Чувства Дракона

Несколькими часами ранее. Сердце Северного ареала — Амарея. Резиденция Дракона. Зал Старейшин.       Стена молчания, повисшего в Зале Старейшин, угнетала присутствующих. Владыка-Хранитель ареала столь внезапно пожелал видеть всех глав Высоких Эльфийских Домов, без объяснения причин экстренного собрания, что многим присутствующим было просто не по себе. Эльфы нервно переглядывались, переминались с ноги на ногу, но ни один из них не решался нарушить звенящей давящей тишины, даже несмотря на то, что сам повелитель еще не осчастливил их своим присутствием. Быстрые взгляды, исподтишка бросаемые аристократами друг на друга были полны всепоглощающего, душераздирающего страха.       Причиной этому была неизвестность и ее близкая сестра — неопределенность. В эти неспокойные времена неуравновешенное состояние Владыки, его раздражительность и вспышками накатываемая ярость, выливающаяся в немедленное наказание неосторожного, его беспричинный гнев — все это пугало гордых аристократов, последнюю сотню лет живущих в постоянном напряжении и ожидании смерти, буквально до колик. Но, стоило признать, что именно это длительное негативное состояние Владыки Драконов привело к тому, что многие из эльфов стали сдержаннее на язык и намного осмотрительнее в своих действиях.        Рейнор прислонился правым плечом к одной из колонн, скрестив руки на груди, и задумчиво посмотрел на все еще пустующее место Владыки — массивное, искусно вырезанное из дерева аши кресло с высокими подлокотниками. Трон, на котором Дракон восседал только тогда, когда присутствовал на Совете, покидая свой воздушный замок. Сегодняшнее собрание обещало быть… занимательным. Что же происходит в ареале? Рейнор редко посещал официальные сборища, гордо именуемые Советом. Только те, где его присутствие было обязательным, как главы рода. Приглашение, принесенное посланником повелителя, хоть и было написано официальным придворным языком, включающим вежливые обороты речи, но по сути, являлось приказом для глав всех родов. Игнорировать данное мероприятие было весьма опасно для жизни и здоровья.       Смутные предчувствия тревожным холодком прошлись по его сердцу и осели где-то глубоко в душе. Не то, чтобы его пугало грядущее — в нем никогда не было страха, присущего многим его высоким сородичам. И все же, всеми фибрами своей души Рейнор ощущал нечто, не поддающееся пока описанию и объяснению. Что-то должно было вот-вот произойти. Что-то удивительное, невероятное и в то же время… опасное?.. Казалось, что все вокруг замерло в преддверие перемен. Нет, в нем не было страха, одно лишь состояние напряженного ожидания. И только лорды весьма ощутимо нервничали, безуспешно пытаясь скрыть свои эмоции под щитами.       Жесткая усмешка тенью мелькнула на губах и тут же исчезла. Рейнор смотрел на сородичей и не чувствовал к ним ничего, кроме легкого презрения. Он переводил небрежно-безразличный взгляд с одного эльфа на другого, оценивая расстановку сил, наблюдая и анализируя, как учил его Лиарт.       Лорд Сайниэль дар-Вийрна, умудренный годами и опытом прошлого, холеный и скользкий глава нынешнего Совета Старейшин и Глав высоких Родов. Темная медь волос официальной прически разбавлена серебристыми нитями времени, скрывающими острые кончики ушей. Изящные пальцы унизаны множеством колец с драгоценными камнями. Глаза — два потускневших изумруда в миндалевидной оправе. Строгий, подтянутый и до смерти напуганный. «Занимательно».       Лорд Трайвен дар-Кейтарио, правая рука главы Совета. Волосы цвета спелого каштана заплетены в ритуальную косу со множеством украшений. Время пощадило его, не оставив ни одного следа, указывающего на приближающуюся старость. Карие глаза настороженно смотрят по сторонам, но чаще всего его взгляд обращается к главе Совета и к Лорду Вайрену дар-Арианти. Левая рука Совета. Медовые волосы и золотистые глаза, в которых застыло тревожное ожидание. Все трое выглядят высокомерно и неприступно, но Рейнор каким-то шестым чувством понимает, что они до смерти напуганы этим неожиданным вызовом. Они стараются не смотреть друг на друга, но не могут пересилить себя, отчаянно пытаясь найти поддержку в ком-то другом. Детская игра в гляделки. Ты знаешь, что я знаю, что он знает…       Итак, Совет не знает причин, по которым Владыка Драконов собрал их за два дня до Праздника Огней. Интригующе. Они ничего не понимают и заранее страшатся того, что может произойти. Что же так пугает их? Рейнор не часто появлялся в столице ареала Амарее, предпочитая тишину и уют собственного замка придворным интригам и закулисным играм. Несмотря на внешний облик и высокое происхождение из древнего сильного магического Дома, Рейнор никогда не был одним из них. Причиной такого отчуждения было его рождение, потому что он — единственный из всей аристократии, обитающей в Северном ареале, не обладал атоном — Памятью Предков своего Рода. А стало быть, не мог быть своим среди тех, кто гордо именуют себя высокими Лордами.       Его спокойствие, умение скрывать эмоции, некоторая холодность в общении, если таковое имело место быть, постоянно поднятые ментальные щиты, которые невозможно было пробить и которые он почти никогда не опускал, словно ожидая нападения, все это огромной пропастью легло между ним и другими.       Насмешки и сальные шуточки сородичей причиняли ему боль лишь в раннем детстве, когда он пытался найти друзей, с завистью глядя на сверстников, веселящихся вместе. Дети не принимали его в свои игры, потому что для них он был иным, не таким как все. Ущербным.       «У тебя нет атона. Ты не можешь играть с нами».       Жизнь не жалела Рейнора с самого младенчества, оставив его круглым сиротой, и ему повезло, что он очень рано избавился от иллюзий, присущих тем, кто не потерял самое дорогое, наслаждаясь всеми дарами жизни в кругу любящей семьи. Дети более прямолинейны и более жестоки, чем взрослые. Со временем все дети вырастают, овладевая тонким искусством хитросплетения интриг, дипломатичной лжи и закулисных игр. Снисходительное отношение эльфийских лордов к нему, на совете которых он был обязан присутствовать, как единственный наследник и глава своего рода, уже давно перестали задевать его. И если в детстве он очень страдал от одиночества, то в юности уже не стремился ни к общению с сородичами, ни к компании сверстников, больше ценя уединение и покой. Он перестал искать свое место среди золотой молодежи, отгораживаясь от всех стеной холодного и высокомерного молчания.       Та, что когда-то была желанной для него, предпочла другого, несмотря на то, что статус ее избранника был намного ниже, чем положение в эльфийском обществе самого Рейнора. И то, как все это было обставлено, дало Рейнору понять, что здесь, в этих землях он не сможет найти себе достойную пару. И это означало, что его Род прервется на нем. Если только не произойдет чудо… А в чудеса он не верил с самого раннего детства.       Согласно клятве, данной в древности Владыке Главами Высоких Домов, они не могут покидать эти земли. Не могут брать в жены женщин других ареалов. А для него нет женщины в Северных землях. И никогда не будет. Потому что среди эльфийских женщин слишком мало тех, кто принадлежит к высшей аристократии и обладает тем же магическим потенциалом, что и сам Рейнор. И практически все они помолвлены почти с самого рождения. С другой стороны, можно было бы и наплевать на все эти правила и взять в жены девушку, не имеющую за спиной древнего Рода. Главное, чтобы ее магическая составляющая была совместима с его магией. Хоть немного. Но этот шаг был самым крайним. Разбавить загустевшую кровь Рода, влить в нее свежую, привнести что-то новое — это все вполне дозволялось. Но такой брак сочли бы мезальянсом. И опять же, все так и осталось бы. Только презрение и страх перенесли бы еще и на ни в чем не повинную девушку, которая вряд ли смогла бы всей душой принять его, как мужа. И ей бы пришлось нелегко, даже несмотря на титул леди и высокое положение в эльфийском обществе.        Он прищурился, глядя на растерянных эльфов. Среди них был тот счастливец, кому принадлежала она, когда-то — владычица его сердца, Эйлиэнна дар-Вийрна. Тяжелые медные локоны до пят струящимися змеями вились по спине светлокожей эльфийки. Миндалевидные зеленые глаза красавицы, опушенные ресницами цвета темной меди, и застенчивая улыбка, открывающая милые ямочки на щеках, заставляли его сердце учащенно биться, голос — прерываться, а за спиной словно вырастали крылья. Вечно юная и прекрасная, тонкая и хрупкая, словно хрустальный цветок, такая весенняя и живая. Рядом с ней ему хотелось жить. Без нее его мира не существовало. Когда-то…       Долго, очень долго он хранил свои чувства в тайне ото всех, украдкой бросая жадные взгляды и иногда — откровенно любуясь ею издалека, когда никто не мог увидеть выражения его лица и безумной жажды в глазах. Было немыслимо — просто подойти к ней, заговорить... Она всегда была окружена толпой поклонников, стремящихся, как можно быстрее и оригинальнее выполнить любое ее пожелание или каприз. Он был юн, очень юн тогда, несколько десятилетий назад... Сердце почти переставало биться, и он забывал, что нужно дышать, если красавица задерживала на нем свой взгляд более, чем на секунду. Но однажды все изменилось, и она сама призвала его в свой круг общения. Приблизила к себе. Начала выделять из всей массы. И он... желая видеть ее своей, потерял контроль над собой, своими чувствами, поступками и мыслями.       Горькая улыбка тенью легла на его лицо. Он смотрел в никуда, вновь наказывая себя безумными воспоминаниями. Как же он был глуп… как невежественен был юный эльфийский лорд! Однажды тоска и жажда по ней стали настолько невыносимы, что он открыл ей свое сердце, обнажил душу. Это было безумием, наваждением — иного объяснения он не мог предоставить самому себе. Потому что завеса спала с глаз в тот момент, когда он понял, что Эйлиэнна глуха к его чувствам. Эльфийка просто рассмеялась ему в лицо на глазах у всех.       Позже, намного позже он понял, что она просто играла им, принимая его ухаживания и подарки, как должное, а он, как и все влюбленные, ничего не замечал, пока его чувства не были растоптаны самым жестоким образом. Чувства, которых никогда не было, потому что чары развеялись в сам момент его безумного признания. Эльфийка просто позабавилась, подлив в его кубок любовное зелье. Она хотела посмеяться над иным, не таким, как все, и у нее это вполне получилось, вот только последствий, которые обрушились на ее голову гораздо позже, эльфийская дева почему-то не рассчитала.        Рейнор мучительно избавлялся от яда, отравившего его кровь и временно помутившего его разум. Осознание произошедшего было острым и весьма болезненным уроком, который он запомнил на все возможные перерождения вперед. Боль стала его возлюбленной на много ночей. Она истязала его, мучила, раз за разом напоминая наиболее эффектные сцены нелепого объяснения. Он не проливал слез — они не пристали мужчине. Но многие ночи он проводил в библиотеке, молча сидя в кресле у камина, глядя на пламя, и вспоминая… разрывая окровавленное сердце на ошметки, учась жить без чувств. Мастер Лиарт не вмешивался в его внутреннюю борьбу, он просто молчал рядом, разделяя боль на двоих.        Только стальная воля Рейнора и безмолвная поддержка Дракона, помогли ему заковать себя в ледяную броню презрения. Рейнор мягко улыбнулся, вспоминая о Лиарте — тогда еще он не знал, что его Наставник и Мастер Меча в одном лице является могущественным Владыкой Драконов, и имеет косвенное отношение к нему самому. Это знание ничего не изменило в их отношениях, только сильнее укрепило их, сделав более глубокими и прочными. Что же касалось безрассудной девы… Со временем он перестал реагировать на ее имя — сердце больше не колотилось, душа не болела. Приглашение на ее свадьбу было проигнорировано. Никаких писем с извинениями за свое отсутствие на празднестве он не отправлял. Наследник Рода был оскорблен поведением вздорной взбалмошной девицы, вот что означало его молчание — ее Род намек понял. Глава Рода, Сайниэль дар-Вийрна, лично появился в его родовом замке и принес извинения. На которые Рейнору было абсолютно наплевать. О чем он и сообщил тоном, полным холодной вежливости, как и положено аристократу Высокого Дома и наследнику древнего и могущественного Рода. Род дар-Вийрна отныне просто перестал для него существовать.        Несмотря на отсутствие атона и родных — Лиарт постарался, чтобы у него были лучшие учителя Северного ареала. Тонкости этикета, управления делами Рода, воинское искусство, философия — все это он постигал с малолетства. Его наставники открыто радовались живости и любознательности юного наследника, даже не вспоминая об его изъяне. Почему-то от этих воспоминаний неожиданно потеплело на душе.       С самого его осознанного детства Мастер Лиарт всегда был рядом с ним. Изнурительные тренировки, сделавшие его тело гибким и пластичным, медитации, полные безмолвных размышлений о жизни и смерти, неторопливые рассказы о древних Мастерах клинка, о битвах, откровенные беседы и искренний интерес наставника к жизни своего юного ученика, живое, настоящее тепло, присутствующее во всех их занятиях, сблизили двоих эльфов — юного, совсем неопытного, и зрелого, мудрого и рассудительного, настолько тесно, насколько только возможно.       Величественный, всегда подтянутый и собранный, эльф со снежно-белыми волосами и лазурными глазами вызывал у юного лорда почти благоговейный восторг и обожание. Ему, не знающему родительской любви, была дана взамен другая — любовь его Наставника, воспитывающего из него воина и аристократа. Мастер Лиарт отдавал ему самое драгоценное из всего, что у него было — свое внимание и участие. Свое тепло. Свою душу.        И когда обучение было полностью закончено, и Рейнор полностью вступил в права главы своего рода, пришло время расставаться — Лиарт больше ничего не мог дать своему воспитаннику, а потому его присутствие больше не являлось жизненной необходимостью. Рейнору же казалось, что если Наставник покинет его, то он, Рейнор, потеряет нечто очень важное и ценное, не просто часть своего замечательного прошлого, но и часть своей души. Этого молодой лорд допустить не мог. Что-то внутри него самого говорило о том, что он принял правильное решение.       Поздним вечером, втайне от Лиарта приготовив все необходимые ритуальные предметы для совершения обряда, он попросил своего Наставника оказать ему честь и разделить с ним кров, обещая защиту и покой. Древний, почти забытый, архаичный обычай, которому перестали следовать много сотен лет назад, нашел отклик в сердце старого Мастера. Слезы, стоявшие в глазах умудренного опытом эльфа, и теплая улыбка, вместе с тихими словами благодарности — это сказало Рейнору куда больше, чем все слова мира. Так общаются только с близкими. С теми, кому доверяешь. А Лиарт, как оказалось впоследствии, считал себя недостойным такого доверия и внимания. Потому что скрывал свою сущность в тайне, оставаясь для всех посторонних странствующим Мастером Меча, у которого никогда не было ни дома, ни семьи.       В хозяйском крыле замка уже давно были готовы покои для Мастера Лиарта. И только сейчас, приняв Род и наследие, а также все права и обязанности Высокого Лорда, Рейнор смог осуществить свое второе желание — он ввел Лиарта в свой род, поднимая их отношения на более высокий уровень доверия. Так было нужно, и так было правильно — Рейнор чувствовал это сердцем. И его привязанность к Наставнику, нежелание расставаться с ним, а также искренняя забота о нем самом — все это было настоящим, верным, искренним. Никогда Рейнор не жалел о том, казалось бы, безумном поступке, обсуждаемом высшей аристократией несколько лет. Ему было наплевать на все толки и пересуды, потому что он поступил так, как желала его душа, как подсказывало его сердце. Как Глава Рода, не просто чтящий древние обычаи, но и живущий по ним.        Это воспоминание согрело его душу. Мастер Лиарт стал для него не просто еще одним из допущенных к высокому лорду, он стал ближе, чем могут быть родственники. Лиарт стал частью — если не самого рода дар-Ашен — то личной семьи Рейнора, пусть и состоящей всего из них двоих. И даже его недавнее признание в том, что он — Дракон, что он был супругом его далекого предка — не изменило отношения Рейнора к нему. Они оба могли заниматься своими делами, но все оставшееся время проводили дома. Вместе. Они читали, беседовали, или просто пили вино, глядя на закат или звезды, и не нужно было слов, чтобы понимать друг друга. Долгими зимними вечерами они просто сидели у камина, согреваясь теплом понимания. Лиарт отсутствовал в замке только несколько раз в году. И сейчас Рейнор знал причину, которая заставляла Дракона покидать их замок в начале каждого сезона на несколько дней. Сегодня был третий день отсутствия Лиарта, оставалось еще два.       Рейнор был искусным воином, но не оставлял в стороне и саму магию своего рода. Они с Лиартом проводили многие часы в библиотеке, разбираясь в фолиантах и записях, оставленных его предками своим потомкам. Описания были точны, все защитные и боевые заклятья работали в полную силу. Его щиты были самыми прочными, амулеты всегда заряженными. И все же, ощущение незавершенности его не покидало. Чего-то не хватало. По внутренним субъективным ощущениям он был всего лишь половиной. Но половиной чего? Рейнор так и не нашел ответа ни у магии Рода, ни в дневниках, ни в книгах. А потом он начал видеть Сны. Странные, непонятные, наполненные восторгом, упоением прекрасного полета под луной. Настолько яркие, что он явственно ощущал свои крылья, рассекающие потоки воздуха, парил в вышине на бреющем полете. И присутствие другого. Но кого именно — он не мог понять, сколько ни всматривался в плетение ментального рисунка. Несколько раз он ловил отголосок эха, ментальный зов тоскующей души, переворачивающий все внутри, но найти обладателя этого ментального отпечатка он так и не смог. И последнее видение, посетившее его несколько дней назад, в грозу, совершенно выбило его из привычного ему мира…       Лиарт был сильно обеспокоен. И его беспокойство возрастало по мере того, как часто Рейнору стали сниться эти Сны. Он не очень хотел оставлять его сейчас, в это смутное и очень тревожное время, но Рейнор уговорил его не отказываться, тем более, что он все еще является Первым Владыкой Драконов, несмотря на то, что он передал статус Хранителя другому Дракону, и что его ввел в свой род потомок его возлюбленного и супруга. Лиарт отправился в путь, а Рейнору три дня спустя пришло приглашение на Совет. Проигнорировать его и не явиться означало навлечь на себя бессмысленный гнев Владыки, что было очевидной глупостью. И вот он здесь. Снова. Как и десять лет назад. Шум отворяющихся дверей отвлек его от посторонних мыслей — в зал медленно и в окружении многочисленной охраны личной гвардии вошел Владыка Драконов.        Дракон окинул собравшихся презрительным взглядом серебристых глаз. «Как же они жалки! Словно стадо перепуганных горных овец…» Эльфы не выдерживали пронзительного взгляда повелителя, один за другим опуская головы и рассматривая мозаику пола.        Лишь Рейнор открыто и прямо смотрел на своего Владыку. Словно зачарованный, в молчаливом изумлении он смотрел в холодный омут расплавленного серебра, не в силах отвести взора. Было что-то неуловимо-притягательное в этом взгляде, что-то знакомое, такое… такое близкое, родное, почти интимное… Словно, он уже смотрел в эти глаза когда-то... Но… когда? Сегодня он впервые видел своего повелителя настолько близко.        Совершенно забыв о правилах этикета, эльф пожирал Эйрена взглядом, восхищаясь изумительной, совершенной красотой Владыки Драконов. Высокий, на полголовы выше самого высокого эльфа, он был самой мощью и силой. Хранитель Земли стоял прямо и непринужденно, разглядывая собрание, словно, демонстрируя свою идеальную осанку. Длинные белоснежные волосы Владыки были собраны на затылке, перехвачены серебряной заколкой, инкрустированной россыпью мелких алмазов, и заплетены в длинную косу, украшенную драгоценными нитями черного жемчуга. Две пряди, строгими линиями выпущенные у висков, подчеркивали безупречный овал лица и точеные скулы. Лоб Владыки был покрыт траурной белой повязкой, по краям которой была искусно вышита золотой нитью вязь защитных иероглифов.       Разлет белоснежных бровей и изумительное серебро миндалевидных глаз, взгляд которых был подобен острой стали клинка, выкованного Подгорным Народом, пушистые ресницы, предмет зависти многих эльфийских дев, все это делало его лицо недостижимо прекрасным. Драконы любили и ценили красоту во всем. Они стремились к идеалу, к совершенству. Неудивительно, что и сами они были прекрасны настолько, что хотелось созерцать их до бесконечности, растворяясь в сиянии их красоты.        Тонкие губы сжались в усмешке. «Как же они боятся меня. Уставились в пол… Страшатся, что я узнаю их жалкие мысли?» Это позабавило Дракона, продолжавшего осматривать собравшихся. И только один, темноволосый и темноглазый аристократ так и пьет его взглядом, полным восхищения. «Словно ребенок…» В ответном взгляде эльфа нет ни страха, ни подобострастия. «Только… радость? Чему он радуется?»       «Мой Владыка», — возникла мысль из пустоты. Рейнор удивился: мысль была не его и тем не менее, она, произнесенная его подсознанием, принадлежала только ему. Это было странно и необычно. С самого прибытия сюда эльфа не оставляло странное чувство, что все это ему знакомо. Потому что так-уже-было. Но когда? И если было, то почему он не может вспомнить этого?        — Я собрал вас здесь, Высокие Лорды, — раздался в полной тишине голос Дракона, и Рейнор поразился тому, сколько силы было в нем, — дабы сообщить вам о моем решении возобновить поиски Избранного.        Последнее слово, словно молния, пронзило эльфа, и он затаил дыхание, забыв о том, что нужно дышать. Повелитель говорил тихо и спокойно, но за каждым его словом скрывалась мощь, которая обволакивала, притягивала, ломая сопротивление. У присутствующих пробежал холодок по спинам: они уже поняли, что от них потребуется и втайне молили небеса о милости. Высокие Лорды боялись, и Рейнор ощущал этот страх всем своим существом. Никто не хотел отдавать своих детей на службу Дракону.        — Мне нужен новый a’maire, — продолжил тем временем Владыка, по очереди глядя на представителей каждого Дома. Эльфы так и не решались поднять глаза, кожей ощущая пристальный взгляд Повелителя. — Именно поэтому я пожелал видеть всех Глав Высоких Домов сегодня.        Он сделал несколько шагов взад и вперед, сцепив руки за спиной, затем развернулся и, глядя в никуда, добавил тихим голосом, полным скорби:        — С момента смерти Лайата прошло уже много лет… Виновный был найден и наказан, но это не принесло мне облегчения. Я был один и ждал, пока успокоится моя боль. Ждал, что, возможно, он вернется ко мне. Но время ожидания истекло. Его больше нет ни у меня, ни у вас. Что вы, Высокие Лорды, можете предложить мне? Кто из ваших сыновей станет моим щитом?        Эльфы подавленно молчали. Никому не хотелось отдавать своего наследника Дракону. Рейнор смотрел на Повелителя, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди, словно оно готово выскочить и… Он облизал внезапно пересохшие губы и попытался выровнять дыхание, чтобы усмирить бушующее сердце. Повелителю нужен a’maire. Защитник. Тот, кто разделит с ним жизнь, сердце и душу. Тот, кто закроет его собой, отказавшись от себя. Волнение переходило в дрожь, в осознание и понимание того, что все повторяется. Судорожно вздохнув, он попытался привести в порядок тот хаос, в который превратились его чувства и ощущения.        — Мои лорды не могут определиться с Выбором? — с нажимом произнес Дракон, и присутствующих словно окатило ледяной водой.        — Это сложный вопрос, Повелитель, — тихо сказал Вайрен. Дракон подошел к нему почти вплотную и, пристально посмотрев эльфу в глаза, язвительно спросил:        — И чем же он сложен для вас, Высокий Лорд?        — У нас почти не рождаются дети, Повелитель. — Ответил Вайрен дар-Арианти. Дракон усмехнулся.        — А вы не думали, Лорд Вайрен, что ваша проблема деторождения напрямую связана с отсутствием у Дракона его Избранного?        Эльфы с удивлением смотрели на своего Владыку.        — Но… Разве это взаимосвязано, Повелитель? — пролепетал кто-то из лордов. Дракон с насмешливым удивлением посмотрел на говорящего, а Рейнор вдруг внезапно понял, что Повелитель прав.        — Вы плохо знаете историю своей земли, Лорд Сайниэль? — Дракон нарочито медленно подходил к растерявшемуся Старейшине. Лед его голоса сейчас мог бы заморозить самое жаркое солнце.        — Н-нет, но…        — Видимо, очень плохо, — презрение падало легкой изморозью, и несчастный эльф опустился на колени. — Ваше благополучие, урожаи, охота, даже здоровье и интеллект ваших детей напрямую зависят от того, что происходит с вашим Хранителем. Пока Хранитель находится в мире и покое — земля будет процветать. Но один Хранитель — это еще не все. Оружию требуются ножны. Иначе при неосторожном обращении можно смертельно пораниться. Дракону нужен a’maire. И не просто любой, а Избранный, отмеченный печатью Небес. Поэтому, я вновь повторяю свой вопрос — кто из ваших наследников носит на своем теле знак?        Эльфы подавленно молчали. Рейнор с удивлением смотрел на Старейшин, те же в свою очередь старались не смотреть на Дракона, украдкой переглядываясь друг с другом. «Печать Небес. Знак. О чем они говорят?»        — Если вы не можете назвать мне имя, то выбирать я буду сам, — жестко сказал Дракон и медленно осмотрел всех присутствующих. «И вы заплатите за свое неповиновение».       — Может быть, я выберу твоего сына, Лорд Вайрен? — слова Владыки падали с шипением, словно раскаленный металл в форму. Старейшина посмотрел на Дракона и с отчаянием прошептал:        — Он — мой единственный сын и еще не оставил Наследника, Повелитель. Прошу Вас, не прерывайте мой Род.        — Что на это скажет Лорд Сайниэль? — голос Дракона был обманчиво спокоен, Рейнор ощущал это всеми фибрам своей души. Это удивляло его, но он знал, что ощущения не обманывают его. Гроза может разразиться позже. А сейчас… Дракон играет своими жертвами и приговор уже вынесен. Названный по имени аристократ только ниже опустил голову и что-то неразборчиво пробормотал.        — Вы предлагаете подождать еще пару десятков лет? — насмешливо протянул Дракон. — Что же тогда изменится? Вы не боитесь того, что просто не сможете больше дать жизни ни одному ребенку? Решение должно быть принято в течение трех дней. Больше — никаких промедлений и задержек! На закате третьего дня я хочу услышать имя Избранного, — Дракон сделал знак личной охране и эффектно покинул Зал совета.        Рейнор имел удовольствие наблюдать замешательство представителей Высоких Домов. Лорды Трайвен, Сайниэль и Вайрен что-то говорили друг другу, отчаянно жестикулируя, словно им не хватало слов. Они о чем-то спорили, и постепенно вокруг них образовалась толпа, прислушивающаяся к их разговору.        — Лорд Сайниэль, вы неправы! — горячился лорд Трайвен. — Я повторяю это уже в тысячный раз! У наших Наследников нет Знака!        — Но может быть стоит отдать распоряжение и провести процедуру проверки заново? — неуверенно протянул Вайрен, отбрасывая золотистую прядь со лба.        — О, — протянул лорд Сайниэль, — вам так не терпится отдать своего сына Дракону?        — Если на теле моего сына есть Знак....

Ретроспектива.

За три дня до Совета в резиденции Дракона.       «Знак.       Печать Небес.       Неужели это то самое, о чем он несколько дней назад расспрашивал Лиарта? Он закрыл глаза, вызывая в памяти тот ночной разговор, несколько дней назад, когда оба не могли уснуть после непонятного и тревожного видения Рейнора. К тому времени гроза уже прошла, снова уступая место багряному солнцу.       Они сидели на широкой веранде, увитой гирляндами белых и синих цветов, создающих естественный, живой навес, оберегающий от палящего дневного солнца. Багровый закат разливался по небу, играя с облаками, накрывая их пурпурной пеленой. Вечер подкрался тихо и незаметно.       Гейртал зажег факелы, расставленные в массивных треножниках у стен и перил веранды. Бутылка выдержанного вина двухсотлетней давности уже стояла на небольшом низком эбеновом столике, по обоим сторонам которого располагались широкие резные кресла, сделанные из того же сорта древесины, обитые на сиденье и спинке темной бархатной тканью.       Слуга принес хлеб, мясо и сыр, и закончив сервировку столика, низко поклонился своему господину и вышел, плотно притворив дверь. Именно здесь любили коротать в уединении, ценя лишь общество друг друга, теплые летние вечера, а и иногда и ночи за беседами, два близких существа. Рейнор наполнил оба бокала, поставил бутылку и протянул один из бокалов Дракону. Лиарт молча поблагодарил его, и подняв бокал, посмотрел на облака сквозь призму рубиновой жидкости.       — Скажи мне, — тихо произнес Рейнор, — что происходит с нашей землей?       Лиарт сделал неторопливый глоток, потом задумчиво посмотрел на свой бокал. Лазурные глаза были подернуты дымкой, и казалось, что Дракон пребывает где-то очень далеко, но Рейнор знал, что он услышал его вопрос и сейчас обдумывает свой ответ.       — У меня нет точной уверенности, потому что я не связан с источником Виирдаану. Могу лишь поделиться своими предположениями, — наконец ответил Лиарт после продолжительного молчания.       — Ты не хочешь говорить об этом? — внутренне напрягся Рейнор. Это бывало очень редко, после того вынужденного признания, но были темы, которые Дракон не обсуждал с ним, прося просто верить ему на слово. И Рейнор никогда не принуждал его к ответу. И только сейчас, на какую-то долю мгновения, ему почему-то стало больно от того, что Дракон…       — Нет, дело не в том, что не хочу… Скорее в том, что это вызывает определенные воспоминания, — прервал его тяжкие думы Лиарт. — Но если ты готов слушать, — мягко улыбнулся он, — то я открою тебе страшные тайны великих драконьих Домов.       Нелепая шутка словно стерла напряжение молодого лорда, унося прочь тревожные мысли. Он отсалютовал своим бокалом и сделал глоток, ощущая нетерпеливое предвкушение. И Лиарт его не разочаровал.       — Только учти, Рей. То, что я скажу тебе — это мой личный опыт, я не могу переносить его на других. Драконы привязаны к Виирдаану всей своей сутью. Они наполняют ее своей магией и своей душой. Хранитель отдает земле все самое лучшее, что есть в нем, чтобы она могла восстанавливаться. Но силы не берутся из ниоткуда и не уходят в никуда — это элементарные законы магии, пространства и времени. Чтобы силы Дракона не иссякли, ему нужен тот, кто поможет восполнить запас сил, кто не даст погибнуть, его a’maire. Защитник. Потому что он не только восполняет потери, но и стабилизирует магию Дракона. У Владыки Севера уже достаточно долго нет a’maire, он не проводил поиск, и сейчас мы видим и ощущаем в полной мере последствия — земля не получает достаточного количества магии из-за того, что Дракон слабеет и перестает контролировать себя. Отсюда и идут спонтанные природные катаклизмы.       — Но… как? — изумленно выдохнул Рейнор.       — Мы пока не знаем этого. То, что мы узнали еще тогда, после первой битвы за Виирдаану, было делом случая, неслыханной удачей, и только благодаря Вийнору и его чувствам.       — Вашим взаимным чувствам, — мягко поправил его Рейнор. — Иначе не было бы ничего.       — Дело было не только в чувствах, Рей, — произнес Дракон. — Наша магия дополняла друг друга. Это немаловажный фактор. Я бы даже сказал, основополагающий.       — И как вы потом находили своих a’maire?       — Магия Виирдаану наделяла Избранного особым знаком. Мы назвали его Печатью Небес. Дракону оставалось лишь понять, насколько совместима его магия с магией Избранного.       — И как?.. — от волнения Рейнор не смог сформулировать свой вопрос. Он и сам не понимал, почему ему так важно это знать, почему его вообще интересует это вопрос, но он ощущал жаркую волну внутри, переходящую в едва заметную дрожь.       — Я не могу описать этого… — с мечтательной улыбкой произнес Лиарт. — Просто в один момент ты понимаешь, что все, что тебе нужно, находится перед тобой и сконцентрировано в одном-единственном существе. Тогда весь остальной мир перестает иметь значение.       Дракон закрыл глаза, предаваясь мечтательным воспоминаниям. Рейнор посмотрел на свои дрожащие руки и осторожно поставил бокал на столик…»

Конец ретроспективы

      Вынырнув из потока воспоминаний, он посмотрел на спорящих лордов. Обстановка накалялась, он чувствовал это кожей. Странно. Поймав мгновение, когда лорды совершенно выдохлись, Рейнор задал вопрос:       — Что за Знак? Какой он?       Мгновенно воцарилась тишина, наполненная молчаливым изумлением. Пораженные эльфы смотрели на дерзкого аристократа почти со священным ужасом.       — Разве ваши родители не… — открыл было рот Трайвен.       — Мои родители погибли вскоре после моего рождения, — холодно перебил Трайвена Рейнор. — И никто из вас ни на одном Совете не поставил меня, главу рода дар-Ашен в известность о том, что есть что-то, позволяющее определить Избранного Владыки Драконов. Насколько я понимаю, информация такого рода обсуждается ВСЕМИ главами Высоких Домов. Или есть еще что-то, чего я не знаю в силу сложившихся обстоятельств?       Эльф сделал паузу, обведя притихших сородичей презрительным взором темных мерцающих глаз. Они скрывали, внезапно понял он. Они намеренно скрывали от него знание обычая поиска Избранного. Кровь вскипела, огненной лавой разливаясь по венам. Неукротимый, яростный гнев поднялся изнутри. Казалось еще мгновение, и все его эмоции выплеснутся на лордов ужаснейшим ураганом, после которого не останется ничего живого. Загнав ярость под контроль, усилием воли он заставил свой голос сохранять нейтральный, холодно-вежливый тон:       — О каком Знаке идет речь? — гнев все еще бурлил в его венах. Лорды переглянулись и Вайрен взял слово. Постоянно путаясь и сбиваясь, он поведал:       — Видите ли, уважаемый лорд Рейнор. Знак — это священная татуировка, которая появляется на теле Избранного. Она изображает спящего Дракона... И... Она располагается на ммм... Правом… эмм... нет... кажется, на левом плече... — Вайрен постоянно сбивался, краснел и теребил мочку правого уха, что было признаком особенно сильного волнения.       Рейнор затаил дыхание, медленно выдохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Удержавшись от порыва дотронуться до левого плеча, чтобы коснуться пальцами священной, как он уже теперь знал, татуировки, которая внезапно появилась у него несколько дней назад, он заломил бровь:       — И когда она появляется? Что ей предшествует?       — Лорд Рейнор, но для чего это вам? — попытался было встрять Сайниэль. Рейнор посмотрел на него, слегка прищурив миндалевидные глаза:       — Для общего образования, лорд Сайниэль. Чтобы не опозориться в будущем перед Владыкой.       Этими словами он бросал вызов им в лицо. Но никто не посмел возразить, потому что лорд дар-Ашен был в своем праве. А стало быть, им придется отвечать на любые вопросы равного им по статусу.       — Мы мало что помним, к сожалению, — прочистив горло, мягко сказал Вайрен. Он с улыбкой посмотрел на Рейнора:       — Но в книгах моего деда написано, что за несколько недель или дней — у каждого Избранного это происходит по-разному, отмеченные Знаком видят волшебные сны о полетах...       — Вы хотите сказать, что претендентов на место Защитника может быть несколько? И это означает, что Избранный — тот, кого окончательно выберет Владыка Драконов?       Рейнор был немного ошеломлен услышанным, но на лице по-прежнему был только вежливый интерес.       — Тот, кого выберет магия Дракона, — чуть слышно произнес Вайрен. — Очень важно, чтобы магическая составляющая Избранного соответствовала таковой же составляющей Владыки. A’maire — не просто Защитник. Он тот, кто разделит с Владыкой не только жизнь, но и душу. Он будет подпитывать своей магией Владыку Драконов. Быть a’maire — означает отдать все: душу, сердце и тело. Полностью отказаться от своего «Я».       «Так просто и так сложно одновременно. Отдать жизнь, отдать свое время ради бессмертия Владыки».       — И это все? — уточнил Рейнор.       — Нет. Есть только одно «но». Выбор Владыки не может пасть на Наследника Рода, если у последнего еще нет потомства. Как бы не подходил Владыке такой претендент, он не может быть избран. Это условие сохраняет Высокие Дома от вырождения.       — А это приводит нас к следующему вопросу, высокие лорды, — заключил Рейнор. — Претенденты должны идти без страха и сомнений. Всем сердцем желая служить Владыке Драконов.       — Разве служение Владыке требует каких-либо... чувств? — скривился Сайниэль.       — А разве вы не понимаете, что все, что уже происходило и будет происходить — так или иначе связано с чувствами самого Владыки? — тихо спросил Рейнор. — Его последний a’maire... Как его звали?       — Ре...       — Лайат! — яростно воскликнул Сайниэль, перебивая испуганно замолкшего Вайрена.       — Лайат, — повторил Рейнор, уже четко осознавая, что только что ступил на скользкую тропу и назад дороги уже не будет. — Разве Владыка не был привязан к нему?       — Лайат погиб от рук неизвестных нам преступников, — с ненавистью глядя на Рейнора, процедил Трайвен. — И с той поры Владыка не может найти своего a’maire.       — Вот как... И как же вы намерены выйти из положения, высокие лорды?       — Это не ваше дело, лорд дар-Ашен, — выплюнул Сайниэль. — Поиск Избранного не распространяется на главу рода, к тому же не имеющего своего наследника.       — О, разумеется. Прошу простить, высокое собрание, — при всей холодности тона, аристократ умудрился пустить каплю яда в глубокий низкий тембр. Слегка наклонив голову, что означало поклон, Рейнор вернулся к облюбованным ранее колоннам и, прислонившись к ним, закрыл глаза, отсекая себя от всего мира.