Баланс судьбы

«Прежде, чем порвать, сжечь, выкинуть это письмо и забыть его автора, как ночной кошмар, все же прочти… Мои отношения с отцом всегда оставляли желать лучшего. В пять лет я завидовал мальчишкам, игравшим с родителями в футбол по выходным. Мой отец всегда был занят. В тринадцать случайно выяснилось, что у этих выходных „дел“ длинные ноги, тонкая талия и довольно глупый взгляд. Мама знала об изменах мужа, но терпела, потому что любила. За эти годы все осталось по-прежнему. Она любит и терпит. А вот он, предавая жену, близких, сам никогда не терпел предателей. Впрочем, как и конкурентов. Твой отец относился ко второй категории. Видимо, поэтому Герман Кастильо вместе с близкими стал мишенью для человека, кровь которого, к сожалению, течет во мне. Накануне убийства я случайно услышал, как отец разговаривает с кем-то по телефону в своем кабинете. Было сложно что-то понять в деталях, но в целом стало ясно: старший Варгас решил избавиться от принципиального конкурента. Не знаю, зачем понадобилось расправляться и с домашними Германа, но это тоже было приказом. Я не мог поверить, что мой отец способен на такое. Помню, как ушел из дома в тот вечер, потому что находиться там стало противно. Бесцельно бродя по Мадриду, случайно очутился на той площади. Хотелось все ломать и крушить, но судьба решила предоставить иную возможность. Я встретил тебя — такую маленькую, беззащитную, потерянную — и понял, что это шанс сделать хоть что-то, отличающееся от грязных дел отца. Больше всего на свете тогда боялся быть на него похожим. Помнишь, как мы пришли к Анжи? Ты доверилась незнакомцу, и он уже тогда почувствовал желание оберегать, защищать маленькую Золушку, встреченную на площади Пуэрта дель Соль. Именно поэтому выбор пал на Анхелес. Когда-то она давала мне частные уроки музыки. Мы стали друзьями. Анжи много рассказывала о себе. Я знал, что могу ей доверять, знал, что она полюбит тебя. Не спрашивай, почему. Это чужой секрет. Однажды ты узнаешь и его. Когда стало известно имя моей Золушки, я был благодарен Богу, вершащему судьбы. Он, действительно, дал мне шанс хоть что-то исправить. В то же время выяснилось, что ты не можешь больше оставаться в Испании. Зная отца, я был уверен: он не успокоится, если откроется, что ты жива и можешь помешать его планам, главным из которых стало приобретение компании убитого конкурента. Этот человек привык добиваться своего. Он легко установил деловые связи с Артуром Мигелем, после смерти босса ставшим во главе фирмы. Насколько мне известно, эти двое и раньше были хорошо знакомы. Подозреваю, что отец и Мигель состояли в сговоре. Так же думает и Джерри, дочь Артура. Наша с ней свадьба — это желание двух людей, решивших соединить свои компании. Им плевать, что я не люблю эту девушку. Их волнует только бизнес. Отец каким-то образом узнал, что ты осталась цела, невредима и моими стараниями живешь в Буэнос-Айресе. Он установил за тобой слежку. Я не зря говорил, что надо остерегаться Диего. Григорио — один из тех, кто работает на моего отца. Эрнандес — его сын. Насколько знаю, раньше они не общались, но Диего все равно нельзя доверять. Прошу, будь осторожна! Отец поставил условие: моя женитьба на Джерри стала залогом твоей безопасности. Он знал, что сын не сможет рисковать жизнью девушки, которая так дорога. Это правда, Вилу. Ты стала мне очень дорогой. Очень. Я люблю тебя, принцесса. Сам не знаю, как это получилось. Не представляешь, насколько тяжело было получать письма от той, которая все время в мыслях, и не отвечать, чтобы не подвергнуть ее опасности. Согласившись на брак с Джерри и удостоверившись, что после этого отец тебя не тронет, я наивно думал: „Смогу забыть.“ Не вышло. Видимо, сердцу, и правда, не прикажешь. Джерри однажды тоже это сказала. Она очень хорошая девушка. Узнав о делах своего отца, решила вывести его и старшего Варгаса на чистую воду. Зная о тебе, пыталась помочь. Мы вместе продумывали план, как обезопасить Виолетту Кастильо, как вернуть компанию законной наследнице. Для отвода глаз пришлось притворяться парой. Но отец раскусил нас и как раз после этого приставил Григорио следить за тобой. Он вновь напомнил об условии. Это было очень опасно. Я испугался за мою принцессу и обратился за помощью к одному человеку, хорошо знавшему твою семью. Он дал мудрый совет. Именно для того, чтобы претворить этот план в жизнь, я и вернулся в Буэнос-Айрес. Но в одном письме этого не расскажешь. Франческа итак слишком долго ждет, когда же закончу с ним, а ведь я ей обещал, что это не займет много времени. Нам надо встретиться, Вилу. Я должен еще много тебе рассказать. Прошу, поверь. Мои чувства к тебе искренни. Дай мне шанс это доказать. Помнишь то кафе, в которое мы отправились вместе с Анжи в день, когда ты сдала зачет? Если принцесса вновь решит довериться Леону Варгасу, пусть приходит туда завтра, в полдень. Он будет ее ждать. Каким бы ни был твой выбор, помни, Вилу, что я люблю тебя. Очень люблю.

Леон».

Отложив письмо, Виолетта легла на кровать. Новые слезы обжигали лицо. Хотелось не просто плакать. Хотелось рыдать, реветь, всхлипывать, излить всю усталость, переполнившую боль. И, уткнувшись в подушку, Виолетта окончательно перестала сдерживаться. Она даже не слышала, как в комнату вбежала испуганная Франческа, и опомнилась лишь тогда, когда почувствовала, что ее трясут за плечи. — Что с тобой, Виолетта? Посмотрев на взволнованную итальянку покрасневшими глазами, подруга едва слышно ответила: — Я хочу побыть одна. Можно, Фран? — Да, — нехотя согласилась Франческа, с тревогой оглядывая Виолетту. — Но я рядом. Если захочешь выговориться или что-то попросить, зови. — Спасибо, — Виолетта улыбнулась сквозь слезы, давая понять, что справится и не наделает глупостей. Ей, действительно, в эти часы было необходимо одиночество, чтобы плакать, думать, молиться, решать и сделать окончательный выбор. Франческа поняла. Не сказав ни слова о визите Диего и диске, она вышла и прикрыла за собой дверь.