Мой волк. Моя звезда

Эшара мечется на постели, впитавшей кровь, пот и слезы. Часы идут, а облегчение не приходит, схватки накатывают, но освобождение не наступает. Тонкие пальцы сжимают края кровати, а обескровленные губы шепчут имя того единственного, к которому тянется душа. Повитуха не разбирает имени, но ей оно не нужно. Бормочет слова успокоения, хотя и понимает, что роженица ее не слышит. Эшара заходится в новом крике – да кто его услышит в шуме боя, чтобы затыкать ей рот кляпом. Компрессы не помогают, лихорадка становится сильнее, и повитуха возносит мысленные молитвы Матери. Пусть она спасет хоть кого-нибудь. Лучше, конечно, мать. Пусть только разродится. А потом в стоны дорнийки вплетается крики снизу. Мужские голоса, зычное «Харенхолл». Повитуха замирает с тазиком, пытаясь понять, что же это? Что-то знакомое. Об этом, кажется, говорилось. Эшара приподнимается на локтях. - Нед… Голос осип, в горле пересохло, язык еле ворочается. - Нед. Это он… пришел… - Дура, куда! – Повитуха бросает тазик и рявкает на Эшару. Ох уж эти роженицы, вроде бы не подросток, вроде старше, а ведет себя, как глупая девчонка. – Лежи, не дергайся. Ребенок идет, куда ты собралась? Эшара впивается в руку повитухи, смотрит ей в глаза. И в них читается ясность, словно что-то отрезвило женщину от боли, привело в чувство. - Открой ему. Повитуха вздыхает. Ей страшно. Сейчас между ними и войной железная дверь, запор и стол. Не самая лучшая защита, но хоть какая-то. Вдруг стороной обойдет. - Ох, милая, если ты ошибаешься… Улыбка у Эшары ласковая, нежная, уверенная. Но она гаснет, как только дорнийка понимает – больше не кричат. Неужели не дождался и ушел? Неужели все было зря? Теперь на лице читается безумие, ей не кажется, она знает, что сойдет с ума, если Нед не придет. И умрет, так и не сказав ему о Башне Радости, не отдав ребенка в руки. - Верни его, пожалуйста, - она готова встать, готова идти сама. - Лежи! Сбежать по лестнице. Оттащить стол. Отпереть засов. Потянуть дверь. Повитуха видит, как ночная темнота, несмотря на зарево над городом, поглощает мужские спины. Как же, леди говорила, зовут ее мужчину? Имя не запомнилось, и повитуха кричит другое: - Харенхолл!!!! И северяне оборачиваются. Срываются с места. Бегут к ней. Лестницу Нед преодолевает очень быстро. Останавливается лишь на пороге кельи, на считанные секунды, чтобы быстро окинуть взглядом убранство. Но видит лишь Эшару на узкой койке. Спутанные волосы, прилипшие к влажной коже лица и шеи, искаженные болью черты лица, затуманенные слезами прекрасные глаза. И живот. Он кажется таким большим, непомерно большим. И странным. - Нед… Он падает на колени у кровати, прижимает к губам дрожащие пальцы Эшары. - Мой волк… - Моя звезда. - Я тебя дождалась, - кончики ее пальцев скользят по его лицу, прослеживая знакомые черты, наслаждаясь небритостью, лаская жесткую линию губ.- Дождалась. - Я здесь. Все будет хорошо. Мы со всем справимся, слышишь? Он покрывает любимое лицо мелкими поцелуями: глаза, скулы, губы, подбородок. Вокруг ничего не существует, ни боя, ни зрителей, которые столпились на входе – Рид шепчет Рисвеллу «Эшара Дейн». Только они, только двое. Нет, трое… Резкий голос возвращает Неда в реальность: - Ничего хорошо не будет, если она не разродится от бремени. Видишь вон, умирать приготовилась. Нед непонимающе смотрит на повитуху, потом на Эшару. И только тогда до него доходит осознание блаженной улыбки на лице любимой. Ну нет… нет! - Ее отравить пытались, но доза маленькая оказалась, или просто не успели продолжить. У нее лихорадка, и нужно, чтобы она родила. Чем быстрее, тем больше шансов выжить, у нее… - женщина запинается. И продолжает: - И у ребенка. Нед склоняется над Эшарой, ловит ее за подбородок, заглядывает в любимые глаза: - Я не для того тебя нашел, чтобы потерять, Эшара. Не смей от меня уходить. Нас ждет путь в Винтерфелл, свадьба и дети. Много детей. Я за тобой пришел. И ты должна остаться со мной. - Башня Радости. - Что? Эддард смотрит на повитуху, хлопочущую рядом. Лихорадка переходит в бред? Та пожимает плечами, ей все равно, что лепечет роженица. Главное, что леди оказалась крепче здоровьем, продержалась несколько дней в лихорадке, теперь еще и в родах, и уже кажется, что, возможно, в этой борьбе она одержит победу. - Нед, - Эшара сжимает его руку, крепко, заставляет снова смотреть на нее, - Лианна в Башне Радости. В Дорне. Там Рейегар ее прячет. - Рейегар погиб у Трезубца, Роберт его убил, - эту новость несколько дней назад принес ворон. Но Эшара упрямо повторяет: - Тебе… надо туда за сестрой. - Только после того, как я буду уверен, что с тобой и ребенком все в порядке. Так что давай, звезда моя, постараемся.