Мой волк. Моя звезда

Ее вытаскивают из теплой постели посреди ночи двое солдат. Не дают одеться, так и тащат в нижней рубашке. Одно название, ткань мало что скрывает: высвечивает налитую грудь, темные соски, округлившийся живот, мягкие изгибы фигуры, темный треугольник волос на лобке. Эшара даже радуется, что не церемоняйщися солдафон толкает ее, заставляет упасть на колени на пол тронного зала, пряча от глаза короля ее наряд. Эйерис стоит над ней, а за его плечом она видит белую тень. Джейме Ланнистер. Безумец держит его при себе, готовый в любой момент выставить условия участия в войне для Тайвина Ланнистера. И пока это сдерживает львов. Они все лишь пешки на доске в этой проклятой игре. К горлу подкатывает тошнота, но молодая женщина вздергивает подбородок, готовая противостоять. Если она сломается, то Эйерис бездумно ее добьет. Нет, не позволит. - Плохо же ты ублажала своего щенка, раз он не спешит за тобой. Эйерис хочет ударить ее побольнее. Пока словами. Губы дорнийки искажает презрительная улыбка – невозможно сдержаться. Она практически чувствует злость короля, проигрывающего короля. Его войска терпят поражения, сын и наследник спрятался, ослушавшись отца, сторожит свою волчицу, а главный бунтовщик (нет, не Роберт Баратеон, он всего лишь знамя, но не тот, кто железной рукой ведет войска вперед) все еще не явился в Гавань, не приполз просить милости для себя и своей женщины с ребенком. - Вы разочарованы, ваше величество? Что ж, оказывается, не все дорнийские шлюхи искусны в постели, случается. Эйерис вспыхивает, злость искажает тонкие аристократические черты лица. Когда-то король был красив, но злость уже тогда темной волной травила его, уродуя изнутри. И сейчас она уродовала его лицо, накатывая и творя вместо красивого надменного мужчины отвратительную маску ненависти. Как же Эшаре хочется рассмеяться. Неда тут нет, но он уже одержал победу, пусть и не такую уж значительную. А может быть и значительную. Дракон злится. Дракон теряет людей. Дракон теряет власть. Как там сказал Джейме: он силен в своем безумии? Но безумие ничто без подпитывающей ее власти. И день падения Эйериса близок. Доживут ли пленники Красного замка до этого? Сильный удар заставляет Эшару отшатнуться, упасть на пол, прикрывая живот. Упиваясь моментом, дорнийка не видит приказа жестом, не замечает, как вскидывается рядом солдат. Горячая струйка крови – губа лопнула – течет по подбородку, а в голове звенит так, что перед глазами идут круги. О Матерь… Никто не видит, как за спиной короля вздрагивает и дергается Джейме, рука ложится на рукоять меча. Это низко – бить женщину. Но он так и не двигается с места, расчет слишком прост – два солдата против одного гвардейца. Пусть и не скупятся в комплиментах юному льву, но он еще не успел впитать в себя вкус настоящего боя. Да и с двумя справиться сложнее. Второго удара нет. Лишь грубые пальцы, вцепившиеся в волосы Эшары, от чего из глаз невольно текут слезы. Приходится вскинуть голову, иначе она рискует остаться без скальпа, приходится смотреть на ненавистное лицо Эйериса. - Пиши. Под ноги летят пергамент, перо, чернильница. Крышка открывается от удара о пол, черные кляксы падают на мозаику пола и белую ткань рубашки Эшары. - Я не знаю, что писать. - Пиши, сука… ты ведь и правда сука, как еще назвать ту, что путается с щенком и подставляет ему свой зад? Пиши, как тебе страшно, как он тебе нужен. Можешь даже слезами залить этот чертов пергамент! Спорить… Нет, не может. Все внутри кричит от боли и страха за Неда, от нежелания стать рычагом давления на него, но она тянется к перу. Пальцы дрожат, слова прыгают, но все-таки складываются в предложения. Эшара лишь надеется, что Нед этому не поверит. Если он сюда поспешит сейчас, то попадет в умело расставленную ловушку Эйериса. А потом ее бросают в тронном зале, на полу, оставляют в покое. И Эшара просто лежит, прижимается горячим лбом к холодным плитам и молится. Молится Семерым. Молится Старым богам. Надеется, что кто-нибудь сможет защитить ее, ребенка, Неда. Сжимается, когда рука касается плеча. Дорнийка была уверена, что осталась в полном одиночестве, но потом вспоминает – тут же еще Ланнистер. - Леди Эшара, не стоит вам сейчас лежать на холодном полу, - он никогда не зовет ее только по имени, всегда сохраняет дистанцию. И Эшара отвечает ему тем же. - Бросьте, сир Джейме, хуже не будет. - Я бы на вашем месте не доверял мейстеру, он вполне может вас не лечить, если простудитесь. Это отрезвляет в считанные секунды. Эшара не противится рукам королевского гвардейца и перебирается на стул. Кровь из треснувшей губы едва сочится, а на подбородке будет синяк. И приложить нечего. Дорнийка не знает, о чем говорить. Просто молчит, избегая взгляда Ланнистера. Еще несколько месяцев назад она была одной из красавиц королевского двора, за которой ухлестывал Коннингтон и даже Селми, несмотря на обет безбрачия, уделял ей внимание. И не только эти двое. А теперь у нее потускнели глаза, губы забыли, как улыбаться. И где теперь те рыцари? Коннингтон изгнан, Селми воюет… воюет с Недом. А Эртур исчез вместе со своим принцем. Кажется, Эшара ненавидит Рейегара не меньше, чем Эйериса. О, боги, те, кто садится на трон, не имеют прав на собственные желания. Ей бы хотелось считать по-другому, она могла сочувствовать и Таргариену, и юной северной принцессе, но эти двое так бездумно ввергли Вестерос в кошмар войны, и прячутся, что в Эшаре не остается никаких чувств, кроме злости. - Вы не будете против, если я побуду сегодня вашим эскортом? - Странно, что меня так же не потащили обратно, а вас не привязали к себе. Джейме улыбается, так по-мальчишески, что Эшара вспоминает – он совсем еще молодой. Младше ее, даже младше Неда. - Дайте мне несколько минут, - просит Эшара. Ноги мерзнут, хочется обратно в теплую постель, но накатывающая дурнота не позволяет встать со стула. Джейме кивает и остается рядом, возвышается над сидящей женщиной, как страж. И Эшара спрашивает: - Почему вы все время рядом, когда мне плохо? - Потому, что кто-то должен быть. Она поджимает губы и качает головой. Джейме наклоняет голову на бок. Он мог бы и догадаться, что леди Дейн не довольствуется таким ответом. - У меня тоже есть сестра, как вы знаете. И я понимаю, как сейчас беспокоится о вас Эртур. - Ах да, ваш брат по оружию. Правда, вы не смогли разделить свой долг, как жаль. Не превозносите моего брата, сир Джейме, он променял меня на своего принца. - Мы даем клятву. - И блюдете ее, знаю. Вы даете клятву, отказываетесь от семьи, от любви, от всего ради эгоистичного принца, которому плевать на страну и сотни загубленных жизней ни в чем не повинных людей! Эхо крика отбивается от высоких сводов тронного зала. Эшара замолкает и зажмуривается – собственный голос вворачивается в уши, звучит визгливо и слезливо. Джейме не привык к подобному. Он совершенно не умеет обращаться с женщиной, если имя ей не Серсея, конечно. Хотя с сестрой иногда бывает еще сложнее. Рыцарь дает дорнийке несколько минут, не желая рассказывать, что причина его заботы о ней кроется не только в сочувствии. Но и лгать ей не хочется. - Мы с вами товарищи по несчастью, леди Эшара. Я такой же заложник Эйериса, но по вашему лицу я вижу, что вы и так это понимаете. - Скучаете по сестре? Интересный вопрос. Да, она знает, о чем спрашивает. И Джейме знает, что скажет правду. - Да. Разговор снова затихает. Нужно собраться с силами, встать, пойти в свою комнату, пока безумец не надумал вернуться и снова взяться за нее. Эшара заставляет себя опереться рукой о край стола, Джейме подается на встречу, протягивает руку и… - Башня Радости, - шепот, тихий, но отчетливый. Эшара поднимает удивленный взгляд на Джейме. - Что? – не менее удивленно переспрашивает Ланнистер. - Башня Радости, - повторяет она чуть громче. – И как я раньше не догадалась. А ведь Эртур мне рассказывал о ней, она стоит в горах Дорна. – Эшара ловит недоумевающий взгляд Джейме и, наконец, объясняет: - Вот где Рейегар прячет Лианну. А я только сейчас это поняла. Слезы злости и обиды текут по щекам. Эшара сама не верит, что разгадка была так близко, но она ее не видела. А теперь она не могла добраться до воронов. А даже если бы и могла, то понятия не имела, где сейчас Нед. Не спрашивать же у Эйериса. Рыдания Эшары сотрясают воздух, горькие, тяжелые, болезненные. И Джейме остается только ждать, когда она успокоится.