***
… массивные свечи, что были расставлены по углам его покоев, создавали приятный полумрак. Сухие травы, медленно тлеющие в медных курильницах, смешивались с едва уловимым запахом лепестков фризий, столь щедро разбросанных по постели и коврам, создавая приятный, ненавязчивый и легкий аромат. Смуглое тело с капельками пота на плечах и груди, темные, разметавшиеся по белоснежной шелковой простыне, волосы… колдовские антрацитовые глаза, подобные самой беззвездной ночи, в которых плескалось безумное, всепоглощающее желание, и чувственный низкий прерывающийся голос, произносящий его имя…***
Не успев ничего толком осознать, Эйрен, словно повинуясь древнему инстинкту, выгнулся на широкой постели дугой, испустив гортанный полувздох-полувсхлип, и почувствовал, как теплое семя орошает одежды… Изумленный, ошеломленный, совершенно сбитый с толку, Эйрен, не шевелясь, лежал на своей постели, бездумно глядя в потолок. Первые несколько минут он пытался осознать произошедшее. Он понимал, что столь длительное воздержание определенно не идет ему на пользу, но заставить себя обратить внимание на того, кто не был Лайатом — он не мог. Никто и никогда больше не вызывал у Эйрена столь откровенного и всепоглощающего желания. И тут вдруг… словно накрыло волной… По телу пробежала сладкая дрожь, усталости словно и не бывало. Плоть снова жаждала ласк, а тело — прикосновений. Дракон судорожно вдохнул и задержал дыхание, успокаивая бешено колотящееся сердце. Медленный выдох, вдох, задержать дыхание. Досчитав до десяти, Эйрен снова выдохнул, вдохнул, и вдруг сбился со счета, пораженный внезапной мыслью — видение, образ, который он только что видел — это ведь не был Лайат… Пораженный в самое сердце, Дракон едва не ударился в уничижительное самобичевание, но через несколько минут опомнился, и с трудом усмирив неожиданный порыв своего тела, ехидно усмехнулся, словно издеваясь над своим внутренним голосом. Он слишком многое позабыл, отгородившись в своей боли от всего мира. Он побывал на Drak’hon-ra Sei’lae, и этого было вполне достаточно, чтобы снова начать чувствовать, ощущать, жить. Пусть он и не был там с самого начала, но все же… То, что витало в воздухе благословенного замка Найрима, подействовало и на него тоже. Магия, соединяющая сердца и души, магия света и жизни, магия, являющаяся самой жизнью. Именно поэтому он и не жаждал никого видеть, отклоняя все приглашения на Совет, что присылал с вестниками Найрим. Эйрен отчаянно хотел избежать момента, в котором магия Виирдаану управляла желаниями его тела, а не он сам, как это было до появления Лайата в его жизни. Он прекрасно понимал, что не сможет прятаться вечно, и все же желая, как можно дольше оставаться собой и не зависеть от магии в выборе собственных предпочтений, Эйрен не спешил почтить собратьев своим присутствием. Тем не менее, побывав во владениях Найрима во время проведения Совета, невозможно было остаться прежним. Он чувствовал себя лучше, намного лучше, чем до этого безумного полета. Как будто с его тела спали тяжелые оковы, мешающие ему дышать полной грудью, и сделав первый свободный вдох, оно заявило о своих правах и желаниях. И сейчас с этим придется считаться — иначе Источник поглотит его, иссушив земную оболочку. Растворять душу в океане магии Виирдаану в окончательные планы Эйрена как-то не входило. Когда они с Лайатом встретятся вновь, ему не будет никакого дела до остального мира. И тогда Драконы могут искать нового Хранителя для Северного ареала, потому что все, что ему будет нужно, все, чего бы он, Эйрен, хотел, будет заключаться только в его возлюбленном, его Лайате. А в том, что Лайат примет его — Эйрена ар-Аталиора, любым — облеченным властью или нет — Эйрен ни мгновения не сомневался, ведь они были предназначены друг другу. На Время и Вечность. Их союз был нерушим. А те видения, что время от времени бродят у Эйрена в голове — не имеют никакого значения. Он просто истосковался по своему истинному партнеру и, храня верность ему одному, очень долго пренебрегал нуждами своего тела, все еще зависящего от Источника и Виирдаану. Пришло время исправить это. Он слишком долго упивался своей болью и это ослабило его. Лайат будет весьма недоволен им. Отдав ментальное распоряжение своему личному слуге, Эйрен медленно и неловко поднялся и сел на краю постели. Кайрат появился буквально через минуту и, приветствуя своего господина, на несколько секунд замер в низком поклоне и тут же исчез за дверями ванной комнаты. Еще через мгновение Эйрен услышал шум плещущейся воды, чувствительный драконий нос уловил свежие ароматы хвои и горных цветов, и тело замерло в предвкушении. Кайрат очень быстро выполнял распоряжение своего господина, готовя ему расслабляющую ванну. Сама магия замка, словно почувствовав состояние Дракона, помогала эльфу действовать быстрее. Выскользнув из ванной комнаты, Кайрат помог Дракону освободиться от одежды и опуститься в небольшой округлый бассейн, выложенный речными камнями, окрашенными в лазурный цвет. Едва почувствовав, как вода ласкает кожу, а тело испытывает приятную истому, Эйрен закрыл глаза, наслаждаясь теплом, успокаивающим ноющие кости. Подхватив брошенные на пол одежды, слуга исчез, оставляя Эйрена в одиночестве, но он был готов прийти на зов господина в любой момент. Некоторое время Эйрен просто лежал в горячей мыльной воде, не двигаясь, не думая ни о чем, едва вслушиваясь в звенящую тишину. Вода всегда успокаивала его почти так же, как и высокий полет. Она словно смывала все неприятности, посторонние мысли, обволакивая со всех сторон. Эйрен не заметил, как руки его зажили своей, отдельной жизнью, повинуясь подсознательным импульсам. Длинные тонкие пальцы коснулись груди, наполовину утопленной в воде, легко скользнули по плоскому животу, описывая небольшие круги вокруг пупка. Затем пришла очередь внутренней стороны бедер, и Дракон снова застонал, задев рукой чувствительную плоть. Дыхание участилось, сердце предательски забилось быстрее, а руки уже скользили по твердеющей вздыбленной плоти, вырывая у своего обладателя рваные стоны… Желание пульсировало в венах, плавя серебристый ихор в огненной лаве. Эйрену не хватало воздуха, он утопал в столь сильных ощущениях, теряя себя...***
…длинные смуглые пальцы коснулись его висков, провели невесомую линию вдоль скул, очертили овал лица… — Как же ты прекрасен, Kerimas’nаi tei’nass mei[2]… — низкий чувственный голос касался самых тайных струн его души. Мягкий, почтительно-нежный поцелуй, подаренный любовником, пьянил не хуже крепкого вина. Прикрыв глаза, Дракон наслаждался прикосновениями и ласками возлюбленного. Нежные поглаживания распаляли Эйрена все больше, его будто каменная плоть почти пульсировала от витающего в воздухе напряжения. А его возлюбленный неторопливо, наслаждаясь не меньше его самого, ласкал руками и губами пылающее тело, воздавая ему поистине божественные почести. Любовник целовал его шею, чуть прикусывая кожу, постанывая и урча, а его руки нежно гладили грудь, выписывая замысловатые фигуры вокруг сосков. Дракон выгибался и стонал, нетерпеливо прижимаясь твердой плотью к телу любовника, но тот лишь укладывал его обратно на простыни, и продолжал распалять еще больше, еще сильнее. Вот он проложил дорожку поцелуев от шеи до груди, дразня твердые соски влажным языком. Эйрен вцепился в длинные темные волосы руками, направляя, но мягкий бархатный голос прервал все его жалкие попытки настоять на своем: — Не торопись, te’aini mei. У нас впереди — время и вечность. Дикое, необузданное, первозданное желание кипело в его ихоре. И словно в ответ на его невысказанные просьбы, тонкие губы сомкнулись на средоточии его желания, заставляя застонать в голос, выбивая дух. То, что его любовник делал с его плотью, было вне всякого описания… Пальцы, скользящие по стволу вверх и вниз, заменяли губы, дарящие нежные и мягкие поцелуи, а затем, тот же путь повторял горячий, влажный язык… — Рей… — сорвался стон, и в то же мгновение он почувствовал, что его возлюбленный отстранился, а потом… Сильные руки приподняли его, и вот он уже, рыча от яростного, пожирающего его желания, подминает любовника под себя, чтобы в следующее мгновение нависнуть над ним, возвращая сторицей все ласки и поцелуи, что были подарены ему ранее. Почти не осознавая себя, Эйрен резко входит в податливое гибкое тело, снова и снова утверждая свои права на возлюбленного. — Ты мой! — яростно стонет Дракон, вбиваясь в любовника, отвечающего ему движением бедер, громкими, несдержанно-развратными стонами. — Мой, — рычит он, кусая смуглую шею, оставляя свои печати на теле любовника. — Мой… — и небо уносит их на своих крыльях, сливая два голоса в один…***
— Рееей! — Крик эхом разнесся по ванной комнате, замирая где-то в глубинах сердца. Тонкие пальцы обессиленно упали на бедро, позволяя плоти извергать из себя семя в пенную воду. Эйрен замер, находясь в полубессознательном состоянии, вызванном эйфорией оргазма и видением, которое останется полустертым образом всего через несколько минут. Пройдет еще немало времени, прежде, чем Эйрен поймет, кто приходит в его видения, и чье имя он кричит на пике страсти. А пока, томимый приятной истомой и усталостью, Дракон лежит в небольшом бассейне, отдыхая телом и душой, предаваясь столь приятным мечтам о будущем, в котором он будет счастлив с Лайатом. Северный ареал Jayat’na-ray[3], воздушный замок дар-Ашенов Четвертый день Drak'hon-ra Sei’lae Два дня до Выбора Личные покои Рейнора Поздняя ночь Лиарт все еще не вернулся с Совета, но его задержка не была критичной. Внутренние ощущения Рейнора говорили ему о том, что с его Наставником все в порядке, и повода для беспокойства пока нет. И все же, какая-то неясная тревога тенью омрачала его сердце. Рейнор окинул библиотеку взглядом, как будто книги могли дать ответы на его многочисленные вопросы, но чуда не случилось, и все оставалось на своих местах. Смутные предчувствия не давали покоя, но он даже не мог определиться, что это за ощущения, и к чему они относятся… Как он может быть готов к чему-либо, если он даже не понимает, чего именно ему следует остерегаться? Он устало провел по лицу руками, пряча его в ладонях и замер, вслушиваясь в тишину. Затем яростно помассировал виски, словно пытался стереть начинающуюся мигрень. Но никакие его действия не могли стереть образ Владыки Драконов, расплавленное серебро его глаз, в которых мерцали золотые искорки, жестко очерченную линию рта и тонкие губы, которые так манили и притягивали… которые так возбуждающе припухали и алели от его поцелуев… Темные глаза распахнулись в изумлении, а память, так не вовремя разбуженная, уже услужливо открывала дверь, и Рейнор падал, падал, падал…***
…массивные свечи, что были расставлены по углам его покоев, создавали приятный полумрак. Сухие травы, медленно тлеющие в медных курильницах, смешивались с едва уловимым запахом лепестков фризий, столь щедро разбросанных по постели и коврам, создавая приятный, ненавязчивый и легкий аромат. Он не целовал, нет, он пил нектар с этих мягких губ, слизывая капельки рубинового вина. Прихватив зубами нижнюю губу, он услышал приглушенный протяжный стон. — Нет, — прошептал Рейнор, целуя мерцающую перламутром кожу, прихватив зубами заостренное ухо. — Не сдерживайся, te’aini mei. Он мягко целовал нежную кожу своего Владыки, слегка прикусывая ее. Высокое Небо, как же он наслаждался его совершенным в своей красоте телом! Поглаживая плоский живот, Рейнор прокладывал дорожку из поцелуев по груди к самому низу живота Эйрена. Владыка постанывал и извивался в его руках, произнося срывающимся от смеси наслаждения и возбуждения голосом его имя.***
…судорожно хватая ртом воздух, Рейнор пришел в себя. Он огляделся вокруг, словно пытаясь понять, где находится. Увидев родные стены, он немного успокоился, с трудом восстанавливая дыхание. Ощущение дискомфорта все еще не проходило, и только несколько минут спустя ошарашенный таким поворотом событий эльф понял, что именно вызывает такие болезненные ощущения. Закрыв глаза, он попытался досчитать до десяти и выровнять свое дыхание. Но то было очень большой ошибкой, потому что перед глазами снова возникло обнаженное тело Владыки, и возбужденная плоть Рейнора весьма болезненно натянула ткань домашних брюк. Он закусил губу до крови, но это не помогло. Проклятое видение преследовало его, а бурная фантазия предлагала различные варианты того, что могло последовать за… Не выдержав, Рейнор поспешно покинул библиотеку и стрелой понесся в свои комнаты. Затворив плотно дверь, отдав ментальный приказ слугам не беспокоить его до утра, он мгновенно освободился от стесняющих его одежд, уже четко осознавая, что одной только дыхательной гимнастикой тут не обойтись. Вода в бассейне уже давно была набрана, и магия замка поддерживала в ней температуру. Рейнор опустился на каменное дно, и уперся спиной в мраморную кладку. Уровень воды доходил ему до шеи, скрывая в своей глубине возбужденную плоть и трясущиеся руки. Желание, так спонтанно проявившееся при воспоминании — а в том, что это воспоминание принадлежит ему, Рейнор ни на мгновение не усомнился, не спадало, разжигая пылающий огонь в его крови. Он закрыл глаза, дрожащие пальцы коснулись затвердевшей плоти, и он пропал…***
…кончиками пальцев он коснулся висков Эйрена, провел невесомую линию вдоль скул, очертил овал лица, наслаждаясь каждым мгновением близости… — Как же ты прекрасен, Kerimas’nаi tei’nass mei… — низкий чувственный голос, в котором преобладали хриплые нотки желания, отказывал Рею. Запечатлев мягкий, почтительно-нежный поцелуй на губах своего возлюбленного, Рейнор принялся неторопливо ласкать столь чувственного и желанного любовника. Он прекрасно видел, что его нежные, почти невесомые поглаживания распаляли Эйрена, что плоть его любовника была тверда и жаждала ласк, так же, как и его собственная, но эта ночь будет посвящена только его — Эйрена — удовольствию, а потому… неторопливо, наслаждаясь не меньше самого Эйрена, Рейнор ласкал руками и губами пылающее тело, воздавая ему поистине божественные почести. Он целовал шею своего возлюбленного, чуть прикусывая кожу, постанывая и урча, а его руки нежно гладили грудь, выписывая замысловатые фигуры вокруг сосков. Дракон выгибался и стонал, нетерпеливо прижимаясь твердой плотью к телу любовника, но Рейнор лишь укладывал его обратно на простыни, и продолжал распалять еще больше, еще сильнее, стремясь довести его почти до бессознательного состояния. Вот он проложил дорожку поцелуев от шеи до груди, дразня твердые соски влажным языком. Эйрен вцепился в его длинные темные волосы руками, направляя, но Рейнор мягко прервал все его жалкие попытки настоять на своем: — Не торопись, te’aini mei. У нас впереди — время и вечность. Дикое, необузданное, первозданное желание кипело в драконьем ихоре. И словно в ответ на его невысказанные просьбы, тонкие губы Рейнора сомкнулись на средоточии его желания, заставляя застонать в голос, выбивая дух. Пальцы, скользящие по стволу вверх и вниз, заменяли губы, дарящие нежные и мягкие поцелуи, а затем, тот же путь повторял горячий, влажный язык… — Рей… — сорвался с губ Дракона стон, и в то же мгновение Рейнор понял, что момент настал. Проведя последний раз языком по всей длине драконьей плоти, он мягко отстранился, а потом… Рыча от яростного, пожирающего его желания, Эйрен подмял его под себя, чтобы в следующее мгновение нависнуть над ним, возвращая сторицей все ласки и поцелуи, что были подарены ему ранее. Рейнор сходил с ума от мерцающего водоворота чувств, тая в руках своего возлюбленного. Магия пела в его крови, резонируя с воздухом, заставляя сиять его тело, умело подготовленное Драконом для того, чтобы… Эйрен резко вошел в податливое гибкое тело, поймав губами стон, снова и снова утверждая свои права на возлюбленного. — Ты мой! — яростно стонет Дракон, вбиваясь в Рейнора, отвечающего ему движением бедер, громкими, несдержанно-развратными стонами. — Мой, — рычит он, кусая смуглую шею, оставляя свои печати на его теле. — Мой… — и Рейнор бьется в сладких судорогах, разделяя со своим возлюбленным одно небо на двоих.***
— Эйрен! — Рейнор еще несколько раз чисто машинально провел пальцами по уже опадающей плоти и застыл, блаженно прикрыв глаза. Тело расслабилось, дыхание все еще было судорожно-рваным, но уже никакие мысли не занимали его голову. На данный момент ему ничего не хотелось анализировать — так хорошо ему было. Просто быть… Лежать в теплой воде в посторгазменной истоме и наслаждаться покоем. Пожалуй, впервые Рейнор настолько отрешился от всего, что ему абсолютно ни до чего не было дела. Он словно закрылся в коконе, в котором нет ни пространства, ни времени, только его замершее от удовольствия сознание, находящееся в полном покое. Он не был девственником в полном смысле этого слова. Лиарт достаточно времени посвятил его воспитанию в целом и сексуальным отношениям в частности. Наследник рода дар-Ашен не разменивался на плотские удовольствия с приглашенными для этого обученными эльфами, постигая науку обольщения в специально созданном для него ментальном пространстве. Лиарт весьма ограничил круг допущенных учителей, чтобы никто не смог навредить Рейнору. Тем не менее, Дракон понимал, что вечно так продолжаться не сможет и рано или поздно Рей найдет себе пару. Ментальное пространство было идеальным полигоном для подобного обучения. Природа Драконов, в отличие от эллайн, таила в себе двойственность. Учитывая, что кровь Рейнора несла в себе наследие двух рас, Лиарт нарисовал очень четкую и ясную картину вероятных симпатий и антипатий Рейнора, поясняя, что бисексуальность заложена в его генах предками. Немного полежав в воде, уже почти засыпая, Рейнор все же решил переместиться на свою постель. Наскоро вытершись большим пушистым полотенцем, с закрытыми глазами, почти на ощупь, он добрался до ложа и рухнул на него, почти мгновенно уснув. Ближе к утру он попытается вспомнить события вечера, но ничего, кроме ощущения приятной эйфории ему не будет дано. Призрачная серебристая тень, неподвижно стоящая у ложа спящего эльфа, неуловимо-текучим движением прикоснулась к тяжелым смоляным прядям, словно перебирая их. Мерцающие огоньки на несколько мгновений осветили очертания фигуры прекрасной девы, и мгновенно погасли, словно их одновременно затушили. Дева смахнула прядь своих волос со лба, затем наклонилась и мягко поцеловала Рейнора в висок. — У тебя впереди длинный и долгий путь, Древний, — раздался тихий шепот. — Ты снова выбрал своего Дракона, но примет ли он тебя? — искренняя печаль звучала в голосе эфемерного создания. Она провела кончиками пальцев по заостренным скулам, — ты заложил свою душу, Reynore die Aina’rienn Day’ri-maar Sha'dhat dar-Ashen[4]. И если ты не сможешь вернуть его, ты растворишься в моей магии, выкупая его душу. Ты отчаянно смел и неуязвим, a’maire Владыки. Но только до тех пор, пока не ранено твое сердце. А он ранит тебя… В своем безумии он все еще ненавидит тебя. Сможешь ли ты пройти этот Путь до конца, Древний? Хватит ли у тебя сил вернуть его? На рассвете вы оба забудете о том, что видели и ощущали… Но надеюсь, свои чувства этих воспоминаний вы сохраните в душах… Это мой подарок тебе, Древний… Едва первые лучи солнца позолотили сумеречно-багровое небо, призрачный облик Виирдаану растворился в воздухе. Но еще очень долго мерцающие переливы магии кружили над Рейнором, словно оберегая его сон. __________________________________________________________________ [1] Sey’la’aris [сэй-ла-арис] (рей-о) — Вечность [2] Kerimas’nаi tei’nass mei [керимас-наи теи-насс меи] (рей-о) — Владыка сердца моего [3] Jayat’na-ray [джаят-на рай] (рей-о) — Небесные скалы [4] Reynore die Aina’rienn Day’ri-maar Sha'dhat dar-Ashen [Рейнор дие Айна-риэнн дай-ри-маар Ша-дат дар-Ашен] (рей-о) — Рейнор Айнариэнн, Высокий Лорд дар-Ашен