеет сглаживать острые углы, которые вы с успехом создаёте. К тому же, я впервые вижу её родителей. Как же мне ещё вести себя?
– Лицемерие – твой конёк. Похвально.
– В чём проблема? Не доверяешь мне сестрёнку?
– А с чего мне доверять её тебе? Ты как-то отличился? – Чувствую, что сейчас хрупкое стекло лопнет от той силы, с какой я сжимаю бокал. Хитрое выражение его лица убивает во мне последние ростки терпения. Где же десерт?
– Знаешь что, чувак, нам просто нужно выпить с тобой и поболтать по душам. Уверен, мы найдём общий язык.
– Именно тот общий язык, который ты нашёл с Мией, лишив её девственности?
– Ах, вот в чём дело! – нервно улыбается Колин, облизнув пересохшие губы. – Эй, ты ведь тоже парень. Неужели не понимаешь, к чему ведут все эти встречи и поцелуи? Где ты был, когда наши с ней отношения переходили эту грань? Почему не играл в любящего старшего брата тогда? – Каждое его слово проникает в самую глубь, в сердцевину моих былых переживаний и опасений. Остановись, сукин сын. Пока не поздно, остановись. – И теперь ты обвиняешь меня в том, что я не посоветовался с тобой? Ей двадцать! Считаешь, было бы лучше, если бы она осталась старой девой? – Черта переступлена, грани дозволенного сломлены. Подрываюсь со своего стула и резко хватаю парня за воротник, перегибаясь через весь стол. Опомнившись, Колин неровно дышит, отступая.
– Эй, приятель, выдохни. Понимаю, лишнего наговорил, с кем не бывает?
Усиливаю хватку настолько, что его собственный галстук душит бедолагу. Этого недостаточно. Наматываю галстук на руку и тяну его на себя. Колин опрокидывает тарелку. С громким звоном она бьётся о паркет, разлетаясь на грязные осколки вместе с остатками еды.
– А вот и десерт! – восклицает радостно Розали, но застывает, увидев впечатляющую картину, что развернулась прямо за столом.
– Мальчики! – ахает мама, передавая в руки Рози шарлотку и устремляясь к нам.
Миа опережает её, толкая Розали плечом и подбегая ко мне. Её безумные глаза впиваются в меня, обезоруживая.
– Хватит, Уилл. Отпусти же его! – тихо шепчет сестра, прикасаясь к моей вздымающейся груди своими пальчиками. Она выжидающе смотрит, почти умоляюще. И я сдаюсь. Я опускаю своё оружие, капитулирую. Я сделал бы всё, лишь бы она продолжала смотреть на меня вот так: будто я – весь её мир, а от моих действий всецело зависит его благополучие.
Пальцы мои разжимаются, отчего комнату заполняет облегчённый выдох Колина. Я не свожу с неё глаз. Миа устала играть в эту губительную игру. Губительную – для наших сердец, жестокую – для остальных. Чувствую, что сейчас она хочет лишь одного – прижаться ко мне крепче и послать всех остальных к чертям. Мы не близнецы, но в эту секунду я разделяю её желание, которое можно считать с её увлажнившихся глаз.
– Так, это не куда не годится, ребята! – громкий голос отца заставляет всех нас обернуться назад. Видимо, он наблюдает за представлением уже давно. Пригласив всех обратно за стол, он продолжает: – Завтра у Дилайлы, вашей тёти, день рождения. Мы собирались отпраздновать его в нашем лесном домике, собравшись с её семьей. Но теперь я предлагаю другой вариант. Колин и Розали поедут с нами. Всем вам необходимо сплотиться, а что как не разжигание костра и приготовления ужина способствует этому? Если у вас на ближайшие два дня нет планов, то прошу поддержать меня.
Переглянувшись с сестрой, я бросаю предупреждающий взгляд Колину. Ей-богу, я придушу его собственными руками, если он согласится!
– О, я так люблю подобные вылазки! – первой решает Рози, встряхнув своей рыжей копной волос. Я натянуто улыбаюсь ей.
– И замечательно. Ну, а ты, Колин? – спрашивает мама, с надеждой поглядывая на парня. Он задумчиво хмурится, искоса наблюдая за Мией.
– Думаю, идея хорошая. Но вот не помешаем ли мы вашему семейному празднику? – сомневается парень. Правильно, так держать.
Моя девочка притихла. Закусив губу, она ковыряет вилкой остывший пирог. Нервничает. Меня разрывает от неистового желания утешить её. Я осекаюсь, когда слышу, что родители вовсе не против, и Колин, будучи невыносимо милым, всё же соглашается.
– Вы это серьёзно?! – резко говорю я, замечая, как все присутствующие удивлённо поворачиваются ко мне. – Мы что, в детском лагере? Сплочение коллектива? Я не стану участвовать в этом!
– Но дорогой… – осторожно начинает Розали.
– Это просто абсурд.
– Уильям, прошу тебя пойти нам навстречу, – ласково просит мама.
– Это не обсуждается, – резко прекращает спор отец. – Вечер уже поздний, думаю, гостям лучше остаться у нас, ведь выезд завтра рано утром. Миа одолжит Рози подходящие вещи, а Франси отыщет вещи Уилла, которые ему уже малы. Думаю, Колину они будут впору.
Я нервно усмехаюсь.
– Уилл! – гремит голос отца. – Я ещё поговорю с вами двоими, ясно? А теперь всем пить чай и по кроватям. Комнат хватит на всех.
Розали снова радостно жмётся ко мне, пытаясь угостить меня своим пирогом. Меня начинает мутить от всех сегодняшних событий. От наигранности, от затеянной нами игры, от Розали. Отчаянно хочется зарыться носом в тёмные кудри сестры, которые сегодня непременно пахнут сладкими духами. Живот скручивает от резко нахлынувшего на меня желания.
– Ну, давай же, Уилл, помоги мне с пирогом, – нежно мурлыкает девушка, поднося к моим губам кусочек. Пока родители обсуждают предстоящую поездку, Рози ведёт себя раскованнее, проводя острым язычком по красным губам и придвигаясь ещё ближе. Ложка Мии резко падает на тарелку.
– Да, Уилл, помоги Розали с пирогом. Ты ведь не хочешь, чтобы она не влезла завтра в мои спортивные брюки? – нервно смеётся сестра и, хватая за руку Колина, тащит его наверх. Вижу, как по пути к лестнице она сплетает их пальцы и позволяет ему обнять себя.
Проклятье!
– Не нервничай, милый. Я вовсе не обиделась, – нарушает затянувшееся молчание Рози. – Она у вас очень вспыльчива. Но думаю, что мы подружимся, – добавляет она, поворачиваясь к ошарашенным родителям.
Ещё одна уверенная, воспринявшая мою нервозность на свой счет. Как удобно. И почему люди думают, что вклиниться между мной и сестрой будет так легко? Ощущаю, что нахожусь на грани срыва. Одержимый тем, чтобы вышвырнуть гостей за дверь и вернуться к своей расстроенной и злой малышке. Принять её обиды, утешить, залечить открывшиеся раны поцелуями.
– Очень надеюсь на это, – вздыхает мама. – Но Мие пойдёт на пользу то, что не все пляшут под её дудку. Особенно Уилл.
– Ладно, Франси. Хватит на сегодня разговоров, – устало отзывается отец и приобнимает жену. – Завтра рано вставать, не засиживайтесь допоздна, детки.
– Я помогу прибраться, – вызывается помочь Розали и поднимается вслед за мамой.
Искоса поглядываю на девушку, примечая в ней ту же кричащую доброжелательность, что и в Колине. Другой счёл бы это за простую вежливость, но здесь была не только она. Актёрское мастерство сочилось в каждом их жесте. Откинувшись назад, я внимательно изучаю рыжую бестию, что улыбается до ушей и помогает матери с грязной посудой. Но уверенность в том, что в ближайшее время с этих двоих слетят маски, возрастает во мне и крепнет.