Я без оболочки.

Глава 3. История Мориса де Врэй. « Меня зовут Морис де Врэй. Я знаю, необычное имя для нашей страны, но всё же… Мне четырнадцать. С сегодняшнего дня я начинаю вести записи происходящего. Раньше, честно говоря, никогда бы не сделал этого. Но сейчас – другой случай, и я пишу это в надежде… В надежде помочь таким же, как мы. Таким же исчезнувшим. Всё началось с того, что мы с Верой пропали. Пропали для всех остальных, и остались лишь для себя. Никто не видел, не слышал и не ощущал нас. Вокруг как будто в огромном кинотеатре, крутился фильм, где у каждого была своя роль, а мы просто выпали из сценария и шатались между актёрами, взявшими привычку не замечать лишнего. Начну издалека. Точнее за день до того, ка это произошло. Мы с Верой шли после школы домой. Отличный погожий день – тринадцатое мая 1994 года. Школа у нас пятидневка. И поэтому вполне логично, что завтра - в субботу, на занятия идти не нужно. Я медленно шагал, вдыхая ароматный дух весны, и просто наслаждался прогулкой. Вера увлечённо рассказывала какой-то случай из жизни, весело размахивая из стороны в сторону полупустым портфелем. Вдруг у нас за спинами послышался свист и тяжёлый топот, который всё приближался и приближался. Вера узнала этот топот. Она замолчала и, испуганно схватив меня за руку, оглянулась. К нам, отдуваясь от быстрого бега, подлетел Шумаков – грозный верзила из паралели. - Верка, дай денег. – просипел он, берясь расстёгивать её портфель. Девочка отчаянно замотала головой, прижимая сумку ближе к себе и отступая на шаг назад. - Дай денег! – раздражённо проревел Шумаков, протягивая огромные лапы к Вериному портфелю. Вера уже менее уверенно мотнула головой и испуганно посмотрела на меня. Я, честно сказать, тоже побаивался Макса, когда ему нужны деньги, и когда ему их не дают. Но поблизости не было никого, кто действительно мог бы помочь, и, сжав в кулаке всю имеющуюся силу и волю, я ринулся в бой: - Ты что, совсем обнаглел? Своих денег дофига, а ты ещё и у беззащитных отобрать хочешь?! Макс, стиснув зубы, перевёл свой бешенный взгляд на меня: - Ну, на счёт беззащитных ты прав. Кто же может защитить девочку и маленького мальчика, стоящих на улице совершенно одних? Тут уже и я начал свирепеть. В жилах закипела кровь и бешено долбанула в вески. Я потерял контроль над своими действиями. - Я могу!!! – вскричало страшное существо, так долго спавшее внутри меня, и я, размахнувшись, врезал противнику в живот. Макс взвыл. Его колени подкосились, и он, схватившись за больное место, присел на секунду, но, не дав мне, как следует порадоваться своей победе, вскочил вновь и нанёс страшный удар мне в лицо. Началась крупная потасовка. Кулаки метались из стороны в сторону и, совершенно без разбору, попадали в голову, в ногу, в плечо противника, а порой просто летели мимо. Через некоторое время ожесточённой схватки, мы повалились на землю и продолжили дубасить друг друга там. Я почувствовал, что моя рука напоролась на что-то твёрдое и острое. Оно, ту тже отвалившись, пропало в недрах нашей свалки. - Не нарывайся, сопляк. – Макс оставил меня лежать и, выплюнув выбитый зуб, оскалился Вере, почему-то сидевшей рядом на асфальте. - Уходи!!! – из последних сил рявкнул я, и кинул во врага камешек, в этот момент оказавшийся под рукой. Мой снаряд не долетел до мишени и отскочил от земли где-то совсем рядом. - «Снайпер». – хмыкнул Макс и ушёл, злой и покалеченный. Резкая боль обжигала мой нос, я, утерев кровь белым рукавом рубашки, сел и огляделся вокруг: с одной стороны выходят из смятения прохожие, стоявшие и в ступоре наблюдавшие за дракой. А с другой стороны сидит Вера и, всхлипывая, держится за своё плечо. - Что случилось? – забеспокоился я, подползая к ней: - Макс треснул? Нет… Ты… – она вытерла слёзы и попыталась улыбнуться: - Я хотела вас разнять. Я удручённо закусил губу. «Смешно получается: из-за меня пострадала та, которую я защищал» - подумал я, а вслух сказал: - Ну как же так! А ну, покажи. Девочка убрала руку, и передо мной предстала глубокая кровоточащая царапина, видная из дырки на порванном рукаве. Это обработать надо. – сказал я, поднимая от царапины голову, и тут же наткнулся на взволнованное лицо Веры: - Барбариска, что с твоим носом! – воскликнула она, вскакивая: - Он весь изломан и в крови! Я встал следом за ней и ещё больше почувствовал ту самую резкую боль, но почему-то сказал: - Не волнуйся. Приду домой, помажу зелёнкой и пройдёт. – Я улыбнулся, но вместо этого, судя по лицу девочки, у меня вышла уродливая гримаса. - Пойдём быстрее в школьный медпункт. Туда ближе всего! Отрапортовала она и, не дождавшись моего согласия, подняла с земли свой портфель и направилась в сторону школы. Мне ни оставалось ничего, кроме как идти за ней. Мы учились с первой смены и, ввалившись в школу в начале второй, среди семиклассников не привлекли бы никакого внимания, если бы не мой нос и Верино плечо. - Боже, ребята! Где вы умудрились так покалечиться?! – воскликнула, всплеснув руками, первая попавшаяся учительница: - На вас напали? Я отрицательно покачал головой, а Вера, потупив глаза, пробурчала что-то нечленораздельное и мы, сопровождаемые обеспокоенными взглядом, быстро побежали на второй этаж, где находился медпункт. - Извините, можно войти? – сказала Вера, настойчиво постучавшись в дверь врачебного кабинета: - У нас экстренный случай. Из-за двери долго не доносилось ни звука, и мы уже собирались было уходить по домам и уже там оказывать себе первую помощь, как за дверью кто-то торопливо зашаркал ногами. Ой! – Испугалась открывшая пожилая медсестра, частично выплеснув на свой свежевыстиранный халат кружку с кофе, которую она держала в руке. – Люсь, смотри, каких калек занесло в самом начале смены. Из-за её широкой спины выглянула наша новая врач. Она была, пожалуй, ещё слишком молода для работы в школе – ей ещё не было сорока. - Действительно! Как же вас так угораздило? – удивилась женщина, впуская нас в кабинет. - У вас же ещё даже учебное время не началось. – она уселась за небогато накрытый стол и, отодвигая подальше тарелку с бутербродами, спросила: - Из какого вы класса? - 8 «А». – смущённо ответила Вера. - У них уже закончилось. – пробурчала медсестра, вытирая кофейное пятно полотенцем. – Надо бы отменить приём в обеденное время. Врач, не обращая внимания на её недовольство, достала из шкафчика стола наши карточки: - Как ваши имена? Вера, хмыкнув, продекламировала: - Вера Тихон и Морис де Врэй. - Какие интересные имена. – как-то странно улыбнулась врач, осматривая нас придирчивым взглядом. – Ну, сейчас мы вас починим. Катенька, принеси ка мне, пожалуйста, аминокапронку. Медсестра, пробубнив что-то в ответ, скрылась за дверью. Врач надела перчатки и, взяв со стола с лекарствами какую-то жидкость под потёртой этикеткой, подошла к Вере. Начнём, пожалуй, с тебя. Всё быстро сделаем и возьмёмся за твоего друга. – она обильно смочила небольшой комок ваты той самой жидкостью и протёрла им Верину царапину. Девочка тут же скривилась от боли: - Щиплет. – пожаловалась она. - Конечно. – врач немного сжала царапину пальцами, выдавливая кровь, и снова протёрла её ватой: - Но не волнуйся. Это скоро пройдёт. И правда. Через секунду лицо девочки просветлело, и она, перестав кривиться, спокойно смотрела на меня и улыбалась: - Теперь ты, Барбариска. Не расстраивайся, но, мне кажется, тебе будет больнее. - Ты просто мастерица успокаивать. – нервно хохотнул я, готовясь встретить свою страшную участь. Врач, закончив с Верой, перешла ко мне. - Успокойся, Барбариска, Вера в тебя верит. – она взяла меня за подбородок и, запрокинув мою голову назад, начала корпеть над моим лицом. - А ну ка, подними брови как можно выше. – попросила врач и закапала мне в нос несколько капель той же жидкости, которой смазывала Верину царапину. – А теперь потерпи – будет больно. Она резко поставила мой нос на место и закрепила его бинтом. Было жутко больно. Думаю, если бы я не зажмурился, то из глаз бы посыпались искры, а так, выкатились только две жалкие слезливые капли и тут же впитались в бинт, наткнувшись на повязку. - Всё. – я услышал скрежет снимаемых резиновых перчаток и открыл глаза. Прямо передо мной стояла, улыбаясь, Вера: - Ты на мумию похож. – засмеялась она. Я осторожно дотронулся до бинта. Крайне неприятно было чувствовать что-то постороннее на своем лице. Тем более, когда это что-то пробудет там не менее месяца. - Лучше не трогай. – посоветовала подошедшая врач: - Всё в порядке? - Теперь да, - кивнул я, скосив глаза на повязку. – Спасибо за помощь. - Вам спасибо. – улыбнулась врач, записывая что-то в наши карточки. Тогда я даже не подозревал, что она имела в виду. В коридоре, за дверью, послышалось уже знакомое мне шарканье. Это возвращалась медсестра. - Люсь, пол кладовки облазила, а аминокопронки не нашла. – пропыхтела она, шумно вваливаясь в кабинет и плюхаясь в старое кресло возле врачебного стола. – Понятия не имею, куда она могла запропаститься. Вчера была целая коробка. - Ничего. Мы с ребятами уже закончили. – успокоила её врач, вручая мне записку с рекомендациями. – Без аминокопронки обошлось. Я взял записку и попытался прочесть, что там написано, но, как ни старался, не смог этого сделать. - Чего там? – Вера пододвинулась поближе и заглянула в бумажку. Она долго хмурилась, наклоняла голову и затем объявила, как раз то, что уже несколько минут вертелось у меня на языке: - Ух, ничего себе у неё подчерк. Глаз выколи, а ничего не понятно. Я согласно кивнул. И снова уставился на записку. - Ладно. – вздохнула Вера, толкая меня локтем в бок: - Давай собирайся, не будем мешать людям трапезничать… - Вы и так уже помешали. – буркнула медсестра, беря со стола бутерброд: - А вот насчёт сборов, тут ты совершенно права. – она ехидно улыбнулась нам и смачно откусила огромный кусок от бутерброда. Вера, фыркнув, взяла свой портфель и, эффектно распахнув входную дверь, гордо вышла из кабинета. Я смущённо запихнул записку в карман и, потупившись, последовал за ней: - До свидания… - До никогда не случившегося свидания. – уточнила медсестра: - Для вашего же блага. Вера стояла, дожидаясь меня, и как только я вышел, показала язык уже закрывшейся двери: - Скряга. – хихикнула глядя на меня. Я удивлённо вылупил глаза. - Да не ты, Барбариска, а «Катенька». – засмеялась девочка: - Пойдём быстрее, а-то пока до тебя дойдёт, ночь наступит. По дороге домой, мы бурно обсуждали сегодняшнее происшествие. Точнее, обсуждала Вера. Я – размышлял. Размышлял над тем, как подрался с Максом, над тем, как буду рассказывать это родителям, и над тем, что же всё-таки написано в записке врача. Над последним я думал дольше всего, что-то странное было в этом обыкновенном клочке бумаги, но что, оставалось только догадываться. Мысли мои прервал Верин настойчивый оклик: - Барбариска! – она потрясла меня за плечо: - Барбариска, ты меня слышишь? - А, что?.. Вера хмыкнула и с наигранной обидой посмотрела на меня: - Я говорю, что мы уже пришли. - Хорошо… - Что, «хорошо»? Спрашиваю, ты гулять завтра будешь? - Да…- я задумчиво почесал затылок: - Наверное. - Отлично! Тогда до завтра. – девочка довольная, собиралась уже уходить в сторону своего подъезда, но вдруг развернулась и, с каким-то смущением, сказала: - Кстати, спасибо, что от Шумакова защитил… - она улыбнулась и бегом понеслась в сторону своего подъезда. Я недоумённо провожал её взглядом до тех пор, как краешек её юбки не скрылся за дверью. Даже когда она ушла, мне было не до конца понятно, что произошло, но всё-таки безумно приятно слышать такое от девчонки. Я, необычайно довольный собой, развернулся и направился к себе в квартиру, где меня уже ждала долгая и мучительная работа над запиской врача.