Его Единственное Величество

Когда Себастьян оказался в комнате, Френсис, кажется, забыл как дышать. Сердце билось, словно сумасшедшее, обезумев от того факта, что рядом находится тот, кто предназначен природой. А может, это было и не сердце, а сущность. Не та сущность, про которую говорил Эйден в начале их пути, а сущность омеги, жаждущая своего альфу. Френсис до последнего не хотел верить в то, что судьба над ним так жестоко подшутила. Его истинным мог оказаться кто угодно: Морган, Густав, Калеб... Но нет, его истинным оказался именно Себастьян, по чьей воле Френсис оказался в том положении, в котором находился сейчас. Признаться, он не мог предположить, что было бы с ним, не выйди он за Моргана, но и простить такую забаву Себастьяну не мог. Тем более, что для того это действительно было забавой. — Не ожидал увидеть здесь именно вас, Френсис, — губы Себастьяна расползлись в змеиной усмешке, а сам он сделал шаг навстречу омеге. Тот в свою очередь отступил. Себастьян чуть сощурил глаза, внимательно глядя на него. И Френсис мог поклясться, что видел, как медленно раздуваются его ноздри, неслышно втягивая запах. — Ваш аромат изменился, — заметил Себастьян. — Вы получили не только опыт, но и пробудили ту магию, которая таилась внутри вас? Френсис едва заметно вздрогнул. Тот факт, что Себастьян знает про магию, его не порадовал. Это не давало им той форы, которая требовалась. Впрочем, сейчас, наверное, им никакая фора не поможет. — Знаете, Френсис, — Себастьян оказался рядом неожиданно быстро. Его тонкие пальцы впились в подбородок Френсиса, а второй ладонью он держал его запястье, не давая отступить снова. — Если бы я мог почувствовать ваш запах раньше... Френсис поджал губы, но стоял на месте. Идти все равно было некуда. Сзади находилась только узкая глазница окна, в которую не пролезет даже ребенок. — И что бы вы сделали? — он все же решил вступить в разговор. Выхода все равно не было, а, как он помнил, его манера говорить импонировала Себастьяну. В принципе, следовало догадаться раньше. Хотя бы предположить. Френсис впервые в жизни вел себя по-настоящему с альфой при их разговорах с Себастьяном. И тот даже получал от этого удовольствие. Ни один альфа до этого подобного расположения к дерзостям простого омеги не выказывал. Впрочем, сейчас размышлять над этим не было возможности. — Что бы вы сделали? — спросил еще раз Френсис. — Уж наверняка бы не предложили мне руку и сердце, а также трон рядом со своим. — О, конечно, нет. Вы все еще догадливы, — смех Себастьяна донесся до слуха Френсиса каким-то скрипучим брюзжанием, и омегу передернуло. — Но тогда я бы сам забрал вашу девственность. И не отсылал бы далеко от двора. Уверен, что заниматься любовью с тем, кого пророчит судьба, — еще одно удовольствие, в котором сложно себе отказать. — Особенно вам, — Френсис вздернул подбородок. Его такие намеки совершенно не устраивали, вне зависимости от того, каким титулом и властью обладал Себастьян. — В желании стать королем вы тоже не смогли себе отказать. — Придержите язык за зубами, — Себастьян тут же помрачнел, — иначе мне придется приказать отрезать его вам. Френсис отвернулся, переводя взгляд на каменную кладку стены. Кирпичи тут были облупленные и пористые. Почему-то казалось, что хороший таран — и стена просто не выдержит. Френсису пришлось снова тряхнуть головой, выбрасывая из нее неуместные сейчас мысли. Скорее, его должно занимать то, почему ни Себастьян, ни он сам не догадались о своей принадлежности друг другу. По рассказам, которые Френсису удалось услышать, а также из книг, истинные узнавали себя с первого взгляда, с первого вздоха... А тут... Выходила какая-то неувязка, с которой было сложно смириться. Френсис корил себя за то, что не догадался спросить у Эйдена, как они с Густавом распознали судьбу друг в друге. А других примеров истинных пар у Френсиса и не находилось. Истинность — такая редкость. За последние столетия, опять же по слухам, истинных альф и омег было всего несколько десятков. Конечно, в этом нельзя было найти что-то на самом деле неестественное. В мире тысячи людей, и истинные могут жить на разных концах света. Да только омегу и альфу должно влечь друг к другу, несмотря на расстояние... Но Френсис до этого момента не чувствовал, как его влечет к Себастьяну. Совершенно не чувствовал. Только... Он подавился воздухом, хватая его ртом слишком шумно. Дело было в магии. Магия порождала истинность, пробуждала ее сущность и позволяла ей стремиться к своей паре. Пока дремала магия — дремало и все остальное. И теперь становилось понятно, почему так мало людей находили друг друга во времена, когда о магии и вовсе забыли. Догадка оказалась столь очевидной, что Френсису даже не по себе стало. Но ко всему прочему примешался еще и тот факт, что раз Себастьян распознал в нем пару, то и он обладает магией. И об этом стоило предупредить Моргана. Да только возможности не было. — Вижу, что ты догадался, в чем дело, — Себастьян, внимательно наблюдавший за ним до этого, вновь усмехнулся. Он махнул рукой своим стражникам, которые тут же вышли за дверь, оставляя их наедине. — Да, дело в магии. И я склонен думать, что раз ты пробудил ее в себе, то Морган и подавно. Ответишь на несколько вопросов? — пальцы сжали подбородок Френсиса еще сильнее, а взгляд встретился с его. Френсис только сейчас заметил, насколько глубокие глаза у Себастьяна. И они были страшны своей глубиной, словно болота в Запретных землях, которыми пугали каждого ребенка королевства. — Я пришел сюда один, — выдохнул Френсис. Ложь никогда не давалась ему легко, но сейчас он был уверен в ней. Впрочем, Себастьян наоборот — не верил ни единому слову: — Тогда почему Патриций говорил о том, что Морган и его люди проникли в замок? — Он неправильно меня понял. Себастьян фыркнул, но не отпустил его от себя, продолжая крепко держать и вглядываться в лицо. — Ты знаешь, Патриций — неплохой мальчик. Немного легкомыслен и глуповат из-за своей наивности. Вряд ли он хотел предавать тебя, да только остаться в столице он хотел больше, чем дружить с незаконнорожденным сыном лорда. — Это вопрос морали, а не моего рождения. — Верно. Но у каждого свои моральные устои, — не стал спорить Себастьян, продолжая разговор. — И в моральные устои Патриция, какой бы поступок он ни совершил в отношении тебя, не входит ложь или неверное понимание слов. Он сказал, что Морган здесь, — ладонь на запястье Френсиса сжалась сильнее. Френсису в какой-то момент показалось, что кость хрустнула, но Себастьян почти сразу расслабил пальцы. — Я все равно узнаю, Френсис. Я сделаю это против твоей воли, — проникновенно заверил его Себастьян. — Но будет лучше, если ты сам расскажешь мне. Будет лучше для тебя, не для меня. — Я пришел один. Я сбежал... — Не лги. Ты не умеешь лгать. В твоих глазах только гордость, а не искренность. Поверь, я не хочу делать тебе неприятно или, еще хуже, больно, но мне придется это сделать, если ты сам мне не расскажешь. Морган не должен находиться в замке. И если он сам этого не понимает, то мне придется его убить. Нужно было это сделать сразу. Френсис гневно посмотрел на него. Да как он, Себастьян, смеет говорить подобное в его присутствии? Он не был пустым местом. И пусть он не любил Моргана, он его уважал и ценил. Он был его мужем. И слушать подобное в его адрес — просто оскорбительно. — Ты боишься его, — проговорил Френсис, глядя на Себастьяна, невольно копируя его манеру щурить глаза. — Ты боишься, что народ отвернется от тебя, когда Морган снова заявит свои права на престол. Потому что народу нужен не чистокровный король, а справедливый. — О, маленький омега научился делать какие-то выводы о том, что нужно народу? — Себастьян вновь рассмеялся, но его глаза остались холодными. — Тебе Морган напел о своей мудрости и справедливости? Вынужден тебя разочаровать, он не являлся примером лучшего правителя. — Ты тоже. И твоя кровь не будет ничего значить, если люди поддержат Моргана. — Этого не произойдет, — сказал Себастьян. — Я убью его раньше, чем кто-то за стенами замка прознает о том, что он вознамерился вернуть себе трон. А тебя оставлю при себе. Думаю, мы славно проведем время друг с другом до конца своих жизней и умрем в один день. Так в сказках для омег пишут? Но, прости, взять тебя в мужья я не смогу при всем желании. Да и не вижу смысла. Истинным ты и без брачных уз останешься. Френсис впервые за весь разговор дернулся из его рук, но потерпел неудачу. Его глаза гневно сверкали из-под россыпи светлых волос, которые застилали сейчас лицо. Френсис чувствовал, как внутри него поднимается целая буря ненависти к этому человеку, несмотря на то, что ему все еще хотелось прижаться к его губам своими, сливаясь телами в единое целое. Френсис чувствовал, как его словно разрывает на части от этой двойственности. Его это выводило из себя, еще больше злило, но совсем не придавало сил. — Тогда тебе придется сначала убить меня, потому что я не дам тебе выйти отсюда. — Какая преданность, но мне не придется тебя убивать. Твоих сил явно не хватит, чтобы противостоять мне и еще дюжине альф в доспехах. — Я не скажу тебе, где он. В замке ли, в городе. Или, быть может, ожидает уже в твоей спальне, орошая простыни ядом. Себастьян посмотрел на взбеленившегося Френсиса с легким сочувствием и жалостью. Так смотрят на тех, кто не понимает силы своего противника. Так огромный ротвейлер смотрит на дворовую деревенскую собаку, вздумавшую лаять на него. — Я мог бы послать стражу, чтобы перерыть все вокруг. И Морган бы нашелся. Я мог бы вывести тебя на главную площадь и пригрозить перерезать тебе глотку до полуночи, если Морган не явится. И Морган бы пришел. Но мне все эти сложности не нужны. Потому что мне все расскажешь ты сам. Френсис внезапно снова оказался вплотную к Себастьяну. Тот с силой прижимал его за талию, а второй рукой удерживал за затылок, запутавшись в растрепанных волосах. Взгляд Себастьяна впился в лицо Френсиса, и омега неожиданно понял, что не может даже пошевелиться. Не может лишний раз вдохнуть и выдохнуть. Не может отвести взгляд. И в голове не было ни единой мысли. Зрачки Себастьяна неожиданно сузились, становясь совсем маленькими и незаметными, а потом резко расширились, словно вспыхивая неявственным зеленым цветом. На мгновение стало ужасно страшно и не по себе, голова показалась ужасно тяжелой и маленькой для огромного количества информации, которая в ней хранилась. Это было последним, что запомнил Френсис, прежде чем опасть в руках Себастьяна, теряя сознание и ныряя в темноту, полыхающую тусклыми зелеными кругами.