«And I hope it's not just a bad dream Hope it's not just a sad dream»*
I. Странник. | Джастин
Я здесь, чтобы найти её. Кажется, миллионы лет прошли, прежде чем я всё понял. Миллионы лет, а может, миллиарды. Я не чувствую холода. Я просто иду, иду к своей цели. Птица проносится над моей головой, отвлекая меня от дороги. Я поднимаю взгляд в небо, но тут же опускаю его. Дорога. Всё, о чем я должен сейчас думать. Отодвигаю ветку руками и вижу свою цель — деревянный домик, освещённый луной. Я пришёл. Замедляю шаг, боясь побеспокоить кого-то. Но, кажется, беспокоить некого. Боюсь понять, что здесь нет никого. Нет. Не было. Не будет. Километры пути и тонны переживаний. Всё зря. Мне кажется, это вид смысла жизни — делать всё зря. Я нашел свой смысл. Она. Ладно, я не считаю её смыслом. Это высшая цель, предел всех мечтаний. Смысл — слишком громкое слово, поэтому я выберу ещё громче. Жизнь. Руки трясутся, но холод здесь ни при чём. Это что-то другое. Волнение? Не думаю. Боязнь того, что и последняя надежда, единственная оставшаяся мечта может обратиться в прах? Безусловно. Я ушёл зря. В этом не было нужды, но я не мог решать. Точнее, решение-то я принял, но слишком поздно. Она осталась одна. Сердце разрывается при мысли о том, что она может страдать, конечно, если у меня есть сердце. Вот в чём я действительно не уверен. Всё ближе к дому. Клянусь, я вижу его в первый раз и понятия не имею, как она там оказалась. Если она там. Конечно же, только если она там. Здание возвышается над моей головой. Всего два этажа, но оно кажется мне огромным. Не знаю, каким образом я оказываюсь внутри. Я прихожу в себя, стоя перед дверью. Что-то подсказывает мне, что она там. И я вхожу. Луна освещает маленькую комнатку. Возле стены, правее от меня, — кровать. А она лежит там. Грудь подымается и опускается, пока она вдыхает и выдыхает, и мне уже кажется, что я не могу позволить себе такую простую процедуру, как дыхание. Умер. Уже давно. А она жива, и только поэтому я должен жить тоже. Беру с полки фотографию. В улыбающемся жизнерадостном мальчике на снимке я узнаю кого-то, похожего на себя, но это не я. Мой брат близнец, таинственно исчезнувший, оставив вместо себя меня. Моя копия, прошлый я или вообще кто-то другой — называйте как хотите, но это не я. Может, я им и был, но это — давно, а сейчас я здесь, стою и думаю, когда я умер. Вчера или, может, год назад? Я просто больше не чувствую себя живым. После этих мыслей издаю нервный смешок, мол, как будто когда-то чувствовал. Конечно. Но вдруг я вспоминаю, зачем сюда пришёл, и фотография падает из моих рук. Я хочу подхватить её, но уже поздно — рамка разбита. Пытаюсь что-то собрать, хотя и бесполезно. И вот, что главное, — она просыпается. Я разворачиваюсь к ней, в тот момент, как она распахивает глаза. Она смотрит на меня, но, кажется, смотрит сквозь. А я узнаю черты её лица. Узнаю её. Всматриваюсь и не понимаю, что изменилось. То ли она стала старше, то ли моложе. Но что-то изменилось, это точно. Я смотрю и не знаю, что чувствую. И одно единственное слово слетает с моих губ: — Мама.II. Беги. | Джастин
Меня терзает один единственный вопрос, в то время, как я выхожу из комнаты, всё ещё оглядываясь назад, надеясь на что-то. Почему она меня не увидела? Ответ где-то есть и, клянусь, когда я его узнаю, буду удивлён тому, что он оказался таким простым. Но вот только я его ещё не нашёл. Я не хочу ждать. Так что я бегу. От её комнаты до начала непроглядной чащи леса двести пять шагов. Я считал. Это самые невыносимые шаги в моей жизни. Те шаги, которые даже не хочется делать. Хочется лечь и больше не вставать никогда. Но, боюсь, меня затянет под землю, как в болото, если сейчас я остановлюсь. Я продолжаю бежать. Кажется, будто воздух не поступает в лёгкие, но я уже не уверен, нужно ли мне это. Нет, не нужно. Так что я осознанно перестаю дышать, но бежать от этого не легче, а как раз наоборот. Снова вдыхаю. Лёгкие горят, ноги подкашиваются, но, нет, я не думаю, что я должен остановиться. Сила свободы в безграничном просторе, в том, что ты делаешь то, что хочешь, и никто тебя не упрекнёт за это. Сила свободы в отсутствие любви к кому-либо, кроме самой свободы. Я никогда не был свободен. Останавливаюсь, а интуиция шепчет мне: «Беги». Но я уже не могу. Сажусь на камень, закрываю глаза и не замечаю, как начинаю плакать. И вдруг понимаю, что рядом кто-то ещё есть. Вскидываю голову и вижу девушку. Светлые волосы волнами спадают на плечи, а её огромные глаза смотрят на меня, кажется, просверливают во мне дыру. И тут я понимаю, что она смотрит на меня. Она видит меня. И после встречи с мамой это удивляет меня. — Кто ты? — спрашивает она мелодичным голосом, заставив меня вздрогнуть. Я долго думаю над ответом, но в итоге выдаю: — Я не знаю. Она подходит ближе на пару шагов. От неё исходит какая-то энергия, будто бы её силовое поле рушит мое, будто бы она хочет разорвать меня и заглянуть внутрь. — Ты не можешь не знать, — произносит она, словно упрекая меня в чём-то. — С чего ты так уверена? С чего ты вообще так разговариваешь? Как будто знаешь, что я существую. Потому что я в этом не уверен. Я одновременно хочу и не хочу продолжить разговор. Хочу ударить её и обнять. Она невыносима и невыносимо притягивает к себе. И всё же она до сих пор хочет меня разрушить. У неё такая энергетика. — Ты такой же живой, как и я. Я же тебя вижу. И разговариваю с тобой. Мне всё равно. Я почти говорю это. Или не почти. Но она разворачивается и уходит. И мне кажется, что это из-за меня. Но я не пытаюсь остановить её или хоть что-то сказать. Теперь мне всё равно. * Я надеюсь, это не просто плохая, грустная мечта.