Чувства Дракона

Сердце северного ареала — Амарея Городской дом Лорда Трайвена дар-Кейтарио Малый гостевой зал День Выбора Утро       — Я не понимаю, — уже в который раз нервно повторил Трайвен, обращаясь к сидящему в кресле напротив него лорду Сайниэлю. Трайвена заметно потряхивало, он положил дрожащие тонкие пальцы на колени, потом сцепил их в замок, расцепил, сжал в кулаки, разжал, но это все равно не помогло ему обрести внутреннего равновесия. Высокий Лорд боялся, смертельно боялся этой непонятной для него ситуации, не зная, чего, каких именно последствий следует ожидать, и пытался скрыть свой страх, но у него это очень и очень плохо получалось. Сайниэль скользнул по нему безразличным взглядом выцветших зеленых глаз, походя отмечая и легкую испарину на широком лбу, и капельку пота, стекающую по виску, и слегка брезгливо скривился. — Я прождал весь вечер и всю ночь. Посланник Владычицы так до сих пор и не прибыл… — срывающимся голосом продолжил Трайвен, опустив глаза. Весь его облик был каким-то жалким, потерянным.       — Это весьма и весьма странно, — бездумно поворачивая бокал в руках произнес Сайниэль. На лице появилась печать глубокой задумчивости, — такого прежде никогда не было. Владычица никогда не оши… — он поспешно заткнул себе рот рукой, чтобы не позволить опрометчиво сказанным словам вырваться на волю. У Владычицы везде есть свои глаза и уши, а на его место — фаворита Повелительницы — слишком много желающих. Трайвен посмотрел на него со снисходительной усмешкой, спрятанной в радужке выразительных карих глаз. Сайниэль нахмурился, уголок рта презрительно дернулся. — Вполне вероятно, что в последнее мгновение планы Владычицы просто поменялись…       — Вы думаете, высокий лорд, что… — осторожно начал Трайвен, но внезапно резко осекся. Сайниэль был главным в их тандеме, и следовало дать высказаться ему в первую очередь, не задавая никаких вопросов. Но волнение и страхи самого Трайвена несколько заглушили инстинкт его самосохранения, и только начав говорить, он понял, что совершил ужасную ошибку. Зная взрывной темперамент Сайниэля, Трайвен понимал, что тот не спустит ему так просто подобной выходки. И при случае обязательно припомнит все его промахи и неудачи, жестоко отомстив.       Сайниэль мгновенно понял и оценил то, что не было высказано вслух. Он сжал губы так, что они превратились в тонкую полоску и побелели, в зеленых миндалевидных глазах мелькнула злоба, но вслух он не сказал ничего, предпочитая размышлять про себя. Иначе любое неосторожно вырвавшееся слово могло стоить ему не только жизни, но и посмертия. Сделав глоток из прозрачного стеклянного бокала, Сайниэль прищурил глаза. Что-то упорно не давало ему покоя уже несколько дней, и он не мог найти причину, дабы понять, что же такое странное творится у него внутри. Суматоха последних дней: визит к Владычице, означающий тайную поездку к Барьеру, внезапный вызов на Совет, решение Дракона, поиск, а точнее, его отсутствие — Избранного, Посланник, который так и не появился, хотя все мыслимые сроки уже прошли, и неизвестность. Больше всего его пугала неизвестность, липким, тягучим страхом оседающая в душе.       Неужели Трайвен был прав, и у Владычицы внезапно поменялись планы, о чем она, разумеется, не стала их извещать? Или… Этот вариант всегда был вероятен, но даже помыслить о том, что Драконы могли узнать об их тайной организации и перехватить Посланника, было до жути страшно. Но если бы крылатым Владыкам стало известно о заговоре, то, вероятно, гвардия Дракона уже арестовала бы их всех, прикончив под шумок.       Сайниэль и помыслить не мог о том, что Драконы судили бы его, всех их по тем законам, что установили сами. Слишком свежим и ярким было впечатление от безумия Эйрена, самолично перерезавшего горло своему a’maire без суда и следствия, основываясь лишь на словесной клевете. Да… Именно на клевете, потому что уже тогда Эйрен перестал здраво мыслить, потому что был отравлен довольно специфическим ядом, который Сайниэль получил от своей могущественной Госпожи. Ядом, околдовывающим разум Дракона, частичкой магии темной Владычицы.       Да уж… Тогда он и помыслить не мог о такой удаче. Тогда он вообще не мог помыслить, что темная Владычица столь умна, коварна и могущественна. Он вообще не представлял, что на Виирдаану есть кто-то, кто может быть не только равен Драконам по силе, но и превосходит их… Сайниэль вспоминал свою первую встречу с юной девой, прекрасной ликом, властной, опасной… Она сдерживала свою силу, не давая ей вырваться из-под контроля, но даже это искусственное сдерживание не могло пресечь шлейфа мощной, смертельной ауры, и Сайниэль почувствовал это. И выбрал ЕЕ сторону, о чем никогда потом не сожалел. Ибо приход Владычицы к власти будет ознаменован повышением его собственного статуса. Эта мысль согревала его и подпитывала ненависть, которую он чувствовал к Драконом.       События недавнего прошлого проходили перед его глазами, создавая ровную приятную картину. Их первый триумф, ослабивший позиции Драконов — удачное стечение обстоятельств, которое подарило им трагическую гибель Вийнора. Оружие, ослабившее одного Дракона, и посеявшее страх перед неизвестностью в других Владыках. Лиарт был устранен, и это стало только первым пробным камешком. Он лишился своей магической подпитки и, согласно всему тому, что им было известно о Драконах, должен был медленно и мучительно сдохнуть. Однако что-то они видимо не до конца поняли, или не все предусмотрели, но проклятая тварь выжила. Хоть и надо признаться, что силы у Дракона поубавилось.       На смену ему пришел молодой и неопытный Эйрен, принявший власть и обязанности. О, второй их план сработал, практически, безупречно. Практически, потому что он не должен был выбирать себе a’maire. Лайат должен был приковать его к себе цепями, но не допустить, чтобы взор Эйрена обратился к кому-либо другому, и уж тем более, думать о том, что ему нужен Защитник. Тем не менее, Избранный был найден и Единение запечатлено. И тут все едва не полетело пеплом по ветру. Задачей Лайата было узнать тайное имя Дракона. Имя его души. Это давало неограниченную власть тому, кто знал его. И тогда можно было бы управлять им. Но… Прах побери этого проклятого Рейнора… Владыка практически не отходил от него, влюбленный до безумия.       Пришлось немало поломать голову, прежде, чем был найден куарайре — наркотик, медленно действующий яд, в составе которого была частичка магии Владычицы. Он затмил разум Дракона и… Образ Рейнора сменился образом Лайата. И все, что Эйрен когда-либо чувствовал к Рейнору, было отдано Лайату. По крайней мере, Эйрен вполне искренне считал, что с ним всегда был его возлюбленный a’maire Лайат. А Рейнор просто ревновал, потому что не смог добиться расположения своего Владыки. О, как приятно было наблюдать за тем, как мечется этот ублюдок! И так называемая гибель Лайата от рук Рейнора… Это было незабываемо! Лайат ушел за Барьер, служить самой Владычице, а вот Рейнор… Рейнор пал от руки своего Дракона, и это ударило Эйрена еще сильнее, потому что он нарушил клятвы, данные своему a’maire перед Скрижалью.       Эйрен терял силы. Часть их уходила к Владычице, часть — отдавалась Виирдаану. Все, что оставалось Сайниэлю — немного подождать — всего-то пару сотен лет, пока Дракон не издохнет от тоски по мертвому возлюбленному. И вот — новый сюрприз — Эйрен требует Избранного. Это не укладывалось в ту картину вероятного будущего, которую себе уже построили сторонники тайной оппозиции. Протестовать открыто они пока еще не могут, знаки на теле своих детей они надежно замаскировали. Нет Избранного — нет Дракона. Сайниэль хищно улыбнулся, и у исподтишка наблюдавшего за ним Трайвена перехватило дыхание — слишком опасным в этот момент показался ему Сайниэль. Он был опасным всегда, но почему-то именно в этот момент Трайвену стало жутко неуютно в своем собственном доме.       Уже не в первый раз лорд Трайвен дар-Кейтарио сожалел о том, что ввязался в этот кошмар. Именно кошмар, потому что другого, столь близкого слова, так ювелирно точно характеризующего его нынешнюю жизнь и положение, подобрать было нельзя. Несколько сотен лет назад, полный тщеславия и осознания собственной значимости, Трайвен влился в тайную группу мятежников, недовольных тем, что к власти на Виирдаану пришли Драконы.       Разумеется, против самих Владык эллайн не имели ничего против, Виирдаану достаточно велика, чтобы принять еще одну расу. Да, Драконы подняли их мир из пепла и обломков, не дали ему кануть в небытие, сразившись с Разрушителем, жаждавшим пожрать Виирдаану. Драконы принимали большое участие в развитии культуры, науки, магии. Все это было вполне понятно и приемлемо. Но, как считала оппозиция, цена, которую пришлось за это платить семействам Высоких Родов, была непомерна велика. Где это слыхано, чтобы наследники Высоких Родов становились постельными игрушками существ, пусть даже могущественных, и поддерживаемых магией Виирдаану, но, все же, существ, принадлежащих иному миру и иным законам?! Пусть даже их сыновья и получали какие-то преимущества, тем не менее, это все равно было весьма унизительно! Никто из тайной оппозиции не верил в то, что такова была воля самой Виирдаану. Никто не хотел отдавать своих детей Драконам. Никто не хотел зависеть от воли Драконов. Это было неприемлемо. Так же, как и Печать Небес, которая помечала их детей позорным клеймом принадлежности, делая их заложниками, даже не так — рабами обстоятельств.       В свое время Трайвен успешно избежал этой участи, потому что, несмотря на появление омерзительного клейма, Избранником Дракона он так и не стал, ибо вовремя появился другой претендент, просто жаждущий быть подстилкой Владыки. Высокий Лорд Рейнор дар-Ашен. Сын Дракона и эллайн. Ублюдок, непонятно каким образом появившийся на свет. Подарок магии. Ага, как же. Трайвен устало потер переносицу. Спасла она Рейнора, эта магия?       Сам высокий лорд упрямо заставлял себя забыть о том, что к смерти Рейнора были приложены и его усилия. Как и к частичной дестабилизации магии Эйрена ар-Аталиора, Владыки Драконов. Эйрен не осознавал, насколько сильно его ослабила смерть a’maire. Он не мог даже приблизительно догадываться о том, что вся цепь событий, начиная от смерти Вийнора и заканчивая его, Эйрена, нынешним состоянием, дело рук его собственных эллайн. Тех, кто ненавидит его, но скрывает свою ненависть под маской аристократичной сдержанности и вежливости.       Да, чаша сия его, Трайвена, благополучно миновала, но минует ли она его детей? Или детей их детей? С одной стороны, только полное и повсеместное уничтожение Драконов гарантировало им безоблачное будущее, в котором они сами вольны распоряжаться своими жизнями и жизнями своих детей, устраивая их судьбу по своему разумению, по тем законам, что устраивают их самих. Но это было возможно только с помощью более сильного существа. С другой стороны… С другой стороны, если Драконы так привязаны к Виирдаану, то что произойдет, если их не станет? Ведь в этом случае погибнуть могут все. Потому что сама земля связана с ними. Но Владычица обещала, что этого не произойдет. Опять же, Трайвен не слышал ее обещаний. Это ему известно лишь со слов Сайниэля.       Мысли Трайвена бешено скакали от одного к другому, никак не желая упорядочиваться. Его молчаливый собеседник, сидящий в соседнем кресле, разделенный с Трайвеном только небольшим низким столиком, на котором стояли фрукты и вино, предавался практически тем же думам. Только в его случае, они носили несколько иной характер. Сайниэль, в отличие от Трайвена, ни разу не пожалел о том, что решился на столь опасное противостояние.       — Думаю, — все же высказался Сайниэль, — что с нашей стороны будет разумно просто подождать. Если Посланник задерживается — в этом нет ничего страшного. Немного подождем, и, если он не появится к исходу недели — будем принимать решение о том, что делать и как уведомлять Владычицу. Не стоит беспокоить ее лишний раз. Трайвен кивнул, безмолвно соглашаясь с решением Сайниэля.       — В таком случае, будем готовиться к вечеру, — криво усмехаясь произнес Сайниэль. — Думаю, что нашего Дракона ждет небольшой сюрприз.       Услышав это, Трайвен внутренне передернулся. Он не любил Драконов, но… почему-то именно сейчас он впервые задумался о том, что ему жаль… Что Драконы, заплатившие высокую цену за сохранение его мира, заплатят еще больше… Что-то шевельнулось у него в душе, и чтобы не выдать свои нелегкие мысли, он залпом проглотил содержимое своего бокала. Об этом он подумает позже, когда останется один, и, если у него будет на это время. Что-то подсказывало Трайвену, что очень скоро все изменится. Вот только в какую из сторон качнется маятник, он не мог даже предполагать. Северный ареал Sey’la’aris, воздушный замок Владыки Эйрена Личные покои Эйрена День Выбора       Диймар встал из кресла, потянулся, разминая затекшее от долгого неподвижного сидения тело, и подошел к ложу Владыки. Он спал уже четвертые сутки, начиная с того злополучного ритуала, на котором потерял остатки своих сил. Вглядываясь в мертвенно-бледное лицо повелителя, Диймар на мгновение прикрыл глаза, укоризненно качая головой. «Почему, ну почему он не поговорил со мной перед тем, как лезть в ритуальный зал?» Сердце старого арейра обливалось кровью при мысли о том, что они могут потерять Владыку вот так, из-за его собственной гордыни и глупости… Ведь он же не мог не понимать, чем может для него обернуться все это безрассудное действо. Глупо, нелепо… Диймар устало потер переносицу. Глаза жгло немилосердным огнем. Он не спал уже трое суток, но не мог оставить своего Владыку на кого-либо другого. То, что появилось в его мыслях три дня назад, все еще не могло уложиться у него в голове.       Диймар проверял состояние Повелителя трижды за эти дни, трижды! Но не обнаружил ни ментального вмешательства, ни действия каких-либо отваров. Только перерасход магических сил и физическое истощение. И больше ничего. Ни-че-го. И это было тем более странным, потому что… Как бы ни хотелось Диймару признаваться в этом, но с памятью повелителя творилось что-то невообразимо странное. Арейры никогда не влезали в дела своих Драконов, никогда не вмешивались в политику, занимаясь только тем, что было им подвластно — исцелением. Но тут явно было что-то не так.       Сухая старческая ладонь легла на лоб спящего Владыки. Жар не спадал, и это начинало беспокоить. Диймар мягко провел тонкими пальцам по виску Владыки. Три ночи Эйрен метался в бреду, успокаиваясь только к утру. Три ночи он попеременно звал то Рейнора, то Лайата, словно терялся в воспоминаниях. И только наступающий день приносил ему успокоение, умиротворение и спокойный сон. Но при этом — Эйрен не просыпался. Ни разу за все эти дни и ночи. Прикусив нижнюю губу, Диймар усиленно размышлял. Необходимо во что бы то ни стало привести его в сознание, иначе не будет никакого Единения.       Единение. Магическая подпитка, столь необходимая ему для пополнения сил. Неужели… Тряхнув головой, Диймар вдруг представил себе отчетливую картину — Эйрен умирает до того, как запечатлит в Единении своего нового a’maire. Он вспомнил, какими были глаза Лиарта после трагической гибели Вийнора. Пустые, холодные, безжизненные… Дивные каштановые волосы бывшего Владыки покрылись морозным инеем… Это было ужасно… Невыносимо… Этого не должно больше повториться.       Диймар на мгновение прикрыл глаза, отдавая ментальный приказ своим ученикам. Через несколько минут в личных покоях повелителя бесшумно появились несколько юных эллайн. Они мгновенно исчезли в ванной комнате Эйрена, и еще через минуту Диймар услышал шум воды. Отлично. Еще через несколько минут, предварительно раздев, они осторожно перенесли и опустили спящего Владыку в бассейн, где его приняла в свои объятия теплая вода. Один из юношей, опустившись в воду, придерживал Эйрена, не давая ему уйти под воду. Диймар взял несколько флаконов и поочередно вылил их содержимое в бассейн. Вода мгновенно вспенилась, от нее пошел ароматный пар, и Диймар удовлетворенно хмыкнул.       Ученики предельно аккуратно обмыли тело Эйрена, тщательно промыли длинные серебристые волосы и, вытащив его из воды, завернули в широкое мягкое полотенце. Спальня Владыки уже была проветрена, слуги застелили на ложе чистое белье, и ученики осторожно вернули Владыку обратно в постель. Глядя на его болезненную бледность, истончившиеся губы, ощущая ауру безысходной тоски, Диймар поклялся себе, что вытащит Дракона из этого состояния, чего бы ему это не стоило.       Он разберется во всех этих хитросплетениях лжи и докопается до истины. И когда… Когда он найдет того, кто виновен во всем этом… Диймар сжал кулаки и резко выдохнул. Ему больше нечего терять, кроме собственной жизни. Жизни, от которой он давным-давно устал. И если бы не Эйрен, к которому так сильно привязалось глупое сердце арейра, он бы уже давно слился со своими предками в океане магии Виирдаану.       С силой проведя рукой по лицу, Диймар только сейчас с трудом признался самому себе, что он смертельно устал. Века, прожитые им, давили на него всей своей тяжестью, напоминая о том, что он уже не тот, полный сил и энергии мужчина, что пришел служить еще Первому Дракону — Лиарту. Скрывая раздражение на самого себя за свою, так некстати появившуюся усталость, Диймар вызвал Карифа, одного из своих самых лучших и безусловно преданных ему учеников.       — Останешься с Владыкой. Ты знаешь, что делать, — тихо сказал он, когда юноша вошел в комнату и почтительно поклонился. Кариф только молча склонил голову — излишние слова и объяснения ему не требовались. Мастер доверил ему самое ценное — заботу о Владыке. Диймар мягко улыбнулся и покинул покои Эйрена, спеша к себе. Ему срочно требовалось принять ванну, нормально поесть и немного поспать, чтобы восстановить силы. Если Эйрен придет в себя, Кариф даст ему знать. Но перед этим следовало решить еще один вопрос.       Сегодня на закате истекал срок, назначенный Владыкой Высоким Лордам. Учитывая состояние самого Эйрена, Диймар очень сильно сомневался, что Владыка сможет присутствовать там. Даже если он очнется сегодня, как минимум, еще пару дней ему совершенно точно придется провести в постели. Обсуждать этот вопрос с Владыкой Диймар совершенно не собирался. ЭТО предписание Эйрен не нарушит, если по-прежнему хочет жить. А он хочет. Неважно почему и для чего. Важно то, что желание Дракона жить кому-то весьма определенно не нравится. И в связи с этим у Диймара возникло всего лишь два вопроса: Драконы или все-таки эллайн?       Призвав кастеляна, Диймар в нескольких словах обрисовал то, что предстояло сделать. Через несколько минут из замка во все стороны помчались Посланники. В течение нескольких часов вся высшая аристократия Амареи будет знать, что сегодняшний Совет отменяется. И немного поломают голову над причинами. Ехидно ухмыльнувшись, Диймар вошел в свои покои и на ходу сбросил одежду. Игра началась. Он сделал свой первый ход и теперь подождет ответного шага неизвестного противника. И может быть, он найдет союзников. А может и нет.       Скользнув в горячий бассейн, Диймар уселся на специальную ступень, вытесанную из целого камня, и с наслаждением закрыл глаза. Вода мягко обволакивала уставшее тело, смывая напряжение последних дней, прогоняя прочь усталость, стирая века, так давящие на него грузом прожитых лет. Болезнь Эйрена, которого он воспринимал больше, как любимого сына, чем, как своего повелителя, заставляла его искать решение. Что ж, он его найдет. И да поможет ему Небо. Северный ареал Jayat’na-ray, воздушный замок дар-Ашенов Личные покои Лиарта День Выбора       Ласковые прикосновения, легкие, почти невесомые поцелуи, низкий тембр любимого, такого теплого и родного голоса сделали свое дело — поток слез постепенно иссякал, всхлипы и рыдания, время от времени вырывающиеся из горла страдающего Дракона, становились все реже и реже, и, наконец, он совсем затих, по-прежнему пряча лицо в складках туники Вийнора. Тонкие длинные пальцы Лиарта намертво вцепились в тонкую ритуальную ткань, словно он боялся даже на мгновение отпустить своего когда-то потерянного, но сейчас вновь обретенного возлюбленного. И ни одна сила во Вселенной не смогла бы заставить его ослабить хватку.       Тело Лиарта все еще сотрясало мелкой дрожью, рваные, судорожные вдохи, как будто ему не хватало воздуха, раздавались в звенящей тишине комнаты медитации, наполняя Вийнора острым чувством собственной вины и болью. Потому что его Дракон, его возлюбленный прожил все это время жестоко страдая по его, Вийнора, вине. Он осторожно, но крепко прижимал к себе Лиарта, словно стараясь этим тесным соприкосновением тел выпить до дна, забрать его боль, его страдания себе. А Лиарт жадно вдыхал его запах, в котором смешалась весенняя гроза со стоящим плотной стеной проливным дождем, смывающим пыль и грязь с домов и улиц, принося с собой живительную влагу, питающую землю, и свежесть зимнего утра с легкой изморозью, когда на витражных стеклах появляются удивительные, волшебные узоры, дарящие ощущение волшебства.       — Прости меня, — прошептал Вийнор, и Лиарт резко вздрогнул. Открыв глаза, он медленно поднял голову. В бездонной ледяной лазури миндалевидных глаз Вийнор увидел изумление, неверие, боль… и что-то еще, что так болезненно царапнуло по сердцу острием кинжала. Несколько секунд Дракон хватал губами воздух, словно пытался что-то сказать, но не мог. Вийнор медленно поднял руку, провел кончиками пальцев по лбу своего возлюбленного, коснулся висков, мягко очертил контур губ только одному ему известным жестом. Глаза Лиарта расширились — зрачки полностью закрыли собой ледяную радужку, он заметно напрягся.       — Т-ты… — прошептал Лиарт. Потрясение, испытанное Драконом, было настолько велико, что он потерял сознание, внезапно обмякнув в руках погибшего, как он считал, возлюбленного. Но пальцы, крепко сжимающие тунику Вийнора, так и не разжал. Вийнор на мгновение прикрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул. Открыв глаза, он огляделся. Постепенно, разглядывая аскетичную обстановку комнаты медитаций, он понял, что оказался в их покоях в родовом замке дар-Ашенов. Приподнявшись, он поудобнее перехватил своего возлюбленного и вышел из комнаты медитаций.       Без труда найдя спальню, он осторожно положил Лиарта на широкое ложе и лег рядом. Он вернулся. Оставалось только всего ничего — убедить в этом Лиарта и… как-то решить вопрос с его появлением в обществе. Но все это потом — его наследник сможет уладить все эти моменты — Вийнор не сомневался в этом. Сначала Лиарт. Вийнор слишком многое задолжал своему возлюбленному. И в первую очередь его заботило сохранение разума его супруга.       Он мягко улыбнулся, снова и снова очерчивая овал лица Лиарта подушечками тонких пальцев. Жажда прикосновения пылала в нем подобно гигантскому костру. Он не знал, сколько прошло времени с момента его фактической гибели, но видел по лицу возлюбленного, что эти столетия не прошли бесследно для него. Что ж… Он вернулся для того, чтобы Лиарт, его возлюбленный супруг, вторая половина его души, снова начал радоваться жизни. Так будет. Или он не Вийнор ар-Эраэннон.       Невесомо лаская лицо и волосы своего возлюбленного, Вийнор счастливо улыбался. Они снова вместе. Рядом. На Время и Вечность. Их союз нерушим. Их любовь не знает границ времени и пространства… Больше никогда… Лиарт не останется один. Больше никогда — Вийнор не оставит его. И если смерть придет за Лиартом снова — он лучше перережет себе горло и последует за ним в Вечность, чем вот так… Узы Единения более не властны над ним. Остались лишь узы супружества. Нерасторжимые. Вечные. Позволяющие быть вместе всегда — в любых воплощениях, до конца времен и за Гранью.       — Я люблю тебя, te’aini mei, — мягко поцеловав Лиарта в висок, прошептал Вийнор. — Я больше не покину тебя. Я твой, а ты — мой. Так суждено.