«Death is what I am Go to hell, go to jail In back of that»*
I. Прямо здесь.
После того, как я вырвалась из цепких рук Джастина, Линн обнаруживает меня в кладовке, всю в слезах. — Она говорила, что я её дочь! — кричу я. Доктор гладит меня по голове, но меня это ещё больше раздражает. Я ударяю её по руке, она отшатывается от меня. — Она говорила, что любит меня! Она говорила... — Мой крик превращается в плач. Я рыдаю и не могу прекратить. — Трейси любила твоего отца, — говорит Линн больше себе, чем мне. — Он бы и без меня развалился. Я тут не при чём. По-моему, доктор удивлена. Неужели она не видела его пустых глазниц, червей, ползающих по его телу? Я передёргиваюсь. — Всё будет хорошо. Я с тобой. Джастин с тобой. — Голос Линн дрожит, когда она произносит его имя. — Ага. — Я киваю. — Только он сбежал сразу, как мне начала грозить опасность. Он трус! Трус, трус, трус! — Я колочу руками по стенам кладовки. Здесь слишком жарко и слишком мало места. Я ползу на коленях, пытаясь выбраться из помещения. Волосы падают на лицо, швабра падает мне на спину. Я охаю. — Всё в порядке. Линн привстает, легко протискивается между мной и рядом швабр и распахивает дверь кладовки. Свет режет глаза. Я не хочу выходить на улицу; я не хочу оставаться в помещении. Но вот она я, выползающая из комнаты, со спутанными волосами и кучей мыслей, заполняющих мою бестолковую голову. Я не делаю ничего хорошего. Я не могу поступить хорошо, правильно; так, как надо. Не могу. Доктор протягивает мне руку. У неё смешное имя — Дебора. Во всяком случае, лично мне от него весело, поэтому я пытаюсь засмеяться, но ничего не выходит. Мне жаль. Я такая жалкая. Линн всегда делает пучок; я не понимаю зачем, потому что у неё красивые волосы. Она блондинка, как и я, но только немного темнее. Я один раз видела, как она распускала волосы перед сном — они у неё чуть ниже плеч, но не очень густые. У доктора серые глаза, тонкие губы и ровный нос. Она красивая. — Тебе нужно перестать прятаться, — советует мне Линн, сжимая ладонь. — И вообще... — Она на мгновение смотрит в пол, а потом переводит взгляд на меня. — Ты можешь мне доверять. С её шеи свисает подвеска с серебряной переливающейся буквой «Д». О, доктор Линн, я так не думаю. Мы не можем доверять никому, даже себе. Я обхватываю мерцающую фигурку руками. — Кому это посвящено? — спрашиваю я, проводя пальцем по очертанию буквы. — Моему сыну. — Её голос дрожит; глаза блестят. Сыну? — У вас есть сын? — удивляюсь я. Если это так, то она мне не рассказывала. — Был, — произносит Линн и отворачивается. Black Veil Brides – The Mautician's Daughter«Regrets still haunt your saddened head, But I promised you I will see you»**
II. Вот он я. | Джастин
Трус. Вот, как она меня назвала. Но это не моя вина. Я не хотел смотреть, как ей сделают больно. Как она сделает кому-то больно. Элисон только выглядит милой, но я знаю о ней многое. Знаю, что она способна на всё, но так же я знаю, что она ранима. Хотя, полагаю, это только часть того, что мне предстоит узнать о ней. Вчера вечером я видел её отца. Он был ужасно зол, а на его затылке красовалась рана, из которой сочилась кровь. Том ворчал что-то о своем бизнесе и совершенно не обращал на меня внимания. Я понял, что в тот день у него свершилась крупная сделка, а теперь он, а точнее, его семья по уши в долгах. Почему? А потому, что он умер! Элисон должна была видеть, как он был на неё зол; её бы это порадовало. Но меня — не очень. Поэтому я отвел Элисон на могилу отца, но я не ожидал такой её реакции. Сейчас я стою в комнате Элисон, чтобы извиниться. Дергаю за рукав кофты, пытаясь успокоиться, но не помогает; у меня трясутся руки. Я никогда так не волновался. В чём дело? Дверь медленно открывается, и в комнату входит Элисон. Её светлые локоны спадают на плечи, а глаза блестят; надеюсь, не от того, что она плакала. С первого же дня, как я увидел Элисон, я был поражен. Она безумно красивая, хотя сама, по-моему, так не считает. Нужно будет ей сказать. Элисон не реагирует на меня. Сначала я подумал, что она меня не видит, и схватил её за руку, на что она попыталась выдернуть её. — Не игнорируй меня, — строго говорю я. Элисон замирает и молчит. Я прикасаюсь к её щеке, а потом убираю прядку волос за ухо. Она обращает свой взор на меня, проникая внутрь моей головы и узнавая все мои секреты. Но это не пугает меня так, как должно. — Элисон, у тебя нет нужды вести себя так. Она приоткрывает рот, будто хочет что-то сказать, но не произносит ни слова. Я пытаюсь сконцентрироваться на мыслях, которые крутятся в голове, но не могу зацепиться ни за одну, хотя они все похожи, потому что все — об Элисон. Я думаю только о ней. Смотрю только на неё. Кажется, будто я рожден таким, потому что я смутно помню всё то, что было до нашей встречи. Но я начал вспоминать. Смотрю на губы Элисон; перед глазами всё плывет. «Контроль. Ты можешь контролировать себя. Ты в состоянии...» Нет. Я не в состоянии удержаться. Элисон держит меня за руку, я обхватываю её лицо. И наши губы соприкасаются. Когда я отстраняюсь, замечаю, что её щёки покраснели, и улыбаюсь. — Доктор Линн говорит, что ты — мой воображаемый друг, — протягивает Элисон, не смотря мне в глаза. — Но я так не думаю, потому что... Ну, разве я могла бы поцеловать несуществующего человека? — Она хихикает и смущенно улыбается. Часы в комнате тикают. Пора. — Ты права, — начинаю я. — Я настоящий. Но... Элисон сглатывает. — Но? — У неё дергается губа. У меня ледяные руки; Элисон обхватывает их своими. — Я настоящий, — повторяю я, чтобы и самому осознать это; ещё раз поверить. — Но я призрак. *Смерть — это я. Отправляйся в ад, отправляйся за решетку... Назад. ** Раскаяния живут в твоей поникшей голове, но я пообещал тебе, что увижу тебя...