Северный ареал
Jayat’na-ray, воздушный замок дар-Ашенов
Начало празднования
Dhi’vaali Na’ei’ro — Праздника Огней
Ритуальный зал
Вечер
Рейнор неподвижно стоял перед алтарем в ритуальном зале своего Рода. Глаза его были закрытыми, тело расслабленным, дыхание — легким и почти невесомым. Вечер вступал в свои права, и как только последний луч солнца исчезнет в мягком сумраке, главы Родов начнут проводить последний, и самый важный ритуал в ночь Dhi’vaali Na’ei’ro —
K’hali'fi k'nau’o[1] — Зов Предков. Мольба, взывающая к душам тех, кто ушел за Грань, став невидимыми хранителями Рода, о защите, покое, равновесии.
Несколько часов назад Рейнор извинился перед высокими гостями и, оставив их на попечении Лиарта, вернулся в свои покои для совершения ритуального очищения и приготовления к предстоящему вечернему действу. Трижды за последний час он погружался в свой бассейн, выполняя священное предписание — первый раз в горячую воду с ароматной пеной, второй — в теплую воду уже без добавления эссенций, и третий — в холодную, пробирающую ледяными осколками до самых костей, воду. Это было не просто данью памяти предкам — он очищал свое физическое тело, дабы быть достойным проведения священного обряда.
Слуги, приготовив все необходимое для принятия ванны и последующего ритуала, уже давно удалились — одеваться Рейнор будет сам и в полном одиночестве — сейчас любое стороннее прикосновение для главы Рода было весьма нежелательным, потому что иначе он бы считал себя оскверненным, и все пришлось бы начинать сначала, что среди эллайн считалось дурным знаком. Неспешно вытершись широким мягким полотенцем, Рейнор надел ритуальные одежды — черные мягкие льняные штаны и тонкую льняную рубаху такого же цвета, доходящую ему до середины бедра, по краям которой серебряными нитями были вышиты защитные иероглифы.
Длинные черные волосы были тщательно причесаны и заплетены в косу, перевитую тонкой полоской черной кожи, на которой едва угадывалась полустертая серебряная вязь сакральных слов. Украшения, указывающие на его ранг и статус, остались лежать в небольших резных шкатулках — сегодня в них не было необходимости — Рейнор помнил о том, что на нем не должно быть ничего лишнего. Культура эллайн таила в себе множество явных и тайных знаков, выражающихся не только в мимике, языке жестов, взглядов и движений. Украшения были непременным атрибутом любого одеяния аристократа — медальоны, цепочки, фибулы, браслеты отражали не только благосостояние, мощь и силу высокого Лорда, но являлись также и защитными амулетами, родовыми оберегами, смертоносным оружием. Для совершения предстоящего же ритуала никакие артефакты не требовались, потому что главу Рода вела его собственная магия и сила Скрижалей. Все, что оставил при себе Рейнор — перстень-печатку на левой руке и мягкую мерцающую полусферу, искусно оплетенную тонкими звеньями серебряной цепочки на груди — единственные знаки его принадлежности Роду, подтверждающие его право находиться в ритуальном зале. Надев легкие сандалии, он накинул на себя плащ с капюшоном и взял серебряный кинжал в плетеных кожаных ножнах — в начале следовало напоить четыре Скрижали, расположенные в особых святилищах угловых башен, своей кровью, и только после этого спускаться в ритуальный зал, где находилась центральная и самая важная Скрижаль — сердце Рода — Кейрат.
Согласно легендам, записанным в книгах, первые Скрижали появились в те времена, когда на Виирдаану обрушился с небес огненный дождь, обильно осыпая землю камнями разной формы, величины и цвета. Это случилось за несколько тысяч лет до прихода Драконов. Магические семьи, будущие высокие Роды, населяющие Виирдаану, предвидели это, и первыми оказались на месте падения огненных камней. Они не знали, откуда пришли эти непонятные сияющие обломки, но в них ощущалась Сила — огромная, опьяняющая, притягивающая. Было просто невозможно устоять перед ее зовом. Все маги слышали безмолвную песнь камней, она была подобна призыву, и они шли на этот ментальный зов. Но самым невероятным оказалось то, что лишь немногие призванные смогли прикоснуться к этим камням, мерцающим разноцветными бликами, переливающимся всеми цветами радуги даже в кромешной тьме. Камни словно дразнили пришедших, оценивали их, проверяли внутренние резервы и силу их магии. Только самые одаренные, обладающие исключительной природной мощью, передающимся из поколения в поколение развитым ментальным даром маги, смогли ощутить радость обладания уникальным артефактом. Они стали Избранными, элитой среди собратьев-магов, получив право именовать себя высокими Лордами.
Те, кто смог не только прикоснуться к Скрижалям, но и найти «свои» камни среди множества обломков, густо усеивающих поверхность Виирдаану, поначалу не сразу ощутили изменения, происходящие с ними. С приобретением столь необычных артефактов жизнь магов неуклонно менялась, принося с собой новые желания, стремления, ответы на старые, как мир, вопросы, открывая все новые горизонты, показывая те стороны магии, которые ранее были им не видны, ибо глядя на одну грань драгоценного камня, невозможно оценить строгую и холодную красоту других. Время шло, на смену устаревшим знаниям о природе бытия приходили опыты и эксперименты, порою жестокие и бесчеловечные, но иногда абсолютно необходимые для прогрессирующей эволюции. С ростом магического потенциала приходило и понимание окружающей природы, ее устройства, и тогда же, впервые, эллайн прикоснулись к ментальному пространству, с удивлением познавая самих себя.
Со временем Скрижали стали верными стражами магических Родов. Поначалу они были просто артефактами-накопителями, генераторами магической энергии, позволяющей поднимать в воздух замки, повелевать погодой над своими владениями, исцелять, лишать жизни — делать все то, что только могли пожелать для себя их хозяева. Но любое действо, подобное убийству или исцелению, подразумевало большие затраты сил. Мелкие ссоры, перерастающие в кровопролитные драки с использованием мощи небесных камней, были побочным эффектом, лишившим многие высокие Дома основных наследников, на которых возлагались большие надежды. Чтобы прекратить кровопролитие и хоть немного пригасить взаимную ненависть, высокие Лорды наложили вето на использование мощи Скрижалей кем-либо, кроме главы Рода, замкнув центральную Скрижаль на его силе, и он нес особую ответственность за использование камней для сведения личных счетов. Слишком непостижимыми были силы, дарованные высоким Лордам Скрижалями. Но отказаться от них никто уже не мог — слишком прочно небесные камни обосновались в жизни аристократии.
В один прекрасный момент эллайн обнаружили, что все небесные камни, не попавшие в руки аристократов высоких домов, внезапно исчезли. Как будто бы и не было никогда огненного дождя, принесшего с собой мощь и силу. Это обескуражило многих охотников за артефактами, изо дня в день тщетно пытающихся найти хоть какие-нибудь обломки, которые можно будет выгодно продать или обменять. Никого не останавливало то, что камни сами выбирали себе будущих хозяев. Эллайн становились изобретательнее, но… Удача отвернулась от них — камни растворились в небытие, оставляя авантюристов не у дел. И как бы тщательно не велись поиски, результат оставался одним и тем же — места скопления небесных камней неизменно оказывались пустыми.
Из более мелких кусочков, время от времени появляющихся на подножии Алтаря, имевших ту же природу, что и сами Скрижали, высокие Лорды создавали родовые защитные амулеты, охранные обереги, вплавляли их в оружие, чтобы многократно усилить воздействие смертоносной стали воина или исцеляющего жезла арейра, в различные медальоны, увеличивая мощь и резерв собственных магических сил.
А потом… Было доподлинно неизвестно, кто из магов первым догадался вложить часть своей души, своего сознания в Скрижаль… Был ли это отец, переживающий за сохранность своего Рода, или возлюбленный, не желающий оставлять свою подругу одну, но… Первоосновой послужил ментальный слепок того, кто первым поделился со Скрижалью своей силой, своим сознанием и своей душой, оставляя в артефакте часть самого себя, свою призрачную проекцию. И новый глава Рода, впервые проводящий ритуал K’hali'fi k'nau’о в священный праздник Dhi’vaali Na’ei’ro, вкладывал в одну из Скрижалей частичку собственной силы, зеркальное отражение самого себя, строго соблюдая равновесие между всеми небесными камнями. По прошествии небольшого отрезка времени у каждой Скрижали Рода появилось свое имя, своя история и предназначение.
Неудивительно, что некоторое время спустя, не все камни остались неодушевленными сияющими осколками — маги очень много экспериментировали, пытаясь создать более совершенное оружие. Не все, что они делали, шло на благо и процветание. Кому-то было мало того, чем они уже обладали, и маги продолжали стремиться к большему, не брезгуя никаким методами. Власть и жажда наживы, смертоносное оружие, попытки доказать свое превосходство — все это привело к печальным последствиям, что было вполне предсказуемо, когда у тебя в руках находится практически неисчерпаемый источник силы и мощи… И как итог — брат пошел на брата, начиная беспощадную, яростную войну, почти полностью разрушившую мир, спасенный в самый последний момент несгибаемой, стальной волей и желанием крылатых Владык...
Северная башня. На небольшом каменном постаменте заключена в прозрачную сферу, неподвижно замершую в воздухе, в нескольких сантиметрах от поверхности ровного серого камня, Северная Скрижаль — Нейлират, пра-пра-прабабка Рейнора, первой вложившая часть своей души, часть своей любви к Роду в неодушевленный камень. Ее ровный изумрудный свет — воплощение гармонии и равновесия — лишь на мгновение подернулся радостными бликами, словно она приветствовала Рейнора.
Рейнор остановился в метре от постамента и склонился в глубоком поклоне.
«Здравствуй, драгоценная».
Камень, предсказуемо, ничего не ответил, но Рейнор на мгновение ощутил эманации тепла и света, исходящие от прозрачной полусферы. Медленно выпрямившись, он сделал несколько шагов, затем достал кинжал из ножен и, подняв левую руку над Скрижалью, полоснул острием по ладони. На какое-то мгновение ему показалось, что его кровь стала серебристой, но наваждение тут же исчезло. Лазурные капли падали на изумрудную Скрижаль, мгновенно впитываясь в камень. Сияние росло, наполняя собой башню, и когда глазам было уже нестерпимо больно от слепящего света, Рейнор прекратил поить Скрижаль кровью. Стоило ему убрать руку, как рана мгновенно затянулась. Склонившись перед Скрижалью на прощание, он медленно вышел.
Западная Башня. Такой же постамент, только прозрачная сфера хранит в себе синий камень — символ преданности и справедливости — Западная Скрижаль — Айрат, непоколебимый и бесстрашный воин, творец, ваятель, мечтатель. И снова — как и в Северной башне — ощущение тепла и света после традиционного и привычного приветствия.
Южная башня. Жемчужно-серый камень — Мелисса — исцеление, освобождение. Она была одной из лучших арейров, тонкая, нежная, чувственная, с ярко выраженным даром эмпатии. Кровь лилась на Скрижаль, а Рейнор, не отрываясь, смотрел на сияющий камень, ощущая всем своим существом, как оковы мыслей и раздумий, давящих его, рассыпаются в прах.
«Благодарю тебя, драгоценная».
Восточная башня. Фиолетовый камень — Аман — сострадание, единение, прощение.
«Все, что история сохранила о тебе, лишь то, каким ты был. Но кем ты был — об этом нет ни строчки, ни слова… Прими мой дар, душа моего предка». Густые капли лазурной крови обагряют безмолвный камень и внутри почему-то становится так радостно…
И, наконец, святая святых — ритуальный зал Рода.
Плащ и сандалии оставлены на деревянной скамейке, стоящей слева от входа в зал. Массивные двери, повинуясь ментальному приказу главы Рода, бесшумно открылись, пропуская его в сердце древнего замка, и так же бесшумно закрылись, отсекая его от всего мира. В то же мгновение сами собой зажглись большие свечи из белого воска, расположенные по периметру зала, окружающие Алтарь, от которого во все четыре стороны по диагонали раскинулись тонкие мерцающие цепочки света, словно соединяющие его с углами зала. Мраморные плиты пола холодили босые ступни, но Рейнор медленно, шаг за шагом приближался к массивному прямоугольному Алтарю, вытесанному из широкого черного камня. В нескольких метрах над ним сияет прозрачная сфера с ослепительно-белым камнем. Кейрат — чистота и совершенство. Сердце и честь Рода.
Серебряный кинжал с каплями крови на лезвии ложится на подножие Алтаря. Рейнор склоняется в безмолвном почтительном поклоне и медленно выпрямляется, чтобы замереть в безмолвном ожидании, очищая свой разум от посторонних мыслей и эмоций. Мягкое мерцание окутывает его, и он закрывает глаза и опускает щиты, позволяя Скрижали увидеть его помыслы и оценить чистоту его намерений. Кейрат бродит в тайных закоулках его души, словно взвешивая все его слова и поступки, от которых зависело, позволит ли одушевленный камень провести ритуал.
Сфера мягко опускается на уровень груди Рейнора, кинжал сам скользит в правую руку — он чист. Кровь орошает Кейрат, и камень начинает переливаться всеми цветами радуги. Воздух тяжелеет, наполняясь магией, в нем чувствуются отзвуки грозового дождя. Магия сгущается, вибрирует, окружая Рейнора, превращаясь в жемчужный туман. Она клубится у его ног, ластится, оплетает доверчиво раскинутые в стороны руки, обращенные ладонями вверх — он открыт. Еще немного, еще чуть-чуть — Рейнор слышит нарастающий гул, он идет отовсюду, становясь все сильнее и громче… Запрокинув голову назад, закрыв глаза, Рейнор позволяет магии струиться сквозь него, наполнять его тело новыми силами, новой энергией. Он уже не замечает, как его босые ступни отрываются от пола, как он воспаряет вверх вместе со сферой, и потоки магии бережно возносят его на несколько метров над алтарным камнем. Он замирает, всего лишь на мгновение, а потом начинает медленно кружить вокруг своей оси, окутанный ослепительным сиянием Скрижали, уносящей его разум далеко в прошлое…
Северный ареал
Sey’la’aris, воздушный замок Владыки Эйрена
Личные покои Эйрена
Поздняя ночь
1240 лет назад
— Подари мне… имя своей души, повелитель, — взгляд темных, соперничающих с самой глубокой ночью, глаз, был молящим и таким трогательным, что сердце Дракона невольно замерло.
«Имя души. Истинное имя, дающее безграничную и бесконечную силу и власть над тем, кому это имя принадлежит. Что двигало эльфом, когда он, видимо, в порыве безумия, произнес сакральные слова? Было ли это всепоглощающей любовью, нежной страстью, в которой растворяется окружающий мир? Или это был всего лишь холодный расчет, попытка намеренного захвата власти? Ведь знание истинного имени Владыки — опасное оружие в руках любого. И прежде всего, эта опасность грозит самому повелителю. Разве не может он стать игрушкой в руках смертного?»
— Скажи мне его… — надломленный бархатный голос, который так любил Эйрен, сейчас был пронизан такой невыносимой тоской, что Дракон невольно содрогнулся. В голове проносились сотни мыслей, одна нелепее и страшнее другой. Он смотрел на своего a’maire и пытался понять...
«Что даст тебе это знание, возлюбленный мой? Ты хочешь силы, опьяняющей власти надо мной? Ты просишь дать тебе в руки оружие против меня или…»
— И я отдам тебе свое…
Сердце предательски дрогнуло, пропустив один удар, другой… Этого просто не могло быть. Глаза Дракона чуть расширились от изумления. Потому что...
— И тогда мы будем вместе даже в смерти… И ничто более не сможет встать между нами. Никогда…
… то, о чем говорил Рейнор, являлось ничем иным, как простым желанием быть рядом. Равноценный обмен. Вечный союз двух любовников. Эта просьба… Она не поддавалась никаким разумным объяснениям. Потому что у любви нет разума, у нее есть сердце и душа, эмоции и чувства, порою бьющие очень больно. Рейнор… Рейнор был именно таким — как и его предок Вийнор, он любил Дракона всем своим существом, безумно, до боли, до крика… И эта его просьба легко объяснялась сильной душевной привязанностью, изнурительной жаждой, которая выливалась в нежные прикосновения, жаркие поцелуи, жадные ласки. О, его возлюбленный всегда пробуждал в нем безудержные желания, и с радостью отдавал ему все, что у него было, все свои чувства, ощущения. Он был неизменно щедр, отдавая всего себя, сливая в безумном экстазе единения не только тело, выгибающееся под мощью жара Дракона, но и разум, сердце, мысли, разделяя с повелителем свое ментальное пространство, опуская все щиты, обнажая душу.
«Ты предлагаешь обмен, возлюбленный мой, заранее ставя себя в невыгодное положение. Ты не ищешь выгоды. Все, что ты есть, все твое существо стремится к единой цели — служить мне. Но твое служение и твоя преданность — не исполнение обязанностей, предусмотренных протоколом ритуала. Ты полюбил Дракона, смертный. Полюбил настолько, что готов отказаться от себя, от своего «Я», от посмертия, в конце концов.
Смогу ли я принять твою жертву?»
Долго, очень долго серебристый лед глаз Дракона растворялся в ночном мареве темных, столь любимых им мерцающих глаз. Затаив дыхание, Рейнор пил его взглядом, выпивая до дна, запоминая каждую черточку, каждую деталь, чтобы потом, когда придет его срок — он мог бы унести это тепло с собой, к Водам Вечности, уступая место новому a’maire.
«Разве желание всегда быть с возлюбленным — это жертва? Это естественное продолжение взаимных чувств, te’aini mei. Я — твой щит, твоя опора. Я — источник твоей Силы, потому что ты черпаешь ее из нашего единения, и я наполняю ее своими чувствами. Я готов отдать за тебя жизнь — но и этого — мне мало. Мне мало видеть тебя, прикасаться к тебе, Владыка. И даже Единения, связавшего нас ритуала — мне тоже мало. Я хочу быть единственным для тебя. Навсегда, на все времена. Я хочу быть твоим. И знать только — тебя».
Медленно, так медленно, словно время превратилось в тягучую, густую карамель, Владыка Драконов протянул руку к лицу своего возлюбленного и нежно коснулся виска, провел пальцами по скуле, очертил линию носа и губ. Легкий вздох и прерывистое дыхание, опущенные ресницы, слегка вздрагивающие от каждого прикосновения… За мгновение до того, как повелитель хотел убрать руку, эльф мягко перехватил его кисть и потерся об нее щекой, мягко урча от любимой ласки.
«Потому что без тебя моя жизнь будет бессмысленной, мой Владыка. Не отвергай меня. Ибо без тебя для меня не будет больше ничего: ни моего «Я», ни посмертия, ни покоя. Я все равно буду рядом, буду оберегать тебя — так, как смогу, как сумею. Но ревность сожжет мое сердце дотла, испепелит душу… Я — твой. Твой. Твой...»
Весы качнулись, и на мгновение полотно Бытия подернулось рябью. Сталь серебристых и пламя темных глаз продолжали свой безмолвный диалог.
«Понимаешь ли ты, на что обрекаешь себя, a’maire? Ты будешь связан со мной и только со мной — навсегда. Не будет никакого выбора и разорвать эту связь будет невозможно».
Рейнор прикрыл глаза и едва слышно вздохнул. Затем чувственно потянулся и снова нежно поцеловал запястье Эйрена.
«Ты — единственное, что удерживает меня в этом мире, te’aini mei. Ради тебя, только для тебя одного я существую».
Эйрен привлек к себе возлюбленного и, мягко поцеловав, тихо прошептал:
— Liet’taire.
Непрошенные слезы счастья катились из глаз a’maire. Быть вместе. Всегда. Вечно. Он целовал руки Владыки, бесконечно повторяя только одно:
— Благодарю тебя… благодарю тебя… благодарю….
И только через несколько минут, увидев насмешливо-ласковый взгляд Владыки, Рейнор опомнился, и смутившись, склонился к возлюбленному, чтобы в свою очередь прошептать:
— Aina’rienn.
В то же мгновение серебристый ослепительный вихрь окутал их, закрепляя истинный союз.
Северный ареал
Sey’la’aris, воздушный замок Владыки Эйрена
Начало празднования
Dhi’vaali Na’ei’ro — Праздника Огней
Ритуальный зал
Вечер
Эйрен пришел в себя не сразу. Он не помнил, как очутился на прохладном холодном камне замкового Алтаря. Он не помнил ничего, начиная с того момента, как вошел в ритуальный зал замка. Таурат молчал. Безжизненный серый камень… И ни капли магии в воздухе — ритуал изначально не удался. С досадой Эйрен ударил кулаком по гладкой поверхности Алтаря. Руку пронзила боль.
— Deih’rat na! — выругался в сердцах Эйрен. По ритуальному залу прошел гул, словно кто-то или что-то в нем осуждало Дракона за вопиющую несдержанность. Таурат, по-прежнему, не подавал никаких признаков жизни, и это очень сильно испугало Дракона. Попытавшись подняться, Эйрен досадливо поморщился — все тело болело так, словно его долго и нещадно избивали. Он не мог позвать на помощь слуг, потому что вход в святая святых замка был доступен только Дракону и его a’maire, а потому, сжав зубы и морщась от боли, борясь с приступами слабости и головокружения, Эйрен сполз с алтарного камня. Немного отдышавшись, проклиная в душе свою недальновидность, он медленно двинулся в сторону массивных дверей. Выйдя из зала, Эйрен рухнул на деревянную скамейку и, тяжело дыша, удерживаясь в сознании ценой невероятных усилий, все же сумел послать зов арейрам.
Буквально через несколько минут его уже окружили слуги. Диймар заставил его выпить какую-то отвратительную на вкус гадость, затем его уложили на носилки и бережно отнесли в комнату. Почувствовав под собой мягкость постели, Эйрен ощутимо расслабился. По телу разливалось приятное тепло, глаза закрывались сами собой. Через несколько минут некогда могущественный Владыка спал крепким сном. Снадобье, которым напоил его Диймар, позволит восстановить часть его сил. Сам же старший арейр занял место в плетеном кресле у постели своего повелителя — ему предстоит бессонная ночь.
Диймар укоризненно покачал головой, глядя на спящего Владыку. Ведь он же предупреждал его, просил повременить с ритуалами, пока не будет найден Избранный. Владыка не хочет понимать и принимать очевидного — он пуст. Виирдаану высосала из него все, и он еще жив только потому, что его организм борется. Потому что он Дракон. Был бы он эллайн — уже давно оплакали бы его на погребальном костре. Но Эйрен ар-Аталиор упрям, как… Диймар с досадой поморщился. Он смотрел на совершенные черты Владыки, бледное лицо, залегшие тени под глазами и не понимал, как же так можно было довести себя до такого истощения.
Умудренный опытом прожитых лет и богатой практикой арейр не знал, что делать. Он проверил и явно, и тайно своего господина множество раз за последние несколько сотен лет, но не мог найти причины, которая указала бы на то, что с ним происходит. Неконтролируемые приступы ярости, беспричинный гнев, апатия, которая внезапно подкрадывалась и длилась по несколько месяцев. Все это продолжается достаточно давно и долго, и просвета в этой тьме все еще не видно.
Диймар тяжко вздохнул и закрыл лицо руками. Он был уже стар. Очень стар. И он очень устал. Если бы не то, что происходит с Эйреном, то он уже давно бы занял свое место среди предков. Но он не может себе позволить уйти именно сейчас. Как бы ни был своеволен и упрям Владыка Эйрен, но он нуждается в нем. И, пожалуй, Диймар был единственным, кто более-менее мог найти с безумным Владыкой общий язык. Да и то не всегда…
Арейр снова посмотрел на Эйрена. Вглядываясь в его лицо, Диймар пытался понять, что же не так. Ихор Дракона был таким же, как и тогда, когда он брал на себя обязанности Хранителя. Никаких изменений в составе серебристой субстанции не было, Диймар был готов поклясться в этом. Но тогда — что? Что настолько изменило Владыку?
Этот вопрос старый арейр задавал себе бесчисленное количество раз с тех пор, как он почувствовал изменения, происходящие с его господином. Он помнил его жизнерадостным, улыбающимся, буквально светящимся от счастья, когда последней ритуал Единения подарил ему… Рейнора… Диймар неожиданно подскочил, едва не свалившись с легкого плетеного кресла, ошеломленный невероятной мыслью. Ведь последним a’maire повелителя был не Лайат дар-Кейтарио, сын лорда Трайвена, а Рейнор дар-Ашен, единственный сын Владыки Лиарта и его возлюбленного Вийнора… А Владыка упрямо твердит, что его a’maire был Лайат. Но Лайат не сливался с Эйреном в Единении. Тем не менее, сам повелитель отчего-то в этом уверен…
Диймар обхватил себя руками, как будто ему внезапно стало очень холодно. Тело сотрясала мелкая дрожь, на какое-то мгновение ему вдруг стало страшно, потому что, то, что он только что предположил, было ужасно по своей сути. И если это правда, то получается… Получается нечто… Диймар передернулся. Зрачки фиалковых глаз пульсировали, то расширяясь и почти скрывая под собой радужку, то снова уменьшаясь. Диймар очистил разум от мыслей, медленно вдыхая и выдыхая. Прежде всего, он должен успокоиться, и оценить свои воспоминания с холодным и трезвым разумом. С каждым медитативным вдохом эмоции прятались под замок, с каждым выдохом отступала тревога, истаивал страх, сковавший сердце льдом. На смену чувствам приходила холодная логика и трезвый расчет.
Впереди была долгая ночь.
Северный ареал
Jayat’na-ray, воздушный замок дар-Ашенов
Начало празднования
Dhi’vaali Na’ei’ro — Праздника Огней
Большой Зал приемов
Лиарт с улыбкой наблюдал за Джаредом, с изумлением рассматривающим праздничное убранство зала. Они только что закончили свою часть совместного творчества — чудесная ранголи была сотворена ими из цветного песка в самом центре зала. Магия замка не позволит рисунку развеяться раньше, чем закончится сам праздник, так что Лиарт за их творение был спокоен. Через несколько минут будут погашены светильники, и магия придаст их сакральному рисунку мерцающие черты, и краски засияют перламутром, освещенные массивными широкими свечами, расставленными в строгом ритуальном порядке. Рейнор на правах хозяина замка увел с собой Найрима для того, чтобы вместе с ним создать второй временно нетленный шедевр из цветного песка, но в другой части зала. Слуги закончили развешивать гирлянды, расставлять свечи и подносы с традиционными сладостями, фруктами и сладкими прохладительными напитками. Управляющий замком с поклоном вручил Лиарту и Джареду цветные лампы. Лиарт оглянулся, пытаясь найти Рейнора, хотя бы увидеть его в этой огромной толпе, которая собралась сегодня в честь праздника в зале. Время уходило, как песок сквозь пальцы, до начала торжества оставалось всего несколько минут, а их с Найримом все не было.
У входа в зал поднялся какой-то шум и гомон, а через мгновение, сопровождаемые нарядно одетыми детьми разного возраста, с разноцветными лампами в руках, появились и Рейнор с Найримом. На губах у обоих сияли счастливые улыбки, в глазах мерцали искорки, и эта невольная праздничная радость передалась и Лиарту. Тревоги и печали растворились в призрачном мареве благовоний, зажигаемых слугами в разных концах комнаты. Дети чинно поклонились Лиарту и Джареду и отступили на несколько шагов назад, занимая положенные им места. Рейнор дал знак, и все обратились лицом к малому Алтарю, на котором стояли в глиняных плошках разноцветные свечи, едва заметно чадили благовония, на красивых блюдах ждали своего часа священные лакомства.
На минуту в огромном зале воцарилась тишина. Погасли все огни кроме тех, что освещали малый Алтарь. А потом…
Одновременно, словно пребывая в медитативном трансе, взрослые и дети, медленно вытянули перед собой цветные лампы, и начали поднимать их вверх. И когда все лампы замерли над головами собравшихся, в них вспыхнули огни.
«Огонь очищающий, огонь согревающий, да не причинит он вреда. Да укажет он дорогу путнику, или тому, кто погряз во тьме, да поможет найти истинный путь к свету. Владычица Света, да снизойдет на нас благоволение твое, да озарится твоя красота в сиянии огней, в свете солнца, в мерцании звезд. Мы предстаем пред тобою с легким сердцем и чистыми помыслами. Мы взываем к предкам и ходим дорогою правды. Да будет путь, по которому нам еще предстоит пройти, чист и светел. Но если мы сойдем с тропы света, да покажет нам огонь очищающий путь правды, трехгранный клинок истины».
Ментальный голос Рейнора звучал над сотнями голосов — детей и взрослых — взывающих к Владычице Виирдаану. Зал осветился разноцветными огнями. Рейнор и Найрим, Лиарт и Джаред прошли на середину зала. Первый ритуальный танец с кинжалами был прерогативой хозяина замка. Рейнор решил разделить эту честь с гостями, вызвав у них прилив энтузиазма. Под мерный бой табла таранг[2], Драконы исполняли очень сложные фигуры, сливая свою магию в танце, укрепляя узы дружбы, укрывая своими щитами всех, кто принимал участие в празднике — детей и взрослых независимо от ранга и возраста. Как только отзвучал последний удар таблы, Драконы освободили площадку для женщин и девушек, заняв почетные места, с которых очень хорошо было видно место действия.
Двое детей, мальчик и девочка, еще не вошедшие в подростковый возраст, с почтительным поклонам преподнесли хозяевам и гостям блюдо с фруктами и прохладительными напитками. Выслушав благодарность от высоких особ, дети смутились, а потом девочка еще раз поклонилась Найриму и протянула браслет, сделанный ею из ракушек. Найрим с удивлением посмотрел на Лиарта, потом на Рейнора, но по их взглядам было понятно, что они не имеют к этим неожиданным подаркам никакого отношения. Мальчик же, как понял Найрим — брат малышки, протягивал точно такое же украшение Джареду. Ласково улыбнувшись, Найрим искренне поблагодарил смущенных малышей, принимая самодельные дары. Они тут же убежали, смутившись еще больше, а Найрим осторожно одел украшение на руку, стараясь не сломать его. Но к его большому удивлению, ракушки не были старыми или ветхими. Они крепко держались, словно были приклеены друг у другу. Как только перламутровые раковины коснулись кожи, Найрим ощутил тепло. Он снова улыбнулся — подарки детей незнакомым лицам, да в священный праздник, считаются небывалой удачей среди эллайн, потому что в них — вся их детская наивность, вера и чистота, еще не смытые заботами взрослой жизни. А значит, подарок ребенка содержит чистую первозданную магию.
Найрим обратил свое внимание на танцующих нарядных женщин и девушек. В руках у них были разноцветные ленты, все их движения были плавными и мягкими. Они словно призывали Деву Виирдаану, прося у нее благополучия и милосердия. Голоса девушек красиво переплетались и казалось, что они проникали в самое сердце. Владыка смотрел на своих гостеприимных хозяев, счастливые улыбки которых согревали его душу, на своего юного возлюбленного, не сводящего восторженных глаз с танцующих — и ощущал безмерное счастье. Тревоги и заботы ушли на второй план, потому что, то, что происходило перед его глазами — было здесь и сейчас, и он наслаждался каждым летящим мгновением, впитывая в себя эту удивительную, волшебную, легкую атмосферу праздника.
Затем наступил черед мужчин, которые изображали в танце битву за Виирдаану. Воины, слуги и арейры во время сакрального танца держали в руках погашенные светильники. Казалось, что они доподлинно смогли изобразить то, чего никогда не видели. Сошествие Драконов с небес было ознаменовано одновременной вспышкой и появлением мерцающих огней в цветных светильниках. В то же мгновение яркий свет озарил полностью весь зал.
— Это символично, — негромко произнес Рейнор, склонившись к Найриму. — Свет разгоняет тьму, стирая страхи и наполняя душу теплом.
— Согласен, — улыбнулся Найрим. Не сговариваясь, все четверо поднялись с подушек — впереди их ждали бумажные фонарики, которым предстояло отправиться в долгий и высокий полет. Распорядитель праздника заранее все приготовил в обширном дворе замка и вместе с несколькими помощниками раздавал фонарики на песчаной тренировочной площадке всем желающим. Найрим и Джаред шли рядом тесно обнявшись. Им было хорошо. Так хорошо, как не было уже очень много времени. Чуть впереди шли Рейнор и Лиарт и о чем-то негромко переговаривались.
Когда все получили вожделенные фонарики, Рейнор на мгновение прикрыл глаза и… дети завизжали от восторга, увидев небольшие язычки пламени внутри каждого фонарика. Рейнор отпустил свой фонарик первым, с легкой улыбкой наблюдая, как он взлетает все выше и выше. Лиарт пристально смотрел на свой, видимо что-то вспоминая, но затем позволил ему мягко и плавно взмыть вверх. Джаред и Найрим долго смотрели друг на друга, перед тем как отпустить свои фонарики в небо.
— Смотрите, — позвал их Рейнор, указывая далеко вниз. Найрим взял Джареда за руку и подошел ближе. Зрелище, раскинувшееся перед ними было поистине потрясающим — тысячи разноцветных бумажных фонариков поднимались в небо из разных мест, освещая воду и землю под собою. Тут и там слышались отзвуки радостных криков, благословений, пожеланий счастья и богатства, достатка и мудрости.
— Да будет Путь ваш также светел, духи наших предков, — тихо произнес Рейнор. — Да озарится новый день вашей мудростью и вашим благословением, ибо путь мой лежит во тьме. И я блуждаю в ней подобно путнику, ищущему ночлега.
Он еще долго стоял у обрыва, глядя на освещенный праздничными огнями город. Лиарт увел Найрима и Джареда, чтобы завершить праздник красочными фейерверками, которые запускали одновременно со всех четырех обзорных площадок, а Рейнор все стоял, не в силах отвести глаза от поднимающегося в небо света. Ему казалось, что он упускает что-то очень важное. Что-то, что касается не только его, но и еще одного… Того, кого он видел в своих последних видениях. Того, по кому так отчаянно тоскует его сердце. Последнее видение, подарок из прошлого, осталось в его памяти лишь полустертыми образами, но в них было столько чувств, столько невысказанных слов…
«Я найду тебя. Где бы ты ни был. Кем бы ты ни был».
Глубоко вдохнув бодрящего ночного воздуха, Рейнор расправил плечи и неспешно пошел на поиски Лиарта и своих гостей. Судя по особо частым хлопкам, веселая троица отлично проводила время на обзорной площадке Северной башни. Остальные не решались мешать хозяину и его гостям развлекаться. Рейнор ехидно ухмыльнулся, созвал топчущихся у входа в Южную башню детей, и приказал распорядителю праздника принести пару ящиков фейерверков на обзорную площадку. Взяв в помощь несколько мужчин, которые занялись раздачей фейерверков, Рейнор с улыбкой посмотрел на небо, а затем, по его знаку, дети запустили свои фейерверки и… несколько разноцветных Драконов, необычных птиц, леопардов и прочих животных, с треском и шипением взлетели в ночное небо. Пока Лиарт с Найримом и Джаредом пытались дать достойный ответ, Рейнор отдал короткое распоряжение, и его помощники снова обеспечили всех новыми припасами — в ночи появилась новая стая диковинных существ. Замок озарялся разноцветными вспышками, окрашивая полночное небо всеми цветами радуги. Рейнор чувствовал азарт, упоение и радость — их с Лиартом ежегодная традиция не прекратила своего существования. Только сейчас он уже не ребенок, что вел за собой толпу сверстников, соревнуясь со своим Наставником, нет, те времена уже давно прошли и теперь он — высокий Лорд… и все же… рядом с маленькими вассалами он чувствовал что-то, что не поддавалось словесному описанию. Что-то очень сокровенное.
Дети веселились, громко кричали, радуясь тому, что в эту ночь, единственную в году, им было позволено праздновать наравне со взрослыми. Несколько часов спустя, когда до рассвета оставалось всего ничего, слуги осторожно забрали спящих детей, благодаря своего господина за удивительный праздник и за оказанную им честь. Счастливая улыбка Рейнора, отдающего свое сонное воинство на попечение родителей, говорила сама за себя. Утром обитатели замка проснутся и увидят приготовленные для них подарки — благодарность лорда за верную службу и любовь.
Дар-Ашены всегда заботились о нуждах тех, кто им служил. В замке сменялись поколения слуг, воинов, арейров, землепашцев и ремесленников. Но никто из них никогда не покидал владений своего господина. Они любили его Род, и лорды отвечали им тем же. Рейнор чтил традиции своих предков. Он не считал, что разделяя Праздник Огней с теми, кто ему служит, он тем самым дискредитирует свое высокое положение. Наоборот, присутствие на празднике тех, кто заботится о нем, воодушевляло его.
Северный ареал
Sey’la’aris, воздушный замок Владыки Эйрена
Dhi’vaali Na’ei’ro — Праздник Огней
Личные покои Эйрена
Глубокая ночь
— Подари мне… имя своей души, повелитель, — взгляд темных, соперничающих с самой глубокой ночью, глаз, был молящим и таким трогательным, что сердце Эйрена невольно замерло.
«Имя души. Истинное имя, дающее безграничную и бесконечную силу и власть над тем, кому это имя принадлежит. Что двигало эльфом, когда он, видимо, в порыве безумия, произнес сакральные слова? Было ли это всепоглощающей любовью, нежной страстью, в которой растворяется окружающий мир? Или это был всего лишь холодный расчет, попытка намеренного захвата власти? Ведь знание истинного имени Владыки — опасное оружие в руках любого. И прежде всего, эта опасность грозит самому повелителю. Разве не может он стать игрушкой в руках смертного?»
— Скажи мне его… — надломленный бархатный голос, который так любил Эйрен, сейчас был пронизан такой невыносимой тоской, что Дракон невольно содрогнулся. В голове проносились сотни мыслей, одна нелепее и страшнее другой. Он смотрел на своего a’maire и пытался понять...
«Что даст тебе это знание, возлюбленный мой? Ты хочешь силы, опьяняющей власти надо мной? Ты просишь дать тебе в руки оружие против меня или…»
— И я отдам тебе свое…
Сердце предательски дрогнуло, пропустив один удар, другой… Этого просто не могло быть. Глаза Дракона чуть расширились от изумления. Потому что...
— И тогда мы будем вместе даже в смерти… И ничто более не сможет встать между нами. Никогда…
… то, о чем говорил Рейнор, являлось ничем иным, кроме как простым желанием быть рядом. Равноценный обмен. Вечный союз двух любовников.
Рейнор? Рейнор?!
Нет! Это ложь! Ты не мой возлюбленный! Уходи, убирайся прочь! Ты — не Лайат! Не Лайат!
***
Эйрен извивался на простынях так, словно его пытали каленым железом.
— Нет! Это ложь! Ты не мой возлюбленный! Уходи, убирайся прочь! Ты — не Лайат! Не Лайат! — надрывно хрипел Дракон. Диймар попытался его разбудить, но сон не желал выпускать Владыку из своих объятий. Сжав тонкие губы, Диймар закрыл глаза и прошептал несколько слов. Эйрен тут же затих, безвольной куклой обмякнув в его руках. Дыхание Владыки постепенно выровнялось, морщинки на лбу и вокруг глаз разгладились.
***
«Разве желание всегда быть с возлюбленным — это жертва? Это естественное продолжение взаимных чувств, te’aini mei. Я — твой щит, твоя опора. Я — источник твоей Силы, потому что ты черпаешь ее из нашего единения, и я наполняю ее своими чувствами. Я готов отдать за тебя жизнь — но и этого — мне мало. Мне мало видеть тебя, прикасаться к тебе, Владыка. И даже Единения, связавшего нас ритуала — мне тоже мало. Я хочу быть единственным для тебя. Навсегда, на все времена. Я хочу быть твоим. И знать только — тебя».
Медленно, так медленно, словно время превратилось в тягучую, густую карамель, Владыка Драконов протянул руку к лицу своего возлюбленного и нежно коснулся виска, провел пальцами по скуле, очертил линию носа и губ. Легкий вздох и прерывистое дыхание, опущенные ресницы, слегка вздрагивающие от каждого прикосновения… За мгновение до того, как повелитель хотел убрать руку, эльф мягко перехватил его кисть и потерся об нее щекой, мягко урча от любимой ласки.
«Потому что без тебя моя жизнь будет бессмысленной, мой Владыка. Не отвергай меня. Ибо без тебя для меня не будет больше ничего: ни моего «Я», ни посмертия, ни покоя. Я все равно буду рядом, буду оберегать тебя — так, как смогу, как сумею. Но ревность сожжет мое сердце дотла, испепелит душу… Я — твой. Твой. Твой...»
Весы качнулись, и на мгновение полотно Бытия подернулось рябью. Сталь серебристых и пламя темных глаз продолжали свой безмолвный диалог.
«Понимаешь ли ты, на что обрекаешь себя, a’maire? Ты будешь связан со мной и только со мной — навсегда. Не будет никакого выбора и разорвать эту связь будет невозможно».
Лайат прикрыл глаза и едва слышно вздохнул. Затем чувственно потянулся и снова нежно поцеловал запястье Эйрена.
«Ты — единственное, что удерживает меня в этом мире, te’aini mei. Ради тебя, только для тебя одного я существую».
Эйрен привлек к себе возлюбленного и мягко поцеловав, тихо прошептал:
— Liet’taire.
Непрошенные слезы счастья катились из глаз a’maire. Быть вместе. Всегда. Вечно. Он целовал руки Владыки, бесконечно повторяя только одно:
— Благодарю тебя… благодарю тебя… благодарю….
И только через несколько минут, увидев насмешливо-ласковый взгляд Владыки, Лайат опомнился, и смутившись, склонился к возлюбленному, чтобы в свою очередь прошептать:
— Aina’r...
Лайат. Лайат. Лайат.
________________________________________________________________
[1] K’hali'fi k'nau’o [хали-фи нау-о] (рей-о) Зов предков
[2] Табла таранг — это инструмент, состоящий из целого ряда
табла, от 10 до 16 (обычная
табла — это два
барабана).
