Его Единственное Величество

Следующим утром они действительно выехали из деревни небольшим отрядом. Человек пятьдесят, как мысленно подсчитал Френсис, не больше. Его беспокоил тот факт, что их слишком мало, но задать вопрос по этому поводу он не решился: ни Моргану, ни Густаву. Морган сначала настаивал, чтобы Френсис ехал на повозке, но тот отстоял свое право на собственную лошадь. Все же он не был раненым или слишком слабым, чтобы не суметь выдержать дорогу верхом. Морган лишь изучающе на него посмотрел, покачал головой своим мыслям и согласился, понимая, что спорить в этом случае бесполезно. Йенсона же решено было посадить на повозку. Разнервничавшийся слуга стал совсем плох ночью. Утром Френсис понял, что у него жар, но на попытки оставить Йенсона в деревне тот отвечал категорическим отказом. Сейчас они отъехали от деревни на несколько миль и уже должны были пересечь границу, но Густав с Морганом решили, что стоит поехать объездным путем, чтобы не напороться на людей Себастьяна. Вперед же был направлен один из всадников, чтобы тот разведал обстановку. Пока вестей не было, но Френсис все равно не мог не ощущать какое-то неясное беспокойство. Он постоянно посматривал на Моргана, который то и дело перебрасывался фразами с Густавом или же просто молча смотрел впереди себя. Френсис пытался хоть что-то увидеть в нем, кроме решимости. Хоть какую-то неуверенность или сомнение, но не видел. И радовался этому. Потому что знал: увидь он эти чувства на лице Моргана, тут же станет его уговаривать вернуться. Ночной разговор, конечно, прочно отпечатался в его памяти, но вместе с теми выводами, к которым он пришел с утра, еще раз подумав обо всем, Френсис еще и решил, что готов просто сбежать. Куда-нибудь в другую страну, где их никто не найдет. Вместе с Морганом, конечно. Но тот вряд ли бы согласился. Слишком уж сильно он хотел достичь своей цели, которая Френсису теперь не казалась настолько нужной, чтобы ради нее погибать. Но возразить он не смел. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Морган ближе к полудню. Он держался все время впереди их отряда, чтобы в случае атаки первым принять удар, но сейчас отстал от так же главенствующего Густава. Френсис понимал, что отстал из-за него. Солнце поднялось уже высоко, светило прямо в глаза и доставляло этим проблемы с обзором. Конечно, можно было остановиться, но тогда бы они потеряли ценные минуты. Морган еще перед их отправлением сказал, что они не будут делать лишних остановок, экономя драгоценное время. Никто не был против, а уж Френсис тем более не смел сейчас сказать о том, что проголодался, а мышцы из-за непривычно долгой езды начинают ныть. — Все нормально, — кивнул он Моргану с легкой улыбкой. Морган на него внимательно посмотрел, щурясь. А после покачал головой: — Ты всегда можешь пересесть в повозку, Френсис. Тебе не стоит тратить силы, когда ты можешь их сэкономить. — Все в порядке, Морган, — заверил его Френсис, улыбаясь уже шире. Он не чувствовал себя уставшим настолько, чтобы сдаваться в самом начале пути. — Хорошо. Но сделай так, как я велю, когда почувствуешь себя совсем плохо. Френсис лишь вздохнул в ответ. Эта излишняя забота казалась ему чересчур навязчивой. Морган никогда раньше не трясся над ним так. Это напрягало, но где-то внутри Френсис, конечно, радовался. Все-таки принимать знаки внимания было несомненно приятно. Пусть и в не совсем подходящей для этого ситуации. Френсис постоянно посматривал в спину Эйдена, который уверенно держался на лошади, как обычно, мало говорил и даже редко брался за флягу с водой. Он просто следовал за своим мужем. И, наверное, именно Эйден и был эталоном настоящего верного супруга, готового пойти за Густавом куда угодно, лишь бы оставаться рядом с ним. Френсис ловил себя на том, что невольно завидует Эйдену: он не ставил под сомнение ни единое решение своего супруга. Это было видно по одному взгляду на Эйдена. Он выглядел так гордо, словно являлся как минимум королем, а не простым безродным омегой. Френсис невольно вздернул подбородок так же, выпрямляя спину, но уже через минуту стушевался: он слишком устал, чтобы подражать кому-то. Даже если этот кто-то выглядит очень сильным. Привал устроили лишь только тогда, когда солнце вошло в зенит. Они как раз въехали в небольшой пролесок, располагаясь на отдых под кронами редких деревьев. Те вытянулись высоко, раскидывая листву и отдавая тень далеко от себя. Потому спрятаться от солнца смогли все. Френсис наливал воду в отдельную чашу, чтобы отнести ее Йенсону, когда его взгляд упал на Густава, который помогал слезть с лошадки Эйдену. Эйден шел, смешно расставляя ноги, словно лошадь все еще была под ним. Это вызывало улыбку, но Френсис не улыбался. Он только немного нахмурился, решив задать вопросы позже. Напоив Йенсона и справившись о его самочувствии, он подошел к отдыхающему Эйдену, которого уже покинул супруг, и присел рядом с ним: — Вы прекрасно держались, — сказал он, протягивая воду и ему. Но Эйден покачал головой, показывая взглядом на флягу в своих руках: — Я пью специальный отвар, не стоит беспокоиться, — проговорил он. — Признаться, я очень давно не ездил верхом. — Но вы держались очень хорошо. Словно родились на лошади, — почти восхищенно проговорил Френсис. — Я раньше ездил довольно часто, но чувствую, что к вечеру мои ноги и спина будут просто разваливать меня на части. — У меня есть специальный отвар, который поможет вам, — Эйден дотянулся до своей холщовой сумки и достал небольшую колбочку оттуда. — Я взял много разных трав с собой. Все, что может понадобиться. И для лечения, и для успокоения. И для того, чтобы усыпить человека. Знаете, ведь в боях все возможно. И иногда человеку лучше принять смерть, чем пытаться выздороветь. У Френсиса вытянулось лицо от удивления. Подобное он не ожидал услышать, но отчасти был согласен с Эйденом, потому кивнул. — Вы лечите травами, верно? — Настоями, отварами, просто травами. Даже в обычном сорняке можно найти целебные свойства. — Дома я изучал немного медицину. Наш лекарь обучал меня знаниям трав, но мне пришлось уехать в столицу, а там я не успел приступить к обучению, хотя Морган хотел меня направить к его целителю. — Я могу вас научить. Меня с самого детства обучали этому, наша семья славилась множеством секретов. Поговаривают, что когда-то мой прадед смог воскресить человека, но я не верю в это. Травы не всесильны, даже если мы иногда пользуемся магией, — Эйден, кажется, впервые за время общения с Френсисом улыбнулся. И выглядела его улыбка настолько мягкой и ласковой, что не улыбнуться в ответ казалось невозможным. — Я буду рад, если вы обучите меня хотя бы основам того, что знаете сами, — кивнул Френсис. Вскоре им снова нужно было собираться и подниматься на лошадей. Френсис забрался на свою и натянул поводья, выбиваясь немного вперед, но тут же усмиряя свою кобылу. После привала все передвигались более лениво, чем до него. Еда вызывала сонливость. И это явно не нравилось Моргану, который с недовольством посматривал на отряд. Но через некоторое время все более-менее разошлись, снова начиная шумно переговариваться между собой. К вечеру, когда темнота уже стала опускаться на землю, к ним вернулась лошадь того всадника, которого они отправили вперед себя с утра. Френсис тут же обеспокоенно начал всматриваться вдаль, ища самого всадника. Его звали Питером, если он не ошибался. Но никого не было видно. Зрение же редко подводило Френсиса. Зато Густав поднял голову и смотрел в небо, удерживая поводья вернувшейся лошади. Френсис не мог взять в толк, почему Густав смотрит именно в небо, да еще и дал команду остановиться. И даже Морган не стал с ним спорить, вновь говоря о том, что им нельзя терять время. Все застыли каменными изваяниями, прислушиваясь к шелесту листвы вокруг них. — Вот он! — ликующе воскликнул Густав, когда на землю обрушился небольшой перьевой ком. Это был сокол средних размеров со светящимися в темноте глазами. И в следующий момент сокол стал превращаться в человека, заставляя Френсиса приложить ладонь ко рту. Перед ними стоял Питер, совершенно обнаженный, лишь с парой перьев на плечах. У Френсиса от удивления пропало дыхание в легких, потому что он даже не представлял, что магия такого рода может существовать. Почему-то он решил, что на молниях и синеватом огне все заканчивается. И сейчас Френсис понял, что никогда так не ошибался. Тут же возникло множество вопросов, а в груди томилось тоскливое нетерпение: сейчас задать эти вопросы не представлялось возможным. Питеру дали плащ, который он тут же накинул на себя. Морган и Густав спустились на землю, подходя к нему ближе. — Что ты видел? — спросил Густав. Он говорил негромко, но Френсис стоял достаточно близко, чтобы расслышать. — Их не так много, как мы могли предположить. Сотня человек, может, немногим меньше. Но они знают, откуда мы идем, — вымолвил Питер. — Откуда?.. — выдохнул Морган, тут же требовательно осматривая остальной отряд. Густав тут же положил ему руку на плечо, чуть сжимая пальцы: — Не думаю, что среди нас есть предатель. Шпионы Себастьяна повсюду. Возможно, и они умеют летать, — сказал он. Френсис видел, как Морган хмурится, как ему это все не нравится и как он хочет скорее во всем разобраться. И лишь только усилием воли заставил себя отдать другой приказ: — Сходим с тропы и углубляемся в лес. Костра разжигать не будем, чтобы не привлекать к себе внимания. — Венрис, — обратился Густав к одному из всадников, что стоял к нему ближе всех, — пойдешь последним. Нужно замести следы. Венрис кивнул, спрыгивая со своего коня и тут же отдавая поводья одному из соратников. Без дополнительного света в лесу было слишком темно. Даже ветвей деревьев почти не было видно. Морган все же заставил Френсиса пересесть к нему на лошадь, чтобы у него была возможность защитить его сразу, а не искать в темноте. Инстинкты альфы в подобной ситуации оголялись, прорываясь наружу. Ночь была холодной. Когда они разбили кое-как в темноте лагерь и улеглись, а из глубины леса появился Венрис, Френсис лежал уже рядом с Морганом под одеялом, которое, кажется, грело гораздо хуже супруга. Морган прижимал его к себе, горячо дыша в шею. — У тебя ведь скоро течка, — негромким шепотом проговорил Морган. — Нам нужно успеть до нее, — его ладонь оглаживала живот Френсиса, и сейчас тот почти млел от таких прикосновений. В темноте, в глуши, лежа вот так рядом, вплотную друг к другу на небольшом куске ткани, Френсис ощущал необычайную близость с Морганом, которую не мог ощутить до этого ни в супружеской спальне, ни в доме у Густава. Накрыв ладонь Моргана своей и переплетя их пальцы, Френсис улыбнулся в темноту. Эту течку он ждал. Потому что ему было с кем провести ее. И он хотел детей. Возможно, получится не сразу. Но попробовать уже хотелось. — Я думаю, у тебя обязательно все получится, — сейчас, поддавшись атмосфере, Френсис действительно в это верил. Морган провел по его шее губами, едва прикусывая кожу в изгибе. Было слышно, как он вдыхает запах Френсиса, заставляя того еще больше улыбаться. — Когда все закончится, я тебя обязательно помечу, — еще тише, в самое ухо сказал Морган Френсису, вызывая тем самым целое множество мурашек. Френсис немного поерзал, сжал руку Моргана еще сильнее и отдался объятиям сна. Тело, вымотанное с непривычки за день, требовало отдыха, а разум окончательно успокоился, несмотря на то, что за ними до сих пор могли наблюдать и напасть в любой момент.